Does anybody know what we are living for?

Проснулась я только по одной причине — писать хотелось неимоверно. Фили храпел так, что листва на деревьях качалась, причём храпел точно мне в ухо, прижимаясь грудью к моей спине, обхватив обеими руками. Как же отсюда выбраться-то теперь? Вы когда-нибудь пытались выбраться из объятий, из которых вас выпускать не хотят? Вот рассказываю: вы пытаетесь выползти — вас ловят и притягивают обратно, храп прерывается секунды на три (как раз пока притянут), а потом возобновляется с новой силой. — Твою грёбанную налево, Фили, выпусти меня, я щас описаюсь к балроговым бабушкам, — ругалась я шёпотом, при этом ещё и съездила ему по руке. Фили всхрапнул и сжал меня в руках, чуть ли не наваливаясь сверху. Твою мать… я чувствую себя плюшевым медведем. Только в туалет хочу, не могу — щас из ушей польётся. — Ну, мааать вашу, — простонала я, выползая из-под Фили и сбрасывая в особо грубой форме его руки, он от этого даже глаз открыл. Почему-то только один. — Ты это куда? — хрипло спросил он. — Куда-куда, блин, в кусты! Размышлять о бренности бытия в позе гордого орла! Спи, я приду через пару минут, — буркнула я, на ходу запахивая свою куртку. Об этом обычно не говорят, но когда женщина путешествует с кучей мужиков — это ужасно смущает… первое время. Всё смущение уходит через некоторое время, когда смущаться уже устаёшь. Потому, что в таком большом отряде постоянно кто-то на кого-то натыкается. Но через пару месяцев напрочь забываешь такой глагол, как «стыдиться». Хорошо мужикам… повернулся жопой к миру и свисти. А нам с Настей? Блять, каждый раз принимать позу атакующей куропатки? И хорошо тут лес, а если степь? В общем, я перестала смущаться через месяц, когда в компрометирующих ситуациях меня умудрилась застать уже большая часть отряда. Настя, кстати, привыкла раньше, потому что в кусты она уходила молча, и нарваться, соответственно, на неё можно было чаще, потому что никто не знал, что она там. Я-то хоть предупреждаю. Громко и безвкусно, но зато в ту сторону не ходят толпой. Ещё один персонаж, бегающий в кусты молча, был Фили, правда, по другим причинам, поэтому, устав нарываться на охи-вздохи, я на всякий случай держала его постоянно в зоне видимости, чтобы избежать неожиданностей. А то ж нахрен превращусь в вуайеристку, или он однажды меня в такой момент застукает, и это будет смешнее вдвойне. Похихикав про себя, я вернулась в лагерь. Кстати говоря, сколько времени-то? Костёр давно потух, даже угли остыли, Оин спал на посту, Бомбур храпел рядом. И не видно всё равно ни черта. Хотя, по-моему, сквозь листья пробивается свет. — Ну твою ж мать, мужики, а мы первый раз за всё время проспали! — присвистнула я. — Вест, заткнись и иди сюда. — Ну уж нет! Ну-ка все поднимайтесь, ЖИВО! А то мы тут так и останемся! Давайте-ка ВСТАВАЙТЕ, ВСТАВАЙТЕ! Народ начал что-то бурчать, но вроде как поднимались или, на худой конец, глаза открывали. Торин так вообще вскочил, будто у него над ухом из базуки шарахнули. — Наверх посмотрите, свет явно солнечный, причём уже не утренний, и даже не полдень. Я подскочила к уткнувшемуся носом в куртку Фили и потянула его за руку. — Фили! Вставай давай. Ну, Филии. Ну ты тяжёлый же! Фили дёрнул рукой, в результате я шлёпнулась на коленки и рухнула ему на спину, едва не придавив. Хотя, вряд ли, чтобы придавить Фили, мне надо бы быть килограмм на тридцать тяжелее. — Спи, малыш, ещё рано, — пробурчал белобрысый, пытаясь не пустить меня обратно. — Какой я тебе малыш? — возмутилась я. — Ну, Вест, ну пожалуйста, ну ещё минут пятнадцать, а? Ну будь умницей, девочка моя. Не вредничай. — Заканчивай свои нежности, усатый! Поднимайся живо! Это всё магия леса. — Ну, Вееест. — Твою же мать! Фили, если ты сейчас же не встанешь, я тебе… — Дальше шёл такой поток ругательств, что Фили завис и повернул голову с широко раскрытыми глазами. — Ну вот. Совсем другое дело. Просыпайся давай. Я, довольная тем, что встали все, а Фили хотя бы проснулся, быстро чмокнула его в усы и, прежде чем он успел меня поймать, вскочила на ноги. — Что-то не так с этим лесом. Некоторое время спустя, когда подняты были все, и все недовольно бурчали, не понимая, как вообще умудрились проспать, меня пробило на какую-то ерунду. — А вот представьте, мне не приспичило бы посмотреть наверх? — ворчала я, поднимая рюкзак. — Давай сюда, — сказал Фили, забирая у меня рюкзак. — Да, ты умница, милая. Только прекрати об этом говорить. — Я пытаюсь пристыдить! Тебя в первую очередь! И не называй меня этими дурацкими прозвищами, а то я тоже начну. — Я не против, — пожал плечами Фили, нагло улыбнувшись. — Хорошо, заюшка, — нарочито ласково пропела я. Фили вздрогнул, а я расхохоталась. У меня в голове созрел план, как отучить его от этой дурной привычки называть меня «малыш», «малышка» и «девочка моя». — Значит так, — нарочито громко сказала я, привлекая всеобщее внимание, — если выдержишь моё исполнение «малышки» целый день, до самого того времени, как завалимся спать — так и быть, можешь называть меня, как тебе вздумается. Если взвоешь прежде — забудь вообще такие слова! — Вот это вряд ли. Чтоб я взвыл? — смеясь, ответил он, обнимая меня. — Ага. Не зарекайся… воо… — пропела я, правда, по-моему, накосячив с мотивом. — Не зарекайся. Он расхохотался, потянул меня за волосы, чмокнув в нос. А потом отстранился с наглой рожей. — Вызов принят. — Ну-ну, посмотрим, — ответила я, повиснув у него на плечах и кокетливо захлопала ресницами, — лапонькааа мояяя, а ты меня на ручках понесёшь? Недалеко от нас заржал Кили, чуть не свалившись в какую-то яму. Ну-ну… Пусть ржёт, он, видимо, ещё не видел, что творится у него на голове. Мы ночью очень постарались. Теперь он вряд ли расплетётся в ближайшую неделю. Фили же отъехал, а потом просек фишку, подхватывая меня на руки, отчего отъехала уже я. — Сколько захочешь, любовь моя, — выдохнул он с такой же издевательской улыбкой. Тьфу ты. Это будет тяжёлый день.

***

Итак, я пока проигрывала по всем статьям. Вот уже полдня я строила из себя влюблённую дурочку, виснув у Фили на плечах, постоянно щебеча ему всякий восторженный бред типа «Какой ты у меня хороший», «Какой ты у меня сильный». Первые часа два Фили балдел и ловил кайф. К полудню он уже обеспокоенно осматривался по сторонам, но ничего не говорил. Весь отряд глотал хохот, периодически сваливая в кусты, чтобы проржаться. В данный конкретный момент я, немного поныв, что я устала и у меня болят ножки, ехала у Фили на спине, а Фили мужественно терпел мои комментарии и то, что я болтала ногами. Потом, правда, психанул и закинул меня на плечо. Теперь я болталась, как мешок с картошкой, а он слушал мой бред по поводу «Ой, какая у тебя попа классная, а потрогать можно?» — Ммм, Филичкааа, а мне неудобно так болтаться, — продолжала про себя хихикать я. — Давай ты меня поставишь на землю? — Нет уж, болтайся так, зайка. Нет, ну блин. Ещё и запас слов увеличил, засранец. Ну, держись. Я злилась, что моя затея валится в тартарары. Поэтому я сделала то, что меня подмывало сделать уже минут двадцать — хлопнула Фили по заднице. — Что ты делаешь? — Лапаю тебя за задницу, дорогой, — честно ответила я. В подтверждение своих слов я сжала ладонь. Фили чуть не подпрыгнул. Я молилась всем известным мне богам, чтобы не заржать. Потому что он точно почувствует. Кстати, а прикольно. И я сделала так снова. В общем, я развлекалась ещё минут пять, мешая Фили идти и надеясь, что он всё-таки сдастся. Но он терпел. Чем дольше я стебалась, тем больше меня охватывали сомнения. Кто же знал, что мне такой выносливый гном попадётся? Как я его только не называла: и зайкой, и лисёнком, и слоником, даже динозавриком, он терпел. Стерпел он даже лампопусичку. Причём, что это за лампопусичка, не знала даже я. То ли лампочка, то ли лапочка, то ли пусичка. Мне вот представлялась этакая пушистая зелёная лампочка Ильича с рожей из диснеевских мультиков, ну такая… с огромными глазищами и пугающей улыбкой. Испугавшись такой картины, это слово я больше не употребляла. На самом деле, идти было ахренеть как тяжело. Лес будто давил со всех сторон. А в голове творился какой-то бред. Мысли путались. — Фи? — Да? — Отпускай меня, и так идти тяжело. — Болтайся, пока я ещё могу тебя тащить. — Да ты дышишь тяжело, я же чувствую. Давай, солнышко, ставь меня на землю. — Всё нормально, — буркнул Фили, перехватывая меня удобнее… Ну как удобнее... Ему-то, может, и удобнее, а меня от такого положения уже тошнить начинает. — Ты будешь так говорить, пока не свалишься, а то я тебя не знаю, — фыркнула я. — Ладно, как хочешь. Но скажи, если что. Гном остановился, аккуратно (вот уж за что спасибо) ставя меня обратно на грешную землю. Ой, фууу. Кружится всё. Нельзя так долго вниз головой шлёпать! — Обязательно, лапонька моя, куда же я денусь-то? — хмыкнула я, припустив дальше по тропе. Даже издёвки были уже как-то не в тему. Потому что реально было хреново. — Всё крууужится, — проворчал впереди Оин, запрокидывая голову. О! А я думала, одной мне тяжело. Из-за того, что вниз головой еду. А оказывается — нет. — Мы нашли мост. Или нет. Я встала на цыпочки, пытаясь разглядеть хоть что-то поверх гномьих голов. Ну… да уж. Вот ведь чёёёрт. — Попробуем переплыть? — Вы, конечно, как хотите, а я в это болото не полезу, — ответила я, скрещивая руки на груди. — Ты не слышал, что сказал Гэндальф? Тёмная магия сковала этот лес. Воды ручья тоже зачарованы, — сказал Торин, но как-то вяло. Очень уж не похоже на нашего командира. Нет, всё, я решила: Гэндальф по причине постоянного отсутствия смещён с поста «Биг Босса». — Что-то меня оно не особо очаровывает, — задумчиво вставил своё веское слово Бофур. — Меня оно совсем не очаровывает. Мне оно не нравится, прям катастрофа какая-то, — пробурчала я, смахивая со спины Фили какие-то листья. Как они там оказались — остаётся загадкой. — Смотрите. Эти ветки достаточно крепкие. Кили чуть ли не повис на одной из веток. Вот ведь чучело неугомонное. Щас кааак ебанется вниз. И поминай как звали. — Сними его, что ль, оттуда, мне эти ветки не нравятся, шарахнется вниз и вылавливай его потом из этого болота, — шепнула я Фили в ухо. — Кили! — Прежде чем Фили успел сделать шаг в сторону брата, вмешался Торин. — Пустим вперёд самых лёгких. Вот, нашёлся кандидат на пост Биг Босса. Торин вроде пришёл в себя и снова начал командовать. И то радует. Хоть что-то не меняется. — Это типа чтоб, если утонет — не жалко было? — ехидно спросила я, свято веря всё это время, что самые лёгкие тут мы с Настей. Точнее, самая лёгкая Настя (вообще скелет), а потом я. Но все упёрлись взглядом в хоббита. Бедняга Бильбо. Наконец, с тяжёлым и недовольным вздохом Бильбо полез по ветвям, пытаясь перебраться на другую сторону. Пару раз чуть не рухнув, он, наконец, добрался туда, и, конечно, все ломанулись следом. Эх, не грохнуться бы. Ветки стоять на месте отказывались — они качались и, вообще, были мокрые. И противные… фу. Главное, вниз не смотреть, а то это болото меня не вдохновляет как-то совсем. Пару раз кому-то приходилось кого-то ловить. Да уж… эльфийская тропа, блин. — Осторожно, — брякнула я, едва успев поймать за шиворот Настю. Настя, конечно, половчее меня будет, но у неё сапоги скользят, мы это ещё в горах выяснили. Блин, хорошо, что я лет семь назад не пожалела денег на дорогие сапоги с хорошей подошвой. Кто знал, что я попаду в такие условия? И что они ТАК пригодятся. — Спасибо, — шепнула Настя, с трудом цепляясь за ветку. — Да не за что. Аккуратнее тут. В следующий раз Настю ловил уже Кили на берегу. И хорошо. Не поймал бы — пришлось бы её вылавливать из болота. — Посторонись. Заняли тут всё пространство, — рявкнула я, кое-как выбираясь на берег. Только я ступила на твёрдую землю, как послышалось громкое «плюх». А потом богатырский храп. Я обернулась и отъехала. Бомбур свалился в воду и теперь лежал на поверхности озера, громко храпя… потому что спал. Твою же мать. Кое-как Бомбура всё-таки выловили, но за всё это время он вот нихрена не проснулся. И это было реально странно. Просто так он бы не уснул. Ага, попробуй уснуть на ветке, которая в любой момент может обломиться. А тут просто БАХ и приехали. Что-то тут не так. Реально не так. Из подручных средств и тех же веток смастерили что-то типа переноски. Блин, бедные гномы. Бомбур же весит килограмм двести! Тащить его пришлось вшестером. Причём Фили шёл в первой паре… Блин, жалко его прям. Он, правда, не жаловался. Но было видно, что несёт он с трудом. Если учесть, что в принципе топать тяжеловато, а он ещё полдня меня тащил. Я говорила вчера, что идти тяжело? Так вот, я ошибалась. Вчера была просто увеселительная прогулка. Мне лично казалось, что я схожу с ума. Лес давил на психику так конкретно, что, чувствую, ещё чуть-чуть, и у меня начнутся глюки. Мне, собственно, уже казалось, что в этом лесу кто-то помимо нас есть, и этот кто-то идёт по пятам, но при этом никак себя не выдаёт. Прям человек-невидимка, мать вашу. Ноги заплетались, пару раз я чуть не рухнула на ровном месте. И вот тогда у меня пошла обратная реакция. Так. Надо брать себя в руки, пока я действительно с ума не сошла. — Грёбанная паутина! Да сколько её тут? — выругалась я, влетев в паутину носом. — Боишься паутину? Ха! Вест боится пауков, — тут же послышался не слишком весёлый, но всё же вырвавшийся из ступора голос Кили. — Мелкий, я не боюсь ни пауков, ни паутины, но первое: она меня нервирует, потому что я в неё носом влетела, а она липкая и противная. А второе: её тут столько, что пауками тут всё должно кишеть, а я ни одного не вижу. У меня на этот счёт есть ещё один вариант: пауки тут размером с тебя! И это ой как не радужно, ибо пауки — хищники, а мы все в таком состоянии, что поднять хотя бы ножку стула — уже проблема! После моей тирады всё снова погрузилось в звенящую тишину. Было слышно только, как громко и тяжело дышат гномы. Через час, когда идти в таком контексте вообще стало невозможно, Торин сел на какой-то пень, чуть с него не свалившись, и все остановились. Ну вот, блин. Эксплуатация гномов Средиземья. И не развернуться же тут, блин. Кое-как я всё-таки протиснулась вперёд, нагло подвинув попой Торина. — Эй, ты как? — спросила я, пытаясь понять, в каком, вообще, состоянии прибывает Фили. — Терпимо, — ответил он, но без энтузиазма. — На! Поить гнома — это весьма прикольно, увы, не в такой ситуации. Теперь вот у Фили усы мокрые, но хоть легче станет. А то ж обе руки заняты. Пока я отвлекалась от валящегося на меня сумасшествия посредством гнома, на кого-то это сумасшествие, видимо, решило упасть. — Что это? Голоса… Голоса, вы слышите их? — каким-то странным тоном тянул хоббит. — Я ничего не слышу. Ни ветра, ни птиц. Который сейчас час? — спросил Торин, заплетающимся языком. — Я не знаю. Я даже не знаю, который сейчас день, — ответил ему Двалин. Фили шатало. Причём так конкретно, что я вне зависимости от своих желаний прониклась, и теперь мне его было жалко… ну прям очень. — Так, только падать не вздумай, — строго сказала я. — Вот удивили, мистер Двалин, я уже пару месяцев не знаю, который день. А вообще, дурной лес какой-то. Мне кажется, что я с ума схожу. Фили, да не качайся ты, как берёзка на ветру. — Как же всё это дооолго, — протянул Торин, покачиваясь на пне. — Что долго? — не поняла я. — Когда же кончится этот проклятый лес?! — И я хотел бы это знать, — подтвердил Глоин. — Одни деревья повсюду. — Вон там. Туда! Вперёд! Делай, что говорят, за мной. И Торин ломанулся резвым козлом через кусты. Я задумчиво почесала маковку. — Куда это он? Тропа-то вот? — Не знаю, но если он потеряется — нам потом влетит, — задумчиво сказал Фили. — Давайте, парни, догнать надо. Ну и все, как по команде, ломанулись за Торином. — Подождите! — орал Бильбо, но его по ходу никто не слышал. — Стойте! Нельзя… сходить с тропы. Да пофиг. Уже сошли, щас если Торина не догоним — капец будет. Куда мы без него пойдём-то? У него и карта, и ключ, и вообще... Торина мы, конечно, догнали, но вот куда идти теперь — было непонятно. Нет, куда-то мы, конечно, шли, но вот куда… — Нори, почему мы встали? — Тропа, она пропала! — в полном шоке ответил Нори. Вот, блин. Теперь вообще, конечно, аут. И сколько теоретически мы будем мотаться по этому лесу? — Я не помню этого места, мы здесь не проходили, — слышался откуда-то голос Балина. Мы разошлись кто куда и теперь впустую искали тропу. То оттуда, то отсюда было слышно гномов, но и без того было понятно, что тропу никто не нашёл. Двалин выразил теорию, что её спрятали. Ну, вообще, весело. Теперь мы её точно не найдём, а из леса выберемся, только если очень повезёт. Потому что спать я тут больше не лягу! Не проснусь же. Пересменок произошёл случайно, когда Бофур выразил общее мнение несущих Бомбура гномов. Очень ёмко: — Не могу больше. И свалился, где стоял. Теперь вторая шестёрка несла Бомбура. — Как ты? — спросил Фили, появившийся около меня так, что я даже не заметила. — Будто по мне проехался асфальтоукладчик. — Что? — Не важно. Очень хреново. У меня рябит в глазах и ощущение, будто схожу с ума. Я потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок, но это происходило с каким-то неимоверным трудом. — У тебя глаза в разные стороны смотрят. — Ага! С тех самых пор, как мы перебрались на эту сторону того долбанного болота, которое, по идее, ручей, — ответила я. — У меня голова кругом. Я зажмурилась, пытаясь привести в порядок хотя бы глаза. По ощущениям они действительно в разные стороны смотрят. — Идёмте! — Потопали, помоги-ка мне встать, а то ещё свалюсь куда-нибудь. Фили протянул мне руку, и я взялась за неё, напрягая мышцу и вставая. Глаза болели от напряжения, я не могла сосредоточится и сфокусировать взгляд. — Ну твою грёбанную стаю радиоактивных ёжиков. Фили на всякий случай поддерживал меня, чтоб я, не дай Эру, не шлёпнулась. А было такое желание. Очень хотелось. — Пошлёпали, ты и сам еле на ногах стоишь. Настя, не без помощи гномов, нашла какую-то тропинку. И теперь мы все шлёпали по ней. Надо сказать, что идти было не так уж и легко даже по тропинке. Ужасно. И ненормально. Совершенно ненормально. Потому что у целого отряда не могли быть одни и те же проблемы, взявшиеся из ниоткуда. Если бы я умела падать в обмороки, я бы упала. Пару раз я чуть не грохнулась совсем. Фили, идущему за мной, приходилось меня ловить. — Ты как? — Хреново. Перед глазами всё танцует. Как будто я напилась, конкретно так. Или будто под ЛСД, — сказала я, наблюдая за танцующими лучиками. — Что такое ЛСД? — Наркотик такой. Сама я не пробовала, но, говорят, от него глюки идут. А у меня определённо глюки. Смотри, как пыль смешно танцует. Как бабочки. — Что у тебя в голове? — Ерунда всякая, ты уверен, что хочешь знать? Впереди кто-то что-то обсуждал, но я никак не могла сосредоточиться и понять, что именно. В голове царил сумбур, мысли путались, а ноги не держали. Мозги? Вы где? Отряд отчего-то остановился. Торин вглядывался куда-то наверх. Я опять споткнулась, запнувшись о корень какого-то дерева, чуть не полетела носом вперёд. Фили опять меня поймал за шкирбан в последний момент. — Хороший ты мой. Что бы я делала без тебя, а? — прониклась я, уткнувшись носом куда-то в район виска Фили, повиснув у него на плечах. Что, вообще, со мной происходит, а? Этот то засранец кайф ловит, а я? Блин! — Не пошла бы в этот лес? — Точно. Это всё Гэндальф виноват. — Почему Гэндальф? — Потому что нас отправил, а сам свалил. Мне надо было найти виноватого. — Ты как обычно... — Ммм да… Я обняла его крепче, и у меня вообще, по-моему, мозг поплыл. Ай-яй-яй! Какое безобразие! — Фи? — Да, детка? — Тьфу. Набрался, блин. — Поцелуй меня. — Ты, конечно, нашла самый удачный момент. — Ну, не знаю. У меня мозг плывёт, мне можно. — В смысле? — Ну, что-то тут не так. Кстати, что это мы остановились? — поинтересовалась я. У меня было такое ощущение, что, помимо ЛСД, я ещё и марихуаны накачалась. Меня тянуло ржать и безобразничать. Но никак не огрызаться. Я дёрнула Фили за косичку на усах. Он улыбнулся. Ну что поделать, если у меня что-то с мозгом явно не то? Я, как пьяная, тут стою — качаюсь. Я цапнула Фили за торчащее ухо. Ну не могу ничего поделать. — Не делай так. — У тебя там что, эрогенная зона, что ли? Мне, может, нравятся твои уши. Не могу ничего с этим поделать. Фили завис. — Какая зона? — Эх ты! Неуч! — хихикнула я. А потом совершенно по-деловому поинтересовалось, — Возбуждает? Гном вообще выпал в прострацию. А потом расхохотался. В этом лесу смех звучал, как нечто живительное. Я не сдержала наглой довольной улыбки, чувствуя, что веду себя совершенно неадекватно. Фили покачал головой и честно ответил: — Ты… прямолинейна как… — Поезд. Так да или нет? — Да. Поэтому это плохая идея. — Фу, какой ты скучный. Фили улыбался, а я аж растаяла. Да что ж такое-то? Что летает в этом Лихолесье? Я ладонью повернула его лицом к себе и прижалась губами к его губам. Он ответил незамедлительно. Видимо, я всё-таки спровоцировала интересную реакцию. Нет, всё-таки оно того стоит. И мне хотелось… всего и сразу. Какой он всё-таки смешной. И усы эти его дурацкие опять щекочутся. А вот губы больше не обветренные. Хорошо же. Одно я могла сказать точно: я привыкала. Медленно, но привыкала. Меня уже не настолько тянуло дать по кумполу за какие-то мелкие нежности, типа таскания на руках или постоянных вопросов, всё ли со мной в порядке. Тем более что в порядке со мной точно и рядом не стояло. Впереди замаячила потасовка. — Посиди-ка тут, я сейчас, — моментально став серьёзным, наказал Фили, расцепляя мои руки у себя за шеей. Я встала на цыпочки, пытаясь разглядеть, что же там. Ага. На Кили наезжают. Филька разбираться пошёл. Ну понятно всё. — Что с тобой сегодня? — удивлённо спросила Настя, оказавшись рядом. — Неее знаю. Меня как будто одновременно накачали ЛСД, марихуаной и экстази, — хихикнула я, ковыряя дерево мыском ботинка. — Оно и видно. Ты целый день липнешь к нему. — Тьфу. Отталкиваешь — плохо, липнешь — плохо. Ну вас всех. Сами разберёмся. Меня тянуло ржать. Похоже, я всё-таки сошла с ума. В общем, я ходила взад-вперёд, мало интересуясь, что там происходит. — Тихо! За нами кто-то следит. Да что вы говорите?! А я о чём уже сутки твержу? Хотя, моя паранойя разыгралась от этих слов… Вернулся Фили, что-то бормоча про то, что хоббита на этот раз заставили лезть на дерево. И что уже даже его начинает бесить привычка Торина эксплуатировать Бэггинса. А потом остановился. — Что случилось? — поинтересовалась я. — За моей спиной привидение? — Нет. Не делай резких движений. И медленно иди сюда. Очень медленно. Не оборачивайся. И потянулся за спину, где висели мечи. — Да что ты там увидел? — Не думай оборачиваться. Иди сюда. Живо! А потом появилось это… Похоже, я не прогадала, сделав вывод, что пауки здесь с Кили размером… хотя и не думала, что это может оказаться правдой. Чувствую, моргалки-то у меня стали приличные такие… Вот это поворот! Мне совсем не нравилось это чучело. — Фили? — в полнейшем шоке выдала я, надеясь, что это всего лишь глюк. — Ты хочешь сказать, что у меня за спиной такая же фигня? — Судя по всему, да… Я хотела уже сделать шаг, резко заводя руку за спину, когда меня что-то вдарило по башке, и я потеряла сознание.