Что тебе рассказать?

Я ее официально ненавижу. Синтию, конечно же. Я еще не видел эту суку в реальности, и Хантер даже не показывал мне ее фото, но я ужасно ее ненавижу. За звонки по утрам и вечерам, за смс, которые заставляют моего Хантера улыбаться. За то, как он говорит ее имя и смотрит вверх и вправо от меня при этом. Я ненавижу ее уже десять дней, и моя ненависть только растет каждый раз, когда Ричард в очередной раз подходит к моему Хантеру и говорит что-то типа: «Сегодня в шесть?». Потому что я, блять, знаю, что именно в шесть. Потому что у меня никакого «в шесть» с самого первого мига, как я тебя увидел. Я собираюсь, надеваю самые узкие брюки и говорю тебе: «Не скучай, Хани, меня ждут». Ты киваешь, и я не знаю, кажется мне, или ты правда хмуришься, а я выхожу и еду в бар в одиночестве. Сижу за столиком в углу и пью кока-колу, потому что я за рулем. Сам порчу свою прическу перед возвращением, выправляю рубашку из брюк и усмехаюсь через горечь, когда вхожу в комнату, а ты не спишь и смотришь на меня. Мы встречаемся взглядами на долгие несколько секунд, и я чувствую, как струна натягивается. Еще миг, и я сяду к тебе на колени. Еще миг, и ты вожмешь меня в стену, целуя и рыча о том, что никто, кроме тебя, не имеет права меня касаться. Еще миг, и у тебя звонит телефон. Неизменно радостным голосом: «Привет, Син! Собираюсь спать…» С неизменно равнодушным лицом вхожу в ванную и оседаю на пол, прижимаясь к стене щекой и тихо вою, включив воду и зажимая рот ладонью. Я никогда не был так слаб, как сейчас. Никогда ни от кого не зависел так, как зависел от Хантера. Никогда не понимал, как люди могут быть такими жалкими. Жалкими, как я сейчас… Когда я возвращаюсь в комнату, Хантер делает вид, что спит, я делаю вид, что мне все равно. Он спрашивает что-то вроде: «Хороший парень?», а я громко фыркаю. Идиот ты, Кларингтон. Ты такой идиот, господи! Хотя, ладно, идиот тут только один, и это я. Это я оттолкнул его. Это из-за меня рядом с ним эта тупая пизда, что наверняка уже думает, что настрочить в сообщении утром. Это из-за меня он теперь офигенно дружит с Ричардом, еще больше времени уделяет тренировкам и репетициям, издевается над Соловьями, заставляя нас делать почти невозможное, и становится практически лучшим учеником класса. Да уж, конечно, моя мания величия никуда не исчезнет. На второй неделе после их первой встречи с Синтией у них вроде как какой-то ебанутый «юбилей», и Хантер обсуждает с Ричардом, что можно ей подарить, а я не могу не отпустить парочку ядовитых комментариев, потому что это уже переходит все границы! Как можно отмечать какие-то даты? Тем более, такие незначительные! Поэтому, когда Хантер в четверг уходит по магазинам, я просто схожу с ума от злости и притаскиваю в нашу комнату какого-то первокурсника, который пялится на меня второй месяц. Когда Хантер возвращается в комнату, я позволяю мальчишке обнять меня и кладу ноги на его бедра, болтая, как ни в чем не бывало. Тот, наверное, не понимает, почему до этого мы час сидели в метре друг от друга, зато я хорошо вижу, как меняется лицо Хантера. Вот так вот, милый. А ты думал, я буду ждать тебя вечность? Буду терпеть все это дерьмо с Синтией? Я, блять, буду… Вот только тебе не стоит об этом знать. - Я бы хотел отдохнуть в своей комнате, - холодно говорит Хантер, а я наклоняюсь к парнишке и касаюсь губами его губ, прежде чем шепнуть: - А мы тебе и не мешаем… Правда, Дерек? - Я Коллин, - тихо замечает парень, Хантер фыркает, а я вздыхаю: - Да какая к черту разница? - Слушай, Смайт, давай ты просто свалишь отсюда с мальчиком, имени которого ты не можешь запомнить, а я займусь уроками?! – вспыхивает Кларингтон. - Слушай, Кларингтон, давай ты пойдешь нахуй и не будешь диктовать мне, что делать?! - Я вскакиваю на ноги, мое лицо горит, и мне так хочется влепить пощечину самому себе за глупость, но я могу лишь дышать так же часто, как и Хантер напротив. Коллин выходит из комнаты, понимая, что он тут лишний, а мы все так же стоим, глядя друг на друга. Это наша с ним первая ссора, и мне почему-то непривычно больно. Я добивался этого. Я хотел его задеть. Я убедился, что он ревнует. Но почему мне так паршиво? Сдаюсь первым и выхожу за дверь, а возвращаюсь только к ночи, когда Хантер уже спит. Или делает вид, что спит. Но он ничего не спрашивает, и я тоже молчу. Мы не говорим и утром. Не обмениваемся ни словом на уроках. А около пяти я собираюсь в комнате и снова еду в бар. Не могу смотреть на цветы и коробку с каким-то дерьмом для Синтии, что стоит на столе. Ненавижу. Ненавижу сейчас все и всех так сильно, что не сажусь за руль, а беру такси и собираюсь нажраться.

***

- Привет. Слушай, возьми мне выпить, пожалуйста? Я забыла удостоверение дома, - просит какая-то девушка возле меня, и я поднимаю удивленный, и уже немного пьяный, взгляд. Таких девушек в Огайо можно пересчитать по пальцам одной руки. Я не ценитель, конечно, но у нее клевые шмотки, ухоженные светлые волосы, белоснежная улыбка и красивое лицо. - Что пьешь? – спрашиваю я, пододвигая меню на баре. - Пиво, - просто отвечает она, и я показываю девушке большой палец. Пока мы с ней пьем, я виски, а она пиво, девчонка успевает рассказать о том, что учится в школе для девочек, что недавно начала встречаться с просто потрясающим парнем, а еще что злится на отца из-за того, что тот перевез ее сюда из Нью-Йорка год назад из-за строительства нового квартирного комплекса. Я рассказываю о себе, мы хохочем, и я вдруг понимаю, почему так часто геи дружат с девушками. Она клевая. Просто потрясающая. И нам реально весело. - Мы должны вместе пойти по магазинам! Ты только подумай, как это будет весело! - И мы можем вместе кадрить ребят. Если бы не Хантер… - вздыхает она, и я замираю. - Не кто?.. - Мой парень, Хантер. Он классный. Скоро придет. Я просто приехала раньше, у нас свидание на семь сегодня. Две недели и все такое. Не знаю, почему он решил это отметить. Он вообще ужасно романтичный. Вечно пишет мне, названивает. Наверное, он влюбился. Синтия, а это, конечно же, она, смеется, а я впиваюсь пальцами в барную стойку. Какого. Простите. Хуя?! На часах без десяти семь, и в бар входит Кларингтон. Его улыбка съезжает с лица точно так же, как моя пару минут назад, и мы смотрим другу в глаза не мигая. - Я пойду, - тихо говорю я, но Синтия не пускает. - Давай, посидишь с нами! - Меня зовут Себастиан. Смайт, - сообщаю я, и вдруг понимаю, что Синтия обо мне тоже знает. - Ого! Да ладно! Боже, Хант мне все уши про тебя прожужжал! Хантер касается щеки девушки губами со спины, я немного морщусь. - Посмотри, кого я встретила! Мы улыбаемся. Садимся за столик. Я понимаю, что не могу ее ненавидеть. Она классная. Она умная, веселая, она пьет пиво и матерится. Синтия образованная, у нее отличное чувство юмора, и она понимает меня с полуслова. Синтия... Что-то вроде женской версии меня самого, но не такая злобная, и именно поэтому мне так тяжело. Виски входит в желудок стакан за стаканом, я не могу перестать болтать и шутить, пока горло не сжимает окончательно. Нужно выдохнуть. Не могу больше. - Я в туалет! Поднимаюсь из-за стола и вхожу в кабинку, шумно выдыхая, но закрыть дверь мне не дают. Хантер сам закрывает ее и кладет руки мне на талию, когда я разворачиваюсь к нему лицом. Официально, мы все еще в ссоре. И, хоть Синтия не знает об этом и наверняка не заметила, за столом мы так и не обратились друг к другу прямо. Поэтому видеть его тут сейчас немного странно, и я интересуюсь: - Какого… Мне не дают договорить, Хантер накрывает мои губы одной рукой, и мы снова смотрим друг другу в глаза. Почему наши глаза умеют говорить так громко? Почему я слышу все, что он хочет сказать, но о чем молчит? Почему я снова таю от его прикосновений, когда собирался всего лишь выдохнуть? Я правда не хочу теперь мешать. Это самая абсурдная вещь из всего, что я говорил, но я считаю, что Синтия заслужила Хантера. И что им будет хорошо вместе. То ли во мне играет мазохизм, то ли я слишком пьян, но мне действительно кажется, что они хорошая пара, ровно до той секунды, как Хантер убирает руку с моих губ и вместо этого целует меня. Целует, говоря: «К черту все твои выходки. И парней. И попытки заставить меня ревновать.» Прижимает к себе, говоря: «Мне не нужен никто другой. Мне не нужна она. Я с трудом терпел этот час, когда ты был так близко, такой сексуальный и совершенно недоступный». Я обнимаю его шею руками, наклоняю голову и отдаюсь поцелую, мурлыкая в ответ о том, что мне никто кроме него не нужен с самой первой встречи. Что он заполнил собой и голову, и грудь, и даже член. Что он для меня единственный, и его никому ни за что теперь не отдам. На самом деле мы оба молчим. Мы не сказали ни слова и не открыли глаза. За дверцей льется вода, парни переговариваются о чем-то, и кто-то, наверное, указывает на нас, шипя: «Педики». Я отрываюсь от губ Хантера, прижимаюсь лбом к его лбу и выдыхаю. - Какого черта? – повторяю я то, что прервал он своим появлением, но намного, намного тише. – Какого черта ты делаешь, чертов ты мудак? Я слишком пьяный, потому что кладу голову на его плечо, прижимаюсь изо всех сил и закусываю губу, слабо всхлипывая. Я люблю то, как бьется в груди его сердце. Люблю, как он обнимает меня и гладит по спине. Люблю его поцелуи в волосы и шепот о том, что от меня воняет куревом, а еще я полный придурок, и он меня однажды пристрелит. Я люблю то, что есть между нами, и каждую секунду второго поцелуя, пока Хантер ласкает мои губы своими, пока обводит пальцами линию нижней челюсти, и когда гладит выпирающие лопатки. Самое странное то, что я люблю даже боль, что остается в груди, когда он говорит, что должен выйти первым, а я остаюсь в кабинке, обнимаю себя руками и приваливаюсь к стенке. Я люблю Хантера Кларингтона и все то, что он со мной делает.