Life from 'E' to 'R'

Сталкивался ли ты когда-нибудь с чувством, что ты что-то забыл? С этим сосущим, неприятно ноющим в груди ощущением, будто где-то осталось что-то очень важное, но ты, хоть убей, не помнишь, что? Бывало ли у тебя такое, что плавно скользящий за окном машины, поезда или самолета пейзаж вызывал необоснованную тревогу в душе, как будто ты навсегда покидаешь дорогое место, хоть ты и уверен в обратном? Хотелось ли тебе когда-нибудь немедленно остановиться, а еще лучше повернуть назад, пускай это уже и не представлялось возможным? Рой прикрыл глаза, стараясь как можно спокойнее вспомнить, не оставил ли он ничего важного. Документы на перевод – взял, телефон – в кармане, ключи от дома и машины – с собой, хоть их и можно было не брать, такси заказано, съемная квартира оплачена на месяц вперед, чемодан в багаже, деньги на карте. Все в полном порядке – ничего не забыто. Он откинулся на спинку сидения и мельком глянул на плывущие мимо облака в крохотном стекле иллюминатора, но ноющее в груди чувство никуда не делось. И все же, какова природа таких переживаний? Являются ли они просто проявлением иррационального страха забыть что-то важное или чем-то более сложным, уходящим корнями глубоко в подсознание? А может он действительно что-то выпустил из виду, сам того не подозревая? Может оставленное за бортом «что-то» подразумевает не только ключи и документы? Может ли это быть приятный запах новенькой кожаной обивки сидений в его Порше, теплая и мягкая ладонь Лизы, в короткие моменты слабости нежно поглаживающая щеку полковника, насыщенный вкус только что сваренного в узорной офисной турке кофе, не утихающий в телефонной трубке ни на секунду голос Хьюза, любимая консоль, к которой так привыкла рука или стук сердца где-то у горла и так и не сказанное «люблю», застывшее на губах в тот момент, когда, закрываясь, хлопнула входная дверь его собственной квартиры? А бывало ли наоборот? Бывало ли у тебя такое, что картинка за окном твоей машины, поезда или самолета заставляла сердце биться чаще от одной мысли о том, куда ты приедешь? Не таились ли в голове липкие тягучие ожидания конечной остановки твоего маршрута, не замирало ли сердце, когда выйдя из своего транспорта, какой бы он ни был, ты, наконец, вдыхал долгожданный аромат моря, гор или родного города? Вспомни, этот ни с чем не сравнимый запах уже наверняка разливался по твоему телу, заполняя все твое существо, концентрируя на себе все мысли и эмоции. Ал выскочил из такси и глубоко вдохнул холодный сухой воздух Централа. Этот воздух леденящим потоком прошелся по всему его телу, будоража, заставляя встрепенуться, несмотря на глубокую ночь, и начать торопливо вытаскивать из машины жену и багаж. Сонная Мэй неохотно выползла из такси, ежась от холода и неприятного спертого городского запаха. В каждом городе свой запах, индивидуальный и неповторимый, но во всех столицах современного мира непременно пахло выхлопным дымом и людьми. Мэй не любила этот запах - она провела свое детство в теплых садах Ксинга, окруженная благоухающими сакурами и благовониями. А вот Альфонс любил. Терпкий, горьковатый, длинными полосами холода режущий горло, но такой родной и знакомый воздух - в нем прошла вся его сознательная жизнь. С тех пор как мама умерла, они с братом жили здесь, слыша город, дыша городом, пропуская город через себя... Бодро дотащив багаж до нужного этажа, парень ловко извлек из кармана ключи, которые он положил туда сразу после выезда из отеля, и в который раз погладил их подушечкой большого пальца. Наконец-то дома! Ал нетерпеливо взял жену за маленькую холодную ладошку и толкнул входную дверь, вваливаясь в душное жаркое помещение. Усмехнувшись, он поставил чемоданы в прихожей и притянул полусонную девушку к себе. - Это именно то, о чем я мечтал все время, - хрипло зашептал он ей в самое ухо, отчего Мэй расплылась в игривой улыбке и мягко чмокнула мужа в губы, охотно подыгрывая, несмотря на смертельную усталость. - Похоже, в этом месяце нам придется оплатить отопление сверх обычного, - лениво стянув пальто, пробормотала девушка. - Здесь нереально жарко. - Только представь, что сейчас мы разденемся... - Ал нарочито медленно опустился на одно колено и нежно расстегнул молнию на синем аккуратном сапожке, окаймленном белоснежным искусственным мехом. - ...быстренько примем душ... - он чуть настойчивее потянул на себя миниатюрную обувь любимой, снимая сначала один, а потом и второй сапожок. Мэй потянулась, чувствуя, как расслабляются и оттаивают пальчики на ногах. - И ляжем в кроватку... - зевнув, протянула она. - Именно, - без какого-либо умысла охотно согласился парень. Он обнял свою самую близкую подругу, жену и любовницу в одном лице - а так везет не многим, и потянул ее в спальню. В тот момент Альфонсу казалось, что лучше уже точно не может быть. Что ж, в этом он оказался прав. А еще бывает и так, что ты просто застываешь, становишься маленькой стационарной точкой на плоскости жизни – ни туда, ни сюда. И тебе становится абсолютно не важно, не забыл ли кто-то что-нибудь важное, тебя даже перестает волновать грязный городской смрад вокруг... И ты просто увязаешь в горячем душном пространстве, один на один со своим внутренним я, и совершенно не желаешь куда-либо двигаться, а главное, даже не хочешь этого желать. Эд на секунду отстранился и, дрожащими руками вытащив из ободка пепельницы еще тлеющий косяк, неспешно затянулся. Упругие неравномерные толчки внутри мешали держать равновесие, и блондину пришлось облокотиться на локоть, чтобы хоть разок затянуться. В голове шумело, перед глазами расплывались еле различимые очертания ничем не примечательной комнаты, а все тело казалось практически ватным, но на удивление свинцовым, легким и неподъемным одновременно. Грубые, немного шершавые, горячие пальцы сильной руки настойчиво приподняли подбородок Элрика вверх, заставляя в очередной раз отложить свернутый клочок папиросной бумаги с дотлевающей марихуаной. Блондин, приподнявшись на локтях и быстрым движением руки откинув с лица спутавшиеся пряди волос, послушно потянулся вслед за пальцами. Он приоткрыл рот и спокойно облизал сочащуюся головку большого твердого члена, стоящего прямо перед его лицом, стараясь почувствовать прилив возбуждения от его вкуса и запаха, еще недавно сводивших его с ума. Толчки сзади на секунду прекратились, мужчина, осев, тяжело выдохнул Эду в затылок, немного переводя дух, отчего по спине блондина прошелся колкий холодок, а губы сами собой плавно скользнули вдоль ствола горячего члена, вбирая его глубже в рот. - Не останавливайся, - глухо простонал низкий хриплый голос, обращаясь не то к Элрику, не то к мужчине за его спиной, ополаскивающему горло дешевым коньяком. - Здесь чертовски жарко... - второй голос звучал значительно мягче и моложе. Мужчина наклонился к Эду сзади, отставил бутылку в сторону и тихо прошептал, обдав блондина тяжелым спиртовым запахом: - Он просит не останавливаться, красавчик. И посмеявшись неизвестно чему, снова толкнулся вперед, заставив Эдварда глухо застонать и прогнуться в спине, содрогаясь от новых, даже более неравномерных, чем раньше, толчков. Ал устало толкнул дверь в спальню, все еще обнимая Мэй за талию, но тут же отшатнулся, прикрыв глаза – поток горячего, практически лишенного кислорода воздуха вывалился из темной комнаты, заставив супругов отступить на шаг назад, как будто это был не просто воздух, а полный темных туч токсичный смог. Отпустив девушку, Альфонс недовольно шагнул вглубь комнаты и дернул рубильник выключателя, собираясь как можно скорее открыть окно, чтобы хоть как-то проветрить спальню, однако, подняв глаза, он застыл в немом изумлении. Верно говорят, что любовь делает человека слепым, но практика показывает, что гораздо в большей степени, нежели слепцом, любовь делает человека идиотом… И как он мог забыть о том обстоятельстве, что его драгоценный брат уже не живет у Роя?! Скорчив страдальческую мину и на цыпочках подойдя к их с Мэй кровати, Ал, едва сдерживая отвращение, оглядел двух незнакомых абсолютно голых спящих мужчин. Один очень высокий и бледный, лет тридцати, второй пониже, помоложе и поспортивнее. Они лежали, едва укрытые его белыми простынями, уже испачканными чем-то желтоватым, с небольшими дырами, явно прожженными сигаретами, а вокруг кровати, разбросанные по полу, валялись окурки и пустые бутылки. В коридоре послышалась возня, и вскоре на пороге комнаты появился и сам виновник этого хаоса. Альфонс, мелко дрожа от закипающего гнева, недовольно повернулся и даже не стараясь скрыть нарастающую злобу и раздражение, тяжелым взглядом уставился на вошедшего. - Повезло вам, что вы не успели к представлению, - спокойно прохрипел старший Элрик, окинув спящих мужчин быстрым расфокусированным взглядом. - Здесь было довольно жарко. - Ну и свинья же ты! – срывающимся от злости шепотом, прошипел Ал, несколькими быстрыми шагами пересеча комнату и схватив парня за грудки. – Мог бы хотя бы притвориться, что забыл, когда мы возвращаемся! Мэй осторожно подошла к кровати, все еще немного удивленная, но уже отошедшая от первого шока. Она даже испытала бы некоторый интерес к обнаженным спортивным мужским телам, но теперь на нее с новой силой навалилась усталость, и она была готова рухнуть хоть на пол, лишь бы поскорее принять горизонтальное положение и провалиться в сон. - Попрошу не забывать, что это и моя квартира тоже, - безучастно глянув на младшего, пожал плечами блондин. Сейчас его совершенно не волновало красное от злости лицо брата. Да и все остальное тоже. - Иди, проспись, - грубо толкнув Эдварда в грудь, Альфонс отступил назад, все еще тяжело дыша, после чего развернулся к кровати и со всей силы пнул по матрацу, отчего развалившиеся на нем незнакомцы мгновенно проснулись. - Проваливайте отсюда, - громко скомандовал Ал, наблюдая за тем, как они медленно встали с кровати, собрали свою одежду с пола и начали одеваться. Один из них, тот, что постарше, присел на кровать, чтобы натянуть белье, и Альфонс едва удержался от того, чтобы не опорожнить желудок прямо здесь – покрытая длинными черными волосками мошонка мужчины легла на угол его подушки, когда он бесцеремонно уселся на нее своей задницей. Второй, что накачанее, ловко оделся, балансируя на одной ноге, и быстро вышел в коридор, попутно нежно приобняв Эда за талию и громко шепнув ему в самое ухо что навроде: «Это было круто». Буквально через минуту и второй мужчина вышел, правда, в отличие от своего предшественника, ничего никому не сказав. Тем временем, едва ли что-то соображающая от усталости Мэй улеглась на кушетку, поджав под себя ножки, и мгновенно уснула, явно не собираясь дожидаться окончания этой разборки. Эд же, в свою очередь, спокойно уплелся на кухню и закурил, не удосужившись даже открыть форточку. Он думал о том, как приятно дым щекочет нёбо и о том, как здорово было бы сейчас снова почувствовать медленно таящую под языком марку, расплавляющую границы между внутренним и внешним миром в безумной, но от этого не менее прекрасной ЛСД-пляске. Рой молча поднял глаза и посмотрел на часы, висящие прямо над раковиной в его новой съемной квартире. Они были маленькими и неказистыми, как, впрочем, и все в этой маленькой и неказистой кухоньке. Во всем чувствовался минимализм – очевидно, никто не жил здесь достаточно долго, чтобы привнести в это холодное пространство хоть капельку уюта. Умеренно белая, простая, без изысков мебель аккуратно стояла вдоль стен ровным рядком, точно так же, как в сушилке стояла такая же белая и простая посуда. И Роя это вполне устраивало. До выхода оставалось еще полтора часа, и полковник, немного посидев в тишине и поразмыслив, решил начать раскладывать вещи. Он неохотно встал и прошел по пустому узенькому коридору в небольшую спальню с раскладным диваном вместо его обычной кровати, небольшой, но крепкой стенкой, состоящей из двух шкафов для одежды и одного книжного с невысокой полкой между ними, на которой взгромоздился телевизор, приобретенный явно не ранее трех лет назад. Письменного стола не было, но был небольшой кофейный столик, разделявший диван и стенку, достаточно удобный для того, чтобы работать на ноутбуке и хранить документы, подлежащие срочному просмотру и утверждению. Открыв чемодан, мужчина быстро повесил в шкаф форменную одежду и все, что туда уместилось, а остальное аккуратно сложил на полки, решив в свободное время припасти еще парочку вешалок для зимней одежды. Немного передохнув, Рой открыл сумку и просмотрел сложенные туда документы. Из стопки вылетела какая-то бумажка, и мужчина неохотно поднял ее, повернув лицевой стороной. С выпавшего листочка бумаги, который оказался фотографией, распечатанной на цветном, но не очень качественном принтере, на него смотрели улыбающиеся лица всех тех, кто еще недавно был частью его жизни - та самая фотография, что сделала Мэй на Новый Год. Мужчина сложил бумажку и положил на полку рядом с телевизором, после чего тяжело опустился обратно на диван, на автомате зажмурившись и помассировав виски. И как эта фотография вообще к нему попала? Рой улыбнулся, прекрасно зная ответ на свой вопрос: это кто-то, кто очень его любит, имеет доступ к его вещам и тот, без кого его жизнь стала бы тусклой и безрадостной. Полковник откинулся назад, вспоминая ощущение шелковых золотистых прядей, струящихся между его пальцами, когда мягкие податливые губы нежно прикасаются к его губам, заставляя замирать от наслаждения… - И что же я без тебя буду делать… - вздохнул мужчина. – Лиззи… От этого имени по спине всегда бежали мелкие мурашки, а во рту почти физически ощущался терпкий привкус мяты и яблок в карамели, которые они когда-то давно ели на пыльном вонючем перроне, неся в сердцах сладкую песню победы, наполненную горькими нотами утрат. Тогда они были близки как никогда. Мустанг открыл глаза и нехотя встал с дивана, снова испытывая тревожное ощущение, что он что-то забыл. Но не в Централе, а в далеком-далеком прошлом. Теперь Лиза не разрешает обращаться к себе «Лиззи». И не ест яблок в карамели. Выйдя из съемной квартиры (у Роя язык не поворачивался назвать это «домом»), полковник направился на автобусную остановку, решив доехать до местного отдела на автобусе, хотя он мог и заказать такси и снять напрокат машину. Скорее всего, именно так он и поступит, но не сегодня – сегодня ему хотелось проехаться по городу и немного осмотреться, тем более что он уже лет 5 не пользовался общественным транспортом. Дойдя до остановки, мужчина огляделся по сторонам. Еще по прибытии он отметил, что улицы уже, а дома серее и меньше, чем он помнил, но это вполне нормально после долгого пребывания в столице, а вот полное отсутствие военных его немного настораживало. В Централе каждый 6 по статистике имел погоны и каждый 7 был обязан носить форменное обмундирование в рабочее время, поэтому в толпе частенько просматривалась то синяя военная, то серая полицейская, а то и черная форма, принадлежавшая сотрудникам внутренней безопасности. И это не считая работников прокуратуры, судов и прочих служителей закона. Здесь же на глаза Мустангу только раз попалась пара грустно подпирающих серую стену патрульных, один из которых курил самокрутку, а второй со скучающим видом что-то высматривал в телефоне. Сейчас вокруг то и дело сновали тусклые серые кучки людей и, подозрительно косясь на ярко-синюю форму, проходили мимо, огибая мужчину стороной. Когда, наконец, подъехал автобус и Рой зашел внутрь, все пассажиры одновременно уставились на него удивленными глазами, отчего полковнику сразу сделалось неловко. Повисла гробовая тишина, только маленькая девочка громко зашептала бабуле: «Почему здесь дядя-военный?», на что та одернула внучку, тихо шепнув ей на ухо: «Тихо! Не смотри на него!» Девочка поежилась и опустила глаза. Рой сглотнул и постарался вести себя как можно спокойнее под пристальными взглядами, что далось ему с трудом, особенно после того, как на следующей же остановке половина пассажиров быстро покинула автобус и осталась на остановке спокойно дожидаться следующего. Даже двое ребят в кожанках, с ирокезами и пирсингом по всему лицу неуютно сжались в углу и молча смотрели в окно, хотя до этого что-то бурно обсуждали. Еле выдержав до конца поездки, полковник вышел на улицу, каждой клеточкой кожи чувствуя, как разряжается атмосфера за его спиной. Облегченно вдохнув свежий приятный воздух, он быстро вбежал в небольшое серо-коричневое здание. - А вот и ты, мой мальчик! – генерал-полковник Грумман оторвался от монитора своего компьютера и, быстрым движением застегнув полы коричневого жилета, привстал, протянув полковнику сухую старческую руку. – Рад снова видеть тебя в Ист-Сити! - А я-то как рад, - кисло улыбнулся Рой, пожав приветственно протянутую руку старого друга. Он всегда уважал этого невысокого усатого старикана, интригана и прирожденного политика, но снова приехать в прежнее место после смены власти оказалось не настолько приятно, насколько он рассчитывал. – Надеюсь, здесь найдется что-нибудь для меня. - Ах, какой официальный! – с едва различимым налетом иронии протянул генерал, жестом указав Мустангу присесть. – В форме, да сразу к делу, - он усмехнулся, подождав пока мужчина сядет на небольшую кушетку. - Я лишь хочу сказать, что теперь я снова в полном вашем распоряжении, - дружелюбно отметил полковник. – И готов приступить к работе. - Твой энтузиазм как всегда похвален, - Грумман одобрительно кивнул, достал из-под стола записную книжку и, черкнув несколько записей, передал ее мужчине. – Это номер твоего кабинета и телефон секретарши, – спокойно пояснил он. – Твой рабочий день начинается завтра с 9-00 и пожалуйста… - генерал-полковник серьезно посмотрел на Роя из-под круглых стекол толстых очков. – Пожалуйста, оставь свою чудесную форму в шкафу кабинета до того момента, как тебе снова представится возможность надеть ее. Мустанг оторвал взгляд от бумажки и вопросительно посмотрел на старого-нового начальника, но тот лишь беспомощно пожал плечами. Оно и понятно, приказы свыше не обсуждаются. По крайней мере, это объясняло и якобы отсутствие военных в городе и реакцию прохожих на ярко-синюю форму. - Что ж, - Рой поднялся с кушетки. – Мне еще много надо успеть до завтра, так что… Договорить он не успел – генерал понимающе закивал и вернулся к рассматриванию своего монитора. Зима, как и любое другое время года, имеет свой собственный неповторимый шарм: на улицах быстро темнеет, и повсюду включаются разноцветные огни витрин и вывесок, бликуя на белоснежном сверкающем снегу, в воздухе витает холодный, щекочущий ноздри запах, а сосульки огромными хрустальными люстрами свисают с крыш домов, приковывая опасливые и восхищенные взгляды прохожих. Как и всегда за пять минут до открытия Энви выбежал на улицу, накинув на себя только длинное оранжевое пальто с мягкой пушистой отделкой из искусственного меха. Он небрежно присел на заснеженную ступеньку, достал из кармана пальто сигарету и, легонько прикусив фильтр, несколько раз безрезультатно щелкнул зажигалкой. Прикрыв от раздражения глаза, он хмуро помассировал виски, стараясь выкинуть из головы вчерашнее неудачное свидание. После нескольких минут медитации, Энви услышал приближающиеся шаги и неохотно поднял голову. Перед его носом чиркнула спичка, и вспыхнувший огонек мягко лизнул край сигареты, позволяя ему наконец как следует затянуться терпким дымом. Эдвард неспешно присел рядом, щелчком отбросив обуглившуюся спичку в снег, и молча уставился на мерцающую вывеску еще пустого клуба. Энви напряженно выдохнул дым, наблюдая за тем, как он клубится и тает в безветренном воздухе, после чего повернулся к другу и окинул его изучающим взглядом. - Хреново выглядишь, приятель, - хрипло выдавил он, скорчив недовольную мину. Эд лишь пожал плечами, даже не повернувшись в его сторону. В воздухе повисла тишина. Но не та давящая тишина, от которой ты сходишь с ума, не зная, что сказать, а та, что возникает, когда ты встречаешь очень близкого друга после того, как он, например, попал в аварию. Ты и хочешь что-то у него узнать, но и без того знаешь все, что он тебе скажет. - Рад тебя видеть, - выбросив окурок в урну, Энви поднялся и отряхнул полы своего пальто от налипших комочков снега. - На себя посмотри, - усмехнувшись, хмыкнул Эдвард, поднимаясь с холодных ступенек вслед за другом. - Что? – не понял тот, тут же испуганно уставившись на свое отражение в тонированном окне припаркованной неподалеку машины. – Что тебе не нравится? - Давно ли ты записался в клоуны? – язвительно заметил блондин, указав на ярко-оранжевое меховое пальто. – Твой вкус никогда не отличался изысканностью, но это… - Между прочим, этот мех волшебно смотрится с моими новыми вельветовыми брюками, - торопливо запротестовал Энви. – Ко всему прочему при его изготовлении не пострадало ни одно бедное несчастное животное! - Говоришь прямо как педик. - А я и есть педик, - обиженно пробубнил парень, все еще любуясь своим отражением. Оно расплющилось по выпуклому стеклу и выглядело как довольный толстый карлик, медленно поворачивающийся то одним боком, то другим. - Смотрю, ты не бедствуешь: набрал пару-тройку килограмм, - как бы невзначай заметил Эд, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как улыбка в мгновение ока сползла с лица приятеля. Конечно, он знал, что тот каждый день взвешивается, сидит на диетах и ходит в зал (посидеть в сауне с потными мужиками), но он все равно не смог удержаться от этого комментария. Энви как никто умел поднять настроение своим спектаклем одного актера. Сначала его лицо сделалось мертвенно бледным, а в глазах застыл ужас, затем, почти так же мгновенно его щеки покрылись ярко-красными пятнами, а губы сжались в тонкую линию, напряженно подрагивая. - Ну все, теперь ты получишь! – взвизгнул он и ловко повалил блондина в снег, отчего они тут же ушли в сугроб с головой, продолжая не то бороться, не то просто кувыркаться в нем, издавая сдавленные звуки. Когда они, наконец, вынырнули из сугроба, тяжело дыша, Энви, нежно приобняв приятеля, выдохнул ему в самые губы: - Хоть выглядишь ты и впрямь хреново, я все равно рад тебя видеть. Несколько секунд они, стараясь восстановить дыхание, смотрели друг на друга, изучая мельчайшие изменения, что произошли с ними за все то время, что они не виделись, после чего Энви наклонился к Элрику и мягко коснулся его губ своими. Эд отвел глаза в сторону, чувствуя лишь легкий холодок, пробежавший по спине от прикосновения влажных немного липких от гигиенической помады губ. Глубокое черное небо высоко висело над городом, не обнажив еще ни одной звезды. Заскучав от созерцания темноты, блондин перевел взгляд на прикрывшего глаза Энви, который осторожно углубил поцелуй, отчего Эд почувствовал горький привкус сигарет и еще один, соленый, немного затхлый – недавнего минета. Возможно, это был все тот же натурал – администратор, что и пол года назад, а может кто-то другой, Эд не видел смысла спрашивать, да и не особенно стремился услышать ответ. И он знал, что приятель так же не спросит его о Рое – это была их фишка, негласно укоренившаяся с тех самых пор как нога измотанного и опустошенного шестнадцатилетнего Элрика впервые переступила порог клуба. - Не думал увидеть тебя здесь в такой день… - хрипло пробормотал Энви, неуклюже выбираясь из сугроба и отряхивая снег со своего нелепого пальто. - В какой день? – машинально переспросил блондин, едва ли интересуясь ответом. Что бы сегодня ни был за день, для него он навечно запомнится, как день-когда-Ал-психанул-и-выставил-его-за-дверь. Давненько парень не видел брата таким разъяренным, тот долго кричал что-то и махал руками, то и дело подталкивая Эда к двери. Да, наверное, не стоило делать из лаборантских приборов Альфонса кальян. И, возможно, устраивать дома оргию более чем из пяти пьяных мужиков за раз это перебор. И вообще не нужно было приводить домой столько народу, особенно когда у брата какие-то там планы. И тем более позволять им по очереди кончить в кружку, которую Мэй подарила младшему на Новый Год, даже не смотря на то, что тот на ней и правда ничего. И все же это не повод выставлять брата из дома, на ночь глядя. - Эд? Только теперь блондин заметил, что прослушал ответ Энви, и уже, наверное, какое-то время неподвижно смотрит в одну точку, погрузившись в свои мысли. - Что? – как будто очнувшись ото сна, переспросил Эдвард. - Так что ты делаешь здесь в такой день? – очевидно, не в первый раз повторил парень, помогая приятелю выбраться из сугроба. - Я прослушал, в какой день? - С днем Всех Влюбленных, дорогая! – громко заорал в телефонную трубку высокий, но не очень крепкий молодой парень довольно симпатичной внешности, расположившись в проходе спокойного, сделанного под старину бара, тем самым ненароком преградив полковнику путь. Насколько Рой запомнил, парень был, кажется, капитаном юстиции по званию, а по должности помощником прокурора. Сам же прокурор уже сидел за столиком и дымил толстой сигарой, не менее толстой, чем он сам. В Централе вы никогда не встретите человека, которому пришлось бы форму шить на заказ, поскольку она не сходится у него в талии, но здесь все казались расслабленнее и медлительнее столичных военных. Может потому, что здесь их на каждом шагу не подстерегало начальство или его маленькие доносчики, а может просто ввиду отсутствия дальнейших амбиций, не важно. Как бы там ни было, а мужчин не в лучшей физической форме здесь хватало. На восточной границе уже давно не проводились никакие военные действия, и бдительность всевидящего ока Фюрера затуманилась выхлопным дымом многочисленных фабрик и заводов, которые коррозийной коркой облепили город со всех сторон. Вежливо улыбнувшись прокурору, Рой сел за соседний столик и внимательно осмотрел присутствующих. Здесь были уже знакомые ему начальники отделов разведки, связи, безопасности и дознания. Был и генерал-полковник Грумман и его пожилой приятель в отставке, которому тот уже минут десять рассказывал о том, как лично взял только что вернувшегося с фронта молодого и амбициозного Роя под крыло. Помимо уже известных, в баре было и много незнакомых полковнику людей, которые присматривались к нему, а он к ним. Периодически кто-то подходил и представлялся или просто заговаривал о чем-то, но вскоре Мустанга перестал волновать маскарад новых лиц и все его внимание сосредоточилось на крохотной мини-юбочке маячащей между столами официантки. Она была миловидной девушкой, невысокого росточка, довольно худощавой, с тонкими ножками и едва доходящей до второго размера грудью, и казалась немного расстроенной и уставшей. Поправив внушительный пучок рыжих волос, она подошла к полковнику, держа в руках поднос с заказанной им пинтой пива. Терпеливо выждав момент, Рой едва заметно наклонил край подноса, и пиво неустойчиво пошатнулось и через секунду опрокинулось, испачкав светло синюю рубашку мужчины влажным расплывающимся пятном. Девушка аж взвизгнула от удивления. - Боже, простите, умоляю! – она нервно вытащила из-за пояса полотенце и трясущимися руками попыталась промокнуть уже впитавшееся в плотную ткань пятно, но, разумеется, безуспешно. Вытерев пот со лба рукой, она тяжело вздохнула. - Вы в порядке? – сочувственно поинтересовался Рой, мягко прикоснувшись к плечу девушки, и та замерла, не убирая рук с его твердой груди, эффектно подчеркнутой прилипшей к коже мокрой рубашкой. - Да, конечно, - немного смущенно отозвалась та, сообразив вдруг, что ее пальцы застыли на ключицах совершенно незнакомого ей мужчины, и еще раз попыталась потереть мокрое пятно полотенцем. - Не переживайте вы так, - Мустанг поймал ее руки, все еще сжимающие полотенце, и успокаивающе сжал ее холодные пальчики. – Это вовсе необязательно. Она подняла залитое румянцем веснушчатое лицо и игриво прикусила свою пухлую губку, склонив голову на бок. Эд почувствовал сильное головокружение и сделал еще одну неохотную попытку ухватиться дрожащими пальцами за воздух, до предела прогнувшись в спине, но лишь снова ударился головой о край тяжелого дубового стола. В VIP-зоне клуба за последние пол года многое изменилось: появились тяжелые бардовые балдахины, обрамляющие одиноко стоящие турецкого вида столики, всем своим видом напоминающие топчан, помимо прочего появилась кнопка вызова официанта, как во многих элитарных ресторанах, да и меню неожиданно запестрило разнообразием. Судя по всему, кто-то крупно вложился для того, чтобы обеспечить наиболее богатую и не желающую огласки гей-прослойку города всеми возможными удобствами. В очередной раз попытавшись найти точку опоры в этом кружащемся мире, Элрик почувствовал, как свело икроножную мышцу, и еле слышно застонал от боли, даже не пытаясь каким-либо образом уменьшить ее – излюбленная парнем травка всегда неизменно подавляла его волю. Ему даже казалось, что если сейчас кто-то попытался пырнуть его ножом, то он будет просто смотреть, как жизнь уходит из него, темной бурой жидкостью пропитывая футболку и брюки и разноцветную ткань сидений… «Как хорошо, что балдахины красные…» - отчетливо зазвучал в голове парня насмешливый голос брата. – «Тебе очень идет этот цвет». Эд прикрыл глаза, но голова закружилась еще сильнее, и он, издав еще один недовольный стон, был вынужден снова уставиться в потолок, подсвеченный спокойной не раздражающей подсветкой, и чувствуя каждым сантиметром кожи холодную поверхность дубового стола, на котором он распластался. Сидящий на сидении в позе лотоса мужчина усмехнулся, очевидно, приняв этот стон на свой счет, и, ускорив темп, плотнее обхватил член блондина губами. «Что ты делаешь?» - голос Ала издал сдавленный стон, пародируя Элрика. – «Думаешь, после всего этого тебе станет легче, с учетом того, что ты уже не имеешь даже малейшего представления, кто именно тебе отсасывает, принцесса?» - Отвали, чудила, - еле слышно пробормотал Эдвард, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. - Что? – низкий голос мужчины обдал ухо блондина ромовым дыханием.- Ты что-то сказал? Попытавшись вглядеться в лицо мужчины, Эд несколько раз быстро моргнул, надеясь прояснить взгляд, но изображение все равно плыло, мутными струями стекая по его сознанию, и вскоре парень прекратил свои попытки что-либо разглядеть или запомнить. - Да, - блондин приподнялся на локтях и мягко прижался своей щекой к колючей от щетины щеке мужчины, хрипло зашептав ему в самое ухо: - Я сказал, что хочу, чтобы ты трахнул меня прямо сейчас. - Это было шикарно… - выдохнула девушка, дрожащими руками пытаясь застегнуть лифчик. Она небрежно надела его, поправив свои крошечные сисечки, и блаженно улыбнулась, достав из сумочки пачку сигарет и протянув одну Рою. – Будешь? - Разве у вас в кладовке можно курить? – усмехнувшись, как бы невзначай поинтересовался мужчина, не обратив внимания на предложенную сигарету. Официантка, неловко поправив копну рыжих волос, хулигански подмигнула одевающемуся полковнику. - Нет, но нам и сексом в кладовке заниматься нельзя, знаешь ли, – она закурила, наблюдая за тем, как Мустанг тщательно застегивает пуговицы еще мокрой рубашки. Она снова дотронулась до пружинистых рыжих локонов, и, прикусив губу, прикрыла глаза, вспоминая, как всего несколько минут назад сидящий рядом и совершенно безразлично завязывающий галстук мужчина сжимал ее кудри мертвой хваткой, оттягивая их назад, заставляя откинуть голову, чтобы плотнее прижаться к твердому разгоряченному телу, прочувствовать, как напрягаются его мышцы, когда он входит снова и снова. Рой накинул на плечи пиджак и, небрежно поправив прическу, повернулся к девушке. - Это было великолепно, - как можно более искренно улыбнулся он, притянув ее к себе и мягко поцеловав в еще припухшие губы. - Заходи еще, - только и смогла выговорить она, расслабленно прислонившись к стене и как бы невзначай подмигнув ему. – И не обязательно что-нибудь заказывать. Выйдя обратно в зал, Мустанг огляделся и неторопливо направился к своему столику, но вдруг незнакомый мужчина остановил его, ненавязчиво придержав за плечо. - Знаете, кладовка – это не очень по-джентельменски. Полковник обернулся, хмуро окинув незнакомца взглядом: мужчина, навскидку лет 40, высокий (примерно с Роя), довольно подтянутый в отличие от большинства присутствующих, лицо ничем не выдающееся: с серо-голубыми глазами, прямым носом и узкими губами, а также небольшой ямочкой на подбородке. - Прошу прощения, мы, кажется, не знакомы, - Мустанг вежливо улыбнулся. - Верно, - мужчина улыбнулся в ответ. - Ааа, смотрю он тебя уже достает, - хитро усмехаясь, подошел уже немного выпивший Грумман. – Не обращай на него внимания, парень! – генерал-полковник похлопал Роя по спине. – Это наш местный психолог Х… - в этот момент громко хлопнула пробка, вылетев из бокала шампанского, и компания офицеров за соседним столом громко прокричала троекратное «ура», разом заглушив все голоса. Когда же они замолчали, полковник понял, что уже не успеет догнать мысль старого-нового начальника. - … а так же помогает нам с документами на профпригодность и… - Так вы гражданский? – приподняв одну бровь, осведомился Мустанг, обратившись к психологу, фамилию которого предпочел не переспрашивать – вряд ли ему придется ее запоминать. - Верно, - кивнул тот, отпив немного воды из стакана. - И вас все равно приглашают на мероприятия, где собираются только военные и чиновники? - Верно, - снова кивнул мужчина, как будто наслаждаюсь ситуацией. Помолчав, он склонился над полковником и тихо пояснил: - Пастырь должен быть со своим стадом. - Хотите сказать, что все собравшиеся здесь – скот? – стараясь не выдавать искреннего удивления, поинтересовался Рой. - Будто вы так не считаете, - спокойно улыбнулся мужчина. – Все они уже давно почерствели душой и раздались в талии, а вот вы… - он окинул Мустанга пронзительным взглядом холодных глаз и на мгновенье задумался. – Знаю, что вы здесь с инспекцией, но все говорят, что вы просто сунули нос не в свое дело и от вас избавились. - А вы как считаете? - чувствуя пробуждающийся интерес, полюбопытствовал Мустанг, глотнув немного пива из своей пинты. - Я думаю, что за вами скрыто нечто большее, чем просто наглый мальчишка, да и на набитого взятками инспектора вы не похожи. Но, так или иначе, вы здесь. «А он хорош!» - полковник незаметно для себя сделал шаг навстречу мужчине, что конечно же не укрылось от его цепкого взгляда и, тот придвинулся ближе, оказавшись практически вплотную с Мустангом. Настолько, что воротник его синей рубашки касался лацкана черного пиджака Роя. Нагнувшись, он едва заметно притянул полковника ближе. - Я не против еще одного пастыря в нашем стаде, – прошептал он в самое ухо Мустангу. Тот неуютно поежился и отстранился, окинув собеседника подозрительным взглядом. Но штатный психолог лишь спокойно улыбнулся и, отпив еще немного из своего стакана, положил руку мужчине на плечо: - Думаю, мы сработаемся.