***
Наутро мы, конечно, не уехали. И вообще, задержались в селении на целый месяц. Даже платить не пришлось: наши услуги очень даже пригодились. Оказалось, что ещё две пары рук — именно то, что нужно. Постоялый двор требовал ремонта. Настю, как умеющую готовить, отправили на помощь к повару — рабочих же тоже нужно было кормить. Особенно интересно оказалось, когда выяснилось, что кузнец — дряхлый старичок, был неспособен выполнить всю работу, а его сын и не горел желанием выполнять. Пришлось вспоминать в срочном порядке всё, чему учил меня Бэрд. Наверное, смотрелось странно, но, придя в кузницу, я первым делом с бешеными глазами кинулась к сыну кузнеца с ором: — Что ж ты, дурак, делаешь, оно же через неделю рассыпется! Дай сюда, идиот! На меня посмотрели как на сумасшедшую, но спорить не стали, наверное, это шок у них был. В результате я отправила старого дядю отдыхать, молодого поставила пару раз на место, что мне лично плюсов не прибавило, но спорить со мной после этого он боялся. А уж местный кузнец, убедившись в моей компетентности, и вовсе был, кажется, счастлив сбагрить работу на чужие плечи. В общем, я опять ходила чумазая, обожжённая, но довольная, как сто китайцев, которым выдали жилплощадь. Я даже раздобыла себе униформу. Проще говоря, в этом селении мы застряли надолго. А нам надо было ехать дальше. — Завтра будет суд над тем парнем, которого мы привезли. — И что? — Меня, если честно, это мало интересовало. — Ну, можно сходить — посмотреть. — Не хочу. Ты иди, если хочешь. А мне надо доделать кое-что в кузнице, прежде чем мы уедем. — Ну, ты как обычно. Вечно о работе. — Это потому, что я люблю свою работу. На чём разговор и застопорился. Вообще-то, парень и сам бы справился, но он, скорее всего, пойдёт смотреть суд. А значит, лучше уж я доделаю и свалю с чистой совестью. По моим подсчётам, сейчас уже конец ноября, и скоро станет холоднее, что конкретно затруднит передвижение. О чём я и сообщила старосте. Он оказался мужиком понятливым и снабдил нас всем, что могло нам понадобиться: тёплыми плащами, едой и ещё кое-какими припасами. Всё было, на самом деле, не так плохо, как можно было себе представить. Хотя, возможно, и не так радужно, как могло бы быть. А кстати, я им так и не сказала, что мы направляемся к Вратам Рохана. Мало ли. Поговаривали, что дунландцы терпеть не могут рохиррим. Поэтому сказать, что мы едем так близко к их врагам я не решилась. Провожали нас всем селом. Некоторые махали руками и прощались. Другие вздыхали с облегчением. Ага, везде найдутся те, кому вы не по нраву, даже если вы будете просто ангелами во плоти. А я ангелом не была. — Напомни мне больше настолько не задерживаться, — попросила я, вскакивая в седло. — Окей. Ну, это же не было плохо. — Нет. Но задержались мы конкретно. Больше месяца прошло. Настя поникла и пустила Лаврушку рысью. Домой ей всё-таки хотелось больше. Дорога вилась впереди, зовя за собой.***
Ехали в основном молча, изредка перебрасываясь парой фраз. Разговаривать было не о чем. Каждая думала о своём, ну а я… я периодически внаглую дремала в седле. И так день за днём. Иногда нам встречались небольшие поселения, но мы нигде не задерживались. Становилось всё холоднее. Зима шла следом за нами, наступая на пятки. — Нам ехать ещё пару дней и достигнем границ Дунланда. Наконец-то. Вообще-то, если бы неслись не жалея коней, то сэкономили бы недели, но мы тихонько шли шагом, боясь загнать лошадок до изнеможения. — Да. Странный край. — Ну, я их понимаю. Они бедны. Необразованны. В большинстве своём дикие. В той деревеньке, где мы остановились в первый раз, сейчас, небось, предки тех, кто жил там испокон веков, они, наверное, ещё эльфов Эрегиона помнят. А чем дальше, тем больше они дичают. — Ну, последние — вообще варвары. — Согласна. Вообще-то, не просто варвары, а ненормальные какие-то. Попытались на подходах к селению выбить нас из сёдел. Что они от нас хотели, рассказывать не стали, правда, хватило того, что я вытащила меч первый раз за всю поездку. Не знаю чего они испугались больше — меча или моей рожи, но вроде отстали. На всякий случай мы объехали селение стороной. В общем, чёрти что. — Может, поговорим о чём-нибудь? Я удивлённо подняла глаза. С чего бы, интересно. Раньше подобных порывов я за ней не замечала. — О чём? — Ты выглядишь удивлённой. — Просто не понимаю, с чего вдруг? — Ну… ты знаешь обо мне всё, а я о тебе ничего. — А что ты хочешь знать? Вообще-то, это было даже интересно. И странно. Она как-то никогда не интересовалась моей жизнью. Собственно всё, что я из себя представляю — оно всё на виду. — Ну… кем ты была там, дома? — А зачем тебе? — Просто интересно. Можешь не говорить, если это что-то личное. — Да нет, ничего интересного. Родилась в Москве. Отец ушёл из семьи, когда я была маленькая, я его не видела никогда. Меня растила мать. Занимала себя сама: играла с мальчишками. Потом мама вышла замуж второй раз за военного в отставке. Родила сестру, когда мне было девять. Я росла, начала задерживаться допоздна, так что отчим учил меня обороняться от всяких маньяков и прочей ерунды. На всякий случай. Так и росла. Закончила школу, поступила в универ, хотя никогда особо не ценила те знания, которые в меня пытались запихнуть. Ненавижу зубрёжку. Купила мотоцикл. В общем, ничего интересного в моей жизни не происходило. Разве что вечно попадала в разные приключения. — А чем займёшься, когда вернёшься? — Я не вернусь. Настя так удивилась, что даже остановила лошадь. — Как это? — Ну а что мне там делать? Да ещё и с такими шрамами. — Есть же пластика? — На лицо? Да они только хуже сделают. К тому же, поверь мне, не у всех есть деньги на такую операцию. — Но… а как же… — Насть, давай оставим тему? Я не хочу возвращаться. Я прижилась здесь. Мне здесь хорошо. Я не хочу. Просто не хочу. Там справятся и без меня. В конце концов, я взрослая девочка. Имею право выбирать. Настя заткнулась надолго. А я злилась. Зачем она, вообще, эту тему затронула? Дальше мы всё так же ехали молча.***
— Надо сворачивать на восток, мы слишком сильно забрали к западу. — Думаешь? Настя всё ещё возилась с картой, но я-то видела, что горы слева отдалились, а нам нужно прямо к ним. Насколько я знаю, здесь безопаснее, чем в других местах. Эти земли не кишели орками, по крайней мере. В любом случае можно было подъехать поближе. — Да, видишь горы отдалились? А нам прямо к ним нужно. Где-то там, — я неопределённо махнула рукой вперёд и влево, — должен быть проход между Мглистыми и Белыми горами. Как раз туда нам и надо. Меня уже начали утомлять бесконечные горы и горы. Других пейзажей нет? Сколько мы, вообще, времени едем-то? День, два? Неделю? Пейзаж всё не менялся. А ведь зима, холодно. Закутавшись в плащ, я поёжилась. — Смотри. Я подняла голову. Селение. Наверное, нужно быть осторожнее, но, может, близость к Рохану и Изенгарду помогла хоть этим не скатиться в первобытные времена? Вроде было ничего. Село как село. И на том спасибо. Встретили нас не то чтобы очень радушно, но прибить вроде не пытались. Мне было пофиг. Главное, что есть ванна и еда нормальная. Всё остальное меня не интересовало. Я просто очень устала. К тому же у меня было обветрено всё лицо, так что я нашла рыбий жир в одной из лавок. Пахнет, конечно, отвратительно, но хоть что-то. Кремов в Средиземье так просто не отыщешь. — Когда вы уйдёте? — не очень-то дружелюбно спросила женщина, у которой мы остановились. — Рано утром. Не хотели бы вас долго стеснять. Она, ничего не говоря, ушла в свою комнату и, кажется, даже заперла дверь. Ну да ладно. Чёрт с ней. — Что это? — спросила Настя, как только я достала эту гадость. — Рыбий жир. Еле нашла. В данной ситуации, это единственное, что может помочь. Руки и лицо намажь на ночь жирным слоем. Должно стать получше. — Фу. Ну и запах. — Можешь не мазать. Мучайся дальше, — пожала я плечами. Когда дело касается выбора между неприятными ощущениями или неприятным запахом — я думать не буду. У меня и так губы в кровь потрескались в шести, а то и в семи местах. Поэтому, наплевав на брезгливость, я намазала всё, что обветрилось, и завалилась на кровать. Надо отоспаться. Вырубилась я как только закрыла глаза.