Штукие всяки

Приходят люди и прорастают в тебе. Неотвратимо, неумолимо и нипочему. Одних поливаешь усердно, росточки крохотные и всё хотят увянуть. Удобряешь его, пестуешь, ревёшь над грядкой от отчаянного бессилия — руки в земле, растрёпанная, уставшая. А росткам — плевать. Других травишь всем, чем попало, сыплешь яды и бьёшь кулаком по стеблям /как та девочка в мультфильме из детства/, а они, заразы упорные, так и прут, лезут навстречу и торжествующе раскидывают мясистые листья — проще смириться. А куда тебе ещё деваться? Третьи приходят, третьи мгновенно пускают корни, достают до донышка сердца, цветут богато и пышно, приносят плоды — не ела слаще нигде /разве что вот яблоки, сворованные из заброшенного сада давным-давно, в детстве, могут с ними сравниться/ Третьи приходят, прорастают и говорят тебе так, как не говорил никто. Привет, говорят они, давно не виделись, тысячу лет, наверное, а то и все три, как ты? Ты и не замечаешь даже, когда начинаешь отвечать; где же ты был-то, шепчешь ты едва слышно, где ж носило тебя, столько лет порознь, ты только подумай — фразы сыплются как из прорехи в мешке, и Всегда тут был, говорит. И всегда буду. И ты, конечно же, прорастаешь — в нём, и это так непостижимо, прекрасно правильно. Как и всегда. Ну конечно. Как же хорошо-то.