Подмени меня, братишка

Гретхен не проронила и слова, пока они с Родерихом добирались домой. Просто не решалась. Тот выглядел дёрганным и немного злым, и явно не горел желанием объяснять своё поведение. Едва лишь они пересекли порог квартиры Байльшмидтов, Родерих мигом скрылся за дверью ванной. Девушка честно не хотела лезть в чужие дела, но интуиция ей подсказывала, что с Эдельштайном произошло что-то плохое. Она волновалась за него. Родерих хоть и был парнем, но казался отчего-то куда более ранимым и хрупким, чем она сама. - Родерих? Парень не отозвался. Сделав глубокий вздох, Гретхен дёрнула за ручку. Дверь была открыта. - Родерих? Эдельштайн сидел на коленях перед раковиной, склонив голову. - Родерих, что с тобой? Она тут же бросилась к нему. Стоит отметить, девушка была потрясена, когда увидела на его лице слёзы. Он не просто плакал, он рыдал, сотрясаясь всем телом. - Родерих! - Извини, я… я просто… Он так и не смог произнести что-то внятное. Гретхен сама очень редко позволяла себе давать волю эмоциям. Давно уже знакомая с Родерихом, она впервые видела его в таком состоянии, а потому по себе знала – его совсем не просто довести до слёз. - Родерих… Потрясённая девушка тут же прижала его к себе, а Эдельштайн уткнулся лицом в её плечо, окончательно дав волю рвущимся слезам. Он уже не мог сдерживать себя. Гретхен коснулась подбородком его волос и замерла. Парень дрожал словно от озноба и не переставал плакать. Пожалуй, пусть поплачет. Байльшмидт где-то слышала, что со слезами уходят все негативные эмоции. - Тихо-тихо… - шепнула девушка, сама не понимая, зачем. Видеть страдания друга было очень больно. Во всяком случае, теперь понятно, почему Родерих так грубо послал Людвига. Он бы себе не простил подобную слабость в присутствии друзей. С Гретхен же у них были куда более доверительные отношения. Наконец, немного успокоившись, Родерих оторвался от подруги, поднялся на ноги и склонился над раковиной. Повернув кран, он набрал в ладони воды и прополоскал лицо. - Извини, я совсем расклеился. - Ничего страшного… Гретхен застыла рядом, словно ожидая очередной порции истерики. - Нервы ни к чёрту. Но Байльшмидт прекрасно понимала, что нервы тут не при чём. С ними-то у Эдельштайна всё в полном порядке. Стоит очень сильно постараться, чтобы довести его до такого состояния. - Расскажешь, что произошло? Девушка спросила это с долей опаски в голосе. Доверие доверием, но Родерих никогда не любил делиться своими проблемами. - Ничего особенного. Просто я тупая и бесполезная тряпка. - Что ты такое говоришь? - Говорю, что есть. Гретхен поразили не столько слова, сколько то непоколебимое спокойствие, с которым он их произнёс. - Кто довёл тебя до этого… - Грет, – парень резко обернулся и вцепился мокрыми руками в её плечи. – Прошу, пообещай мне, что ни Гилберт, ни тем более Людвиг не узнают о том, что я тут истерику устроил. Байльшмидт кивнула. - Как скажешь. Но ты должен всё мне рассказать. - Зачем тебе это? - Затем, что иначе я буду за тебя волноваться и точно всё расскажу ребятам, – уверенным тоном заявила Гретхен. – Так что говори, кто довёл тебя до такого состояния и почему. Родерих выдохнул. - Пойдём на кухню. Мне необходимо выпить чашечку кофе. Гилберт тихонько выбрался из туалета, подсознательно боясь того, что его могут увидеть. Это он притворяется девушкой, а на деле-то он мужик, стыдно палиться рядом с женским туалетом. - Ты там застрял, что ли? – недовольно пробурчал ждавший его возле выхода Артур. - Мне уже пописать спокойно нельзя? – возмутился Гилберт. - Тихо ты! – шикнул англичанин. – Идём уже, пока нам снова Брагинский не попался. - Ага. Байльшмидт первым бросился к выходу. Потянув на себя дверь, он не глядя выскочил, а потому столкнулся с тем, кто собирался заходить. - Смотри, куда идёшь! – тут же прокричал Гилберт, не забыв, однако, скопировать голос сестры. - Это ты смотри, куда идёшь, идиотка! Альбинос аж застыл от удивления. Тем временем тот, с кем он столкнулся, горделиво поправил волосы и уставился на оппонента недобрым взглядом. - Может, сгинешь уже? - Чего? - Ох бля… - подозрительно похожий на Брагинского парень лет семнадцати почти обречённо закатил глаза. – У вас тут в Германии все такие тормознутые? - Чего?! Гилберт просто опешил от такого заявления. - Того! С дороги, говорю, уйди, или мне сквозь тебя проходить нужно? - Да пошёл ты! Сам уйди, малолетка! - За языком следи, деточка. С Байльшмидтом произошло то, что происходило обычно, когда он сталкивался со слишком похожими на него характером людьми. Проще говоря, он закипел от злости, как и его невольный собеседник. При это оба они стояли у порога и не намерены были пропускать друг друга. Дело принципа. Неизвестно, сколько бы продлилась эта борьба словами и взглядами, если бы за спиной странно парня не прозвучал знакомый всем голос: - Что тут происходит? Пыл парнишки исчез, словно его и вовсе никогда не было. Секунда, и вот тот отошёл в сторону и застыл на месте, словно миленький пай мальчик. Как будто это не он только что устроил перепалку с девушкой. - Ничего. - Коля… - уже подошедший Иван Брагинский посмотрел на парня с грустной улыбкой. – Ты опять? - А я причём? – искренне удивился тот, сильно напоминая маленького ребёнка. – Это всё она. Сначала врезалась в меня, а потом начала огрызаться… - Коля, ну она же девушка. Нельзя так разговаривать с девушками. Будь Гилберт на месте этого парня, не задумываясь послал бы как Брагинского, так и «девушку». Однако к его величайшему удивлению, парнишка кивнул: - Ты прав, извини. Иван перевёл взгляд с парня на Гилберта и как-то странно улыбнулся. - Байльшмидт хорошая девушка, а ты ей нагрубил. Извинись перед ней. Вот пристыженный Коля повернулся к Гилберту. - Извини, этого больше не повторится. Однако альбинос до того растерялся, но совсем не нашёлся с ответом. - Прости моего брата, манерам его ещё учить и учить, – вполне себе миролюбиво сказал ему Брагинский всё с той же милой улыбкой. – Уверен, больше он так себя вести не будет. Керкленду пришлось ткнуть Гилберта в бок, чтобы он, наконец, пришёл в себя. - Да всё хорошо, я не в обиде. Русский аж просиял. - Вот и отлично. Однако ты не обольщайся, наши с тобой разборки ещё только впереди. - Что? - Ты знаешь, о чём я. Брагинский так мило улыбался. Словно он и не угрожал никому… - Так ладно… - он вновь обернулся к брату. – Одного тебя к ректору пускать нельзя, так что я с тобой пойду. А то мало ли перед кем ещё придётся извиняться… Вот он уверено переступил порог, заставив Гилберта отстраниться и сдать-таки свою позицию. Совершенно растерянный Байльшмидт посмотрел на младшего брата своего текущего врага. Тот ровно на долю секунды из милого пай мальчика вновь превратился в отъявленного хулигана и, пока не видит старший брат, показал альбиносу фак. Лицо его при этом было воистину дьявольским. - Сочтёмся, – шепнул он прежде, чем последовать за Иваном. Гилберт ещё долго не мог прийти в себя. Вот что это, спрашивается, было? - Блеск… - выдал Артур, доселе удачно молчавший и явно притворявшийся предметом интерьера. – Мало нам было одного Брагинского, так теперь ещё и второй… Байльшмидт отстранённо подумал о том, что те девушки в туалете были чертовски правы, когда говорили о породе Брагинских: «Красивые, но отмороженные». Чертовски правы…