Counting The Steps Between Us

*Я решила поделить эту главу на две части, потому что она действительно огромная.* Остатки гордого деревянного форта печально опускаются, провисая под тяжестью упавшего дерева, который, должно быть, был выкорчеван осенним штормом. Луи уже находится там, когда Гарри приходит, лежа в траве на спине с закрытыми глазами. Солнечный свет, пробивающийся сквозь листья, танцует на его лице. Если он уже заметил присутствие Гарри, то не показывает этого, так что Стайлс останавливается на краю поляны и крадет этот момент для себя, просто глядя на Луи. Боже, он прекрасен. И не то, чтобы Гарри не знал этого, когда уезжал в Нью-Йорк, но теперь он понимает причину того, почему ему так трудно дышать, почему присутствует это неуловимо тошнотворное давление, сдавливающее его шею. — Лу? — тихо спрашивает он. В ответ ему слышится лишь шелест листвы. Шагая дальше по поляне, Гарри подавляет усмешку. Если бы Тейлор была здесь, она бы обвинила его в сталкерстве — явлением того вида ползучести, который лезет в чужую спальню, чтобы понаблюдать за сном не подозревающего объекта своего желания, вроде ползучести, которая блестит в солнечных лучах, и, в самом деле, Гарри искренне обвиняет Тейлор и ее тирады о глубоком знании вампирских брачных ритуалов. Он опускается на землю рядом с Томлинсоном, трава щекочет кожу, когда он растягивается на ней, положив голову на торс Луи. Под его щекой, живот Томлинсона приподнимается от вздоха, а затем он сдвигается. Его голос кажется замедленным ото сна. — Хаз? — Нет, это искрящийся вампир, — Гарри улыбается в футболку Луи. Он пахнет так же, как кудрявый помнит, тем же стиральным порошком, который использует мама Томлинсона, то же самое тепло исходит от кожи Луи. Он думает о том, чтобы запечатлеть поцелуй на хлопковой ткани, но сразу же одергивает себя от этой мысли. — Я скучал по этому. — По чему? По придавливанию меня? — несмотря на то, как сонно звучит вопрос Луи, парень запускает одну руку в волосы Гарри. — По этому тоже. Нет, я имею в виду... — Гарри позволяет своим глазам медленно закрыться, просто слушая дыхание Луи и шелестящие от ветра листья, пение птиц, находящихся поблизости. — Как бы... по природе? Там, конечно же, есть Центральный парк, но это совсем не то, там всегда так много людей вокруг, постоянное движение. Луи издает какой-то неопределенный звук и продолжает играть с волосами Гарри, нежно дергая завитки, и Стайлс сдерживает вздох. Неудовлетворенно. — Ты должен был предупредить меня о состоянии нашего деревянного форта, — добавляет он, когда становится ясно, что Луи полностью устраивает просто лежать в тишине. Как в той песне группы Snow Patrol. If I lay here, if I just lay here, would you lie with me... [Если я лягу здесь, если я просто лягу здесь, ляжешь ли ты со мной...] Господи. Гарри хотел бы винить нарушение ритма организма и гормоны, пожалуйста. И присутствие Луи, которое явно не помогает ему в плане уравновешенного мышления. — Приходит время, — говорит Луи, — когда даже деревянный форт должен погибнуть. Это естественно. Ты поймешь это, когда повзрослеешь, поверь мне. — Я мог бы принести, например, знак, чтобы предупредить о проведении строительных работ. Держите детей подальше и все, — продолжает Гарри до того, как Луи сможет вновь подколоть его по поводу того, что Гарри практически, сам еще ребенок, что неправда. Он не ребенок. Нет. — Когда мы собираемся начать восстановление? — Восстановление? — повторяет Луи. Его рука соскальзывает с волос Гарри, и он звучит более проснувшимся теперь, мягкий тон ото сна превращается в более заостренный. — С чего бы это нам его восстанавливать? Гарри садится и старается не показывать своего недоверия, но его бесстрастное лицо почти это не изменило. В прошлом, никогда не было необходимости в этом, не рядом с Луи. — Ты не хочешь его восстанавливать? Это просто... Просто, как может Луи не хотеть перестроить то, что является неотъемлемой частью их детства, взросления, как он может не хотеть перестраивать то, что есть неотъемлемой частью их дружбы? Они строили этот деревянный форт только вдвоем в течение лета, Луи составлял грандиозные планы, а Гарри собирал материал, волоча большие ветки на поляну. Конечно, на самом деле, они не знали, как соорудить конструкцию на дереве, поэтому это стало фортом на земле, полуоткрытой хижиной, скрывающейся в тени большого дуба, и предлагающей убежище от внезапных ливней и теплого полуденного солнца. Когда Гарри было тринадцать лет, Луи притащил его сюда в середине ночи, его лицо казалось бледным в свете факела, когда он объяснял, что он посмотрел на мальчиков так, как Гарри только начинал смотреть на девочек. Как мог Луи не хотеть восстановить их форт? Луи пожимает плечами, глядя на покосившееся сооружение — Не уверен, что оно того стоит, если честно. Мы уезжаем отсюда через месяц, в любом случае. — Но... — Гарри проглатывает свой протест и пожимает плечами, имитируя Луи. — Ага, конечно, не стоит. Какое-то мгновение длится молчание, и Гарри вдруг слышит неподалеку журчание ручья, куда они всегда ходили остудить ноги, вода едва ли доходила им до щиколоток. Они здесь и попрощались друг с другом в тот день, когда Гарри улетал в Нью-Йорк. — Нет, давай починим его, — говорит Луи после паузы. Он садится и проводит рукой по растрепанным волосам, убирая со лба челку. Молчание вновь затягивается и Гарри отводит взгляд в сторону. — Мы не должны. — Нет, давай сделаем это, — лицо Луи озаряет улыбка и он зевает, слегка пиная Гарри ногой. — Ну, просто знаешь... Не тогда, когда у меня была бурная ночь, и я не имею в виду бурную в увлекательной игровой форме. Я — растущий парень, нуждающийся в красоте сна и времени на восстановление. Времени на восстановление, ха. Недосказанность сидит на самом кончике языка Гарри, вот-вот сорвется «Спорим, я смогу заставить тебя дважды восстановиться в течение десяти минут?». Он одергивает себя, загоняя свои невысказанные слова в глубину разума. Это только в Нью-Йорке Гарри впало в привычку обмениваться кокетливыми подколами с его друзьями, главным образом из-за тщательных усилия Ника в области профессиональной подготовки, учитывая грязное чувство юмора Гарри, отточенное годами воздействия Луи, дав ему возможность процветать. Но всё же, Луи может не оценить этого. — Занятая ночь в больнице? — спрашивает Гарри. — Да, — Луи издает протяжный вздох, глядя вниз на свои руки, ресницы бросают пушистые тени на его щеки. — Была работа с женщиной, которая утверждала, что споткнулась и упала с лестницы, что является самой устаревшей отговоркой этого чертового мира. Да это даже не попытка! Было довольно очевидно, что кто-то ударил ее чем-то вроде биты. Мы поставили ей подозрение на сотрясение мозга, а поскольку мы были всего лишь парнями на смене... — Луи указывая на себя, взглянув на Гарри лишь на мгновение. — Ну, стопроцентный гей посчитался нашим лучшим выбором для общения с ней. По-видимому, я не выгляжу угрожающе. Несмотря на сухую иронию, в его голосе присутствует оттенок гордости за повышенное доверие. Лишь немногие мед-студенты-первогодки будут обременены такой ответственностью. — Ты здорово справляешься с пациентами, — говорит Гарри. Это правда; он видел Луи, посетив его несколько раз в больнице, еще когда Томлинсон работал там постоянно, а не только в течение лета. Они провели много перерывов Луи вместе, и то, как пациенты приветствовали его в коридорах, дало понять, что его обожали. Как и должны. Действительно, Гарри не понимает людей, которые, по крайней мере, чуть-чуть не влюблены в Луи. Опять же, взгляд Луи резко метается в сторону Гарри, прежде чем он вновь отводит его в сторону. — Спасибо. — Это правда, — Гарри скрещивает ноги. — И как, она в порядке? Ложась обратно, Луи требуется немного времени, чтобы ответить. — Да. Заплакала в середине нашей беседы, а затем согласилась, чтобы я позвонил в полицию. Они пошли, чтобы взять её бойфренда на допрос. Экс-бойфренда. Думаю, она будет в порядке. — Это здорово, — Гарри касается руки Томлинсона, а затем просто оставляет свою там, водя пальцем против сгиба локтя Луи. Пока Луи не признает контакт, он также не обращает на него внимания, и, учитывая закрытые глаза и то, как равномерно поднимается и опускается его грудь, Томлинсон, возможно, уже уснул. Избавившись от своей обуви, Гарри облокачивается спиной о его бок. Это удобно. Это должно быть удобным.