***
Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Судя по всему, стук продолжался уже некоторое время, и тот, кто находился за дверью, уже устал стучать. Тем не менее и останавливаться не собирался. Интересно, а когда ему надоест? Или на это не стоит рассчитывать? Я попыталась уснуть обратно, но не получалось, стук мне очень уж мешал. До меня даже не сразу дошло, что храпа я не слышу. Фили не спал, но тоже пытался, видимо, уснуть. Я поворчала, переворачиваясь, и, накрывшись с головой одеялом, уткнулась носом гному в грудь, надеясь спрятаться от достающего меня звука. Звук стал более приглушённым, но не совсем исчез. Увы… наверное, Кили знал, что делать, и специально стоял под дверью так долго, предполагая, что тут уже проснулись и просто не хотят открывать. — Он так уже с полчаса, — сонно проворчал Фили, прячась под одеяло следом за мной. — Кто? — хрипло отозвалась я. — Кили. — Я же тебе говорила, что припрётся, — буркнула я. — Надо бы, и правда, звукоизоляцию сюда… Я упрямо попыталась снова провалиться в сон, и, кажется, у меня это всё-таки получилось. Но ненадолго. Пару часов или минут, чёрт их разберёт, спустя Фили завозился, видимо, окончательно проснувшись, я открыла глаза, выбираясь из-под одеяла, и поняла, что стук слышен снова, хотя, пару минут назад, я его совсем не различала. Блин, время в полудрёме идёт странно: то бежит, как я не знаю кто, то медленно плетётся. Настолько медленно, что престарелая черепаха в сравнении просто чемпион мира по бегу. — А сколько времени прошло? — спросила я, заставив Фили вздрогнуть, он, видимо, ещё не понял, что я проснулась в тот момент, когда он встал. — Может, минут десять, — ответил он. — Доброе утро. Понятно. Значит, черепаха. Видимо, я и правда задремала, хоть и не очень крепко. Что ж. У Кили просто железное терпение. А может, мелкому просто нравилось стучать в дверь без ответа. Я ему деревяшку подарю, пусть в неё стучит. — Утро добрым не бывает, — отрапортовала я, садясь и натягивая штаны, которые вечером специально оставила близко к лежанке. Через минуту, Фили зажёг пару свечей, чтобы было видно хоть что-то и, подойдя к двери, резко распахнул её, отходя в сторону, Кили, явно такого не ожидавший, пролетел мимо брата, едва не врезавшись в стол. Но не врезался. «А жаль!» — промелькнула шальная мыслишка. Если бы врезался, то это была бы хоть какая-то маленькая месть настойчивому дятлу. — Ну и горазды же вы дрыхнуть, — сказал Кили, восстанавливая равновесие. — Ты себя вспомни после битвы. Сколько ты дрых, когда всё более-менее успокоилось, а, братишка? Дня два? Или три? — съязвил Фили. — Совесть имей, выспаться не дал, так хоть не наезжай. — Ха! — нагло сказал Кили, намекая, что хрен там. Я сделала единственное, на что была способна в тот момент — запустила в мелкого ботинком. Отвлёкшийся на брата, тот явно этого не ждал, и ботинок попал-таки ему в грудь, потому что целиться мне было несподручно. Удивлённо вскрикнув, Кили поймал ботинок руками и стряхнул грязь с рубахи. — Ты чего? — обиженно выдал он, пытаясь запустить пойманный бот обратно. Но, в отличие от меня, промазал. — Достал, — буркнула я. — Притопал, разбудил. — Да тебе уже и без того вставать пора. Это вчера тебя матушка пожалела, а сегодня такой милости не жди, — фыркнул Кили, улыбаясь до ушей. — Не пугай её, ты и без меня знаешь, что кто-кто, а матушка не будет сильно её мурыжить, — сказал Фили, шлёпаясь на стул. — Мурыжить… Ты нахватался, братишка. Научишь? — не унывал мелкий. — Слушай, мелочь, — позвала я. — Я тебя видела меньше двадцати четырёх часов, а ты меня уже достал. Скати отседа, пока я не разозлилась. Но Кили не спешил уходить. Он нагло ухмылялся, оперевшись попой о стол. Чем бы ещё в него запустить? Есть у нас хоть что-то тяжелее моего ботинка? Разве что ботинок Фили, но это явно не то, что нужно. Эх, жаль тут нет ваз, как в Ривенделле. Можно было бы попробовать. — Потом отоспитесь, — выдал мелкий. — Скоро обед уже. Завтрак вы благополучно проспали. Проспали, подумаешь, велика беда! Лучше бы мы и обед проспали. И ужин. Я бы хоть выспалась. А наесться я ещё вчера успела. А вот выспаться — нет. — Ага, видимо, на том свете, — проворчала я, поднимаясь и подхватывая свой ботинок. — Там же, где вчера, или в общей? — уточнил Фили непонятно о чём. Кили кивнул, из чего я сделала вывод, что вопрос он прослушал. Фили вопрос повторил, мелкий ответил, что где и вчера, а после его всё-таки выставили за дверь. Я выдохнула. Кили успел меня разозлить. Так хотелось всё-таки выспаться, а тут на тебе. Поспать не дали, мозги вынесли. К тому же, чувствую, скоро у меня будет совсем непростой разговор. — Пойдём, Вест. Если мы не выйдем через пять-десять минут, он придёт снова. — Пусть приходит. Где там стул? Надеюсь, тебе его не жалко. Я не стала уточнять, кого именно должно быть не жалко. Меня радовали оба варианта. Стул мне было совсем не жалко, а Кили просто успел меня доконать. — Оставь, ты его этим не проймёшь, — усмехнулся белобрысый. Пришлось топать. Обед, правда, оказался на удивление вкусным, да и в суп явно не пожалели мяса. Красота. Ни Торина, ни Дис не было за столом. Зато был Кили, Балин и ещё какой-то гном, на которого я не стала обращать внимания. Ну… я сонно ковыряла в тарелке. На большее я пока ещё не была способна. — Ну ты чего? — спросил пободревший Фили, быстро расправившись со своей порцией. — Сплю я… — ответила я. — Только с открытыми глазами. — Не спи, а то замёрзнешь, — фыркнул он. — Не замёрзну. — Вест, матушка хотела с тобой поговорить чуть позже, — заявил Кили, оторвавшись от явно очень интересного разговора с незнакомым мне гномом. — Она зайдёт. Поэтому советую тебе проснуться побыстрее. — Без тебя разберусь, — ответила я, подавляя в себе желание кинуть в мелкого ложкой или надеть ему на голову тарелку с супом. Интересно, откуда у меня столько агрессии в адрес всех вокруг? Что-то я давно такого не помню. К Фили такого точно не было. Хотя тот доставал меня порой не меньше. Может, это от недосыпания? В любом случае… нужно и правда просыпаться. Потому что разговаривать с Дис будучи совсем сонной… даже не знаю, что из этого может выйти. Больше меня никто не трогал. Наверное, посчитали, что это может быть опасным для здоровья. Вид у меня, зуб даю, был не самый добродушный. Неизвестный мне гном некоторое время даже косился, но сказать что-то так и не решился. Только Кили периодически начинал глумиться, но я не реагировала, и ему быстро надоело. Мелкий он и в Африке мелкий. — Такое ощущение, что все вокруг в чём-то очень сильно провинились, — тихо сказал Фили без тени улыбки. — Нет. — Тогда что? — Я просто расслабилась, и вся накопившаяся усталость навалилась в один момент. Знаешь, когда предполагаешь, что выспишься, а тебя будят. И тебе хуже, даже если ты в это же время вставал на протяжении нескольких десятков лет. Самовнушение называется. Очень ощущения похожи на похмелье. Хотя, казалось бы, ты не пил. — Иногда ты слишком непонятно думаешь, — фыркнул Фили. Оставаться дальше не было смысла. На обратном пути я пару раз едва не рухнула. А всё потому, что некоторые трещины ещё не заделали, а под ноги я не смотрела. Сама виновата, короче. — Мне нужно к Торину, показать чертежи, которые мы притащили. — Которые ты притащил. Я в них ровным счётом ничего не понимаю, — на автомате поправила я. — Ты пойдёшь дальше спать? — Нет. Я буду просыпаться. Иначе до вечера не расхожусь. Я лучше ночью пораньше лягу. Намотай себе это на усы и не вздумай шуметь и свечи зажигать! — Тут я зевнула, едва не пропустив нужную дверь. — Я думаю, что успею вернуться, — рассмеялся Фили, ловя меня за плечи и одновременно толкая ногой дверь. — Я на это очень надеюсь. Я не стала ничего больше говорить и вообще чувствовала себя зомбаком. Фили какое-то время прикалывался по этому поводу, но потом ему это надоело. Потому что реагировать на что-то мне было тяжеловато. Я, правда, помогла ему как-то систематизировать чертежи, но только потому, что уже успела выучить, в каком порядке они должны идти. — Спасибо, — вдруг сказал он, поднимая на меня глаза. Голубые глаза смеялись, но говорил он вроде серьёзно. Странно, но это же Фили. — За что? — За всё, малыш. — Не называй меня так, — снова зевнула я. Это складывалось в какую-то странную традицию. Он говорил «малыш», я отвечала «не называй меня так», и на этом всё заканчивалось. Не то чтобы это сильно раздражало, но повторялось постоянно, и из искреннего возмущения превратилось в привычку. Интересно, если я однажды не скажу это своё «не называй меня так», он сильно удивится? — У нас есть ещё некоторое время, не хочешь пойти и умыться? А то, того и глядишь, матушка придёт. — Позже, — ответила я, выныривая из интересных рассуждений. Он толкнул меня в плечо, заваливая на матрац. Я даже и не думала сопротивляться. Правда, у этого были и свои минусы. Сейчас от лежачего состояния опять в сон потянет. Но Фили это не беспокоило. Он завалился рядом, зарывшись носом куда-то в район моего виска. — Мы дома. Теперь не нужно никуда идти, ничего ждать… непривычно как-то, — шепнул он, счастливо вздыхая. — Шо тебе ещё не нравится? — спросила я. — Лично я всем довольна. Я устала постоянно куда-то переться и с кем-то разбираться. — Это ты сейчас говоришь, — хмыкнул гном, поднимаясь на локте. — А потом тебя опять потянет на приключения, и ты будешь жаловаться, что тебе скучно. — Не исключено, — легко согласилась я. — Но прямо сейчас я всем довольна. — Надо же, ты наконец-то чем-то довольна, — нарочито удивлённо сказал гном. За что и получил куда придётся. Но это его только рассмешило. Мы ещё какое-то время валялись, ничего не делая, и меня потянуло в сон совсем уж конкретно, тогда я вскочила, чтобы не уснуть, рывком вырывая себя из полудрёмы. — Ты чего? — проворчал Фили, который тоже уже успел «провалиться». — Усну, — просто ответила я. — Точнее, уже чуть не уснула. Он встал, потёр ладонью лицо, от чего борода теперь топорщилась, а усы растрепались, и оперся попой на стол, видимо, пытаясь уснуть стоя. — Тебя же не заставляют прямо сейчас топать рассказывать, что мы нарыли, — сказала я. — Можно и поспать. — Нет, нужно сейчас. Пока отстройка не дошла до этих вещей. Я фыркнула, не особо веря, что один день что-то изменит. Но подумав, что ему виднее, покачала головой и забила на это дело. — Нужно идти, а то это может затянуться надолго, — грустно сказал Фили, собирая чертежи в одну стопку. А потом, убедившись, что ничего не забыл, он притянул меня к себе. — Я скоро, — сказал он. — Ага, — ответила я, совершенно не веря в это. Хотя, это зависит от того, с чем сравнивать. Если с тем, сколько пришлось ошиваться в том мире, то да, недолго, а если с тем, сколько мы пробыли здесь, то очень долго. Фили как-то странно на меня смотрел. Задумчиво, но со смешинками. Интересно, о чём это он думает? Ладно. Пусть о чём хочет, о том и думает. Я, так и быть, перебьюсь. На самом деле, я просто вряд ли способна воспринимать информацию, которая ко мне поступает. — Ты всё ещё спишь, — сделал вывод гном, фыркая и усмехаясь в усы. — А тебе не надоело мне об этом говорить? — поинтересовалась я, жалея, что у меня нет спичек. — Нет, — широко улыбнулся он. Я закатила глаза к потолку и попыталась отойти, но Фили меня не пустил. Ребёнок, честное слово. Он легко оттолкнулся от стола, с совершенно кошачьей грацией. Я скрестила руки на груди. Не проняло. Я все его трюки уже знаю. — Ладно тебе, — фыркнул он. — Просто бесит, когда ты так делаешь, — ответила я. — В смысле, повторяешь одно и то же по десять раз. — Исправлюсь, — улыбнулся белобрысый, тут же пытаясь, видимо, загладить свою вину. Поцелуй был прерван очередным стуком в дверь. Если это Кили, то я его точно сегодня прикончу. Буркнув «открыто», Фили явно уже намеревался послать этого не вовремя заявившегося брата куда подальше, но дверь отворилась без промедления, и на пороге стоял совсем не Кили. Это была Дис. Вот этого даже белобрысый не ожидал. Повисла неловкая тишина. Причём неловкая она была явно только с нашей стороны. Гномка чувствовала себя уверенно, и в её карих глазах играли смешинки. Я как-то не в тему подумала, что Фили, наверное, в отца пошёл, потому что у него, в отличие от матери, и волосы, и глаза были светлыми. — Добрый вечер, — поздоровалась она, явно смеясь про себя над реакцией. Снова повисла тишина. А потом мне в голову пришло, что это как-то невежливо. — Добрый, — ответила я, и голос мне лично показался сильно шокированным. Вот почему когда кто-то знакомится с твоими родителями, тебя всякое смущение дико раздражает, но когда дело доходит до тебя самого, ты неожиданно испытываешь примерно ту же реакцию… Блин, ну и как это называется? Нет, нужно приходить в себя, потому что если я и дальше буду оставаться смущённой, то не смогу сказать и слова или, наоборот, скажу что-то, чего говорить не стоит. И тогда она точно решит, что я душевнобольная или умственно отсталая, а мне это не надо никак. — Фили, Торин ждёт тебя в кабинете, — мягко намекая, что кому-то пора валить, сказала Дис. Фили ничего не сказал, только чмокнул меня в висок, подхватил чертежи и смылся, пока основное действие не началось. Волчонок побежал за ним, с подозрением оглядываясь на меня, не кину ли в него чем-нибудь тяжёлым. Предательские морды! Проводив их взглядом, женщина прошла в комнату и села на стул. Вела она себя как хозяйка положения, но пока никакой негативной реакции я не улавливала. Я вообще не знала, что нужно улавливать, я пока ещё не вышла из ступора, в который меня ввели столь внезапным поведением. — Расслабься, девочка, — со смехом сказала она. — Я не варг, кусаться не стану. — А я и не думала, — сказала я как можно спокойнее. Голос, хоть с трудом, но слушался. В том-то и дело, что с варгами иметь дело легче. С теми говорить не нужно. Их мочить нужно. Что мне делать куда уютнее, чем знакомиться с родителями. — Тогда почему ты так напряжена? Судя по тону, ей действительно было интересно. Может, если я скажу настоящую причину, мне дадут баллы за честность? А может, и нет. — Просто я никогда не знакомилась вот так с родителями. Только если с родителями друзей, но всегда чувствую себя несколько… неуютно, — сказала я, стараясь не дать трясучке окончательно собой завладеть. Женщина понимающе усмехнулась. Возможно, она понимала меня. Хотя… Тут мне не там. Это у нас люди даже соседей напротив плохо знают, а тут вся община как одна семья. Ну, я, разумеется, преувеличиваю, но то, что все друг друга знают — факт. Если не лично, то понаслышке. Поэтому, вполне возможно, что она с родителями будущего мужа была знакома задолго до того, как, вообще, узнала такое слово. Так, что-то меня понесло куда-то не в ту степь. На какое-то время снова повисла тишина. В этот раз я молчала, а женщина внимательно меня разглядывала, совершенно не пытаясь взгляд скрыть. Задумчивый такой. Да, не вяжусь я с образом прилежной невесты. Но что поделать? — Вы хотели со мной поговорить, — как можно спокойнее и заинтересованнее напомнила я, пытаясь хоть как-то оборвать это странное разглядывание. Мне не нравился ход нашего знакомства. Нет, всё могло бы быть в разы хуже, конечно, но тут я просто не знала, как и на что мне нужно реагировать. Потому что… нарываться тоже не выход. — Да, — легко согласилась гномка. — Только вот ты, девочка, готова ли к разговору? Мне захотелось скривиться, но я подавила это желание, заталкивая его поглубже. — Нет, — честно ответила я. — Но лучше сейчас, чем потом. Дис прищурилась, улыбаясь, и спросила: — Почему же? — Я не думаю, что к таким разговорам, вообще, можно подготовиться, — пояснила я. — К тому же я сторонник импровизации. То есть, я хотела сказать, решаю, что говорить, что делать и как уже на месте, без предварительной подготовки. Она только путает. Поэтому я не стану просить дополнительное время. Мне показалось, или в её глазах на долю секунды мелькнула толика уважения, но тут же пропала за усмешкой. Кажется, это фирменный способ скрывать эмоции в конкретно данной взятой семье. Хотя, мне могло просто показаться, что там что-то промелькнуло. — Хорошо, — кивнула она. — Тогда начнём с того, что ты мне немного о себе расскажешь. — А что вы хотите узнать? — спросила я. Ненавижу эти вопросы из разряда «расскажи что-нибудь о себе». Мне, пожалуйста, конкретнее, о чём нужно рассказывать. Потому что я сразу теряюсь и не знаю, что говорить. Ибо непонятно, что собеседник хочет услышать. То ли откуда ты родом, и кто твои предки, то ли какую музыку слушаешь и какое кино любишь. — Для начала расскажи мне, откуда ты. Ну, вот это уже совсем другой разговор. Я выдохнула, и вроде меня немного отпустило. Потому что на вопросы «Откуда ты?» ответить гораздо легче, чем «На кой чёрт ты привязалась к моему сыну?», хотя, именно второй вариант, в несколько иной интерпретации, я ждала больше, чем заданный. В конце концов, она могла бы это уже знать, Кили и Торин — оба знают. Я послушно рассказала, откуда я, немного о своей семье и детстве. Дис периодически задавала какие-то наводящие вопросы. Я старалась отвечать честно. Но иногда мне казалось, что это слишком подробно. Обычно я так сильно не распространялась, но спорить было стрёмно. Больше всего Дис меня удивила, когда сказала: — Ты не первая такая, из другого мира, кого я вижу. Вот тут у меня глаза на лоб полезли. Нет, Фили как-то говорил, что Гэндальф поотправлял кучу попаданцев по домам, но чтобы Дис была знакома с кем-то из них… Этого я никак не ожидала. — Была одна девушка, которую по воле судьбы занесло к нам, в Эред Луин. Но она рвалась домой, за тобой я не вижу таких порывов. — А я только что оттуда, — ответила я. После длительного повествования о своём детстве, я немного освоилась, и хотя не чувствовала себя так уж уютно, но всё-таки лучше, чем было. — Вот как. А подробнее? — После Битвы, когда я потеряла сознание, моя подруга, с которой я здесь жила и путешествовала, тоже из того мира, забрала меня туда, потому что там было оборудование, которое помогло бы мне выжить. Потом Фили с помощью мага и нашенских спецслужб вытащили меня оттуда. — И ты так спокойно оставила семью, друзей, привычный мир? Что-то мне не очень нравится этот вопрос. Но женщина смотрела выжидательно, и я пожала плечами. Честно говоря, не представляю, как можно объяснить, что есть вещи, которые того стоят. Ей мой ответ, судя по тому, как она нахмурилась, не понравился. Поэтому я тяжело вздохнула и пояснила: — В нашем мире не так, как в вашем. Дети уходят, когда становятся взрослыми. Иногда уезжают в другие страны, иногда совсем забывают про родителей, есть такие, кто вообще их не признаёт. Я люблю свою семью, поэтому я рассказала им всё и получила одобрение. Это не значит, что я не буду скучать. Но каждый сам выбирает свой путь. Я здесь не первый год, уже успела составить своё мнение. Дис всё ещё хмурилась. Мне это не нравилось, но объяснить что-то ещё я не пыталась. В конце концов, каждый имеет право на выбор. Я свой сделала. А нравится ей это или нет — это совсем не ко мне. Главное, чтобы мне нравилось. Молчание начало угнетать, но сделать с этим хоть что-то я не пыталась. Взгляд её говорил сам за себя. Её совершенно точно мой ответ не устроил, и она буравила меня задумчивым взглядом. Но я не отводила глаза. Встретились два барана, называется. — Я надеюсь, ты в этом решении уверена, девочка, — наконец сказала она, видимо, поняв, что игрой в гляделки меня не взять. Я молча кивнула, нет, наверное, смысла сотрясать воздух. Вернулось напряжение. Потом она выясняла какие-то подробности нашего знакомства с ребятами, а потом мне всё это надоело. Честно говоря, я устала от напряжения. Что я там думала про то, что с будущими свекровями не ругаются? Так вот, к чёрту. Я не могу долго играть пай-девочку. Мне надоело. — Вы об этом хотели поговорить? Уговорить меня вернуться назад? — прямо спросила я. — Возможно, — кивнула женщина, подтверждая мою догадку. — Вряд ли вы меня переубедите, — ответила я. — Я решила это давно. Мне нечего делать в моём мире. Этот мне куда ближе. — Не боишься, что это ошибка? — В любом случае это только моя ошибка, — отрезала я. — Нет, если это касается моего сына. — А вы его спросите, — усмехнулась я. Вообще-то, это плохая идея — дерзить и нарываться, но мне не нравилось направление разговора. Если сейчас начнётся баллада «Я лучше знаю, что нужно моему сыну, и это не ты», то я за себя не ручаюсь. — Мне кажется, если ты отойдёшь в сторону, у него вскоре это пройдёт. — Действительно? — У меня-то есть повод усомниться в этом. — А если я не хочу? — Если ты его любишь, то уйдёшь и дашь ему нормально жить, — пожала женщина плечами. — Сама должна понимать: ты человек, к тому же, как сама себя называешь — попаданка, он гном, к тому же — принц. Вы не пара, народ будет недоволен. Вот тут мои нервы не выдержали. Почему все вокруг знают, что хорошо, лучше, чем ты? Нет, я в это не верю. — Вам честно? Мне плевать на то, что подумает народ. Даже если Фили будет по всем параметрам сверхидеальным, то всё равно в народе найдётся кто-то, кто доволен не будет. Так смысл? — Для его же блага. Здесь есть девушки, которые были бы отличной партией. С одной давно уже их сосватали… — Вы про ту, от которой он бегает уже десяток лет? — уточнила я, сама уже зная ответ. — Ты и это знаешь? — «Никаких секретов» — это то, что помогает жить спокойнее, — ответила я. Вообще-то, это было фигово. Очень фигово. Если она решила, что та девочка — лучшая партия, переубедить её в этом с моим-то характером будет непросто, если вообще возможно. Но от своего я отступаться не стану, будь она трижды гномкой и четырежды матерью белобрысого. — Отпусти его, если любишь. Это для его же блага, — сказала она твёрдо. Было видно, что ей не нравятся мои прямые ответы и жёсткая по этому поводу позиция. Так, всё нахрен. Тоже мне «благо» нашли. Благо нашли, невесту нашли, того и глядишь ещё и мнение новое ему найдут. Я начинала откровенно злиться. Я, конечно, предполагала, что будет нечто подобное, но чтобы так… — Вас сильно обидит мой ответ, — предупредила я. — Но пошло оно нахрен это ваше благо. «Отпусти его, ради его же счастья» — это полная лажа. И работает эта фигня только в одном случае — когда кто-то влюблён безответно. Отпустить в случае взаимных чувств могут только слабые люди, не имеющие своего мнения. А те, кто такое советуют — не во благо кого-то из влюблённых делают, а для своей личной выгоды. — Мне казалось, что лишь сильные способны отпустить, — не согласилась со мной гномка. — Чушь! Отпустить, а потом всю жизнь упиваться своей жертвой во благо? При том факте, что никому эта жертва нахрен не нужна? Когда любят — не отпускают. Если любишь — имей силы и смелость бороться за свои чувства, а не баюкать своё самолюбие мыслями о том, как ты свят, что смог отпустить. К тому же я не вижу никакого грёбаного смысла причинять такими поступками боль и себе, и тому, кого любишь. Это приведёт лишь к тому, что оба будут сожалеть о том, что могло бы быть, если бы они дали себе шанс на счастье. — Ты не боишься, что совершаешь ошибку? Что потом пожалеешь? Она так настойчиво пыталась убедить меня в том, что это ошибка, что я уже и не знала, чем может этот разговор закончиться. Не исключено, что меня потом будут ненавидеть всю мою, теперь уже немаленькую жизнь. Тьфу ты. Ну уж нет. При таком раскладе, я точно не уступлю ни миллиметра! — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но он же и не живёт. Я лучше буду сожалеть о том, что сделала ошибку, чем о том, что не сделала. В любом случае — это наша ошибка. И нам её делать или не делать. Тут чужой опыт и мнение не имеют никакого веса. — Даже моё? — Ваше в особенности. Вы можете считать: раз вы мать, то имеете право решать, как поступать вашему сыну. Но это не так. Вы за него жизнь не проживёте. И как бы остро вы его ни чувствовали, лучше чем он сам, вы не знаете. Хотя, многие матери думают, что им виднее. Извините, если я вас обидела, но я не отступлю, пока не услышу слово «отпусти» от самого Фили. И это при том факте, что я точно знаю, что вы его не переубедите, если он сам не захочет. — Вот, значит, как. Я кивнула. Только сейчас я заметила, что сердце у меня дико колотится, отдаваясь злым рваным ритмом где-то в ушах. Пусть. Вот пусть она сейчас мне скажет то, что обо мне думает, но я не стану мириться с тем, что меня пытаются отодвинуть. Неожиданно взгляд гномки потеплел, а сама она расплылась в широкой улыбке. — Именно это я хотела услышать от будущей невестки. Не хотелось бы, чтобы жена у моего сына была безвольной дурочкой. Её последняя реплика повергла меня в полнейший шок. Если бы я стояла, я бы упала на месте. Что? Это что, было какое-то дурацкое испытание? Ну пиздец…118. Неожиданный поворот
21 марта 2015 г. в 00:04
Вопреки ожиданиям, Дис не стала заводить никаких разговоров о нашем походе сюда, о том, кто я, или ещё о чём-нибудь подобном. Она только проследила, чтобы все наелись и, не принимая никаких возражений, отправила всех спать. Видимо, она решила, что сегодня не лучший день для длинных речей, и оставила все расспросы до завтра. Тем более что уже была глубокая ночь. И я была с ней полностью согласна.
— Я же говорил, что она тебя уже любит, — сказал Фили.
Я в этом несколько сомневалась, особенно поймав несколько заинтересованных взглядов, по которым я так и не поняла, что именно думает гномка. Пока она не сделала никаких выводов и уж точно не любила меня. И, что-то мне подсказывало, завтра всё будет не так уж и просто, как ему кажется.
— Знаешь ли, это ещё непонятно. Она ещё ничего не сказала, — ответила я, но прозвучало это без каких-либо эмоций.
Гном только глаза закатил. Но я пока ещё не пришла в себя после такого непонятного знакомства. В результате просто махнула на всё это рукой. Из-за того, что перенервничала перед этим ужином, теперь жутко хотелось спать. Наверное, отходняк. Пора заваливаться. Но у Фили было другое мнение. Он зажёг пару свечей, на что Добби, спящий недалеко от стола, как раз в отрезке, на который падало больше всего света, отреагировал не очень довольной мордой. Свет от свечек пусть и был несколько тусклым, но это всё равно сильно мешало волку спать. Сначала волчонок попытался спрятать морду под лапами, но это не дало, судя по всему, результатов, и он, недовольно заворчав, встал и утопал в более тёмный угол. Добби устал ничуть не меньше нас, благо, что дикий зверь. А вообще, какой он дикий? Совсем домашний. Он дикой жизни поди и не помнит. Я же его совсем маленьким подобрала, избаловала, вот и результат.
— Добби, иди сюда, чудо моё, — позвала я, присвистнув для эффекта.
Волчонок поднял голову, посмотрел на меня и встал, вперевалочку направляясь ко мне, упал, сворачиваясь калачиком около матраца с моей стороны, и снова засопел. Я погладила его между ушей, но Добби не отреагировал, видимо, посчитав, что королям не по чину.
— Ну что ты его мучаешь? — Фили решил пристыдить меня, плюхаясь пятой точкой в каких-то миллиметрах от моих ног.
— Я не мучаю, — ответила я. — Я глажу. Он не против.
— Дай ему поспать и сама спи. У тебя синяки под глазами с мой кулак. Того и глядишь, матушка решит, что я тебя бью.
Он смеялся, а я помрачнела. Синяки, говорите? Ну не знаю, зеркала у меня нет. Наверное, это и к лучшему. Может, я бы испугалась. К моей роже ещё синяки прибавить, и картина перед глазами встаёт совсем нерадостная. Зато я чистая и накормленная — при этом факте можно потерпеть и всё остальное.
— А ты чего не торопишься спать-то? — спросила я.
— Не знаю, смогу ли уснуть? — вздохнул тот, поправляя одеяло на моих ногах.
— Ты? — Я немало удивилась. — Да ты, по-моему, при желании и стоя вырубишься. По крайней мере, я заметила, что ты умудряешься засыпать в любых условиях буквально за пару минут.
— Тебе кажется. Просто иногда заснуть легче, иногда сложнее.
— Ерунда. Заваливайся. Зачем свет только врубил? — проворчала я, абсолютно точно зная, что Фили вырубится, едва устроится поудобнее.
Он ещё какое-то время сидел, задумавшись, а потом дунул, пытаясь задуть свечи со своего места, но потухла только одна. Он как-то тяжело вздохнул, встал, задувая свечи и одновременно стягивая футболку. В темноте ничего не было видно, потому что окон в комнате не было, хотя, не исключено, что они просто были закрыты и, как обычно, выглядели, как стена. Именно поэтому я скорее почувствовала, чем увидела, как Фили прошёлся по комнате, и только потом шлёпнулся позади меня, забираясь под одеяло.
— Спи, в этот раз, можно выспаться, — со смешком сказал он мне в ухо, прижимаясь ближе.
— Угу, если завтра с утра пораньше не припрётся Кили и не заорёт прямо на ухо.
— Не припрётся. Я дверь запер, — фыркнул белобрысый, веселясь от души.
— Не через дверь, так через окно влезет.
— Окно только отсюда открывается.
— Значит, просто будет буянить под дверью. Как будто ты не знаешь своего братца. Ему сегодня не удалось нас достать, так он завтра нам устроит весёлую жизнь и допрос с пристрастием.
— Не. Тут… как вы это называете? Звукоизоляция!
Я хмыкнула. Набрался слов интересных, теперь может затыкать за пояс всех вокруг. Главное, не переборщить, а то мало ли что могут подумать. Я не стала отвечать, у меня слипались глаза, и говорить было тяжеловато. Фили ещё что-то говорил, но я уже совсем не слушала. Я слышала интонации, а вот слов не различала уже. Интонация действовала, как колыбельная, с запозданием я поняла, что засыпаю, а потом вообще перестала что-то воспринимать.