Does anybody know what we are living for?

Беременность — очень странная штука. И она совершенно точно сведёт меня с ума! Фили уже, похоже, свела. Хотя он, скорее всего, был этому факту только рад. Носился, как ужаленный десятком ос, будто у него других дел больше не было. Но… увы, других дел у него и правда не было — Торин освободил неадекватного племянника от большей части обязанностей. Очень зря… очень. Он совершенно точно нуждался в отвлечении, иначе я слечу с катушек от его суеты. Если, конечно, ещё не слетела. Он, как ненормальный, постоянно улыбался непонятно чему и любую мою просьбу выполнял с таким энтузиазмом, что это начинало пугать. Какой бы глупой эта самая просьба ни была. Хорошо, что Кили всего этого безобразия не видел. Иначе он бы вдоволь наржался бы с поведения старшего брата. Торин отослал мелкого в Синие горы ещё до наступления Дня Дурина. Там были какие-то проблемы, и с ними нужно было срочно разобраться, а поскольку мы с Фили не могли поехать по известной причине — был отправлен Кили. И должен был вернуться только через несколько месяцев, чему я была несказанно рада. Ещё бы, он даже за один день умудрился задолбать всю Гору, носясь, как идиот, рассказывая всем желающим и не очень, что скоро станет дядей. Да и потом, я даже боюсь себе представить, что бы он сказал, увидев меня. Учитывая то, что я сейчас была размером с небольшой танк. А может, и большой… И такой же неповоротливой. По сравнению с тем, какой я была раньше, это выглядело просто смешно. Особенно мои попытки вставать со стульев или кресел. Это, вообще, была полная умора для окружающих, потому что с первого раза не получалось без чьей-либо помощи. Им смешно..! Раздражало… Ой! Внутри толкнулось, очень неприятно толкнулось. Хорошо, что не по печёнке… А-то было тут утром. Пять минут разогнуться не могла. Уж лучше пусть наружу бьёт… это хотя бы не больно. — На счёт чего ты снова возмущаешься, человек в моём пузене? — благодушно проворчала я, обращаясь к этому самому пузу. Вот, о чём я и говорила. Я уже разговариваю с собственным животом. Кстати, Фили с ним разговаривал постоянно. И что-то мне подсказывало, что этот… ну, который внутри, ему отвечает… пинками. Первый раз, когда дитё пихнулось, это привело белобрысого в такой восторг, что он с бешеными глазами ещё полчаса носился по комнате, вещая что-то, что я так и не смогла перевести. Да и сейчас, когда уже почти восемь месяцев… а может, и больше, они всё равно периодически играли в игру «папа, угадай, где я пихнусь в следующий раз», чем доводили меня до одурения, причём даже если папаша получал пяткой в нос, это совершенно не останавливало сию весёлую затею. Сумасшедшие личности. И вообще, это всё было… странно. Мало того что у меня постоянно было совершенно уставшее настроение, всё тянуло и болело, иногда возникали странные желания типа «погладить кита» или «нюхнуть бензина», но чаще мне всё-таки хотелось воблы и пива. Поэтому я не сомневалась, что растёт пацан, хотя Фили и утверждал, что это девочка, просто у неё мои пристрастия. Но мне в это слабо верилось, всё-таки я не настолько люблю воблу… точнее, я её вообще не люблю. Я пыталась с усатым спорить, но он же упёртый, как баран. Он никогда не спорил, поэтому переспорить его было нереально. Он просто оставался при своём мнении и отмалчивался, зная, что если так реагировать, то я быстро сдуваюсь. Ну, это же так неинтересно, когда споришь будто со стеной. А ещё мне почти постоянно хотелось есть. Прям ужас какой-то! Постоянно! Есть и в уборную. В общем, на восьмом месяце беременности я поняла, что фраза «описаться от смеха» — это совсем не фигура речи. И ведь не посопротивляешься… вдруг навредишь? Я, конечно, была не в восторге от своего положения, но всё же, видимо, материнский инстинкт просыпается вне зависимости от чьих-то желаний. И приходится думать не только о себе, но о том, кто внутри. Другое дело, что переедать — тоже плохая идея, даже при том, что нас тут двое. При мысли о еде, внутри снова запихалось. Я взяла печеньку. — Что ж ты такой проглот растёшь? — фыркнула я, погладив там, где шевелилось. — Весь в папочку. На вас не напасёшься провизии, что ж будет, когда ты вырастешь? Конечно, мне не ответили. А жаль… Было бы здорово, если бы он мог мне ответить, что именно хочет. Потому что жить с желанием «чего-то, не знаю чего, оттуда, не знаю откуда» очень неприятно. Хотеться-то не перестаёт. Тяжело вздохнув, я попыталась встать, что была не самая простая задача. Спина болела постоянно, это не лечилось ничем и никак, благо, оставалось терпеть не так уж и долго, судя по моим подсчётам. Встать у меня не получилось, и я развалилась в кресле, тяжело вздыхая. — Я не проглот, — отозвалось с кровати с опозданием в несколько минут. — Ещё какой проглот, — хихикнула я. Фили перевернулся с бока на живот и посмотрел на меня сквозь спутанные пряди, открыв один глаз. Смотрел он недовольно. Ещё бы… время около пяти утра, это мне не спится, потому что кто-то вздумал пихнуть меня внутрь. И потом я просто не смогла уснуть. А вот муженьку явно не нравилось, что его так рано разбуркали. Он и без того плохо спал в последнее время. И виновата в этом я… ну и пузо. — Что случилось? — спросил он, тяжело вздыхая и поднимаясь. Дитё случилось, и оно пинается, вот что. Но я не стала об этом говорить. Жаловаться уже просто не было смысла. Уже подписалась, брыкаться поздно. — Получила прямой в печень, теперь, вот, не спится, — ответила я. — Хочешь печеньку? В данный момент у меня было вполне себе благодушное настроение. Хорошо… только поясница болит, но она теперь почти постоянно болит. Фили покачал головой и попёрся до умывальника. Ну, нет, так нет, нам больше достанется. Итак, раз Фили встал, значит, всё… окончательно разбудила. Я погладила выпирающее пузо. Странное желание, но оно присутствовало постоянно, не знаю, с чем это было связано, наверное, общематеринский рефлекс. — Слушай, деть, мы разбудили папу. И он теперь какой-то недовольный с утра пораньше. Впрочем, я даже не ворчала. Мне было, скорее, смешно. — Папа не недовольный. Папа не выспался, — буркнул вернувшийся Фили. — Хотите кушать? Теперь ко мне в большинстве случаев обращались во множественном числе. Это несколько раздражало, но когда я начинала об этом говорить, все только смеялись, что совершенно не влияло на ситуацию. В общем, через какое-то время мне надоело пинаться, и я забила, надеясь, что со временем это пройдёт. Должно же всё это рано или поздно закончиться, верно? — Мы всегда хотим кушать, но поскольку мы только полчаса назад поели, думаю, в ближайшее время можно ограничиться печеньками. Фили, улыбаясь, подошёл ближе, наклонился, опираясь руками о подлокотники, и чмокнул меня в нос. Я мурлыкнула и сунула печеньку ему в рот. Какая я, однако, сегодня странная. Фыркнув с печеньем в зубах, белобрысый сел рядом со мной на пол. Я хмыкнула, погладив его по волосам. Хорошо, что он терпеливый, а то мой характер только хуже стал. Боюсь себе представить, что за мысли иногда бродили в его голове. — Вот сюда клади лапу. Думаю, детю хочется сказать тебе доброе утро, потому что шевелится он сегодня очень уж активно, — сказала я, жуя и одновременно кладя ладонь муженька туда, где чувствовалось шевеление. Конечно, Фили не сопротивлялся. Он улыбался и гладил в этом месте, слегка почёсывая. Пусть развлекаются. Мальчишки… А потом у Фили в животе заурчало… Да, кому-то не мешало бы поесть. — Точно не будешь ничего? — на всякий случай уточнил гном, вставая на ноги. Я подумала… Однако, очень вовремя. Как хорошо, что он точно знает, что мои желания меняются с каждой секундой. В один момент мне хотелось борща, а в следующий майонеза… Не удивительно, что и в этот раз было точно так же. — Ну, если там будет лимон, то принеси мне лимон, — ответила я. Фыркнув, Фили щёлкнул меня по носу и удалился. Он уже привык к моей странной вкусовой пристрастии. Я надеялась, что она скоро пройдёт. Потому что это не всегда нормальные пристрастия. Суп с вареньем или яблоко, намазанное маслом… в общем, я лучше не буду об этом думать. А то ещё приспичит… — Это ты безобразничаешь, чудо? — спросила я, снова обращаясь к пузу. — Эй, оставь мне хоть что-то от меня, а? Впрочем, как можно злиться на того, кто ещё не родился? Это же какое-то это… даже не знаю, как назвать. Только всё это ужасно непонятно. Нет, ещё раз проходить через подобное я не согласна. Для меня это всё-таки слишком тяжко. Мне лучше что-то понятное, не требующее сильного нервного напряжения… Ну или что-то, с чем можно справиться максимум за полчаса, это куда комфортнее. Когда Фили вернулся, у него в руках был лимон. Судя по тому, что благоверного очень уж долго не было, он оббегал полгоры, чтобы найти его. Не исключено, кстати, он мне так уже однажды что-то искал. Только я не помню, что именно. Я взяла лимон и вгрызлась в него зубами, как в яблоко. Когда мама мне говорила о подобном, я никогда не верила, а теперь вот, сама ем лимоны с кожурой… и даже не морщусь. Ммм, вкуснятина. — Как ты их так ешь? — покачал головой белобрысый, содрогнувшись. — Молчи, муженёк, — фыркнула я. — Мне вкусно. Не нравится — не кушай. Не исключено, что через месяц я уже так не смогу. — Почему? — Фили, я не люблю лимоны. Это прихоти твоего сына. — Нашего. И это дочка. — Нашего, — легко согласилась я. — Но это мальчишка. В общем, день начинался, как обычно, и продолжился тоже. Фили долго играл на скрипке, убаюкивая и успокаивая. Вообще-то, он совсем недавно вернулся к этому занятию. В какой-то момент мне приспичило музыки, но пришлось долго уговаривать белобрысого всеми правдами и неправдами. Всё-таки уговорила. Пришлось ему вспоминать всё, чему его учили. И чего он возмущался? У него же замечательно получается! Но это моё мнение. Да и дитёнку нравилось, в такие моменты он вообще не шевелился, давая мне отдохнуть. — Всё. Не могу больше, — выдохнул белобрысый, дуя на пальцы. — Болят? — спросила я, потянув его за руку. — Немного. В конце концов, сколько я играл? Я пожала плечами. Откуда я знаю? Я слушала, а когда я слушаю, я не слежу за временем. Я вообще очень плохо ориентируюсь во времени. Оно меня не любит. Фили фыркнул и завалился рядом, аккуратно вжавшись носом мне в живот. И тут же получил в этот нос. Судя по моим ощущениям, пяткой. Я хихикнула, а Фили, улыбаясь, потёр нос. Ему нравилось. Не получать в нос, конечно, а когда деть пихался. У него это вызывало дикий восторг. Я даже к Дис с этим делом ходила, меня пугало такое поведение, всё-таки я к такому отношению мужчин к детям немного не привыкла. Но гномка только посмеялась надо мной. — Он же мужчина, а все мужчины — ужасные паникёры, когда дело касается детей. Это счастливый случай, что вам не пришлось ждать два десятка лет. Он счастлив и не знает, как правильно это выразить. Делай на это поблажку, — говорила гномка, посмеиваясь. — Он меня с ума сведёт. По его мнению, я не должна держать ничего тяжелее платка, а дать ему волю, так он вообще запретит мне вставать с кровати и будет кормить с ложки! — Успокойся. Так бывает. А теперь иди и будь терпелива. Отец мальчишек такой же был. Пришлось становиться терпеливой. Зато я совершенно точно убедилась в том, что все мужики — дети! Потому что выглядел Фили именно так. Как маленький ребёнок, которому подарили желаемую игрушку. И теперь он носился с ней, то есть со мной и сыном, как дурень со ступой. Единственное, что меня беспокоило, это тот гном, Дави… Он тут заходил ко мне на раннем сроке. И у меня с ним был очень неприятный разговор. Закончился он тем, что я наставила на гнома давно пылившийся меч и заставила покинуть комнату. Не на ту напал! Я ему не девочка из института благородных девиц. А потом ему ещё и Фили поддал этому гаду под зад, когда узнал. Но что-то мне подсказывало, что мне этого не простили, и всё может очень плохо обернуться… не для меня. Я, может, вредная, неприспособленная, но… я же тоже женщина. Да странно, да непонятно, непривычно, но сына я в обиду не дам. Другое дело, что меня это волновало. Я не знала, что можно ждать при таком раскладе. И мне было страшно. — О чём ты переживаешь? — спросил Фили, перебирая мои волосы. Волосы я его уговорила обрезать до лопаток. Муж долго сопротивлялся, но в результате я поставила ему ультиматум, что если он этого не сделает, то я сделаю это сама. Потому что я не хочу остаться совсем без волос. В моём неповоротливом состоянии я постоянно садилась на них, ставила руки, цеплялась, выдирала иногда целыми клоками. С неделю Фили на меня очень сильно дулся, но всё равно я победила. Стало неимоверно легче, ведь они теперь не мешали и не свисали до самых колен. Да и потом, они всё равно через какое-то время отрастут. — Ни о чём. Просто настроение испортилось, — ответила я. Настроение у меня менялось с такой быстротой, что он без труда в это поверил. Мне пока не хотелось делиться своими мыслями по поводу того гнома, хотя, не исключено, что Фили догадывался, просто не говорил об этом. Может, ещё пронесёт…

***

А потом всё стало намного хуже. Последние пара недель стали адом и для меня, и для Фили, и для всех вокруг. Постоянно ломило всё тело, а особенно поясницу и дико болел живот. Я не могла нормально сидеть, не могла лежать, только ходить и срываться по каждому пустяку. Я, правда, пыталась как-то шутить на эту тему и не впадать в депрессию, но самой мне это мало помогало, а Фили, кажется, и вовсе никак не помогало. Дис постоянно пыталась меня подбодрить и говорила, что это нормально, но верилось, к сожалению, с трудом. В таком состоянии вообще трудно во что-то поверить. Фили почти не спал за это время… потому что когда меня мучили периодические приступы, когда мне казалось, что началось, он всегда суетился больше всех. А поскольку это бывало достаточно часто… мне его было жалко даже больше, чем себя, хотя что-то мне говорило, что выгляжу я ничуть не лучше. Легче мне стало буквально в один вечер. Просто внезапно отпустило, что было, вообще-то, подозрительно, но я это проигнорировала, тут же решив воспользоваться желанной передышкой, и загнала Фили спать, забравшись под одеяло с головой (несмотря на то, что было лето, мне почему-то было холодно). Зря, наверное, я расслабилась. Ночью прихватило так, что я могла только дышать, сидя на кровати, и периодически подвывать. Правда, и отпустило достаточно быстро… А вот теперь, кажется, действительно началось. Когда в комнату влетела Дис, я не поняла. Я просто её услышала в какой-то момент. Причём обрывочно, слишком была сосредоточенная на том, что боль вот-вот повторится. А ощущения всё-таки не самые приятные. — Брысь отсюда, сын. — Но… — Иди. Всё будет хорошо. В этом нет ничего страшного. Давай резче, как говорит обычно твоя жена. И выпроводила Фили из комнаты. Я хотела было возмутиться, а заодно сказать, что это не я так говорю, но не смогла. Снова прихватило. Да так, что я, как дурная, заорала. Я редко… очень редко орала. Даже когда мне бок пробили насквозь, я так не орала. Но здесь у меня, похоже, не было выбора. Оно как-то само получалось. На этот раз было дольше и сильнее. Кажется, я не ошиблась. — Тише, милая. Это всего лишь схватки. Всего лишь? Ничего себе всего лишь! Пожилая гномка, которую я сначала не заметила, хотя это и не удивительно, что-то сооружала, а Дис впихнула мне в рот кожаный жгут. Какого чёрта? Хотя в следующий момент я поняла, что так куда проще. По крайней мере, я не сотру зубы в порошок. Прости меня, Господи, но это же полный пиздец! — Аааа. — Всё нормально. Успокойся. Так со всеми бывает. Дыши… Как описать ощущение? Понятия не имею! Но мне казалось, что уж лучше я ещё раз переживу Битву Пяти Воинств, чем продолжать это… Время растянулось или застыло, я не знаю. Гномки о чём-то переговаривались, но уловить смысл я не могла. Передышки теперь были совсем короткие, и мне было очень проблематично сосредоточиться на чём-то. Я вцепилась в несчастную простынь под собой так, что кости на пальцах хрустели, а ткань жалобно скрипела. Не знаю сколько это продолжалось. Боль была просто адская, к тому же я явно чувствовала, что что-то движется. Не то чтобы я не понимала, что конкретно происходит, но это реально было чертовски больно. — Она сильная, выдержит. Что выдержу? О чём они вообще… у меня, кажется, небольшой перерыв… ой, нет, ошибочка. Ааай, чёрт меня дери! Они ещё о чём-то долго говорили, прерываясь, чтобы обратиться ко мне, но я всё равно плохо что-то воспринимала. Мать моя женщина, почему меня раньше не предупредили, а? Я хотя бы подготовилась! — Я уверена, когда всё закончится, она ещё и юморить будет. В дверь почти непрерывно стучали. Я попыталась на этом сосредоточиться. Но мне и этого не дали… — Гил, уведи принца, пусть не маячит у дверей. Достал уже там нервничать. Кто-то вещал о том, как всё это опасно, и бла-бла-бла… Я открыла глаза, уткнувшись взглядом в потолок. Это кто не выдержит? Я не выдержу? Да щаз! А кто кричит? А это я кричу? А почему я кричу? Моё сознание, видимо, окончательно ушло в отпуск. А потом стало легче. Боль начала отступать. Не ушла совсем, но, по крайней мере, притупилась, снова давая передышку. — Отпусти простынь, милая. Всё закончилось, всё хорошо. Я с трудом разжала сведённые пальцы, упав на подушку… даже не знала, что я в подвешенном состоянии находилась. Где это я? У меня были какие-то странные ощущения в пояснице, будто ты долго качал пресс при нетренированных мышцах спины, и теперь боль медленно покидает эти самые мышцы. Сознание очень медленно возвращалось. Я согнула и разогнула руки… они так затекли… А потом… вспомнила. — Где? — Я даже чуть не подскочила. Волосы липли к голове, мешая смотреть, но это было не важно. Это у нас в мире почти сто процентов женщин и детей остаются живы при родах, а тут вам Средневековье полнейшее… тут смертность при этих делах повышенная… Если я жива и даже относительно, кажется, здорова, то… В этот момент раздалось длительное и протяжное, но какое-то неуверенное «аааа», и это, кажется, была не я. Дис рассмеялась, введя меня в ступор. И в следующий момент заорало так, что у меня уши заложило… так, вот это уже точно не я. — Знаешь, ты просто пророк. Действительно мальчик. Причём, кажется, гном. Редкость, конечно, но и такое бывает. Смотри, какой милый. Боги вас любят, раз уж так всё хорошо складывается. Шта? Это как? Так, ладно, оставим причуды генетики Средиземья на потом. Дис положила мне на пузо что-то маленькое и очень забавное. Я похлопала глазами. Ничего себе. Ой, мать моя женщина. Теперь понятно, почему у меня спина так болела… и почему так тяжело было сейчас. Дис помогла мне принять более-менее сидячее положение, хотя сохранять его было тяжеловато, а ног я вообще не чувствовала. Но… такой маленький. Малыш пыхтел, пытаясь, кажется, ползти… и чуть не соскользнул, я вовремя успела подхватить, хотя движение было чересчур замедленным. А потом гномка пустилась в долгое повествование о том, как она себя чувствовала, когда родился Фили. Я её, правда, не слушала — я всё ещё была в некотором шоке. И никак не могла понять, что именно сейчас произошло. Всё это так… странно. Но дитё, что по мне сейчас усиленно пыталось передвигаться, было абсолютно реальным… — Ну вылитый старший принц, — довольно сказала пожилая гномка. Я смотрела на маленькое, очень маленькое нечто в своих руках. Это ж надо… А может, я всё-таки в психушке, и это глюки? Хотя, не похоже. Глюки такие болезненные не бывают. И не пыхтят так забавно. — Здоровенький, большой, правда, но это ничего. Будет высокий, как папа, — продолжала она. — Действительно, вылитый Фили, когда того отдали мне в первый раз. Только волосы, наверное, темнее будут. Хотя, кто знает? Я попыталась разобраться, как они это поняли, и не смогла, честно говоря. Маленький красный комочек… лысый… на новорождённого хомячка похож. Или нет… Я всё никак не могла определиться. До меня ооочень медленно доходило, что вот это маленькое нечто — это мой сын. Да уж… сколько ни готовься, всё равно будешь не готов к таким вещам. Вроде целых девять месяцев готовились, а тут… на тебе. Снова шок. Но когда незнакомая гномка попыталась его у меня забрать, меня как по голове стукнуло. Я аккуратно прижала дитё к себе и зашипела. Зачем я шипела, я и сама не поняла, но говорить почему-то не могла. И вообще, мозгом я понимала, что это смахивает на сумасшествие, но моё тело явно мозга не слушалось. Дис расхохоталась. — Ваше Высочество? — раздался голос от двери, отвлекая и меня, и гномку. Дитё вздохнуло и устроилось у меня на руках, что-то фыркнув. Или мне просто показалось, что оно… он фыркнул. Но это было так забавно. Смешно даже. Я осторожно вытянула одеяло и завернула это нечто в него. Одеяло при этом казалось каким-то слишком большим, а каждое движение выходило с неимоверным трудом. Но я неожиданно для себя поняла, что улыбаюсь. И замерла, не совсем понимая свою реакцию. А ребёнок возился у меня на руках, сопел, кряхтел и издавал другие странные звуки. Забавно же. — Да пусти ты его, — махнула рукой Дис, смеясь. — Как он надоел под дверью крутиться. Его удар хватит, если мы и дальше его в неведении будем держать. Гил потянула дверь, а потом та чуть не вылетела из петель, так сильно её толкнули. Я повернула голову, и мне захотелось ржать! Наверное, я схожу с ума. Но это было дико смешно. С бешенными глазами Фили влетел в комнату, споткнулся и, проехавшись на коленках по полу, чуть не влетел носом в кровать. Я улыбнулась насколько хватило рта… то бишь во все тридцать два имеющихся у меня зуба. Белобрысый руками вцепился в края матраца. Таким напуганным я его никогда не видела и, боюсь, никогда не увижу. Может, оно и к лучшему, незачем так шокировать народ. И без того, вот, Дис ржёт. — Представляешь… — выдала я, не сдержавшись, — носишь, носишь в животе девять месяцев, потом рожаешь, рожаешь… Кстати, сколько я тут орала? Я отстала от реальности. — Много часов, я не считал. С тобой всё в поря… — начал он, но я его перебила. — Как же ты считать не любишь, ну да фиг с ним. Значит, рожаешь хуеву тучу времени, а сын, видите ли, на папу похож. У Фили такие глаза стали. Он переводил взгляд с меня на малыша в моих руках и обратно и, наверное, мы представляли из себя ту ещё парочку, судя по тому, как хихикала в углу Гил, и как ржала, не размениваясь по пустякам, Дис. Вот это шок. Кажется, кого-то сейчас хватит удар… и этот кто-то — не я! Я дёрнула Фили за ус, выводя его из глубокого ступора. — Фили, отомри, ты меня пугаешь. Даже не думай падать в обморок! Держи, новоиспечённый папаша, — начала смеяться я. Мне кажется, или у него руки дрожат? Я передала мужу сына и наблюдала за реакцией. А было ведь над чем наблюдать. Шок медленно проходил, сменяясь таким восторгом и счастьем, что мама дорогая… Он посмотрел на меня, и я снова расхохоталась. Вот это глазища… У меня аж свело внутри от смеха, и я тихо взвыла. Блин, больно. Вот вам и смех сквозь слёзы. Вокруг все засуетились, а я безуспешно пыталась всех прогнать. Надоели. Это-то я переживу… после того, что я пережила совсем недавно. Я устала так, что никому такого не пожелаю, и вообще, всё происходило, будто во сне. Зато Фили совершенно точно был счастлив. Дитё у него в руках зашевелилось и, кажется, снова издало какой-то непонятный звук, нечто среднее между сопением и кряхтением. Наверное, это что-то значило… Ну или просто папа понравился. Да уж… поди через пару месяцев будет белобрысого за усы таскать. Чёрт, я ведь даже не знаю, как с дитём обращаться! У Фили же на этот простой звук отразился на лице такой восторг, что я невольно задумалась, как выглядела сама и поняла, что снова улыбаюсь. — Он такой маленький. — А ты как хотел? Чтобы сразу с тебя ростом? Ну не, я так не согласная!!! И правда, очень маленький. Помешался у Фили на предплечье… Но я не смогла сдержать весёлого фырканья. Они выглядели так… умилительно, что я на время забыла о чём-то ещё. Такое солнышко… два солнышка. Толпа напомнила о себе очень неприятно. Громким ором и ужасной суетой. Я чуть с кровати не свалилась от неожиданности. — РАЗОЙДИСЬ! Ой, блин. Я же сказал, разойдись. В комнату вкатился, а иначе не скажешь, запыхавшийся Кили. Все уставились на него во все глаза. Никто совершенно не ожидал его тут увидеть, откровенно говоря, его тут вообще не должно было быть. Он должен был быть где-то по дороге… Вообще-то, он выглядел запылённым, грязным, и вообще, экспонат полной антисанитарии. Но при этом он был тут, с этим не поспоришь. Разве что, это массовый глюк. — Что вы на меня так смотрите? — удивился мелкий. — Я только что вернулся! Опоздал на полчаса, но, надеюсь, вы не в обиде. Он что-то катил за собой, а позади этого чего-то шла девушка, мне незнакомая. Интересно, это кто? На поверку это «что-то» оказалось кроваткой… только какой-то больно большой. И где он её взял? Я подняла бровь, Фили выглядел шокированным не меньше меня. Да уж… Тут на тебе. Вечер неожиданных появлений. — Да что вы уставились на меня? Ну, подумаешь, немного опоздал. Между прочим, я и без того гнал, как ненормальный, думал, совсем не успею. Я захлопала глазами. Ну мелкий, ну… морда гномья, а? — Привет, Кили, мы тебе так рады, а ты стал дядей. И да, отличная кроватка, спасибо тебе большое, — начал паясничать мелкий, скрещивая руки на груди. — Привет, Кили, — послушно фыркнула я, впрочем, у меня хватило ума, не повторять всю фразу. Все ещё пребывали в немом ступоре, застыв на своих местах. Неожиданное и очень громогласное появление Кили, шокировало всех. — Отлично! Меня заметили. Ну и растолстела же ты, дорогуша. Что? Я? Растолстела?! Ну, мелочь, ты нарываешься! — Ещё одно слово про мой размер, я сяду на тебя и раздавлю, — мрачно пообещала я. Мелкий расхохотался и шлёпнулся рядом с братом на кровать, едва не придавив мне ногу. Я бы его пнула, если бы чувствовала свои ноги. Кили это не остановило, он обо мне уже забыл и теперь рассматривал племянника во все глаза, задумчиво почёсывая подбородок. Смотрел он долго и как-то подозрительно внимательно, будто что-то выискивая. Было очень интересно, что за мыслительный процесс происходит сейчас в его голове, но увы, мысли я не умела читать. Я на всякий случай заглянула через плечо Фили, пытаясь понять, что же такое там увидел мелкий. Да нет, там вроде всё нормально. — А он точно ваш? — с подозрением спросил Кили, смотря то на меня, то на брата. Я подняла руку и шлёпнула его по затылку. Что значит «А точно ваш»? А чей ещё? Вот пусть сначала сам родит, а потом критикует! И мне плевать, что он мужик и родить не может! Будет первый мужчина-гном в истории Средиземья, который родил. От этой мысли я прыснула, сдерживая смех. Кили покачал головой, а потом задорно заулыбался. Не знаю, что такое весёлое он в этом нашёл. — Сам сначала роди, а потом критикуй, — сказала я, хихикая. Кили поднял на меня странный взгляд, а потом вскочил, будто что-то вспомнил. — Кстати, это Мира, — затараторил мелкий, втягивая в комнату всё ещё стоящую на пороге гномку. — Мы познакомились в деревушке у Эред Луина. Гномка засмущалась и, чуть ли не заикаясь, сказала «здравствуйте». Я помахала рукой. На большее я пока не была способна. Кили не переставал вещать, рассказывая, где в комнате кто. Я отключилась от него. Мне, честно говоря, не очень в тему было. Я, конечно, была очень рада за Кили, который, наконец, встретил себе подходящую гномку, но у меня тут, извините, сын родился — это важнее! А с гномочкой я могу и в другое время познакомиться. Завтра, например. Я немного подвинулась на кровати, заглядывая в руки мужу. Ребёнок, что удивительно, СПАЛ. Просто спокойненько и совершенно сладко сопел у Фили на руках, будто толпы вокруг не было и в помине. Хэй, прелесть какая. И как они здорово смотрятся вместе. — Вы такие лапушки, — не удержавшись, сказала я. — Но это так странно… — Что странно? — спросил Фили, повернув ко мне голову. — Всё замечательно. — Ну да… но всё равно странно, — ответила я. Он заулыбался, потянулся, ласково целуя меня. Мур. Семейная идиллия прям. Момент был такой... нежный. Я не смогла подобрать другого слова. Ещё бы не было всей этой толпы, которая действовала на нервы. Счастье, мать его. Я неудачно двинулась, меня немного занесло, и я чуть не упала. Но ничего, кроме смеха, у меня это не вызвало. Весёлая ночка, ёпрст. Одно сплошное недоразумение. Я, правда, не до конца понимала, что именно я чувствовала, но мне определённо было хорошо. Только больно всё ещё, но это такая ерунда. Я была рада, омрачал только тот факт, что спать очень хотелось. — Все брысь! — раздался ещё один голос от дверей. — Королю тоже хотелось бы посмотреть. Только этого не хватало. Сколько народа может поместиться в одной маленькой комнате? Ну ладно, не совсем маленькой, но сейчас она казалась мне совсем крошечной. Потому что свободного места просто не осталось. — Ну, блин, завтра зайти не могли? Обо мне тут хоть кто-нибудь думает? Имейте совесть! — возмутилась я, порываясь кинуть в короля подушкой. — Мне и новому члену нашей чокнутой семейки пора баиньки. — А ну-ка цыц, — рявкнул он, грозно надо мной нависнув. — Ладно-ладно. С детьми, животными и королями не спорю, — ответила я, поднимая руки. С появлением Дубощита, народ стал мало-помалу сваливать, ещё бы… мало ли, ещё попадутся под его горячую руку. Казнят и не помилуют. Зато дышать стало проще. Торин сел рядом с Фили, смотря на малыша в его руках, и у грозного короля на лице расцвела улыбка. Опа… не такой уж и грозный у нас король, оказывается. И вообще… Торин улыбается как-то часто в последнее время. Мир точно перевернулся. — Вылитый ты, — глядя на моё чудо, сказал Торин, обращаясь к Фили. — Вот и я ему говорю, а он не верит, — напомнила я о своём существовании. — И вообще, это безобразие: мучаешься, мучаешься, а он на папу похож. И вообще, может быть, вы уже нас оставите, а? Мне как-то не особо нравится весь этот балаган! Завтра насмотритесь! Дис снова расхохоталась и пихнула локтем престарелую гномку. Та, улыбаясь, закивала. Ну почему они просто не могут все уйти? Мне бы поспать, а? Если ребёнок может спать при таком шуме, то я совсем не могу. — Я же говорила, ей всё нипочём, — переговаривались они. — Можно? — спросил Торин, обращаясь ко мне. Я сначала не поняла о чём он, а потом, когда дошло, подумала, что всё равно его сейчас не выпихну, и кивнула, махнув рукой. Так… кстати, а кем моему сыну приходится Торин? Двоюродным дедушкой? Или как это называется? Хрен разберёшься в этих родственных связях. Фили, посмотрев на мой кивок, и, видимо, решив, что Торину можно доверить подержать сына, хотя и смерив того таким взглядом, что Дубощит даже уважительно хмыкнул, и передал мальчика дяде. Да уж… блин, ну это же капец. Я и вдруг вот так вот… с бухты барахты родила. Пиздец же. Счастливый папаша сцапал меня в объятия, пользуясь тем, что все отвлеклись на короля, зацеловывал всё моё лицо. — Я так тебя люблю, — шептал он при этом, доводя меня до истерического смеха. — О, Махал, я так сильно тебя люблю. — Филька, ну, блин, Фили, прекрати. Дурак, — ответила я, пытаясь от него отмахнуться. — Я тебя тоже люблю, болван. И я, слава Эру, не Махал, а Вест. Я, хихикая, щёлкнула его по носу. — Почему болван? — удивился тот, проигнорировав остальное моё возмущение. — Потому что болван, — фыркнула я и потянула его за усы, крепко целуя. — Ну что, папаша, счастлив? — Счастлив, — вздохнул он. — Ты просто невероятная. Ага, ага. Невероятная. Растрёпанная, мокрая, не совсем чистая, уставшая, с синяками под глазами… Зато муж у меня точно счастлив, раз ничего этого не замечает. Чудо в перьях. Всё-таки мужики явно очень странные создания. Причём во всех мирах, явно по-разному. Этот вот совсем не скрывает радости по поводу этого события, а ведь некоторые вообще терпеть не могут детей. Интересно, что дальше будет? Блииин, я стала мамой… А дальше-то что делать? Я пробежалась взглядом по комнате, ища своё дитё. Сын всё ещё был на руках у Торина. А сам король разговаривал с Дис. Этакое собрание бабушек-дедушек. Абсолютно счастливых бабушек-дедушек. Я вжалась носом Фили в висок, хихикая над этой картиной. Счастливый Торин… там снаружи явно рухнуло небо. Рядом с ними стоял Кили, что-то объясняя своей девушке. Кстати, она милая… вроде. Надеюсь, у них сложится, а то мелкий от играющих гормонов бросается за каждой юбкой. А тут… судя по тому, как она на него смотрит, Кили ей действительно нравится. Но о них я очень быстро забыла. — Твоё величество, отдай дитё маме, а то взяли отобрали. Я вам как дам в нос и даже не посмотрю, что вы король, — забурчала я, игнорируя общий взрыв смеха. — И вообще, катились бы все отсюда. Я спать хочу! Мой детёныш перекочевал ко мне на руки, теперь можно быть совсем счастливой. Ну надо же… Я только сейчас осознала, что такое абсолютное счастье… Фили зарылся носом мне в волосы на виске, улыбаясь в щёку. Нет, ну точно семейная идиллия. Толпа начала потихоньку рассасываться. В конце концов, осталась только Дис, которая решила нам немного помочь. Фили поднял меня на руки вместе с только что родившимся дитём, пока она перестилала постель и застилала кроватку. Надо будет потом всё-таки поблагодарить Кили. Он же старался. Ещё бы не издевался и был бы совсем чудом. — Ну вот. Ещё вчера кто-то был такой же маленький, а сегодня уже сделал меня бабушкой, — засмеялась Дис, беря на руки внука. — Иди-ка к бабушке, малыш. — Да уж… дети они такие, я с ужасом жду этого дня, — буркнула я и сама же испугалась этих слов. Так, надо успокоиться. Это же я не серьёзно, верно? — Успокойся, милая. Это не так страшно, как ты думаешь, — улыбнулась гномка. — Спокойненький. А Кили, я помню, орал, как резанный, часа два. Да уж… в этом я почему-то не сомневалась. Кили и сейчас болтал почти без умолку. Наверное, и в детстве так же. — Но всё равно будет вам очень весёлая жизнь в ближайшие пару лет, ребята. Уже придумали, как назовёте? Фили кивнул. Была у нас идея. Я подумала и согласилась. В конце концов, почему бы и нет. Назвать сына в честь папиного дяди и поднять всем настроение. Другое дело, что такой судьбы, я бы ему всё-таки не хотела. Но это ведь уже от нас зависит. А судьбу можно и переписать, что мы с Фили и доказали. — Фрерин, — тихо сказал белобрысый, следя за реакцией матери. Дис улыбнулась, но у неё в глазах сверкнули слезы. Я даже дыхание задержала… так на всякий случай. — Охальник, — с нежностью сказала Дис, выждав огромную, по моему мнению, паузу и потрепав Фили по волосам, — прекрасное имя. Думаю, вам всем уже пора спать. Завтра утром я зайду. Думаю, сами разберётесь, что к чему. Доброй ночи, если ,конечно, это чудо даст вам выспаться. Фили посадил меня на свежезастеленную кровать, и Дис передала детёныша сыну. Фили сиял, как отполированный бриллиант. Гномка ушла, тихо и аккуратно заперев за собой дверь. Хотя, чего уж тут… уже нашумели. Белобрысый осторожно положил малыша в кроватку. Нет, вот кто будет заниматься воспитанием! Я с этим точно не справлюсь, а ему это, кажется, только доставит огромное удовольствие. Хорошо, что деть спит. А потом Фили шлёпнулся рядом со мной на кровать, притягивая к себе так крепко, как только осмелился. — Твои бешеные глаза я никогда не забуду, — сказала я. Фили тяжело вздохнул, а потом как-то странно на меня посмотрел, будто раздумывал, говорить или не говорить. И если говорить, то что именно. В результате решил всё-таки сказать. — Я переволновался. Поставь себя на моё место. Я просыпаюсь и понимаю, что тебе больно. Ловлю первую попавшуюся пробирающуюся мимо комнаты гномку и отправляю её за матерью, а та, не говоря что с тобой, выставляет меня за дверь. Я испугался. Места себе не находил. Я часами сидел под этой дверью, а меня к тебе не пускали. — Да я сама перепугалась, знаешь ли. Хотя нет, вру. Я просто не поняла, что происходит. Я потянула Фили за косичку и легко поцеловала. Да уж… ему не так уж и просто пришлось. Я ведь об этом совсем не задумывалась. Но… зато вот. Все живы, здоровы и рады. Оставалось надеяться, что всё дальнейшее будет не так страшно, как я предполагаю. Но ничё… справимся.