***
Капитан затонувшего корабля только приходил в себя в одной из больниц недалеко от порта. Он с трудом разлепил веки, и тут же поморщился от яркого света. Он решительно ничего не понимал. Он же остался на капитанском мостике, где он еще может быть, как не на том свете? - Попытайся резко не открывать глаза, - тихо прозвучал знакомый голос. Лиам последовал совету и понемногу снова пытался увидеть помещение, в котором находился. - Вот так, намного лучше. Пейн видел перед собой только Зейна, который сидел рядом с кроватью и немного устало смотрел на него. Под глазами были мешки, он не спал и минуты этой ночью. Никто не спал. Лиам хотел сесть, но сильная рука Малика опустилась на его грудь, призывая оставаться в лежачем положении. Он был в палате, больнице, но точно помнил, что захватил бутылку какого-то алкоголя из своей каюты и пошел на капитанский мостик. - Как я здесь.. - Лучше бы ты спросил, почему твоя голова перебинтована, - фыркнул Зейн, закатывая глаза. Он был зол и обижен, но на сердце все равно стало спокойней, когда Лиам очнулся. Шатен дотронулся пальцами до волос, обнаруживая повязку вокруг головы. Он не переставал удивленно смотреть на парня, сидящего перед ним. Он же не мог сбежать, как последняя крыса и покинуть лайнер. - Я вытащил тебя, - сказал Зейн, - ты захотел остаться со своей посудиной навсегда. Извини, но у меня другие планы. - То есть, ты решил посадить меня в шлюпку? - Весь экипаж ждал, пока ты уймешь в себе героя и спасешь собственный зад. Я разбил бутылку твоего любимого бренди о твою голову. - Зейн, я должен был остаться там. - А я должен был бросить тебя и со спокойным сердцем бежать с корабля? Голос мулата повысился и он поднялся со стула, прикладывая руку к голове. Он был так зол сейчас, что не получил даже капли благодарности, хотя он знал Лиама, он бы не принял это нормально, как следует. Зейн повернулся к нему, не переставая говорить твердо, но немного обижено. - Сначала ты хотел просто забыть меня, а потом еще и заставить меня самого оставить тебя на корабле. Скажи мне, есть ли у тебя хотя бы что-то в сердце, понимаешь ли ты приблизительно, как я чувствовал себя, когда твои подопечные сказали, что ты останешься там? - Зейн, я бы не сбежал. Это удел труса - бежать с собственного судна, когда оно тонет. Как бы ты себя повел на моем месте? Ты же знаешь, как мало шлюпок было предоставлено для спасения пассажиров. - Если бы я знал, что на борту есть человек, который любит меня - я бы не думал о том, что скажут другие. Тем более, если почти вся команда задерживала спуск шлюпок на воду дольше, лишь бы их любимый и отважный капитан соизволил появиться хотя бы в одной из них! Лиам замер, у него не было больше слов, которые могли быть достойным ответом. Потому, что Зейн был полностью прав, и Пейн чувствовал себя эгоистом. Конечно, он знал, как команда была рада такому выбору, что именно он будет главным предводителем "Титаника", но позволил себе думать, будто может остаться там. Малик обессилено провел руками по лицу, не чувствуя сил на еще один спор. Он ничего не докажет этому покорителю морей, для которого "Титаник" был давней мечтой. Но внезапно он ощутил, как крепкая рука тянет его вниз. Лиам усадил его рядом с собой и бережно обнял. - Прости, - шептал Лиам, прижимая Зейна к себе, - прости, милый. Я знаю, я не должен был так поступать. Просто это что-то вроде зова сердца. Брюнет хмыкнул, опуская руки на спину капитана. - Я еще разберусь с твоим сердцем, - легкая улыбка все же тронула его губы, - но я больше не отпущу тебя в плавание. Никогда, слышишь, герой? - Я должен сидеть дома, каждый день читать утреннюю газету и ухаживать за котом? - Вообще-то, я рассчитывал на собаку. Лиам засмеялся, откидывая голову назад. Он был рад, что всегда мог поговорить с Зейном и, как бы они не были злы друг на друга, каждый готов пойти на компромисс. Это было важно. - Постой, а как же Гарри? - спросил шатен. - Он был с пассажирами на "Карпатии". С ним все в порядке, но... Луи, кажется, не смог спастись. Я думаю, мы должны быть с ним как можно чаще. Зная Стайлса, если он уже и полюбил кого-то, значит это насовсем. Зейну отчего-то стало тяжело на сердце. Он знал, что с его другом все в порядке и медицинская помощь ему не понадобилась, но тот факт, что он морально сломлен и может только падать вниз, ощутимо нарушал спокойствие Малика.***
Ровно год прошел с тех пор, как все газеты только и кричали о том, что великий "Титаник" утонул. Год с той страшной ночи, которая преследует Гарри в кошмарах и наяву. Пресса не упускала из виду жизнь пассажиров, которые спаслись, и многие из них без укоров совести продавали свои истории об этой трагедии, лишь бы только получить за это круглую сумму денег. Гарри все это время свято следовал обещанию, которое он дал Луи. Он был жив, он ничего не сделал с собой, как бы рука не тянулась к холодному лезвию. К тому же, он постарался сделать все так, чтоб Луи гордился им. Томмо говорил, что его родители на звездах. И теперь Гарри сам смотрел ночью на темное небо, находил самую яркую звезду и представлял, как Луи улыбается ему. Представлял каждую ночь за этот год. Он вырос, превратившись из юного и невинного мальчишки во взрослого парня, которого еще нельзя было назвать мужчиной из-за его отросших кудрей и наивного личика. Можно сказать, что это во многом помогло ему. Амбиций у Гарри не было, ровно как и желания чего-то добиваться в пустой и серой жизни, но поддержка Зейна и Лиама сыграла свою роль. Без особой надежды на удачу, он решил испробовать свои навыки и знания в банковской сфере и один из банков Нью-Йорка дал ему зеленый свет. Директор, близкий знакомый Зейна, к которому Малик по большому счету не относился никак, считая толстяка просто циником, был доволен тем, что Стайлс молодой, смышленый и не был стеснен семейными обстоятельствами, мог без проблем задержаться на работе дольше и часто даже был рад этому, если за этот год он еще не забыл, что значит радость. Каждый вечер он возвращался домой почти в бессознательном состоянии от огромного количества дел и валился на кровать. Благодаря щедрой плате, Гарри мог позволить себе жить почти так же, как и до всего, что случилось. Где сейчас была его семья, он не знал. Только сестру видел раз за все это время, и был удовлетворен просто тем, что они все живы, здоровы и, благодаря Джемме, не потеряли честное имя. Матушка могла гордиться этим, но Гарри закрывал эту тему с сестрой. Она была единственной, кого он хотел видеть время от времени из своих родственников. Но прошел год и его сердце не было в порядке. Образ Луи мерещился ему везде, где только мог. Не только ночью, когда Гарри думает, что он в самом деле жив и можно так легко прикоснуться к красивому лицу, а на утро вся эта иллюзия разбивается на осколки, раня этим Стайлса еще больше. Зейн говорил ему отвлечься, забыть все, что было с ним и начать нормально жить, но Гарри каждый раз мог переубедить его в том, что это не имеет никакого смысла. Прошел год. И все издания снова судачили о выживших, на этот раз даже Гарри пришлось пообщаться с прессой и дать небольшое интервью. Он не понимал зачем, ведь все уже и так наплели столько невозможных фактов, что ему одному вся Америка не поверит. - Итак, лайнер столкнулся с айсбергом четырнадцатого апреля, а окончательно затонул в два часа двадцать минут ночи следующих суток, верно? - спросила молодая женщина, что-то быстро записывая в блокнот и часто поправляя очки. - Именно, - сухо отозвался Гарри. - Как все происходило? Каждый из пассажиров описывал это по-своему, так как каждый видел все с другой стороны. - Все поддавались панике и многие просто падали на пол, без остановки молясь Богу. Многим не повезло сорваться с перил в тот момент, когда "Титаник" почти треснул пополам и их просто разорвали электрические заряды тока. - Какой ужас, - удивилась женщина, - и что же вы делали? Как много близких потеряли тогда? - Просто держался за поручни и ждал, когда можно будет вынырнуть из воды. Всего одного, на самом деле. - То есть, для вас трагедия была не такой масштабной? - Нет, это было бы глупо. Этот человек значил для меня все, и сейчас я только пытаюсь оправиться от этого кошмара. Он почти не врал, но фразы были общими, он не вдавался в подробности и абсолютно точно не был искренним. Его сердце осталось там, на дне Атлантического океана, далеко от Англии и Америки. И Гарри точно не мог бы признаться журналистам, как сильно он страдает из-за этого и как больно каждый день вот уже год просыпаться в пустой холодной кровати.