Что тебе рассказать?

В академию я возвращаюсь двадцатого февраля. Психоаналитик сказал, что я мог бы вернуться и первого, но, если честно, я немного боялся того самого дня. Ну, вы понимаете. Я никогда не праздновал его, но увидеть, как празднуют его другие… Впрочем, я пообещал, что вспоминать об этом больше не буду и не планирую. Я приезжаю в школу вечером, у меня теперь отдельная комната на одного, но Джефф каким-то чудом узнает о моем приезде и врывается в комнату буквально через пять минут после того, как я заканчиваю раскладывать вещи. Мне не страшно выходить в коридор. Идти на уроки. Завтракать. Заниматься спортом. Я совершенно спокоен внутри. Настолько спокоен, что иногда мне кажется, словно я мертв. - Блин, тебе так повезло! Программа в Англии! Вау! Нам обещали, что тебя не будет месяц, но тебя не было больше двух, и мы все ужасно соскучились! Программа в Англии. Именно так мои родители назвали мое домашнее обучение на протяжении двух месяцев и работу с психоаналитиком. Если вы представили себе меня, который сидел на полу, размазывал сопли по лицу и судорожно курил, бормоча заветное имя – забудьте. Я все еще Себастиан Смайт и в этом мире нет ни человека, ни события, которые могли бы меня уничтожить. Морально, конечно. Я полагаю, с физическим уничтожением неплохо справилась бы связка динамита, например. Кто-то еще использует динамит? Мне не нужно было прописывать препараты с тяжелыми побочными эффектами. Я не плакал ночами, не выл в потолок, не смотрел в стену пустым взглядом. Я просто уехал с курорта на следующий день под видом срочного вызова родителей и сказал им, что не хочу идти в академию. Сначала я попросил, чтобы меня перевели, но все мы понимали, что аттестат из Далтона – слишком большая ценность. В отличии от глупой подростковой влюбленности, о которой родители ничего не знали, но, очевидно, догадывались. С семьей мне повезло. Мне наняли учителей и психоаналитика, и я даже подал документы в те университеты, которые меня интересовали. Отец настаивал на Йеле, но мы оба понимали, что это не мое. Серьезно, я умный парень, но меня вытурят оттуда после первого же семестра. В первую очередь меня интересовал собрат Йеля, также входящий в Лигу Плюща. Я грезил о школе журналистики в Колумбийском университете. Отец настаивал на школе права. Мы оба понимали, что я, вероятнее всего, окажусь в школе международных отношений и он сам же об этом и позаботится. - А еще наш хор… Я запоздало понимаю, что Джефф все еще болтает, рассказывает мне о случившемся, а я напрочь отвлекся, погрузившись в свои размышления. Остается только натянуть на лицо улыбку и кивать. Интересно, все тут знают настоящую причину моего исчезновения? Я боюсь этого сильнее всего. Ударить в грязь лицом. Показаться слабым перед всеми учениками Далтона. Если честно, меня передергивает от этого ничуть не меньше, чем от мысли, что в любую секунду я могу встретить его. Имени его я не называю, несмотря на все уговоры психоаналитика достать проблему и посмотреть ей в лицо. Потом он сказал, что я должен ограничить с ним контакты, раз это доставляет мне боль. А потом – что я должен говорить прямо все, что думаю, и не держать ничего в себе. Главная проблема в том, что я скучаю. Мерзко, правда? Любой другой любовник, а он все-таки успел побывать моим любовником, оказался бы вычеркнут из жизни и забыт. Проблема с ним была в том, что он, в первую очередь, был моим лучшим другом. Я скучал не только по его губам и рукам, но и по нашим разговором. Все события мне хотелось обсуждать с ним в первую очередь. Делиться, хвастаться, жаловаться и злиться. Мне не хватало его улыбки, советов, как он смотрел на меня и его шуток. Лучше бы на месте человека, что разбил мне сердце, был кто-то другой, а Хантер был со мной. Хантеру я бы жаловался. Хантер бы поддерживал меня и обещал избить обидчика. Хантер, я скучаю по тебе. Скучаю так сильно, что даже мысленно произнося твое имя я чувствую, как перехватывает дыхание. Я бы хотел стать тебе просто другом, стереть из памяти все сказанные друг другу слова и все поцелуи. Я бы пожертвовал своей первой любовью для того, чтобы сохранить первую дружбу. Как жаль, что у меня не осталось ни того ни другого. - Нам нужна вечеринка! Мы готовились к твоему приезду! Правда, ты все равно сделал это неожиданно. Так что завтра, да? - Да, завтра. Я улыбаюсь, киваю и делаю вид, что мне кто-то звонит, чтобы Джефф, так же улыбаясь, ушел из моей комнаты, оставляя меня наедине с молчащим телефоном. Ночью, когда в школе становится совершенно тихо и даже из-за дверей комнаты не слышен смех засыпающих ребят, я отправляюсь к нашей с Хантером старой комнате и стою у двери почти час, просто прижавшись щекой к деревянной поверхности. Это немного пугающе, но я готов поспорить, что слышу, как он дышит там. Хантер не ворочается во сне и у него нет никаких проблем с дыханием, но я все равно чувствую, что он там. А он точно знает, что я приехал. Зачем он поступил так со мной? Я никогда не найду ответа на этот вопрос. Просто потому что я знаю, что ложь – это не мое, а правда ранит меня слишком сильно. Завтра я встречу его. В коридоре. Или в кафетерии за завтраком. Я готов поспорить, что он сделает вид, что все хорошо. Он подойдет и поздоровается, расспросит о поездке и скажет, что я хорошо выгляжу. Мне будет больно, а потом хорошо, потому что будет казаться, что я вернулся домой, а все потерянные паззлы, наконец, заняли место в картинке. Но я также знаю, что как только он отойдет от меня, иллюзия исчезнет. Потому что никто не может стать более чужим, чем тот, кого вы когда-то любили.

***

На самом деле, все получается совсем не так, как я планировал. И не так, как я рассчитывал. С утра, пока я благополучно сплю, как сурок, а со сном у меня проблем не появилось, в мою дверь стучат. С полной уверенностью, что это Джефф, мама, или моя галлюцинация, я стаскиваю тело с кровати и открываю дверь. Чтобы закрыть ее спустя секунду, потому что даже когда я почти уверен, что все еще сплю, видеть Хантера на пороге мне не хочется. - Эм… - раздается из-за двери, и я, сцепив зубы, медленно открываю дверь обратно, натягивая на лицо лучшую свою улыбку. Представить страшно, как выглядит она в комплекте с взъерошенными волосами, нечищенными зубами, и отпечатком подушки на щеке. - Привет! – выдаю я радостное приветствие, открыв дверь снова, но с места не сдвигаюсь. В руках Хантера два стакана с кофе и самое сложное сейчас – не мечтать о том, чтобы он был огненным. Потому что мне хочется вылить его ему в лицо. Резко так. Драматично. В духе самого глупого фильма из всех, что он когда-либо видел со своей подружкой или еще увидит с какой-нибудь другой. - Привет. Джефф сказал, что ты… - Я вернулся! Спасибо за кофе. Ты как всегда ранняя пташка, а я вот собираюсь спать и дальше. Я забираю свой стакан, закрываю дверь и выбрасываю стакан в приоткрытое окно, даже не думая о том, что внизу кто-то может быть. Подумаешь. Случайно. С совершенно равнодушным видом я бросаю взгляд на будильник. Могу поспать еще полчаса. Ложусь в кровать. Утыкаюсь лицом в подушку. И молчу. Нет ничего странного в том, что я молчу, ведь в комнате я один. Но я готов поспорить, что Хантер еще не ушел. И потом я слышу: - Себастиан… Я ненавижу его. Мое сердце снова разрывается на тысячи осколков, когда я слышу его голос, и с силой закусываю край подушки. Жмурюсь, делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание. Хантер Кларингтон никто для меня. Я буду предельно вежлив, но никогда. Ни за что. Не подпущу его к себе. Моя жизнь превращается в Ад. Громкое замечание, правда? Особенно для человека, который верит только в себя и точно не верит в сказки. Недостаточно громкое как для человека, который умирает каждый чертов раз, когда Хантер рядом. А он рядом. Мы с ним в одном классе. В одном хоре. В одной школе. В одном городе и на одной чертовой планете. Можно меня первым рейсом на Марс? Сколько раз может человек умереть и оставаться живым? Ровно столько, сколько Хантер будет ловить его взгляд, пытаясь растянуть губы в робкой, доступной ему одному улыбке. В той самой, что получил я после того, как надел те глупые очки, чтобы поддержать его. В той, что получил, когда мы впервые поцеловались без алкоголя истерик и скандалов. В той, которой он будил меня в то короткое время, когда что-то между нами можно было назвать отношениями. Хантер разбил мое сердце, а я все равно смотрю на него и думаю, что он самый лучший человек в мире. Его талант не имеет границ, и я до одури завидую его силе воли. Силе, с которой он раздавил мое сердце, а теперь, похоже, пытался исправить все. Да как смел он пытаться сшить обратно разорванный на тысячи кусочков огромный воздушный шарик, которым была к нему моя любовь? Яркий. Пустой. Бессмысленный. - Я скучал по тебе, - тихо выдыхает Хантер, когда мы возвращаемся в жилой корпус после репетиции и немного отстаем от остальных соловьев. - Я по тебе тоже, - отвечаю я с равнодушной улыбкой, повернувшись к Хантеру и задевая его плечом. Я тебя ненавижу. Я так сильно люблю тебя. Это сводит с ума. Ты сводишь меня с ума. Ты помнишь, как целовал меня? Я хоть что-то для тебя значил? Поцелуй меня еще хотя бы единожды. Мне никто, кроме тебя, не нужен. - Нужно будет как-нибудь выбраться на пиво, правда? - Обязательно! Купить мыло и веревку с доставкой. Как правильно вязать петлю? Как достать лезвия из бритвы? Талинол. Какая смертельная доза? Пока я не посещал школу, я много читал. Ты знаешь что-нибудь о Стефане Цвейге? Мне понравился его рассказ «Письмо незнакомки». Клянусь, однажды я напишу тебе что-то подобное. Клянусь, Хантер, ты будешь рыдать, как тварь! Клянусь, я никогда не замечал за собой чего-то подобного. До чего ты довел меня, Хантер? Что такого я сделал тебе, что ты решил разрушить меня до основания, улыбаясь своей особенной улыбкой? За что ты ненавидишь меня так сильно, что не можешь позволить уйти и забыть о тебе? Расскажи, почему ты меня не любишь?