Что тебе рассказать?

К моменту, как мы добираемся до домика, в нас столько алкоголя, что это кажется вообще невозможным. Ну, ладно, тот факт, что мы на двоих выпили большую бутылку виски, как бы намекал, что мы будем пьяными, но ведь не настолько! Меня буквально качает, и я стою, держась за Хантера, а Хантер горланит песни, и мы перестаем целоваться только когда приезжают ребята, которым мы, замерзшие и голодные, все-таки позвонили к ночи. Синтия хохочет над нами, ерошит волосы Хантера, и мне хочется оторвать ей руку, несмотря на то, что я все еще хорошо к ней отношусь. В общем и целом, я отлично понимал, что именно так все и будет, и был к этому готов. Но когда сама же Синтия говорит, что нам с Хантером сегодня лучше занять одну комнату наверху, на случай плохой реакции на алкоголь, я буквально слышу, как поют ангелы. С трудом прорываясь сквозь пелену алкоголя, которым затянут мой мозг, разумеется. Это и правда кажется волшебным рождественским подарком для меня, потому что как только мы входим в комнату и закрываем за собой дверь на щеколду, Хантер валит меня на кровать и снова целует. Целая ночь наедине, несмотря на то, что дом полон гостей, уверенных в том, что Хантер и Синтия – идеальная пара. Ну разве это не сказка? После такого я смогу пережить этот уикенд и не так сильно психовать каждый раз, когда мой Хантер будет касаться той, что думает, будто бы он ее. Главное, чтобы Кларингтон не уснул, потому что после всех пьянок он всегда отключается первым. Ему ведь с утра зарядку делать, на пробежку идти, мир спасать. У моего Хантера всегда ужасно много хлопот, а вот удовлетворить мои потребности в их перечень не входит. - Нам нужно в душ, Хантер, - бормочу я сквозь поцелуи и пытаюсь не хихикать на весь дом на тот случай, если кто-то есть и на втором этаже, а не только в гостиной, где, к счастью, разрывается стереосистема, обеспечивая нам звукоизоляцию. Не хихикать сложно, потому что Хантер ворчит, рычит и кусает меня за все оголенные участки, а их, благо, не так уж много, ведь мы с улицы, а на улице зима. - Не-а, - различаю я среди рычания и снова смеюсь, пытаясь оторвать Хантера и посмотреть в его глаза. - Но я замерз. Честно. У меня ноги отвалятся, кажется. Давай сходим в душ? Вместе. Быстро. Ты, я, горячая вода, а после в постель. - Голыми? – уточняет Хантер с таким серьезным видом, будто бы решает, по меньшей мере, финансовый вопрос крупной корпорации, будучи одним из ее директоров. - Голыми, - киваю я, потому что с таким Хантером спорить не стоит. Только после этого он соглашается, слезает с меня и кое-как раздевается, а я иду следом за ним и раздеваюсь тоже. Если честно, я не ожидал, что это начнется в душе, потому что Хантер не из тех парней, кто делает все и сразу. Он любит разделять занятия, и телесные прикосновения тоже. Нет, он может, конечно, поцеловать меня в душе, может провести где-то руками или обнять, но это никогда не происходит так, как сейчас. Сейчас Хантер словно до безумия голоден, и лучшая пища – это я. Я совру, если скажу, что мне это не нравится. Я люблю Хантера. Спокойного и раздраженного, милого и хмурого, доброго и в ярости. Я люблю его также и ленивым, и медлительным, и быстрым и резким, как сейчас. Я закрываю сам себе рот, когда он целует и кусает меня повсюду, чтобы не стонать слишком громко, но не получается. Хантера слишком много, он повсюду, и он не дает мне передохнуть. Хантер ведет себя так, словно это наша последняя ночь, и только когда он на руках выносит меня из ванной и валит на кровать, я начинаю понимать, что, возможно, сегодня Хантер впервые собирается зайти дальше. Я убеждаюсь в этом, когда Хантер разводит мои ноги и, за неимением смазки и презервативов, проводит языком… Блять, и кто его этому научил?! В голове не остается мыслей. Меня качает от выпитого даже в кровати, комната ходит кругом, и, когда Хантер толкается в меня, почти не растянув, я кричу, как чертова сучка, но всего долю секунды, потому что затем мне закрывают рот поцелуем. Хантер осознает ошибку запоздало, но осознает, и следующие минут десять я слушаю извинения, которые приходится прервать просьбой продолжить движение, потому что у меня затекли и ноги, и поясница, а еще меня немного мутит, когда я лежу на спине с откинутой головой. Хантер сдается после того, как я обещаю откусить ему член, и делает первый толчок, от которого я скорее морщусь, чем получаю удовольствие, но виду не подаю. Я могу сказать честно, что это был не лучший секс в моей жизни. Я люблю Хантера, и он действительно лучший мой любовник, когда дело касается поцелуев, ласк и даже минета, которому я его все-таки обучил, но сейчас… Сейчас мы просто ужасно пьяные, он забывает о том, что анальный секс отличается от вагинального, и да, меня действительно мутит, а найти простату оказывается не так просто, и мы ерзаем, словно два контуженных ежика, в попытке доставить мне удовольствие. Впрочем, конечно, оргазм получаем и он, что логично, и я, спасибо рукам Хантера, которые все еще работают, так что все не так уж плохо. К тому же, лучшее происходит после. Несмотря на то, что моя многострадальная задница болит просто до ужаса, Хантер смотрит на меня такими глазами, что я забываю о том, как сильно хочется блевать, и целую его. Он целует в ответ меня, гладит по волосам, лицу, плечам и заднице, а потом целует и ее тоже, прося отдельного прощения. Хантер немного придурок, когда пьяный, но я не могу ничего сделать с собой и расплываюсь, когда он шепчет: - Спасибо. Я так благодарен тебе за это. За все. Ты – это лучшее, что со мной случалось. Пожалуй, я тоже все еще очень пьян и, вероятно, очень наивен, но в этот момент я слышу пение ангелов и представляю, как завтра утром Хантер поцелует меня в гостиной перед всеми и скажет, что любит. Или не обязательно любит, если он не готов к признаниям. Но, хотя бы скажет, что трахаться со мной куда круче, чем с Синтией. - Ты мой, - шепчет Хантер, тиская меня, как игрушку, а я улыбаюсь и трусь носом о его шею, словно у меня между ногами вагина, а в голове сладкая вата вместо мозга. – Ни за что никому тебя не отдам, - добавляет он таким уверенным тоном, что я вздыхаю, точь-в-точь, как маленькая принцесса, и киваю. - Твой. Сам никуда не уйду. Я засыпаю крепким алкогольным сном, уверенный в том, что отныне вся моя жизнь станет настоящей сказкой. Конечно, относительно секса нужно будет больше практики, чтобы удовольствие мы получали оба и одновременно, но Хантер быстро учится, да и я не сомневаюсь в нем. Открыв глаза утром, я, несмотря на головную боль, все еще чувствую счастье. С моей памятью все нормально и, само собой, я помню все, что мы делали вчера и что говорили. К сожалению, Хантера рядом не оказывается, но это не повод печалиться. Во-первых, от меня и так смердит, как от мусорника, а во-вторых, я и сам люблю приводить себя в порядок в одиночестве. Наверняка Хантер поднимется в спальню через пару минут или полчаса с чашкой кофе, чтобы поцеловать меня, а мне нужно к тому моменту почистить зубы и привести себя в нормальный вид. Я принимаю душ, чищу зубы своей зубной щеткой. Да, невероятно, но я и сумку с вещами вчера дотащил сюда. Наверное, это и будет моей комнатой? Боже, это просто огромный дом, а мой мозг все еще работает на шестерочку, и это я делаю себе большой комплимент. Голова чугунная, пить хочется просто ужасно, но я вспоминаю слова Хантера, представляю его руки и губы, которые поцелуют меня вот-вот, и мне становится легче. После душа я чувствую себя куда лучше, надеваю узкие серые джинсы в надежде, что на лыжах мы не пойдем кататься прямо сейчас, а к ним свободный белый свитер. Ну просто прекрасный богатый мальчик в деревянном домике в Альпах. Вот бы еще всех отсюда выгнать, оставить Хантера, испечь имбирного печенья, зажечь камин… Я бью сам себя по щекам, потому что такое похмелье – это уж чересчур. Я все еще Себастиан Смайт, несмотря на то, что время от времени во мне просыпается нежное нечто. И я все еще люблю бухать, трахаться и танцевать куда больше, чем сидеть в обнимку перед огнем. Ну, если только рядом не Кларингтон… Боже, ну и угораздило же меня влюбиться в такого парня! Понимая, что Хантер решил не будить меня, я отправляюсь вниз сам. Сделаю себе кофе, выпью водички, и, плевать, сам поцелую Хантера в гостиной. Я ведь не девушка, с какого перепугу мне ждать от него первого шага? Я спускаюсь в гостиную, не думая о противном предчувствии внутри. Это и не предчувствие вовсе, это просто алкогольная интоксикация, уж я точно знаю. Я не думаю ни о чем, когда на огромном диване прямо перед собой вижу Хантера и Синтию, что сидит у него на коленях. Не думаю и не чувствую, когда мне машут руками, смеются и уточняют, как я себя чувствую, потому что я смотрю только на одного человека, а он отводит взгляд. Я смотрю только на своего человека, а мой человек поворачивает к себе лицо Синтии и целует ее в губы, прикрывая глаза. Мерзко. Показательно. И так, чтобы у меня не осталось никакой надежды. Если я и ожидал чего-то подобного в своей жизни, то точно не от Хантера. Я, вручив ему свое долбанное сердце, никогда и подумать не мог, что именно он станет тем, кто выбросит его на пол и растопчет. Я Себастиан Смайт. Я не верю в существование души и в курсе, что сердце – всего лишь мышца. Я Себастиан Смайт. У меня есть целый список телефонных номеров, обладатели которых всегда будут рады прийти на мой зов. У меня есть невысокий брюнет в кресле, который пожирает меня взглядом. У меня есть гордость и самоуважение. Я Себастиан Смайт, и мне кажется, что в моей груди дыра размером с целого человека.