Does anybody know what we are living for?

Остаток дня и ночь прошли относительно спокойно, а вот утром начался настоящий переполох. Беорн выдавал нам своих лошадок. Вообще-то, это были пони, но опять же… это были какие-то неправильные пони размером со Смолу. Красивые, правда, но какие-то не слишком довольные. И их не хватало на всех. — Вест, Анастасия, поедете с парнями, — сказал Торин. — Бофур, едешь с Глоином. Оин, ты с Нори. У нас с Фили тут же возник спор, кто где поедет, в котором он сделал меня как пятилетку. — Будет лучше, если ты поедешь сзади, — как можно спокойнее начал он, понимая, что сейчас начнётся. — Эй, я хорошо езжу! — Конечно, я тут же восприняла это в штыки. — Но я-то дольше. — Фили! Я поведу. — Нет, поведу я. А ты будешь сидеть и… — Глазеть по сторонам, не зная, куда деть свой неугомонный организм? — Я хотел сказать: наблюдать за обстановкой, — тяжело вздохнул он, опуская стремена. — Ненавижу наблюдать за обстановкой, — буркнула я. — Придётся тебе повзрослеть хотя бы на день и заняться тем, чем нужно, а не тем, чем хочется, — без наезда выдал он. — Твою… — Я хотела было выругаться, но передумала, про себя считая до десяти. Чёрт, почему я могу переспорить Кили, могу переспорить Торина и не могу переспорить Фили? И вообще! Это что за наезды? Мне надо обидеться? Обижаться не хотелось. Точнее, хотелось, но не моглось. — Залезай тогда давай, я следом. Так будет удобнее, — не дала я ему досказать фразу «давай подсажу». — Чёрт, Вест, — простонал он, закатывая глаза к небу, будто спрашивая, что делать с дурной девчонкой. — Фили, не тормози, мне куда проще залезть самой. Он тяжело вздохнул и полез на лошадь, при этом чуть не свалившись. Пони это не нравилось, и мне пришлось ловить лошадку под уздцы, чтобы она никуда не шла, а стояла хотя бы относительно на месте. — Стой на месте, пожалуйста, а, — выдала я лошади прямо в морду. — Вест, давай быстрее. Руку давай. — Я сама, мне так удобнее. Освобождай стремя. Ухватившись за седло, я выпрямила ногу, стоящую в стремени, подтягивая тело вверх. Не представляю, как бы мы выкручивались, если бы я полезла первой. Или ему всё-таки пришлось бы ехать сзади… кстати, чё это я не додумалась-то? Или кто-нибудь кого-нибудь спихнул бы. — Уходите, пока ещё рано. Помните, что ваши преследователи идут за вами по пятам, — резонно заметил Беорн. — Двигай давай, — рыкнула я, меня раздражало, что Фили тормозит. — Вест. — Я даже по тону слышу это его «не учи козла бодаться». — Фили, — ответила я, раздражённо закатывая глаза. Я ударила недопони пяткой, заставляя её сразу перейти на быстрый шаг, а там уж Фили сам разберется. Мою гордость спасало только одно — если на нас нападут, вытаскивать меч придётся именно мне. Как ни крути, а до конца стать милой приятной девушкой, думающей о пирогах и капустных грядках, я не могу. Ну не моё это. К тому же я терпеть не могу грядки! И капусту. Особенно варёную. Фу, гадость. О чём я только думаю? — Ты совершенно неисправима. — Даже не пытайся. Гнать пришлось долго, спасибо, что не пешком. Потому, что пешком у нас это заняло бы в три раза больше времени. Мы и без того на полном ходу провели всё утро, весь день и вечер, не останавливаясь. Я уже думала начать ныть, что у меня ноги отваливаются, когда впереди всё-таки показался этот грёбаный лес. Лучше бы не показывался. Это место мне не понравилось сразу. Лес выглядел, как декорация к фильму ужасов. Причём снятому со спецэффектами. Даже отсюда он выглядел жутко. — Мда… — Что? — Фили оглянулся на меня. — Лес — самая настоящая декорация к страшным историям. Только таблички не хватает «Не лезь — убьёт». — Успокойся, мы до него ещё даже не добрались. — Вряд ли он будет выглядеть лучше вблизи, — фыркнула я. — И вообще, я всегда склонялась к мыслям, что ночью по лесу ходят только маньяки. И я… иногда. — Тогда тебе придётся с этим смириться. А что это ты по ночам в лесу делаешь? — Лучше спроси, кто маньяки. — Кто? — Вы все маньяки. По лесам в темноте ходить, — хихикнула я. Пытаясь отвлечься от дурных предчувствий, я переключилась на Фили. Я уже раза четыре с ним успела поцапаться за сегодня, два утром и два по дороге, а вот помириться ещё не успела ни разу. И я просто всеми фибрами души чувствовала, что он дуется, хотя никогда этого не признает. — Фи? — позвала я, обнимая его. — Ммм? — отозвался он, но как-то криво. — Прости, что я вечно спорю. Но не могу я стать в один момент белой и пушистой. А если стану, то со мной станет скууучно. — Не станет. Всё нормально. Я не хочу, чтобы ты менялась. — А я не хочу, чтобы ты на меня обижался. — Я не обижаюсь. — Он тяжело вздохнул и погладил меня по руке. — В конце концов, я знал, на что иду, и что будет сложно, тоже догадывался. — Тогда просто прости меня. А то я чувствую себя совсем уж сволочью, — проворчала я, уткнувшись носом ему в затылок. — Я тебя прощаю, — рассмеялся он. — Теперь ты довольная? — Ага, — нагло выдала я, цапнув его за ухо. Ну ладно. Я просто слегка прикусила. — А вот так не делай, пожалуйста. Я хихикнула и снова прикусила большое выпирающее ухо, чувствуя, как напрягается спина Фили. Ну не прелесть разве? — Вест, ты доиграешься. — Я не смогла удержаться, — со смешком выдала я. — Не мне же одной мучиться? Фили замер, даже забыв про поводья, повезло, что мы уже давно разобрались, что лошади у Беорна умные, куда умнее своих сородичей, и в особом управлении не нуждались. Иногда мне казалось, что они даже умнее нас с Фили вместе взятых, но думать об этом было страшновато. — Фили, отомри, ты меня пугаешь, — всё ещё смеясь, сказала я, хлопнув его по плечу. — Прости, — улыбнулся он, оборачиваясь. Мне даже в голову не пришло, что мы спешим. Да блин, мы дофига уже вместе, ну не в том смысле, но мы уже через столько прошли, что просто глупо говорить «узнать друг друга поближе». И так уже ближе некуда. До леса доехали, когда солнце ещё не зашло, но вот-вот станет темно. Не дожидаясь, пока Фили мне что-то скажет про то, чтобы подождать, пока он слезет, и прочие-прочие-прочие эти его мужские замашки, я съехала по лошадиной заднице вниз, падая на землю. Хорошооо… земляяя… Вытянуть ноги и не двигаться! — Вест! Нельзя было подождать? — Нееет. У меня ноги затекли. — Солнце садится, в лес сегодня не пойдём, — крикнул Торин. — Глоин, разводите костёр! — Орков не видно, удача нам благоволит, — выдал Двалин, слезая с пони. — Или сия капризная леди решила, что с нас и леса хватит. Ни за что не поверю, что милое местечко с красочными и безопасными пейзажами назвали бы «Лихолесье», — фыркнула я, даже не пытаясь встать с земли. Фили спрыгнул с лошади, освобождая пони от всей поклажи. Чем-то он опять был недоволен. — Ну за что ты опять на меня обиделся? — спросила я. — Я не обиделся. Я пытаюсь привыкнуть. Вест, меня учили по-другому. Я не могу понять, почему, когда я протягиваю тебе руку, ты её отталкиваешь. — Ха! Дорогуша, это уже твои замашки. Я веду себя, как обычно. Как привыкла. Твои «жесты доброй воли» заставляют мне чувствовать себя глупо. — Я делаю это не потому, что ты не можешь. А потому, что мне это нравится — раз, и потому, что это нормально — два. А никак не потому, что пытаюсь сделать из тебя беззащитную, несамостоятельную и домашнюю, пойми ты уже это. Я поскребла в затылке. Вот до этого я не додумалась. Ладно, посмотрим, что с этим сделать можно. Не исключено, что я по привычке всё равно буду тупить. — Отпустите пони. Пусть возвращаются к хозяину, — крикнул Гэндальф. — Этому лесу явно плохо, как будто его поразила болезнь, — авторитетно заявил Бильбо. — А в обход никак нельзя? Вот, хоть кто-то меня поддерживает. Спасибо, мистер Бэггинс! — Если только ещё двести миль на север или вдвое больше на юг. — Мда… в любой другой ситуации я бы предпочла четыреста миль на юг! — выдала я. Кстати, а в километрах это сколько? — Кили! — раздался голос Насти, привлекая моё внимание. — Убери свои загребущие рученьки и прекрати лапать мою задницу! Сейчас же! Я хмыкнула. Мелкий от возмущения покраснел до самых кончиков торчащих ушей и тут же выпалил: — Да не трогал я твою задницу, больно надо. Ты же тощая, как… да ты ещё более тощая, чем эльфийки. Я тупо ржала над этими двумя. А ведь мелкий всего-то хотел побыть джентльменом и помочь даме спуститься с лошади, чтобы она не шлёпнулась, как я. — Не сиди на земле. — Фили потянул меня за руку, ставя в вертикальное положение. — Это чё это? Хочу и сижу! — Я кину куртку, и сядешь нормально. Земля сырая и холодная. А я всё ещё надеюсь, что ты останешься со мной навсегда, и что однажды нас будет уже не двое... — Он улыбнулся и, притянув меня за прядь волос, чмокнул в нос. — Ты ещё не раз пожалеешь об этих словах! — И только потом до меня дошло. — Подожди, что? Но Фили, посмеиваясь, уже ушёл куда-то к Торину. Это он на детей, что ли, рассчитывает? Да щаз! Какие дети, вы смеётесь, да? Да я сама как ребёнок! И вообще, не слишком ли далеко он загадывает? Вот кто же знал, что этот гном окажется таким романтиком? — Ты чего застыла как каменное изваяние? — спросила Настя, проходя мимо. Я поскребла в затылке и подумала: говорить не говорить… Решила не говорить. Нечего ей знать, ещё опять взъерепенится. Я махнула рукой, отправляясь на поиски чего-нибудь интересного. В результате наткнулась только на лес. Не нравится мне этот лес. Действительно, декорации к фильму ужасов. И если это — эльфийская тропа, то я не хочу знать, что находится даже метрах в ста от неё. Я кинула куртку на землю (а то опять получу какой-нибудь странный комментарий) и шлёпнулась на неё задницей, силясь понять, что же мне так в этом лесу так не нравится. — Вест? — неожиданно подала голос Настя, садясь рядом со мной. — А? — Прости, что я… ну, в общем, прости меня, — потупилась она. — За что конкретно? — За моё поведение. Понимаешь, это тяжело. Так тяжело, что я не знаю... не могу привыкнуть, у меня всё подсознание сопротивляется этому. А ты… так легко сюда вписалась, будто всю жизнь прожила в Средиземье. Тебя только некоторые поступки выдают и склонность к чисто русской привычке материться. — Ну, Насть, это совершенно не значит, что нужно пытаться на меня давить. Я этого терпеть не могу. — Ну прости, прости. Я просто… я ревную. К этому миру, к которому ты проявляешь больше интереса. К твоему внутреннему стержню, твоей выдержке и силе. Я ведь не совсем тупая. Я знаю, что тебе тоже не так легко, как ты стараешься показать. Но я так привыкла, что я была… всегда была окружена вниманием, получала, что попрошу. А здесь. Здесь я не могу даже жить так, как жила. — Ну, я уже привыкла к твоим замашкам. — Я была неправа. Я пыталась сделать так, чтобы тебе тоже было неуютно, так же как и мне. Как сказать правильно? Возможно, таким способом я старалась почувствовать себя увереннее и, если бы ты реагировала как я, мне было бы легче, но сейчас я понимаю, что тогда мы обе были бы уже мертвы. — Хорошо, что ты понимаешь хотя бы это, — буркнула я. Вообще-то, это странно. Интересно, она ничего не набралась, прежде чем начинать этот разговор? С другой стороны, алкоголя давно не осталось, поэтому вряд ли. — Я не могу обещать, но я очень постараюсь вести себя по-другому. — Да-да, ты уже говорила и сколько продержалась? — Тогда это было под влиянием момента и дурацкого эльфийского вина, а сейчас я серьёзно. — Ладно, Насть, посмотрим. Ты мне лучше вот что объясни: почему ты каждый раз, когда требуется твоя помощь застываешь, как статуя. — Я… моё внутренне «я» сопротивляется. Я неожиданно даже для себя думаю, что едва я подниму меч, и все надежды на прежнюю жизнь рухнут. — Если однажды ты не поднимешь его, то надежд уже просто не будет. К тому же думать так — просто глупо. Ты и без того «как раньше» жить не сможешь. Через слишком многие трудности нам пришлось пройти. — Иногда это кажется самым лёгким путём, в смысле, умереть. Я знаю, это глупо. Я попробую больше не думать об этом. Я не могу обещать, но я попробую. — Ладно, проехали. — Я махнула рукой, пытаясь этот поток эмоций прекратить. — И я на самом деле не думаю, что вы плохая пара. Вот тут я отъехала. А немного отойдя, фыркнула. Вот, блин, заладила, а? У неё вечер сентиментальности? — Прекрати. Мне и так тяжело всё это признавать, — раздражённо рявкнула блондинка. — Просто это было невыносимо — знать, что мне, как я всегда считала красивой и очаровательной, предпочли тебя — вредную, наглую и не особо-то очаровательную. И не важно кто… просто сам факт бесит. — Ладно, прекрати этот балаган, Насть. Только мозги мне не выноси больше. Ну предпочли и предпочли. Смотри на жизнь проще. Он сам виноват, я насчёт своего характера иллюзий не строю. — Я серьёзно. Я действительно думаю, что… он любит тебя. Я давно заметила. Я удивлённо на неё посмотрела. Вот уж чего я не понимала, так как ОНА заметила, а Я — нет. — И завидовала. Я всегда думала, что… любовь должна быть красивая. С громкими словами и обещаниями. Завтраками в постель. А оказалось,что нет. Куда больше это значит поддержку, понимание и готовность отдать всё, не требуя ничего взамен этому, но прося быть честным, — кажется, Настю несло на всех парусах. — Насть, красивая любовь только в сказках бывает. Тебе по возрасту уже положено это знать. — Ну, теперь-то я это понимаю. Единственное, что я не понимаю, почему ты относишься как-то отстранено к нему? — В смысле? — Что-то я не врубилась. Это я-то отстранено? Я? Да я чуть ли не вишу на нём каждый раз… А потом меня как по голове стукнуло. Да, иногда, когда у тебя, Вест, хорошее настроение. А так, как только он пытается для тебя что-то сделать — ты ерепенишься и превращаешься в ежа… Ну ёперный театр одного актёра. — Ну, вроде тянешься и тут же отталкиваешь. Ты сама-то хоть раз к нему подошла? Не когда он рядом стоит, и не когда ты в него врезалась, разворачиваясь, а сама. Так чтоб просто подойти и в твоём стиле за шкирбан? — Эм. Ну вроде, — растерялась я, пытаясь вспомнить, было такое или нет. — Я думаю, что ты считаешь, будто перегибаешь палку, но беря в расчёт последние произошедшие события… Как ты можешь, знать, что, возможно, за следующим поворотом — смерть, и всё равно вести себя так. — Как? — Будто ты ему не веришь. — Может, я просто слишком много ошибалась, — задумчиво выдала я. А потом поняла, что и так ляпнула слишком много, что Насте знать не положено. — В любом случае это не твоё дело, ладно? Но я поняла, что ты хочешь сказать. — Просто тебе так повезло. Он любит тебя. Тебе он нравится. Чёрт, да он почти прямо сказал, что детей хочет, а ты… — А ты-то откуда это знаешь? — отъехала я. — Слышала, что он тебе сказал. — Я не буду слишком далеко загадывать. И ещё раз повторяю: ЭТО НЕ ТВОЁ ДЕЛО. Вообще-то, я, с одной стороны, отъехала, с другой — злилась. Ну вот что она лезет, а? — Но ведь он тебе нравится! — Насть, мне нравятся холодное оружие, выпивка и пожрать. Слово нравится, применять к чело… гному как-то странно. — Я тяжело вздохнула и встала, подбирая свою куртку. — Ладно, я поняла тебя. А теперь отстань от меня, будь умницей. Я хлопнула Настю по плечу и развернулась, отыскивая Фили взглядом. Он сидел у костра, рядом с братом, что-то обсуждая. Подойдя ближе, я поняла, что они опять спорят о том, какое преимущество можно получить с помощью того или иного оружия. Любимая тема. Решив, что я вряд ли помешаю, я села рядом с Фили, подпихнувшись ему под руку. Если уж даже Настя говорит, что я его отталкиваю, то что чувствует он сам? Ну какая же я зараза, а? — Замёрзла? — обеспокоенно спросил Фили, отвлекаясь от темы. — Неа. Просто. — Я пожала плечами, с удовольствием замечая, как у него на лице расцветает довольная улыбка. — Вы продолжайте-продолжайте, чем топор удобнее секиры, я не поняла. Спор продолжился, а я погрузилась в блаженную прострацию. Если я хочу, чтобы всё было хорошо, то нужно затыкать своё «я» почаще. А то оно точно создаст массу проблем, которые нам ой как не нужны.

***

Утро встретило нас туманом и сыростью. И просыпаться в такую погоду совершенно не хотелось. — Вест, проснись и пой. — Заткнись и спи, Фили. — Пора завтракать и в путь. Поверь, я бы не стал тебя будить, если бы не нужно было выходить. — Ладно, ладно. Я просыпаюсь... — И уткнулась носом ему в грудь, снова проваливаясь в полудрёму. Какой он тёплый. А на улице не очень приятно — нос мёрзнет. — По-моему, ты собралась спать дальше, — рассмеялся он, трепя меня за ухом, — ну же, просыпайся, милая. — Я просыпаюсь, просыпаюсь, — буркнула я, впрочем, из полудрёмы выбраться не могла никак. — Вееест! — неожиданно панически заорало надо мной. Я аж подскочила, мгновенно вскакивая на ноги и оглядываясь. Фили, оставшийся сидеть на земле, ржал, как ненормальный, и даже пару раз стукнул ладонью по земле, не зная, куда деть эмоции. — Вот так её надо будить. Если погода плохая, а опасности нет, она чертовски тяжело просыпается. Учись, — авторитетно заявила блондинка. — Настя, мать твою. Я тебе… Эта сумасшедшая бросилась от меня с дикой скоростью, что-то вереща про меня и мою побудку, и смеялась в голос. Я встала, как вкопанная. Это что с ней щас, вообще, происходит? По-моему, этим же вопросом задавалась добрая половина гномов, а Кили и вовсе проводил пробежавшую мимо него Настю удивлённым взглядом и сел, где стоял. — Она что, свихнулась? — спросила я в никуда. — Не знаю. Интересно, надолго это? В прошлый раз она продержалась почти сутки, — спросил Фили, накидывая мне на плечи свою куртку. — Да не холодно мне. — Знаю, но подержать-то можешь. — Могу, — согласилась я, поправляя куртку на плечах. — А куда это ты собрался? В ближайшие полчаса тебя, вообще, ждать? Фили рассмеялся, закатывая глаза, чмокнул меня в щёку, буркнув что-то про пять минут, и ушёл. Я проводила его взглядом, и подумала о том, что, однако… — Вест, что ты сделала с моим братом? — смеясь, спросил Кили, проходя мимо, не давая мне додумать. — Я? А что я с ним сделала? Жив, здоров и ещё не сошёл с ума, — не поняла я. — Он витает в каких-то облаках. — Да ну тебя, чучелко, — отмахнулась я. Теперь Кили ходил довольный, как китаец, скорее всего, свято веря в то, что мы сповадились открыться только благодаря его пинкам. Мы с Фили же просто решили его не переубеждать. Пусть чучело радуется. Но в ближайшую нашу смену, мы всё-таки переплетём его… позаковыристее, чтобы жизнь мёдом не казалась, а то мелкий совсем распоясался, судя по всему, решив, что мы оба подобрели, и ему ничего не грозит, а вот счаз! Надо бы рюкзак собрать и запихать туда плащ, а то забуду. Мда… пустой считай рюкзак-то теперь. — Вест, — неожиданно позвал меня Бофур. — Аушки? — Место у тебя в рюкзаке ещё было. — Ага, рановато я обрадовалась. — Эм. Ну да. Есть немного, а что? — с подозрением ответила я. — Да тут мешок один порвался. Надо бы место. — Загружайте, что влезет, — вздохнула я, пожимая плечами. — Только так, чтобы не отвалились лямки. Мне ж не сложно. Главное, чтобы сам рюкзак в Лету не канул. А то совсем трындец будет. Пока мой рюкзак напихивали всякой нужной ерундой, я решила побродить по лагерю. — Где Фили? — Неожиданно появился передо мной Торин. — Откуда я знаю? — тяжело вздохнула я. — Поищите, я лично не пойду. — Вы что поругались? — удивлённо вскинул брови Дубощит. — Не дождетеся, — фыркнула я. — Да вернётся он скоро, чего вы разнервничались? — Я надеюсь, что ты не играешь, девочка. И никаких переходов границ, напомни об этом Фили. Ну почему мне вечно никто не верит? Ругаться или не ругаться? Ладно, поступим, как взрослые, и ругаться не будем. — Окей. И я не играю, Торин. Игры — это не для меня. И если все перестанут считать себя должными влезть, то всё будет нормально. Но то, что все постоянно что-то по этому поводу мне пытаются сказать, посоветовать или предостеречь — мешает и создаёт ненужное раздражение. Какая я, однако, умница, ни разу даже не съязвила. Только немножко рявкнула, но это не страшно. Этот уже должен был привыкнуть. Неожиданно Торин мне улыбнулся и, чувствую, лицо у меня поменялось настолько, что он усмехнулся. Наверное, глаза у меня были очень большие. — Я должен был это услышать. Я могу сколько угодно казаться раздражительным и быть вечно бурчащим, как ты меня называешь, но Фили — мой племянник, родная кровь. И если уж он выбрал именно тебя, я должен был убедиться, что ты не сделаешь непоправимых вещей. Я закатила глаза. Последнее, что мне хотелось, так это делать непоправимые вещи. А тем более Фили, который, похоже, любит меня больше, чем я сама себя люблю. По крайней мере, по его поведению. Ну если бы со мной вели бы себя так, как обычно веду себя я, я б, честное слово, убила бы нафиг. В спину развернувшемуся было Торину я сказала: — Только не ожидайте, что я буду паинькой. Для меня это достаточно проблематично. — Я и не ждал, девочка, я и не ждал, — а потом бросил через плечо: — Дис ты понравишься. Вы споётесь во всём. Она тоже в юности была той ещё занозой. И ушёл, оставив меня с раздумьями и в шоке. Блин, ну почему, почему, блин, каждый считает себя обязанным влезть в мою личную жизнь? Вот в таких размышлениях меня и застал вернувшийся Фили. — Ты чего? — спросил он. Я скинула куртку, отдавая ему, и покачала головой. Что тут можно сказать-то? — Да так. Ничего. Тебя Торин искал. — Да, я знаю, он меня уже нашёл. Пора выходить. У нас не так много времени осталось, чтобы пересечь лес.