Подмени меня, братишка

Ваза пролетела через всю комнату и с треском разбилась прямо над головой вовремя наклонившегося Керкленда. - Ещё один смешок, и я тебя урою, падла! Англичанин с трудом сдерживал смех. - Извини… Всё-всё, больше не буду! – воскликнул он, заметив, что Гилберт потянулся за торшером. А сдерживать смех было и правда очень сложно. Им удалось уговорить Байльшмидта нарядиться в одежду сестры. Для пущей схожести Гретхен накрасила его и уложила волосы. Получилась весьма симпатичная барышня. - Успокойся, Гил, – улыбнулся Родерих. Он, в отличие от Артура, мог позволить себе улыбаться без боязни быть пришибленным на месте. - Посмотрел бы я на тебя, если бы тебя в бабу нарядили… Грет, а эта херня обязательно должна быть тут? Можно снять? - Ни в коем случае! – девушка тут же подбежала к брату. – У тебя же совершенно плоская грудь. - Извините, пожалуйста, нету у меня сисек… - Именно поэтому ты и должен носить лифчик. - Тьфу ты! Ах, как же Гилберту было противно. На его крепкой мужской груди – и на те, женский лифчик! Крепкий такой лифчик, идеальная имитация наличия бюста. Одним словом, чувствовал себя парень самым настоящим трансвеститом. - Угомонись, Гил. Ты просто играешь роль, относись к этому, как актёр. Эдельштайн как мог старался поддержать друга, хотя сам уже и не пытался сдерживать издевательскую улыбку. - Ты точная копия своей сестры, – сказал Артур. – Посмотри на себя в зеркало, никто ведь не сможет отличить. Байльшмидт послушно уставился на своё отражение. Да, Керкленд прав. Одетый в облегающие женские джинсы и несколько мешковатую тунику с длинными рукавами, он в самом деле был невероятно похож на Гретхен. Это ему ещё повезло, что у сестренки спортивный стиль. Высоких каблуков и мини юбок Гилберт точно не смог бы пережить. Гретхен куда проще вошла в образ брата, даром что особо женственных черт в ней отродясь не было. Только и надо было, что надеть мужскую одежду и растрепать волосы, и всё – готовый Гилберт Байльшмидт. - Это правда, – взгляд Родериха вновь прошёлся по фигуре лучшего друга. – Никто не заметит подмену. Конечно, если ты не будешь разговаривать басом и особо высовываться. - Главное, чтобы подмену не заметил Брагинский. Послушай своего друга, он правильно говорит, – кивнул Керкленд. Эдельштайн оглянулся в его сторону. - О, спасибо. От того, как эти двое посмотрели друг на друга, Гилберту вновь стало не по себе. «Собрались, блять, в одной комнате педики и трансы… Куда мир катится?» Альбинос вновь посмотрел на себя в зеркало. Поразительно, но он видел в отражении Гретхен, а не себя. Возможно, эта афера имеет право на жизнь… Всё это время, что англичанин уламывал его нарядиться девушкой, Гилберта никак не покидало чувство, что он что-то упускает из виду. Что-то такое, о чём нельзя было забывать… Но что это, он так и не понял. Две девушки стояли возле массивных дверей, ведущих в холл здания университета. - Они вчера без Людвига ушли, – сказала миловидная шатенка невысокого роста с большими карими глазами. – Но я не думаю, что между ними что-то есть. - Разумеется, между ними ничего нет и быть не может! – уверенно заявила её подруга, девушка высокая и статная, с роскошной фигурой и длинными вьющимися тёмными волосами. – Этот Байльшмидт недостоин Родериха. Ему нужен кто-нибудь получше… - Кто например? - Тот, кого он сам полюбит. - Ну да, логично, – шатенка усмехнулась. – Я вот тебя не пойму, Лиза, ты же сама влюблена в Родериха. Как ты можешь так спокойно об этом говорить? - Самое главное, чтобы ему было хорошо, – так же с улыбкой ответила брюнетка. – Ничего ты не понимаешь в настоящей любви, Беатрисс. Когда любишь, можешь пойти на всё, лишь бы только твой возлюбленный был счастлив. Беатрисс Шафрану и правда ничего не понимала по части любви. Единственными людьми, которых она любила, были её братья, старший и младший. Но о том, чтобы любить какого-нибудь молодого человека, и речи не было. Хотя была относительная симпатия по отношению к Эдельштайну, но это была скорее симпатия к образу всегда собранного и сосредоточенного, но при этом совершено очаровательного скрипача, и ничего более. А вот Элизабет Хедервари была влюблена по уши, и все об этом знали. Её оставалось только пожалеть, ведь Родерих имел отношения только с парнями. - Родерих с Вашем расстался. Ты знаешь? Элизабет отвела взгляд. - Конечно, знаю. Я всегда и всё знаю о Родерихе. - А Людвига с тем миленьким итальянцем видели. Хедервари резко посмотрела на подругу. - Каким итальянцем? Беатрисс улыбнулась. - С тем самым, которого ты до обморока напугала. Помнишь? - С Варгасом? Да у этого малолетки нет шансов! - У них вчера было свидание, – Беатрисс удивилась столь бурной реакции Лизы. – Явно что-то намечается. - Пусть обломится! Не видать ему Людвига, как собственных ушей! - Да чего ты так бесишься-то? Брюнетка гордо задрала голову. - Не твоё дело! Пойду-ка я… - Куда? – не поняла Шафрану. Конечно, у Хедервари часто бывали резкие смены настроения, но к ним даже привыкнуть было невозможно. - Искать кое-кого… А, точно! Найду Франциска! Вот кто мне нужен! - А зачем тебе Франциск… Элизабет не стала слушать подругу. Она стремительно сорвалась с места и мигом скрылась в неизвестном направлении. - И вообще… - задумчиво произнесла Беатрисс. – С каких это пор у тебя какие-то дела с Франциском? Он ведь мечтает Родериха завалить… Тем временем Людвиг, стоявший около окна в аудитории, увидел появившихся друзей и бросился к ним. - Привет, ребята. Гилберт, почему ты трубку не берёшь? К его удивлению, лучший друг как-то странно вздрогнул и прижался к застывшему за его спиной Родериху. - Эй, перестань, – с тихим раздражением шикнул Эдельштайн, весьма аккуратно отталкивая от себя Байльшмидта. - Что с тобой, Гилберт? – удивился блондин. Альбинос вёл себя очень странно. Вот он огляделся, чтобы убедиться в отсутствии любопытных зевак, а потом выдохнул: - Боже, я так не могу… - Сможешь. Возьми себя в руки, - спокойно, но при этом очень твёрдо сказал ему Родерих. – И сделай голос погрубее. У Людвига от недоумения округлились глаза. - Вы чего это? Эдельштайн как ни в чём не бывало улыбнулся. - Давай присядем, я всё тебе объясню. Уже позже брюнет не без ухмылки лицезрел перекошенное от изумления лицо. - Эээ… Гретхен? – выдал-таки он. Девушка, что так удачно была замаскирована под брата, кивнула. - Да. Только не выдавай меня никому, ладно? И на людях зови меня Гилбертом. - Хорошо. Людвиг был в прострации. Он машинально кивнул и всё так же продолжал пялиться на сестру лучшего друга. А Родерих откровенно наслаждался его замешательством. - Ну ладно, взяли себя в руки, парни. Ничего особенного не произошло. Мы всё те же три закадычных друга, которые преспокойно сидят и обсуждают свои темы. А вообще, в этой ситуации есть и приятные стороны. Теперь мы, по крайней мере, можем обсуждать мальчиков, не боясь задеть чувства Гила. Кстати, как прошло твоё свидание, Людвиг? - А? Блондин озадаченно уставился на не в меру весёлого Эдельштайна. - Свидание как прошло? Ты уже переспал с Венециано? - Нет ещё… Эээ… В смысле, ты зачем спрашиваешь-то? - Да так, для поддержания беседы. Людвиг какое-то время недоумённо моргал. - А как говорить-то такое… при Гретхен? Крауц всегда относился к ней с очень большим уважением, а потому откровенно боялся того, чтобы говорить при ней о своей личной жизни. - Мы же договорились, что она теперь Гилберт. Привыкни к этому на время. - Но она всё равно Гретхен. - Людвиг, всё нормально, – мягко сказала Байльшмидт. – Делай вид, будто я – это он. И говорить вы можете на любые темы. - Странно вы это придумали. А Гилберт-то как там один будет? - С ним там Артур, – ответил другу Родерих. – Он, кстати, ничего. Приятный человек. Все трое затихли. Ситуация была настолько дикой, что сразу никак не привыкнуть. Так что им всем нужно было время, чтобы понять и прийти в себя.