***
— Чем дальше в лес, тем больше дров, блин. Надо всё это сжигать к чертям собачьим, — ругалась я, перебираясь, на этот раз с очень даже актуальной помощью Фили, через бурелом. — Зачем? — удивился Фили, почти за шиворот вытаскивая меня из кучи веток, в которые я провалилась. — Чтобы не мешалось. Тут от наличия такого количества старых деревьев на квадратный метр даже дышать тяжело. Я пнула ближайшую ко мне ветку, не сильно, кстати, тонкую… целая, блин, дубина. Эта ветка пролетела добрых метра три и вписалась в росшее на её пути дерево. — Не злись так. Мы просто пройдём через лес. Потерпи пару дней. — Я не злюсь. Я в бешенстве, — ворчала я, топая вперёд по тропе. — Да ты всегда в бешенстве, — встряла Настя. Вот кто совсем уж с комфортом устроился. Я посмотрела-посмотрела и выпала в осадок. Кили пыхтел и сопел, таща Настю на спине и пытаясь при этом не запутаться в ветках, а блондинка только лыбилась и глазела по сторонам, вцепившись гному в плечи. Выглядело это эпично. Нет, мне Фили тоже предлагал, но я дальновидно отказалась. И не зря. Кили споткнулся, выбираясь из бурелома, его занесло, и он грохнулся аккурат к моим ногам. Настя впечаталась носом ему в затылок. Нет, такого позора я бы точно не перенесла. Фили позади меня расхохотался, уткнувшись носом мне в спину, едва не уронив при этом. — Ещё один, — буркнула я. — Вот щас бы рухнули. Тебе брата не жалко? — Нет, — выдавил из себя белобрысый, всё ещё давясь смехом. — Эх ты, — выдала я. — Фили, тебе стыдно должно быть. Вдруг она бы ему хребет сломала. — Ну не сломала же. Я покачала головой, глотая улыбку, и помогла Насте слезть со спины несчастного Кили. Фили в это время за шкирбан поставил брата на ноги. Оба нарушителя дисциплины выглядели умилительно: Настя растерянно хлопала глазами, а красный как рак Кили, по-моему, злился… ну, или скорее, он был смущён и на это злился. Решив, что смущать мелкого ещё больше сейчас не стоит, я ухватила Фили за руку и потащила за собой. Белобрысый всё ещё ржал, коняга недоделанный, но упираться или отпускать комментариев и не думал. — Фу таким быть, Фи, — сказала я, пытаясь по возможности побыстрее нагнать отряд. — Ты сегодня прям сама на себя не похожа, — неожиданно серьёзно выдал гном. Я тяжело вздохнула, разворачиваясь, и притянула Фили к себе, обнимая, а потом и вовсе повисла у него на плечах, чтобы убрать разницу в росте… Прям, ну я не могу. Да, я сегодня добрая и хорошая. Мне хочется шоколада и на ручки. Тьфу. Да, даже у меня бывают такие периоды. Просто обычно я их скрываю за раздражением. А сейчас толку от этого не будет. К тому же есть к кому поприставать. Шоколада здесь нет, а вот руки есть. Брать меня на руки не обязательно, а обнять — надо. А то я буду злая ходить. — Я стараюсь, окей? Мне надоело, что ты на меня вечно дуешься, а я тебя пинаю ни за что. Вот и исправляюсь, — пояснила я, уткнувшись носом ему в ухо. — У меня тут благородный порыв, а ты. Фили от такой сентиментальности с моей стороны отъехал, похоже. Да я б и сама отъехала. Но своего я добилась. Обнимашек в смысле. И целовашек. И вообще, что за фигня? Как-то он странно на меня влияет. Но в результате я просто висела на Фили, а он обнимал меня. В повисшей тишине было слышно, как неподалёку переругиваются Кили и Настя. Так, ладно, пора топать, а то я ещё и усну ко всему прочему. — Всё, пошлёпали, лапа моя, — сказала я, вставая-таки на свои ноги и напоследок звонко чмокнув его в губы. Фили улыбался и выпускать меня не собирался совершенно. — Фили, пущай меня. Мы так совсем отстанем и потеряемся. — Не потеряемся. Скажем, что ждали Настю и Кили. — Ага. И влетит всем четверым. — Вест, нам и так влетит. Так какая разница? К тому же, когда я в следующий раз дождусь от тебя такого настроения? — улыбаясь, спросил он, запуская ладонь мне в волосы. — Дурень ты, — хмыкнула я, мазанув его пальцем по носу. — Давай, потопали-потопали, шевели булками. Я выкрутилась из объятий, схватила Фили за руку и потащила дальше по тропе. Видимо, его это более-менее устроило, потому что больше он не сопротивлялся.***
Главный недостаток леса заключается в том, что темнеет тут рано вне зависимости от времени года. То есть, нормальный-то лес ещё более-менее, но такая чаща, где достаточно темно ВСЕГДА, становится просто непроходимой к вечеру. Идти трудно, а надо. Чем дальше в лес мы заходили, тем темнее было, и тем труднее было дышать. Ко всему прочему, все устали просто дико, ещё бы, проходить через такие буреломы. Интересно, сами-то эльфы когда по своей тропе ходили в последний раз? Настя давно уже шла в полной прострации, спотыкаясь так часто, что Кили вызвался снова побыть ездовой лошадкой и теперь тащил её на себе. Настя, вопреки моим ожиданиям, не стала отпираться и даже строить из себя что-то, как обычно, только отблагодарила Кили, даже удостоив мелкого поцелуем в щёку, от чего тот расцвёл, аки одуванчик весной. Над отрядом повисла тишина. Дело даже было не в том, что говорить было страшно или неприятно из-за лесного эха, а в том, что лес будто впитывал в себя все звуки. Периодически кто-то пытался что-то говорить или даже петь, чтобы тишина не так сильно давила на уши, но звуки притуплялись, и буквально через пару минут пространство снова погружалось в тишину. Мало-помалу мы поняли, в чём дело, и выстроили очерёдность, когда кто-то должен что-то говорить, пусть даже полную чепуху, иначе можно с ума сойти. Впереди Нори начал насвистывать какую-то песенку, но как-то понуро. С другой стороны, это был хоть какой-то звук. Потому что мне, например, уже казалось, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут от перенапряжения, пытаясь уловить хоть какой-то отклик звука. Нори честно старался. Но его надолго не хватило. И тут чья-то душа не выдержала, в ближайшее дерево полетела ветка, а потом началась тарабарщина. Да что там? А, это Бифур. Контуженный гном начал громко и с чувством говорить какую-то непонятную тарабарщину. — Это что? Он что, стихи читает? — удивлённо спросила я. — Это кхуздул, ты действительно хочешь знать, что он говорит? — спросил Фили. — А что, он ругается? — Тут, я подозреваю, у меня глаза заблестели. Фили, который, к слову, всё ещё держал мою руку, громко расхохотался, заставляя всех вздрогнуть и обернуться. — Ты неисправима, — хрюкая от смеха, сказал он. — Давай ты будешь болтать, тогда нам точно не светит тишина и подавленность. — Ха, — выдала я с полным похер фейсом. — Может, мне ещё сплясать? — А ты умеешь? — с любопытством спросил Фили, за что тут же получил по ушам. Но видимо, своей цели он добился, кто не засмеялся над нами, тот хотя бы улыбнулся, и дышать даже как-то легче стало. — Не умею я. Ладно. Значит, дело было так. Едем мы с Настей до Бри, остановились в пролеске, валяемся на травке, отдыхаем, никого не трогаем, — начала я рассказывать про то, как ко мне попала та железка, которая упокоилась с миром после стычки с троллями. История пришлась по вкусу. Особенно Бофуру, который тут же нашёл над чем ещё посмеяться. А потом ещё и расспрашивать стал. В общем, я болтала без умолку минут сорок, наверное, аж в горле пересохло, потом эстафету смешных рассказов перехватил Фили, не без помощи брата рассказывая все наши проделки в походе до Бри, иногда я добавляла какие-то подробности. Мало-помалу отряд ожил, лекарство от дебильного леса было найдено. И всё же отдохнуть было необходимо, поэтому спустя ещё пару часов, когда поток историй иссяк, а более-менее приличное место найдено, Торин первым скинул поклажу и объявил привал. Глоин с Оином тут же принялись за костёр, сбрасывая поклажу уже в процессе. — Нааасть? — позвал Кили уже раз пятый, наверное. Я присмотрелась и хмыкнула. — Она спит. Фи, помоги, будь лапочкой? Вдвоём у нас получилось спустить Настю на землю, при этом она даже не проснулась, только пинаться пыталась. Я стянула с неё рюкзак и вытащила из него одеяло. Фили с братом уложили её в тени одного из деревьев, но так, чтобы её было хорошо видно, мало ли кто её стащить вздумает? — Вест, Фили, дежурите первые, разбудите Ори и Дори. Бофур, что там с ужином? — Интересно, а что это он вас вместе поставил? — тут же возмутился Кили. — Чтоб ты спросил, — ответила я. Уж я-то догадывалась почему. Просто Торин уже просек, что когда я дежурю первая, Фили не спит со мной. И видимо, решил, что два дежурства за ночь для племянника многовато. Фили же вовсе проигнорировал брата, стаскивая куртку и бросая у соседнего дерева. — Падай. — Это ты мне? — тут же вклинился Кили, кокетливо хлопая ресницами. — Братишка, ты тааак мил сегодня. Я изо всех сил сдерживала смех, Фили, улыбаясь, шарахнул Килича по затылку. Кили расхохотался и куда-то упёрся. — Падай, говорю, пока они ужин приготовят… — Я усну, — перебила я, всё же падая попой на куртку. — Я тебя разбужу, если хочешь. — Ну, если усну — буди, — согласилась я. — Сам-то не уснёшь? Ты меня целый день из буреломов выковыривал. — Не усну, — улыбнулся Фили, садясь рядом. Моё «обнимательное» настроение вернулось, и я забилась ему под бок, закидывая его руку себе на плечи. — Не обижайся, но такое твоё настроение мне больше нравится, — тихо сказал гном, обнимая меня крепче. — Ну, оно бывает не так часто, и обычно я его выпинываю. Сегодня сделала исключение. И я не обижаюсь. И вообще, у меня настроение такое, как тебе объяснить? Как у маленького ребёнка — шоколада и на ручки, — хихикнула я. — Ну, шоколада я не обещаю, в лесу его достать тяжеловато, а вот на ручки всегда пожалуйста. Он как-то исхитрился, и я оказалась у него на коленях. Но меня больше интересовал другой вопрос: — А что, тут есть шоколад? — Да, из Харада завозят иногда, но надо знать, куда харадримы его повезут и повезут ли вообще. — Блин, а я и не знала. Меня этот факт немало расстроил. Тем более что с харадримами мы виделись, и в принципе, шанс достать любимый продукт у меня был. — Теперь будешь знать. Только предупреди заранее. — Ладно, — задумчиво кивнула я. Фили улыбнулся, откинувшись затылком на ствол, и закрыл глаза. Выглядел он довольным, как кот, слизавший все сливки и не получивший под зад ножкой табуретки. — Котяра, — выдала я, погладив его по растрёпанным волосам. Фили открыл один глаз. — Почему котяра? — Ну, на кота ты похож. И улыбка у тебя совершенно кошачья, — объяснила я, продолжая теребить косички в пальцах. Фили довольно заулыбался. — Ну я же говорю: кошачья, — хмыкнула я. — Мур, — выдал Фили, заставив меня расхохотаться. — А вот «Мур» тебе придётся долго тренировать. Оно у тебя какое-то странное получается. Восклицательное. А надо растянутое и «р» вибрирующее. Ты что, никогда не слушал, как коты урчат? Фили заржал, от чего меня всю затрясло. Тьфу. Я честно подождала, пока ржать он перестанет. Ждать, однако, пришлось долго. Фили даже пару раз хрюкнул от смеха, пытаясь успокоиться. Смешной он всё-таки. И какой-то невероятно родной. Вроде знакомы мы куда меньше, чем с той же Настей, а всё равно куда ближе. Я ногтями поскребла по его заросшей щеке. Откуда из меня попёрло столько нежности — не знаю, но вот попёрло. Не удержавшись, я прижалась губами к заросшей щеке. Какой он всё-таки милый. — Чем вы там занимаетесь, охламоны? — спросил проходящий мимо Торин. Видимо, мои фразочки действительно сильно приставучие, потому что от Торина я совершенно не ожидала нечто подобное услышать. — Обсуждаем как правильно произносить слово «Мур», и какая у этого «Мур» должна быть интонация в зависимости от разных сложившихся естественным путём ситуаций, и что грассирующая «р» куда больше подходит в этом смысле, чем общеупотребляемая, — ответила я с совершенно серьёзным лицом, умно качая головой в такт своим словам. У Торина глаза стали по пять копеек, кажется, он не понял большую часть того, что я сейчас сказала. Я изо всех сил пыталась не свалиться с колен Фили в приступе дикого хохота. Торин же смутился (виду, правда, не подал) и ушлёпал. — Ты сейчас что сказала? — спросил Фили, подтверждая мои догадки. И вот тут меня пробрало. Теперь хохотала я, уткнувшись носом Фили в висок и пытаясь не захлебнуться собственным смехом. Он, по-моему, до конца не понимал, почему я так ржу, но улыбался. Видимо, его эта ситуация тоже развлекала. Проржавшись, я всё-таки немного отстранилась, вытирая выступившие от хохота слезы. — Ужин готов! — провозгласил Бомбур, как раз в тот момент, когда я почти окончательно успокоилась.***
Ужин прошёл как обычно: без сучка, без задоринки. После, кое-как помыв посуду, все, у кого ещё остались хоть какие-то запасы табака, уселись курить кто где. У Фили, к слову, табак был, а у меня даже сигареты кончились. Поэтому я тихо материлась и подумывала «а не сделать ли красивые глаза?». Красивых глаз я делать не стала, просто нагло шлёпнувшись рядом, и утащила трубку из его рук, чмокнув в щёку. Фили усмехнулся, но ругаться или даже возражать не стал. Но я же хорошая сегодня, я всё вернула. И даже ещё оставила. Зато курить хочется уже не так сильно. Я думала, он хоть слово скажет, но нет. Он просто притянул меня ближе, поцеловал в висок и оставил в покое, впрочем, из рук не выпустив. Из чего я сделала вывод, что если сильно не наглеть, то иногда так делать можно… или даже нужно. Через какое-то время, когда задницу я себе уже отсидела, выпуталась из его рук, а на вопросительный взгляд, означающий примерно «ты это куда», улеглась на куртке, положив голову ему на колено. Фили запустил пальцы в мои волосы, отстранено их перебирая. Я думала, захочется спать, но не тут-то было. Как раз наоборот — захотелось буянить, и в данный момент я размышляла, кому и как устроить мелкую пакость. Первым в чёрном списке стоял Кили, но для него месть уже была давно продуманна, осталось только дождаться, пока он уснёт. Настя тихо дрыхла, даже не проснувшись на ужин (а её, между прочим, честно пытались разбудить). Может, над Торином? А то ещё решит, что мы мелкое хулиганство оставили? Некоторое время спустя я, видимо, незаметно для себя провалилась в полудрёму. Фили меня случайно растеребил. — Я что, уснула-таки? — села я, протирая глаза. — Ну да, прости, что разбудил, я хотел переместить аккуратно, но не получилось, — ответил он, мягко целуя меня в нос. — И хорошо, нам ещё дежурить, — буркнула я, давая ему возможность выбраться. — Я думал, ты забыла. — Да счаз. — Я скоро приду, не скучай. — Вот исчо, — вредно выдала я, показав ему напоследок язык. Фили, смеясь, ушёл куда-то в лес, а я думала, чем заняться, пока не наткнулась взглядом на что-то строчащего в своей тетрадке Ори, сидящего на расстоянии от общей кучи. Вообще-то, на привалах он частенько так сидел, что-то записывая. Пойти, что ли, узнать хоть, что он пишет? Тихонько подкравшись сзади, я заглянула Ори через плечо. Увидев тень, Ори вздрогнул. — Эй. Тише, это всего лишь я и моё любопытство. Что ты там пишешь, ежели не секрет? — успокоила гнома я, садясь рядом. — Документирую поход. Возможно, когда-нибудь эти записи войдут в летописи, а если… поход обернётся неудачей, все узнают о том, что происходило, — объяснил Ори. — Хочешь посмотреть? — Да я ж не понимаю. — Тут на всеобщем. На всякий случай. — Тогда давай, — с энтузиазмом согласилась я, беря в руки книжку. Надо отдать Ори должное, он документировал подробно. И в некоторых местах я даже поржала от души. А ещё меня удивило: — Я не знала, что ты рисуешь. Моё удивление вызвал портрет меня самой. Я стояла с ехидной улыбкой, сжимая меч двумя руками, причём явно уже «Розу», а не ту дряблую железку, когда Ори успел поймать сей кадр — не знаю. — Это когда вы с Торином утреннюю тренировку устроили, — объяснил гном. — Но я не очень хорошо рисую, у Бифура куда лучше получается. — Да ладно тебе, Ори. Это отпадно. Сколько раз меня рисовали, и такого сходства ни у кого не было, — поделилась я. — Это классно. Я листала дальше, удивляясь, как много, оказывается, всего произошло. Где-то на рисунках мелькала Настя, где-то я. Где-то рисунки были подписаны моими ехидными комментариями. Видимо, Ори их для себя конспектировал, чтобы было чем словесно отбиваться. А потом я наткнулась на рисунок, которого, по идее, в походной книжке быть не должно. На нём были мы с Фили. Мы стояли в тени какого-то дерева, и он целовал меня в нос, притянув к себе за прядь волос. Пока я соображала, Ори объяснил: — Понимаешь, Фили же принц. Всем интересно будет, как вы познакомились и как всё начиналось. Я не стал писать что-то личное, только общие вещи, не злись. Да я вроде и не злилась. Просто была немного в шоке. Но мне рисунок нравился. — Я иногда об этом факте его биографии напрочь забываю, — пробурчала я. — Слушай, Ори, а можно просьбу? — Конечно. — Ты не мог бы нарисовать отдельно нечто подобное мне лично? Чтоб было. Всё-таки здорово у тебя получается. — Д-да, конечно, я нарисую, — смущённо улыбаясь, ответил Ори. — Спасибо, — искренне улыбнулась я, возвращая ему книжицу. Я перевела взгляд вперёд и наткнулась на ноги. Упс. Фили стоял, скрестив руки на груди, и улыбался, но улыбку будто прилепили к лицу. — Привет, — выдала я. — Ты чего? — Ничего. Ори, если тебя не затруднит? Ори тут же смылся куда-то. А Фили сел рядом, кладя руку мне на талию… это уже настораживает, если учесть, что обычное её место у меня на плече. Фили, Фили. Ну дурак. — Ты — ревнивое создание, взял Ори напугал. — Я не ревную. — Ага-ага, — закивала я. — Я вижу. У тебя на роже всё написано. Между прочим, Ори классно рисует. — Что? — удивился Фили. — Что-что? Глухой? Давай я тебе уши помою? Рисует он классно, говорю. Я рисунки смотрела. А ты взял и напугал его так, что я думала, он сейчас тебе в ноги кинется прощения просить, причём без понятия за что. Фили тяжело вздохнул и потёр лицо рукой, кажется, ему всё-таки стало стыдно. Я закатила к небу глаза и развернула его к себе лицом. — Никуда я от тебя не денусь, ревнивый кретин. Нечего злиться на каждое дерево. — Ты не понимаешь, я с тобой ни в чём не могу быть уверен. — В этом можешь быть уверен, успокойся, — успокаивала я его, беря за руку, чуть ли не силой. Он долго о чём-то думал, а я ждала. Хотя мне вот совсем не нравилось так долго сидеть на одном месте, не шевелясь. — Удивительно, как такая маленькая ладонь с длинными тонкими пальцами способна держать меч и кузнечный молот, — задумчиво выдал он через какое-то время, вертя в руках мою руку, и сравнивая её со своей. А сравнивать, кстати, было что. Во-первых, моя ладонь была раза в два меньше, а во-вторых, пальцы у него были как два моих в ширину. — Ну, в жизни так бывает, что я могу сказать, — ответила я. Откровенно говоря, мне лично было пофиг. Не знаю уж почему, но пофиг и всё тут. И мне реально казалось странным, что Фили по этому поводу так заморачивался. Обычно я была сплошным сомнением, а он меня успокаивал. Что это сейчас, интересно, на него нашло-то? — У людей руки отличаются, — грустно отозвался он. Ну вот. Опять какую-то ерунду себе в голову вбивает. Так, надо это прекращать. Щас ещё, блин, поругаемся. — Да по-барабану мне, — сказала я, переплетая свои пальцы с его. — Ну-ка прекрати вбивать себе в голову всякий бред и поцелуй меня. Прежде чем выполнить мою просьбу, он долго вглядывался в моё лицо. Может, по затылку его съездить? Чтоб мозги на место встали? В результате я сама потянула его к себе за усы, улыбаясь. Ну вот я шибанутая-то, а? Целовал он как-то отчаянно, крепко сжимая мою руку. Будто боялся, что я вот щас возьму, встану и скажу «до свиданья, лапа моя», да счаз. Всё, трындец. — Ну вот. И прекрати дурить, — улыбнулась я, погладив пальцем Фили за ухом. — Чё это ты… пока ходил, тебя покусал пессимизм? — Не знаю, может, это лес так действует? — покачал он головой, но, наконец, улыбнулся. — Та чёрт его знает, — с улыбкой фыркнула я, дёрнув его за косу у виска. Дурацкая привычка, но я ничего не могла с собой поделать. Эти его косички так забавно болтались, что руки аж чесались, так хотелось за них подёргать. Справедливо решив, что если бы ему не нравилось, он бы мне сказал, я не отказывала себе в этом. — Зато на тебя он хорошо действует. Ты прям такая домашняя и ручная стала, — ответил он со смешинками во взгляде, ловя прядь моих волос. — Щас кто-то допиздится, — серьёзно выдавила я, в упор глядя на белобрысого засранца. Не исключено, конечно, что он просто прикалывается, но, блин, судя по моему поведению… — Ты не будешь меня бить, — нагло выдал он. — Посмотрим. Мистер Двалин? А гномы крапиву чувствуют? — Ещё как, — со смехом ответил Двалин. Не долго думая, я ухватила целый букет крапивы, росший рядом с бревном, и дёрнула, вырывая его из земли. Мне-то пофиг, у меня руки все перебинтованные. Вот сейчас и проверим, кто тут домашний и ручной стал. Фили неверяще на меня посмотрел, вскочил с бревна и попятился. Я встала, угрожающе помахав веником. Фили рванул от меня по всему лагерю, громко смеясь. Я ломанулась за ним, и так мы бегали минут пятнадцать, веселя весь отряд. Вот тебе и Лихолесье. «Ох, щас кто-то по заднице-то получит!» — подумала я, догоняя. Ещё бы… у меня ноги длиннее! Хлестанув его таки пару раз по попе колючим веником, я шлёпнулась на его куртку. Он, смеясь (видать, мало крапивы-то было), сел рядом… ну как… пока он шлёпался, я пихнула веник под многострадальную задницу нерадивого гнома. Фили тут же вскочил, удивлённо смотря то на меня, то на веник из крапивы. Я выкинула колючий букетик куда-то вбок. Больше не надо. Вот чудик этот стоит, обиженно потирает пятую точку. Я не выдержала и расхохоталась. — Ах так. Ну, держись, Вест. Ой, ой. Кажется, я его разозлила. Надо валить. Вот вам и любовь. Блин, мы как два дебила. Теперь я удирала от Фили, перескакивая через ветки, костёр и гномов. Чуть не споткнувшись, я притормозила, и в этот момент он меня и сцапал. — Отпусти меня, засранец усатый. — Вот ещё, — фыркнул Фили, закидывая меня на плечо. — Эй, пусти, говорю, — обиженно выдала я, — у меня нога чешется. — Где? — Чуть выше коленки. Ага… кааайф. Правда, через штаны фигово, но хоть так. Я подозреваю: чешется она давно, мне просто не до неё было. А вот что произошло потом, я не поняла. Это… этот… бля. Этот гном цапнул меня за вторую ногу! От неожиданности я взвизгнула, тут же чисто рефлекторно зарядив ему со всей дури по заднице (ну, до чего дотянулась). Фили замер… с моей ногой с зубах. Наверное, сам немало удивился. Я поняла, что он отошёл от своего упаднического настроя, приподнялась, опираясь на его поясницу, и поинтересовалась: — Вкусно? Фили отмер, фыркнул и сплюнул. — Не, не вкусно. Штаны у тебя какие-то странные. — Это потому что без кетчупа. Мы, вон, Настю попросим, она нам быстренько из того мира перекинет. С ним ты не только мои штаны, но свои носки съешь, только за ушами трещать будет. Ещё и добавку попросишь. Фили расхохотался. Кстати, на что я там обижалась-то? — Может, ты уже меня отпустишь на бренную землю? — спросила я. — Нет. — Положь, где взял, ушастый. А то щас опять по заднице заряжу. — Ну, если тебе так хочется. — Ты хитрый лис, Фи! Терпеть тебя не могу. — Да? А я вот тебя люблю. — Я те… нет уж. Ты меня не поймаешь! Буду молчать, пока не поставишь на землю. — Что-то ты слишком много болтаешь для молчаливой. — Ну и пожалуйста! Я скрестила руку на груди, что в моём положении вниз головой было, наверное, неимоверно смешно. Надо ли говорить, что весь отряд давно уже ржал? — Развёл тут публичные домогательства, — бурчала я. — Я развёл? Это ты меня по заднице ударила! — А ты меня за ляшку укусил! — А ты меня крапивой отхлестала. — Да шо ты там почувствовал через штаны-то?! — Тебе продемонстрировать? Где там твой веник?! — Только попробуй, я тебя тогда не крапивой, а орешником отхлестаю. — В первый раз за время нашего общения у меня появилось огромное желание тебя связать, чтобы ты хоть пять минут посидела спокойно и молча. — Счаз! Размечтался! Я буду буянить. Фили тяжело вздохнул и, как мешок с картошкой, шлёпнул меня обратно на свою куртку. — Ты как ребёнок. — Да ты не лучше! — заулыбалась я. Ну точно. Два дебила — это сила. Как говорится, «Нет идеальных людей — просто найдите такого же ебанутого, как вы сами, и будьте счастливы». Похоже, я своего нашла.