Подмени меня, братишка

- Зачем звал? Голос прозвучал невероятно холодно и равнодушно. Артур обречённо вздохнул. Вот почему он не может хотя бы притвориться, что рад ему? - Я хотел увидеть тебя. - Я ведь просил не дёргать меня без дела. В номере было темно. Редкие лучи солнца еле проникали в комнату через плотные чёрные шторы. Керкленд с трудом мог разглядеть любимую пепельную шевелюру и чуть искрящиеся глаза. - Это сильнее меня. Артур уже не раз говорил ему, что жить без него не может. На какие он только хитрости не ходил, чтобы покорить сердце возлюбленного. - Послушай меня, Артур, – сказано суровым тоном без тени улыбки. – То, что между нами когда-то что-то было ещё не означает, что у меня к тебе ответные чувства. Блондин невольно зажмурился. До чего же больно это слышать. - Я не имею права любить тебя? Ответа не последовало. Что-то подобное Артур уже спрашивал год назад. Ему и тогда не ответили. - Ты что-то часто крутишься рядом с Байльшмидт. Опять что-то мутишь? - Байльшмидт? Интересно, он будет ревновать, если солгать, что он встречается с Гретхен? - Она типа девушка твоя? Если хочешь, я просто забуду то недоразумение и оставлю её в покое. О нет! Не на такую реакцию рассчитывал Керкленд. - Не нужно. Если она заслужила, поступай по своему усмотрению. Его собеседник подпёр рукой подбородок и впервые за время их разговора усмехнулся. - Вот как? Ну ладно. Артур лишь потерянно вздохнул. Что бы он ни делал, но растопить сердце этого человека у него не выходит. Как бы то ни было, он не сдастся. Он будет бороться до последнего, сделает всё, что в его силах. И плевать, что Гилберт, выдающий себя за Гретхен, может пострадать из-за его интриг. Какое он вообще имеет значение? Гретхен чувствовала себя просто паршиво. Родерих, который сразу всё узнал, не стал устраивать ей выговор. Он явно понимал куда больше, чем мог показать. Хотя, пожалуй, лучше бы он отругал её, как малолетнего ребёнка, пристыдил и не позволил сделать то, что она в итоге сотворила. Они сидели в кафе за одним столом. Альфред Джонс, сияющий своей яркой белозубой улыбкой, и Гретхен Байльшмидт, готовая от стыда провалиться под землю. - Здесь красиво, правда? Девушка подняла на него взгляд, а после огляделась. - Пожалуй. Заведение было довольно симпатичным, довольно уютным, но ничем особо не примечательным. Вообще, Гретхен никогда не имела привычки ходить по кафешкам, не до того было. Да и не с кем, если уж на то пошло. У неё вообще, по сути, не было друзей, если не считать таковыми Родериха и Людвига, которые учились в другом университете. - Представляешь, оказывается, моя сестра учится на одном потоке с твоей сестрой. Удивительно, правда? - Сестра? Байльшмидт невольно занервничала. - Да. Эмили, сестрёнка моя младшая. Они с твоей сестрой вместе в волейбол играют. Круто, правда? Альфред всё так же улыбался. Интересно, что такого замечательного он нашёл в этой новости? Запоздало Гретхен вспомнила о том, что речь идёт о той самой Эмили Джонс. Они с братом очень похожи, хотя девушка и не вызывала у Гретхен никаких эмоций, кроме искреннего раздражения. И при этом Альфред ей очень нравился. Может быть, у Гилберта полностью обратная реакция на этих Джонсов? И он именно поэтому так не любит Альфреда. Который, кстати, от него без ума. Джонс просто пожирал её взглядом. Но ведь он видит перед собой не её. Он вообще сейчас не девушку видит… - Гилберт? - Мм? - У тебя что-нибудь случилось? Гретхен не удержалась и посмотрела ему прямо в глаза. - Что? Улыбка американца сразу погасла. - Ох, извини. Я опять лезу не в своё дело. Прости, пожалуйста… - Эм… Всё нормально. С чего ты взял, что у меня что-то случилось? - Ты очень грустный. Что-то случилось? Заметив, что раздражаться и наезжать на него Байльшмидт не торопится, Джон заметно осмелел. Он не стал задаваться вопросом относительно того, с чего вдруг Гилберт такой добрый. Некогда было. Зачем тратить бесценные секунды рядом с любимым на такую ерунду? - У меня нет, – выпалила Гретхен. – Я просто беспокоюсь за друга. - За Родериха? – сразу понял Альфред. – Да, я его понимаю. Извини, конечно, но этот ваш Людвиг просто слепой, если до сих пор ещё ничего не заметил. Это каким же надо быть чурбаном, чтобы не понять? Хотя, Родерих и сам хорош. Мог бы давно уже признаться… Гретхен так и замерла с приоткрытым ртом. Подумать только! А ведь парень совсем не дурак. - Эээ… - Джонс вновь понял её реакцию неправильно. – Я опять лезу не в своё дело, да? - Всё нормально. Но неужели это так заметно? Американец усмехнулся. - Я сразу заметил. Уже давно. Родерих никогда особо не шифровался, но напрямик вроде не говорил. Гордый он какой-то. Я вот никогда гордым не был, сразу говорю, как есть… Парень снова замер, поняв, что начал болтать лишнее. - Я и не думал, что это так очевидно… - протянула Гретхен. Выходит, не такая уж это и тайна. Но Гилберт, очевидно, ничего не замечал, иначе давно предпринял бы что-то. С него стало бы и шум поднять по этому поводу, дабы до Людвига дошло. А там… Кто знает? Возможно, он бы и сам захотел встречаться с Родерихом, и австриец не страдал бы так. - А хочешь… Хочешь я подкину Людвигу анонимное письмо с сообщением о том, что Родерих в него давно втрескался? Он ведь должен хоть тогда это понять. Байльшмидт мотнула головой. - Не думаю, что это хорошая идея. Тем более, Людвиг теперь встречается с Венециано. Джонс нахмурился. - С итальянцем? Да он же, извиняюсь за выражение, шлюха та ещё. - В смысле? - Ну… - Альфред постарался поискать в своём лексиконе более или менее цензурные слова. – Да он же спит со всеми подряд. У него на страничке в Фейсбуке такие жуткие фотографии. Он не из разборчивых, знаешь ли, даже с родным братом… того. Мерзость! Гретхен ошарашено приоткрыла рот. Вот тебе новость! Конечно, ей этот Венециано совсем не понравился, но узнать такое… - Покажи мне эти фотографии. - Ты уверен? – с сомнением спросил Джонс. - Абсолютно. Девушка была намерена узнать всё, что только возможно. Кто-то же должен уберечь Людвига от ошибки… А тем временем, в мужском туалете обсуждаемые ими молодые люди были заняты очень непристойным занятием. Венециано, который при любой возможности лез в штаны Людвига, на сей раз смог уломать его на минет. Немец отчаянно не понимал, почему парню так хочется ему отсосать, но от вида облизывающегося в предвкушении итальянца он просто терял голову. Минет парень делал очень умело и с некой долей фанатизма. Он умудрялся брать в рот практически весь орган, работать языком и ласкать при этом пальцами тяжёлые яйца своего парня, доставляя Людвигу невероятное удовольствие. От причмокивающих звуков, которые он при этом издавал, немец невольно краснел. Венециано выпустил член изо рта и довольно облизнулся, бросая на орган голодные взгляды. - Он такой горячий… и такой сладкий… До чего же пошло это выглядело. Людвиг был уже близок к финалу. Нетерпеливо сжав пальцами тёмные волосы парня, он заставил его вновь взять член в рот и просто не удержался от громкого стона. В какой-то момент он поймал себя на том, что видит перед собой на коленях не итальянца. Интересно, почему в самый ответственный момент перед его взором появляется лицо друга? Порой бывает очень сложно не произнести его имя, когда оргазм накрывает с головой. Немец кончает в рот своего любовника, и тот послушно глотает сперму, стараясь не проронить ни капли. Ему отчего-то особенно нравится это делать. А Людвиг по обыкновению растерян. И вновь непонятное, давящее чувство того, что он кого-то предал. И лицо Родериха перед взором…