Подмени меня, братишка

Две девушки тихонько подкрались к дверям музыкального зала. - Я себя сталкером чувствую, - тихонько сказала Беатрисс, послушно ступая следом за подругой. Венгерка лишь усмехнулась. - Мы и есть сталкеры, смирись с этим. Они прислушались. Там, за закрытой дверью, слышалась музыка. Не нужно было уточнять, кто играет на скрипке. Конечно же, это Родерих Эдельштайн, настоящий виртуоз этого дела. За ним-то девушки и следили с самого утра. - Ты уверена, что стоит это сделать? Элизабет промолчала. Нет, она совершенно не была уверена в том, что эта сумасбродная затея никому не выйдет боком. Особенно Родериху. Не хватало ещё, чтобы он пострадал. - Лиззи? - Не знаю. Но думаю, что попробовать стоит. Беатрисс огляделась. - А этот Цвингли точно придёт? - Придёт, - куда более уверенно отозвалась Хедервари. – Родерих сегодня занимается один, так что точно придёт. - А Людвиг? - Он сейчас должен быть во дворе. Учитывая его спортивные достижения, смею предположить, что добежит он быстро. - Ну ладно… Элизабет посмотрела на часы. - Пара закончится через пять минут. Иди во двор, действуем по плану. Бельгийка поспешно кивнула: - Хорошо. Только ты не тяни, если что. - Само собой. Беатрисс направилась к выходу, ступая практически бесшумно. Ровно через пять минут Хедервари сама скрылась за углом, выбрав идеальное место для наблюдений. Она знала наверняка, что никто посторонний здесь не покажется. В этой части кампуса был только актовый зал и несколько музыкальных классов. Занятий сегодня нет, а Родерих – единственный студент, который приходит порепетировать в свободное время. Об этом все знали, в том числе и Ваш Цвингли, который - венгерка была в этом уверена - не давал австрийцу прохода. Так же девушка знала о том, что Эдельштайн отнюдь не в восторге от этого. Буквально помешанная на одной лишь его личности, Хедервари искренне хотела хоть как-то осчастливить парня. Нет, она не мечтала стать его девушкой или типа того. Она просто хотела сделать его счастливым. Любыми путями. Швейцарец появился у дверей музыкального класса минута в минуту, как и ожидала Элизабет. Кивнув самой себе, она дождалась, пока за спиной парня не закроется дверь, после чего набрала номер лучшей подруги. - Давай. - Поняла, - отозвалась Беатрисс. Убрав телефон в карман брюк, девушка стала ждать. Музыка прекратилась. Хедервари сразу поняла, что Родерих прекратил игру, заметив Цвингли. Ваш, любовь к австрийцу которого давно уже превратилась в наваждение, наверняка снова попытается надругаться над ним. Как и в тот раз. Эдельштайн был в ужасном состоянии после предыдущего случая. Возмущённые этим, Элизабет и Беатрисс не поленились вечерком разбить булыжниками окна новенькой машины швейцарца. Хоть и такая, а месть. Родериха обижать нельзя. Во всяком случае, давно уже фанатеющие девушки найдут способ отомстить обидчику. Беатрисс нашла Людвига в саду, как и говорила подруга. Вопреки обыкновению, парень был не с Гилбертом. Он сидел на одной из маленьких аккуратных скамеек в компании того самого итальянца. Не прошло и минуты, как позвонила Элизабет. Настало время действовать. - Эй, Людвиг! Девушка не без удовольствия отметила, что заставила немца обернуться именно в тот момент, когда Варгас собирался поцеловать. - Что? Холл в спешке подошла к скамейке, весьма убедительно изобразив усталость от бега. Намеренно. Пусть Людвиг думает, что она бежала к нему со всех ног. - Там к твоему другу пристают! Блондин аж в лице изменился. - К какому другу? Первым делом Людвиг подумал о Гретхен. Мало ли что могло случиться? Ведь она девушка, которая выдаёт себя за парня. - К Родериху! На сей раз немец замер. - Кто пристаёт? - Я не знаю, - трясущимся голосом ответила девушка. - Я шла в музыкальный класс, чтобы забрать смычок. Я забыла его ещё утром. А класс был закрыт изнутри. Я постучала, но мне не открыли. Людвиг поднялся с места. - А с чего ты взяла, что к Родериху пристают? - Я слышала его крики! Ему точно хотят причинить вред! В какой-то момент Беатрисс и сама поразилась своей актёрской игре. А у немца аж волосы дыбом встали. Понимая, что дело уже в шляпе, девушка произнесла последнюю из заготовленных фраз: - Помоги ему! Пока ещё не поздно… Доля секунды, и вот от парня и след простыл. Он молнией бросился в сторону кампуса, не произнеся и слова. Девушка перевела взгляд на итальянца. Тот некоторое время растерянно смотрел в сторону, в которой скрылся Людвиг, а потом перевёл взгляд на девушку. - Привет! От его обворожительной улыбки Холл стало немного не по себе. - Привет. - Присядешь? Что ж, Элизабет говорила, что его надо будет отвлечь. Очевидно, это будет совсем не сложно. Гилберт Байльшмидт шёл по коридору чужого для него университета, мысленно проклиная не одну сотню раз уж проклятые узкие брюки, глупость по полной программе шизонутой Эмили Джонс, и всё семейство Брагинских, от первого основателя рода до самого маленького их представителя. Где вообще видано, чтоб какой-то там малолетка мог так спокойно и непринуждённо трепать нервы ему, великолепному Байльшмидту. И остаться ещё в живых после этого! Вот ведь паршивец маленький! Проще говоря, Николай, младший и невероятно любимый братик того самого Ивана Брагинского очень успешно играл на нервах Гилберта. Это был просто капитальный разрыв шаблона, жестокий и беспощадный. Обычно именно Гилберт играл на чужих нервах, а тут вдруг такое… Окончательно выводило то, что парнишка явно наслаждался реакцией оппонента. И ему, похоже, плевать, что он вроде как над девушкой издевается. Одним словом, жестокий и беспощадный тролль. Эмили Джонс с утра решила смеха ради поприставать к Гилберту. Вернее, она-то приставала к Гретхен, которую многие считали лесбиянкой, и не подозревала о том, что под личиной капитана волейбольной команды скрывается её брат-близнец. Ну а сам Гилберт совершенно не ожидал такой подлянки от этой американки. Когда Эмили на глазах у толпы подошла к нему и, как ни в чём не бывало, поцеловала прямо в губы, Гилберт знатно психанул. Так психанул, что издал воистину женский визг, подскочил на месте всем телом и отскочил от девушки, как от чумной. Послышался дикий хохот. Позже Байльшмидту сказали о том, что многие успели сделать ставки. Кто-то ставил на то, что он (считай – она) врежет Джонс и начнёт ругаться матом, кто-то на то, что просто испугается. Хотя подавляющее большинство поставило на то, что он (она) ответит на поцелуй и выдаст таки свою нетрадиционную ориентацию. О, как все на это надеялись! Среди толпы любопытных зевак нар
исовался тот самый Николай. Увиденное дало этому под час жестокому парнишке тысячу с лишком поводов поиздеваться на бедной Байльшмидт, которой и без того сильно досталось. Интересно, почему Гретхен так не любят в родном университете? Что с ней, чёрт возьми, не так? Уже мчась на всех парах по коридору, Гилберт понял, в чём дело. Это всё Брагинские со своей компанией. Их любили остальные студенты. Так что, едва почуяв, что у Байльшмидт с ними разлад, все дружно стали насмехаться над Гилбертом, тем самым выражая свою поддержку этим «коммунякам». Всё-таки хорошо, что он не позволил сестре вернуться в университет. Она ведь такая ранимая! - Артур! Керкленда Гилберт искал с самого утра. Блондин казался не в меру бледным и каким-то потерянным. Увидев окликнувшего его альбиноса, он явно не обрадовался. - Надо поговорить. Вздохнув, англичанин коротко кивнул. - Как скажешь. С ним явно что-то было не так.