Counting The Steps Between Us

Нет. Нет, нет, нет. И всё же? Нет. Гарри со стоном пытается сбросить с себя руку, трясущую его за плечо, так и не открыв глаза. Просто... свали, ведь сейчас наверняка ещё не утро. Не может быть, что уже наступило то самое время, когда Ник, как обычно, будит его на работу. Стайлс отказывается верить в это, и... И это не смех Ника, а Гарри не в своей постели. — Гарри, — говорит Луи, звонко и весело, — Вставай, мать твою. Я не смогу тебя поднять, ты слишком тяжел для меня. — Ты только что назвал меня толстым? —  Гарри с трудом разлепляет веки, и только через какое-то мгновение понимает, что они всё ещё в машине. Луи оказывается близко, так близко, что захватывает дух, и Гарри думает об этом, думает о том, как бы он мог запустить пальцы в волосы Луи, а затем вовлечь его в поцелуй. Томмо мог бы поприветствовать это, мог бы открыть рот, впуская язык Стайлса, улыбнуться и сказать ему, что рад его возвращению, мог бы произнести это так, будто на самом деле имеет это в виду. Или же у Луи мог бы быть парень. Гарри издает мягкий вздох. Томлинсон снова ударяет кудрявого, а затем его рука медленно сползает по его плечу. — Была ли это, — спрашивает Луи, — твоя  жалкая попытка походить на американского гангстера? Потому что, если ответ будет положительным, тебе над этим нужно будет хорошенько поработать. — Эй, чувак, — нахмурившись, Гарри садится, проводя грубой рукой по волосам. Боже, он действительно должен выглядеть, как дерьмо, и несмотря на то, что почистил зубы в туалете аэропорта, во рту всё ещё присутствует кислый привкус. Быстро улыбнувшись, Луи открывает водительскую дверь и выходит на яркое солнце, а когда потягивается, его футболка приподнимается вверх, показывая полоску загорелой спины. Гарри моргает и отводит взгляд в сторону, чувствуя странную тесноту в горле. Он с трудом вылезает из машины, так как его конечности успели затечь за сорок минут езды. О, и плюс, восемь часов, проведенные в кресле самолета, где Гарри не хватало места для ног, коленей, которые постоянно натыкались на сиденье перед ним, независимо от того, в каком положении он сидел. Привилегии высокого роста слишком уж переоценены. Голос Луи вытягивает Стайлса из его вялых мыслей. — Эй. Ты же не собираешься упасть, правда? — он звучит капельку обеспокоенным, но крайне веселым. Гарри искоса смотрит на него. — А ты поймаешь меня? — Нет, — обогнув машину, Луи открывает багажник, прежде чем добавить, — но я хотя бы понесу твой чемодан. Ты же можешь придавить мои часы. В смысле, Энн никогда не простит мне, если я сломаю её малыша. О-о, только не снова. Это просто отстой, ага, этот постоянный акцент на их разнице в возрасте, когда, действительно, два года не так уж много. Гарри прикусывает щеку изнутри и отворачивается, оглядывая местность, вместо того, чтобы придумать мгновенный ответ. Дом остается таким, каким он его запомнил: красный кирпич и белые оконные рамы, плющ, поднимающийся вверх по одному краю. Он до боли знакомый и странно маленький, не столь внушительный, как он помнит, и рядом с ним семейный дом Луи кажется даже меньше, сгорбившись под тяжестью его поросшей мхом крыши. Встряхнувшись, Стайлс берет цветы и присоединяется к Луи, а затем хватает чемодан прежде, чем Томлинсон сможет вытащить его из багажника. Гарри вполне способен нести свой багаж. Он не ребенок. Луи не замечает этого, и, перекинув через плечо ручную кладь Стайлса закрывает крышку, а потом и саму машину ключом. Да, ключ — это хорошо. Потому что там также есть и ключ от дома, прикрепленной к кольцу, и если бы не это, Гарри пришлось бы копаться в своем чемодане. Да, он, вероятно, не спланировал свое прибытие достаточно хорошо. Стайлс определенно не планировал всю эту неожиданную встречу с Луи. Потому что, если бы он это сделал, то использовал бы время в туалете для того, чтобы привести себя в порядок, сменить футболку на что-нибудь демонстрирующее его руки, быть может, сделать небольшую челку, потому что Ник всегда утверждает, что это заставляет его выглядеть старше. Именно так. И Гарри не сделал ничего из этого. Луи касается бедра Стайлса, дабы привлечь его внимание. — Так мы идем или как? — Да, извини, — Гарри вздыхает и ему всё же удается заставить свои конечности прийти в движение, — Просто с упаковкой вещей, поездкой в аэропорт, и всем остальным, я думаю, что не спал больше суток. И сейчас, примерно, где-то около шести часов утра. В смысле, по моим внутренним часам. Он ноет, точно ноет. Гарри уже хочет извиниться, когда рука Луи вдруг обнимает его за талию, легко и комфортно, знакомо, и парень, закусив нижнюю губу, позволяет Томлинсону вести его в сторону дома. Потому что именно так всё всегда и было: куда бы Луи ни шел, Гарри повсюду следовал за ним. Они тихо пробираются в дом через переднюю дверь; чемодан, плотно упакованный годом воспоминаний, кажется невероятно тяжелым в руках Гарри. Как только они достигают лестницы, Луи отпускает руку Стайлса и идет первым. Момент — и Гарри окидывает взглядом его спину, ноги, ярко-красные брюки, задницу, и Боже... По шкале от одного до десяти, это одиннадцать. Гарри отводит взгляд в сторону как раз вовремя, чтобы не быть пойманным за пристальным разглядыванием. Все это оказалось таким же странным, как и предполагалось, ведь Луи даже и подумать не мог, что его друг вдруг окажется не совсем натуралом. Пока нет, во всяком случае. Ну и конечно, все откроется во время разговора, во время которого, Гарри, скорее всего, ляпнет неудобную правду. И к тому же, как бы ему ни хотелось этого сделать, настойчивые расспросы Луи о новых друзьях, которых он упоминал в своих письмах и во время их нечастых видео-чатов, были бы довольно странными. И далеко не лучшим в данный момент был вопрос о том, нашел ли Луи для себя замену уехавшему в Нью-Йорк приятелю. А совсем уж плохой идеей было бы уточнить, не является ли Гарри для Томлинсона кем-то большим, чем просто приятелем и младшим братишкой. Этот разговор определенно не подходит для такого насыщенного событиями дня. Абсолютно. Медленно следуя за Луи, Гарри одной рукой ведет по перилам, а затем с облегчением чувствует, как его большой палец на полпути задевает выпуклость в дереве. Всякий раз, когда он выбирался из постели ночью, этот изъян предупреждал его о том, что он был близок к скрипучей половице. Можно сказать, Гарри должен был этой выпуклости. Она была его сообщником в многочисленных ночных приключений, в основном, сумасшедших схем, придуманных Луи, но также первого раза, проведенного Гарри в спальне его подруги, в которой им пришлось сидеть тихо, потому что в соседней комнате спал её брат. После этого Гарри прибежал прямо к Луи, взволнованный и немного ошеломленный, они оба растянулись на кровати Томлинсона, кудрявый болтал без умолку, прижавшись головой к груди Луи, а тот слушал, тихо вздыхая, и перебирая пальцами волосы Гарри. Хорошие времена. Хорошие воспоминания. Когда Гарри входит в свою комнату, Луи уже поставил сумку на стол, и теперь оглядывает пространство, засунув руки в карманы. Плакаты на стене заставляют Гарри задуматься, ведь действительно, год назад он считал, что My Chemical Romance, запечатленные в черном, могли оживить его голые стены и повысить его инди-кредо. Упс. Немного косметического ремонта не повредило бы. С другой стороны, Гарри останется здесь только до начала университета, поэтому, возможно, оно и не стоит таких усилий. Стайлс сваливает и цветы, и чемодан на кровать, а свежее покрывало сморщивается под его весом. Тишина кажется Гарри такой странной, незнакомой после года постоянного шума и громкой музыки, включенной Ником в час ночи, Тейлор постоянно напевающей что-то себе под нос, и болтающей по телефону. Стайлс не привык быть в одиночестве, и не то, чтобы он был одним прямо сейчас, но это было действительно редкостью, когда Луи оставался тихим так долго. Чтобы хоть как-то разбавить напряжение, повисшее в комнате, Гарри указывает рукой на чемодан. — Поможешь распаковать? Ты ведь знаешь, куда всё это складывать, так же хорошо, как и я. — Ах ты маленький засранец, ты о моей технике складывания? — Луи морщит нос, — Думаю, нет. — Тогда развлеки меня. Или принеси вазу для цветов. — Я не совсем уверен, что ты заслуживаешь этого, после того, как уснул на мне в машине, — трудно сказать, говорит ли Луи серьезно, его губы кажутся слегка изогнутыми в хитрой улыбке, нет и намека на равнодушие в позе шатена, его плечи расслаблены, а руки он спрятал в карманы. Гарри улыбается, демонстрируя свои ямочки на щеках, а после взмахивает ресницами. — Пожалуйста? Луи отводит взгляд в сторону. — Честно говоря, мне нужно сделать кое-что для универа, и я должен ещё успеть поспать, прежде чем вернуться на следующую ночную смену, — пауза. — Ты наверное, тоже захочешь вздремнуть до вечера, чтобы вернуться к нормальному  режиму сна. — О-о-о... — Гарри кивает и его улыбка мгновенно исчезает. — Хорошо. Ага. Последовавшее за этим молчание, противно царапающее его затылок, заставляет Стайлса почувствовать холод, несмотря на теплый воздух залитого солнцем дня. Луи неловко пожимает плечами, его руки до сих пор остаются в карманах, когда он поворачивается к Гарри по дороге к двери. Как правило, они должны были обняться на прощание. Это то, что они всегда делали. Но не сегодня, по-видимому. — Увидимся? — тихо спрашивает Гарри, и Луи застывает на пороге. Тонкая хлопчатобумажная майка очерчивает ямку между лопаток, и Гарри хочет поцеловать оголенный участок кожи над воротником, хочет повиснуть на спине Луи и никогда его больше не отпускать. Вместо этого он стоит, не двигаясь, у подножья кровати. — Как насчет завтра? — Томлинсон слегка поворачивается, чтобы послать кудрявому небольшую улыбку. — Дай мне выспаться для ночной смены, и тогда мы сможем навестить наш старый домик на дереве или что-то ещё. — Это форт, — исправляет Гарри, и пространство внутри его тела вдруг увеличивается. — Это однокомнатная канава, которая вот-вот рухнет, — говорит Луи. — Эй! — кудрявый хватается за грудь, падая обратно на кровать. — Я помог его построить. Не заставляй меня, младшего, кричать. И, вроде бы, одиннадцатилетний ты мог бы очень обидеться. Луи заливается язвительным смехом и, оттолкнувшись от дверного косяка, произносит: — Я рад, что ты вернулся, — а затем довольно резко поворачивается, чтобы уйти. На пути вниз по лестнице ему удается избежать скрипучей половицы.