Неправильно... или? - 6. Здравствуй, реальная жизнь...

       — Эй, Амата, хочешь, покажу тебе настоящую туннельную змею? Пойдем на склад... — парень толкнул меня рукой к стене, паскудно осклабившись.              — Помогите, кто-нибудь! — закричала я. Бесполезно — одноклассники, спешащие на сдачу экзамена, отворачивались и проходили мимо, ведь никому не хотелось связываться с Туннельными Змеями.              Я закрыла глаза и еле сдержала слезы. Надо только подождать, пока этим ублюдкам надоест издеваться. Все равно они мне ничего серьезного не сделают. Верней, я надеюсь, что не сделают. Почему никто из одноклассников не вмешивается? Ну ладно, вмешиваться не хотят, но ведь можно же хотя бы учителю сказать, чтобы он на помощь пришел...              — Что тут происходит? — от толпы отделилась невысокая светловолосая девушка.              Кэтрин Андерсон. Человек, с котрым отношения у меня последние лет пять как минимум не ладились. "Крыса", "стукачка", "папочкина шестерка" — какими только званиями не была я удостоена за эти годы.              — Не твое дело. Иди, куда шла — мы и без тебя разберемся.              — А может тебе пойти в пеший тур эротического содержания, пока я еще готова тебя туда отправить, а не в ближайшее медучреждение?              — А может мы с ребятами отправим тебя к папочке кости вправлять? — Буч сделал шаг по направлению к Кэтрин и слегка дернул ту за хвостик. — Иди отсюда, пока прическа цела.              Кэт демонстративно опустила сумку на пол и стукнула кулаком о кулак.              — Ребята, кажется, зануде нужен еще один урок, — Буч первым кинулся на Кэт, словил едва заметный удар кулаком в лоб и шмякнулся на спину. Тем временем Хэннон зашел Кэтрин за спину. Однако, у этой девицы явно были глаза на спине, поскольку руки Пола были перехвачены в воздухе, после чего Кэт резко наклонилась и хулиган перелетел через нее, приземлившись как раз на начинающего подниматься Буча.              — И это банда? Да у ребенка конфетку отобрать сложней, чем вас отлупить.              Уолли Мак разозлился, что стало его ошибкой — с криком бросившись на Кэт, он оказался пойман в какой-то странный захват. Девушка выкрутила его руку, заставляя нагнуться ниже, а когда хулиган это сделал — пинком в зад отправила его на Буча и Хэннона.              — Мы еще с тобой пересечемся! — зло пообещала троица, покидая поле боя и потирая ушибленные/отдавленные конечности. На заднице Уола четко виднелся отпечаток подошвы маленького женского ботинка.              — Спасибо, без тебя бы эти придурки не свалили. Не понимаю, почему они ко мне привязались? Неужели только из-за того, что мой папа смотритель...              — Кончай врать самой себе.              То, что она со мной заговорила, было настолько неожиданным, что я поначалу даже растерялась. После нашумевшего концерта несколько месяцев назад, верней, после того, как я ровно перед этим самым концертом сообщила ее отцу о том, с кем водится Кэт, девушка со мной разговаривать перестала. Либо просто молчала, либо нецензурно посылала и называла крысой. И тут вдруг целое предложение.              — Ты прекрасно понимаешь, в чем дело. Пора бы тебе уже понять, Альмондовар, что стукачей нигде не любят.              — Да? А что, я должна молчать об их делишках? Между прочим, каждый человек обязан сообщать о нарушениях и любых несанкционированных действиях, в том числе и направленных на причинение ему физического или морального вреда.              — Это то, что написано в инструкции. А на деле все несколько иначе, — Кэтрин прислонилась к стене рядом со мной и повернулась лицом. — Прежде всего каждый человек должен брать на себя ответственность за свои собственные поступки и осознавать, какие последствия влечет за собой каждое его действие.              — А, то есть надо отворачиваться и проходить мимо, когда эти хулиганы кого-то обижают, или же что-то вытворяют?              — Именно так. Целее будешь.              — Если бы ты еще сама следовала своим советам, — возразила я. Непонятно почему, но слова Кэтрин меня задели. По ее мнению, я должна была также, как и остальные, делать вид, что ничего не происходит? Позволять Бучу и его отребью обижать младшеклассников, издеваться над девчонками и все в таком духе?              — В отличии от тебя, я никогда не привлекаю третьих лиц к решению проблемы. Если ты мешаешь им сама, то и отвечать за это должна сама. А ты у нас начинаешь звать на помощь папу. Получается в результате, что все — эдакое отребье, а одна Амата Альмондовар белая и пушистая. Это малость злит, знаешь ли. Ладно, Буч. А вот когда ты доносишь на человека, который тебя считает другом и доверяет тебе, это вообще последнее дело. Предательство, по сути.              — Послушай, если ты про тот случай...              — Верней, про все те случаи. Множественное число. Начиная с десяти лет ты планомерно докладываешь моему отцу, где я, с кем я... А тебе не приходило в голову, что я не хочу, чтобы он об этом знал? А то, что ты лезешь в чужую семью и чужие отношения?              — Я никогда не смотрела с этой точки зрения. Мне все время казалось, что ты влезешь куда-нибудь...              — Даже если я влезу — я разберусь со своими проблемами самостоятельно. Без третьих лиц. И без тебя. Это право человека на самостоятельность. И пока человек не переступает определенные рамки, установленные социумом и законом, лучше это право на самостоятельность не нарушать. Если нарушаешь — будь готова получить люлей.              — Складно у тебя все получается. А сама вон лезешь.              — И заметь, своих люлей огребаю без малейшего писка. Правда, в последнее время больше отвешиваю... Кстати, ты не забыла, что тебе надо побежать к папе и рассказать о сегодняшней драке? А то я уже соскучилась по его пиздец как уютному и милому кабинетику и приветливому, лучащемуся человеколюбием, лицу.              Я должна была сказать о драке в тот день. Но почему-то не сказала. Были ли причиной слова Кэтрин, или же дело в другом? Отец ведь действительно не стал бы разбираться, кто первый начал и кто виноват — просто запихнул бы в кутузку всех участников драки. Потому что так, видите ли, требует закон. Может, Кэт действительно в чем-то права — вовсе необязательно подчиняться законам... Сколько раз она незаслуженно выслушивала нотации от своего отца по моей вине? А ведь я хотела, как лучше.              Потом я поняла, в чем была разница между нами. Я всегда старалась придерживаться всех установленных порядков и норм, а Рин же за годы жизни выработала свой собственный список правил, которым и следовала вне зависимости от их соотношения с официальным законодательством. И в этот раз она наверняка поступит точно также. Вот только сомневаюсь я в том, что у нее хватит сил справиться со всеми, кого послал мой отец за ней. Я впервые столкнулась с его жестокостью сегодня, впервые в жизни мне было страшно смотреть на него. И если бы я только знала, что этот день будет последним и что в этот раз я видела его истинное лицо... Возможно, тогда все бы пошло иначе, но увы — прошлого не изменить.              Миновав последний коридор, я переждала, пока офицер Кэндалл завернет за угол и что есть мочи побежала в сторону комнаты Кэтрин.              Темно и тихо. Судя по всему, она еще спит. Дверь не заперта. Шарю рукой по стене в поисках выключателя, однако в этот момент к шее прикасается что-то холодное.              Вспыхивает свет и я невольно жмурюсь. Чуть повернув голову влево замечаю, что Кэтрин полностью одета и даже вооружена странным мечом, острие которого и находится рядом с моей шеей.              — И что дочь смотрителя делает в столь ранний час одна, в моей комнате и при оружии?              Вопрос с привычным для Рин ехидством и сарказмом.              — Я как раз собиралась тебя разбудить...              — Выстрелом в голову? Что, папаша принял тебя в почетную расстрельную команду? Не думала, что твоих хлипких нервишек хватит для этой работы.              — О чем ты говоришь?              — А ты не понимаешь? Пистолет на землю, Амата. И без глупостей. Любое твое лишнее движение будет расценено мной, как акт агрессии.              — А, то есть теперь ты мне не доверяешь?              — С чего бы мне доверять дочери человека, который только что дал приказ на мое уничтожение?              — Ты-то откуда об этом знаешь?              — Я подключилась к частоте охраны, чтобы быть в курсе событий. Интересно, чем вызвано столь повышенное внимание к моей персоне...              — Твой отец ушел наружу, понимаешь?! Сбежал ночью, а теперь в убежище кругом радтараканы, мой отец в ярости... Его люди они... они убили Джонаса!              — Кто?              — Я... Я не знаю! Ты вообще не о том думаешь! Тебе самой надо бежать. У меня есть план...              — Кури сама свой план. Я и без тебя разберусь, что делать.              — Ах, так?! Ну да, конечно же! Я и забыла, какая ты у нас крутая. Отлично, тогда удачи в изолированном убежище с радтараканами на каждом шагу и охраной под каждой дверью.              — Что, твой папочка уже и радтараканов выпустил? Ну тогда точно керосином дело пахнет. За кем еще пошли охранники?              — Ты имеешь в виду своих друзей из Андеграунда? Нет, больше никого не трогали. Смотритель считает, что ты напрямую причастна к побегу...              — Нет, Амата. Он меня не поэтому убить хочет. Он хочет уничтожить последнего, как ему кажется, человека, который знает о его преступлении против жителей убежища.              — Что? Какое... Какие преступления? Ты что несешь?              Мой пип-бой сообщил о приеме новых файлов.              — Здесь вся информация. Почитай на досуге. А мне пора идти.              В этот момент раздалось шипение входной двери. Кэтрин толкнула меня на кровать, а сама встала посреди комнаты с мечом наизготовку.              — А, вот ты где! — офицер Кэндалл стоял в дверях и сейчас я не узнавала этого человека. Подобно дикому зверю, почуявшему добычу, он смотрел на мою подругу. Словно уже представлял, как будет забивать ее дубинкой, находящейся в руках.              — Сдавайтесь и я пощажу вас, — спокойно произносит Кэтрин.              Мне страшно от ее голоса. Это не та девочка, которую я знала. Это какое-то чужое существо. Словно что-то высшее. Сильнейшее. Она смотрит на Кэндалла, как на мертвеца. Или как на мусор под ногами. Что она собирается делать?              — Знаешь, как ты будешь плакать, когда я тебя буду бить?              Мужчина кровожадно облизнул губы и кинулся на девушку. Я настолько испугалась, что даже не попыталась встать и помочь. Впрочем, Кэтрин не нуждалась в моей помощи.              Увернувшись от атаки Кэндалла, Рин оказалась за его спиной и полоснула мужчину по горлу.              — Слишком медленно, — прошептала она, опуская оружие. Я с ужасом смотрела на то, как девушка начинает шарить по карманам мертвого офицера, явно в поисках чего-то ценного. Не найдя стоящих вещей, Рин стянула с мертвеца бронежилет и надела его на меня, невзирая на вялые сопртивления.              — Ну все, я пошла? Можешь наблевать прямо здесь, я все равно возвращаться не собираюсь.              Смотрит-то как презрительно... А мне действительно с трудом удается удерживать рвотные позывы. А еще — страшно прикасаться к собственному телу, на котором помимо стандартного костюма убежища теперь еще и броня.              — Лучше не оставайся здесь надолго — именно сюда придут в первую очередь люди твоего отца, если я с ними разминусь.              Рин вытерла кровь с меча об одежду мертвого офицера и направилась к выходу.              — Это не меч, Амата, а ятаган, — бросила она напоследок. Входная дверь закрылась с тихим шумом.              Я лишь бессильно опустилась на койку и зарыдала, стараясь не глядеть на мертвого Кэндалла. Как Кэтрин могла убить человека, которого мы знали с рождения?! Спохватившись, я поняла, что так и не сделала того, за чем пришла — не дала ей пистолет и заколки для взлома и не сообщила, что путь наружу открывается в кабинете моего отца.              ***              Выскочив из своих комнат, я практически сразу же столкнулась с тремя радтараканами. Первые два полегли от ятагана (спасибо Твену за вовремя сделанный клинок — балансировка, конечно же, не ахти, но для войны с местной охраной вполне пригодится), третьего убил удар бейсбольной биты.              — Надеялась слинять без меня?              — Нет, что ты, Фред. Как раз собиралась зайти и пригласить замочить на досуге пару-тройку агрессивно настроенных охранников. Кстати...              — Не трудись, я уже все знаю — не одна ты способна взломать частоту связи охранников. Ну так что, побежали?              — Фред, я не хочу тебя в это впутывать и...              — Слушай, Рин, иди к черту со своей опекой, а? Можно подумать, без тебя я не в состоянии в это впутаться?              Да, в этом весь Фредди Гомес — лучший друг, одно время побывший даже парнем. Нет, дальше поцелуев у нас дело так и не зашло, детская влюбленность не стала чем-то большим, а может — оно и к лучшему. Разошлись без всяких ссор, остались лучшими друзьями, он потом встречался с Кристиной Кэндалл и параллельно помогал мне отбиваться от ставших настырными ухаживаний Буча.              Вспомнишь про гавно — вот и оно: не к ночи упомянутый Буч показался в коридоре, вытаращив глаза и что-то восклицая про радтараканов и свою маму, которая одна с этими тварями в комнате оказалась.              — Помогите! Помогите мне... — всхлипнув, парень остановился напротив меня.              — Ты что, тараканов боишься? — подначила я.              — Да, я их до смерти ненавижу! — снова всхлипнул Буч. Да, Делория, ты так и не изменился — храбрец только на словах и перед заведомо слабым противником, а как доходит до дела и серьезной заварушки, ты становишься соплей.              — Ну так будь мужиком. Это же твоя единственная семья. Что, собственная шкура дороже?              — Да у меня даже оружия нет!              — Держи, — я кинула хулигану полицейскую дубинку, взятую как честный трофей с трупа Кэндалла.              — Откуда это у тебя? Спасибо! — парень схватил оружие и рысью кинулся обратно. Мы с Фредом все же пошли за ним, исключительно на всякий случай. Ибо вполне понятно, что этот "герой" с радтараканами в одиночку не справится.              Квартира Буча встретила нас тишиной и запахом горелого мяса. Пройдя в дальнюю комнату, мы увидели Элен Делорию, которая как раз хлебнула из горлышка бутылки и указала на валяющихся на полу жареных тараканов.              — Выпьете со мной, ребята? Закуска вон есть...              Буча вырвало. Почти на меня — едва отскочить успела.              — Ой ты ж смотри, какие мы брезгливые, — процедила Делория и повернулась уже ко мне. — А ты бушь?              — Мне бежать надо, — улыбнулась я и спиной попятилась к двери.              — А, ну это... Иди давай.              Оставив бледно-зеленого Буча на попечении мамашки, мы с Фредди вылетели из комнаты и направились в сторону кафетерия, едва сдерживая смех. Да уж, мамаша у Буча не промах. Алкашня, а додумалась поджечь противных насекомых. Явно для этого использована была почти вся спиртовая заначка, но судя по довольному виду Элен — дело того стоило. Да уж, тот еще Буч герой... Спасибо, что хоть дубинку не забыл вернуть.              Спереди замаячила фигура офицера охраны.              — Подожди, девочка!              Офицер Гомес!              Короткий рывок вперед, взмах ятаганом — и на пол валится радтаракан, который как раз хотел броситься на спину мужчине.              — Кроме своей крайне низкой реакции офицеры охраны также забывают об элементарном правиле: спиной надо всегда стоять к стене, — я убрала ятаган.              — Кхм... Спасибо.              — Не стоит.              — Офицер Кэндалл отправился за тобой...              — Он мертв. Пытался меня убить, я защищалась.              — А это уже смотритель решит. Убить эту тварь, — раздался голос начальника охраны Хэннона с противоположной стороны коридора. По обе стороны от него стояли офицеры Вулф и Парк. Фредди резко толкнул отца, парень с мужчиной покатились вниз по лестнице. Я осталась с тремя охранниками один на один. Те видимо, уже считали себя победителями. Зря. Определенно зря...              Прежде, чем Вулф и Парк дотянулись до пистолетов, я бросила в троицу самодельный взрывпакет. Миг — и бронежилеты, ткань и кожу начала разъедать химическая реакция двух кислот. Заорав от боли, мужчины принялись кататься по полу. Не поможет.              Три удара мечом — и для них все кончено.              — Вы в порядке? — помогаю подняться офицеру Гомесу, который смотрит сначала на меня, потом переводит ошарашенный взгляд на собственного сына, который до этого оставался вне его поля зрения.              — Я все ему объясню, — Фредди одновременно и ставит меня в известность, и спрашивает о разрешении.              — Давай. Я вернусь за тобой через пять минут — надеюсь, этого времени тебе хватит. Сама пока посмотрю, что в клинике творится.              В клинике творился полный бардак, впрочем, это не помешало мне разжиться небольшим количеством стимуляторов и кое-каких препаратов, в том числе и запрещенных к выдаче без рецепта. Какая уже, нахуй, разница? Я все равно ухожу, плевать мне на разрешения. А нам с Фредди эти медикаменты ой как понадобятся. К тому же, даже если мы по-максимуму затаримся лекарствами, забрав максимально возможную грузоподъемность — здесь, в убежище, их все равно останется в сотни, тысячи раз больше. Имеющихся тут запасов хватит еще на девятьсот лет, а это намного больше срока хранения всех имеющихся препаратов и продуктов. Так что угрызений совести я не чувствовала, методично опустошая полки и контейнеры.              Когда я вернулась к точке встречи, Герман Гомес имел вид одновременно ошарашенный, задумчивый и удрученный.              — Клянусь тебе, я ничего не знал...              — Именно поэтому вы еще живы, офицер, — "успокоила" его я.              — Фредди, сынок, я не знаю, что тебе сказать...              — Ничего не говори, пап, ладно? Береги себя и... Не знаю, может, еще увидимся.              — И вы берегите друг друга, ребята, — офицер скривился, видимо, с трудом сдерживая слезы. Ну да, конечно же, отпускает сына с невменяемым монстром в неизвестность...              — Я никогда не считал тебя монстром, Рин. Возможно, ты — единственный светлый лучик в этом убежище. Тебя будет не хватать.              — Да ладно вам, офицер. Я тут быстро покрошу еще четверых подонков и свалю на поверхность, посмотрю, что там и как. На днях загляну, посмотрю, как вы тут себя ведете, — замолола языком я. Главное — говорить, все что угодно, лишь бы не расплакаться самой, лишь бы не показать свою слабость.              Гомес-старший проводил нас до двери в Атриум, после чего мы снова пошли вдвоем. Впрочем, долго нам скучать в одиночестве не позволили.