И все-таки я люблю...

В этот раз Гейл решил смотреть игры от начала до конца, стараясь не пропускать ни один момент. Глупо бы было с его стороны, махнуть рукой на транслирующиеся игры. Где-то в глубине души его терзали сомнения по поводу победы Китнисс. Он знал, что это означало предательство по отношению к Эвердин, но ничего не мог поделать. Даже не дали попрощаться! Наверное, решили как можно быстрее вывести ее из игры. И видимо вывели не только его. До Гейла дошли слухи, что в некоторых Дистриктах восстания начинают стихать. Люди стали повиноваться комендантскому часу, стали тихи и перестали попадаться на глаза миротворцам, только чтобы не попасть на площадь и не получить удары плетьми. Всё происходило так же как и в Двенадцатом. Дух людей постепенно начинал угасать. Хоторн был расстроен. Неужели они считают справедливым, что Капитолий отправляет на битву победителей прошлых лет, у большинства которых уже давно есть семьи. Неужели сами трибуты оставят такое безнаказанным? Его желание осуществилось, когда Пит на всю страну сказал, что Китнисс ждет ребенка. Гейл тогда залился смехом! Он прекрасно понимал, что это ложь, и даже мысленно похвалил Мелларка – тот сумел так соврать, что его вранье подняло новую волну недовольства в Дистриктах. Восстание пошло по новой! Но, ни восстание, ни что либо другое, не могли отвлечь Гейла от просмотра игр. На этот раз игры были очень напряженными. У Гейла пару раз замирало сердце на определенных местах, которые, конечно же, были связанны с Китнисс. Но был один момент, где Эвердин все, же выпала из его мыслей. Момент, когда Пита ударило током, и тот потерял сознание. Тогда впервые, смотря на то, как Финик Одэйер реанимирует Мелларка, Гейл молился за человека, который, по сути, отнял у него возлюбленную. «Пит дыши! Ты должен выжить!» - вот что Гейл повторял про себя. И он благословил Господа, когда Пит Мелларк пришел в себя. Хоть Пит и был потенциальным соперником Гейла, и парень его на дух не переносил, но как бы он к нему не относился, смерти ему Хоторн не желал. Параллельно играм душераздирающие события происходили в самом Двенадцатом. После того, как Китнисс объединилась с третьим, четвертым и седьмым Дистриктом, в Двенадцатом собрал тайный совет, который планировал с помощью тайной почты связаться и объединиться против Капитолия. Гейла такая новость радовала. Наблюдая за играми, разрабатывая план действия в свободное от работы и охоты время, Гейл начал задуматься о том, что союзники Китнисс что-то замышляют, что-то выскальзывало из поля зрения Гейла. Что-то не сходилось. Слишком быстро Китнисс доверилась другим трибутам, слишком быстро они разработали план действий по уничтожению профи. На сердце Гейла было не спокойно, что-то гложило его внутри, не давая покоя. *** За неделю до начала Голодных игр. Хеймитч вышел на балкон. Нужно было проветриться и вскоре начать продумывать план действий. Трибуты уже прошли церемонию открытия, и теперь отдыхали пред завтрашними тренировками. Хеймитч нервничал. Еще в поезде Эффи отдала ему письмо без подписи, но на нем был знак Капитолия. Письмо было от Плутарха Хевенсби. Он писал, что-то про наступающие игры, желал удачи, соболезновал и все в этом духе. Хеймитч бросил письмо, не дочитав. Ментору показалось странным, что Плутарх вдруг ни с того ни с сего, письмо ему написал, а еще чуть ли не в три листа, причем каждую строчку он начинал с заглавной буквы. Странные все же эти капитолийцы, даже писать нормально не могу. Хеймитч благополучно забыл про него. Когда он просматривал для своих подопечных материал, касающийся их соперников, Хеймитч неожиданно нашел старую статейку, написанную лет пятнадцать назад, про Плутарха, когда он расшифровал письма террористов, которые хотели подорвать Капитолий. Точно, шифровка! Хеймитч быстро начал искать письмо распорядителя игр, как только он нашел, досконально начал вчитываться в текст. Ментор был прав, послание было зашифровано и гласило, что Хевенби собирается превратить игры в революцию. Такое письмо порадовало Эбернети. По приезду в Капитолий, он встретился с Хевенсби. Встреча прошла в подвале какого-то дома, тайно, один на один. Плутарх все доходчиво объяснил Хеймитчу. - Мы решили сделать сойку-пересмешницу символом революции, - сказал Плутарх, - это разожжет толпу и добавит нужных чувств. - Они не готовы, - сказал Хеймитч. - Никто не готов. Время на подготовку будет, будь уверен, Хеймитч, многие трибуты изъявили желание поучаствовать. - И кто же? – повернулся Эбернети к Плутарху. Все это время он стоял спиной к распорядителю, так было легче все обдумывать. - Тебе пока рано знать кто именно. Они сами раскроют себя. Твоя задача сделать этих трибутов союзниками Китнисс. - Китнисс хочет спасти Пита. - Хм, спасем, - спокойно сказал Плутарх. Тут Хеймитч взорвался. - Ты так говоришь, как будто мы праздник какой-то обсуждаем! - Хеймитч, я не дурак! – прикрикнул на него Хевенсби, - я прекрасно осведомлен о потерях, которые понесу! Я двадцать лет служил в разведке Панема, специально, чтобы найти огрех в системе. Я знаю все от и до! Я создал план свержения системы давно, но не было людей способных пойти на такое. Он подошел к Хеймитчу и взял его за плечи. - Это наш шанс, Хеймитч, и ты это прекрасно понимаешь. Эбернети лишь кивнул. Хевенсби говорил верно. Это единственный шанс. Плутарх вздохнул. - Китнисс и Пит ничего не должны знать. Просто посели в их головы мысль, что на арене им понадобиться союзники. - Может все-таки сказать? - Нет! Один слишком геройствует, другая слишком неуравновешенная. Всю операция нахрен сорвут! Путь догадываются, но толком ничего не знают. Рассматривая красивый город, Хеймитч заметил движение около себя. Это был Финик Одэйер, он был в костюме, в котором был на параде. - Ты бы хоть оделся, Одэйер! Финик лишь рассмеялся. - Твои трибуты произвели фурор, Хеймитч. Как и прошлом году. Хеймитч улыбнулся. Победа Китнисс и Пита была и его победой. - Выпьем? – спросил Финик, протягивая ментору фляжку. - Так ты пьешь? – сузил глаза Хеймитч, - а где хваленный здоровый образ жизни, который ты пропагандируешь? - Да ну его. Хеймитч пригубил. Почему с Фиником он не особо хотел распивать. - Жаль мне твоих ребят, - помолчав, сказал Финик, - их ведь первыми замочат. - Да мои ребята, вам еще фору дадут! Финик рассмеялся. - Хеймитч, они дети. Куда им против профи? Их затопчут. - Они? Себя значит, ты к профи не приписываешь? - Как знать, как знать, – загадочно улыбнулся Финик. Он достал что-то прямоугольное и маленькое. Это был подсигар. Одэйер невзначай наклонил его, и Хеймитч увил голограмму сойки- пересмешницы. Эбернети сразу же вспомнил разговор с Плутархом. « Они сами тебя найдут». Так вот значит что! Финик был одним из революционеров. - Ты еще и куришь? - Плутарх дал попробовать. Сказал, что понравиться. А ты как думаешь? – Финик посмотрел на Хеймитча. Тот улыбнулся, показывая, что он все знает. - Думаю, мне понравится, - сказал он и взял одну сигаретку. Они помолчали. В голове Хеймитча вертелись разработки плана внушения своим трибутам Финника. - Темнеет. Я пойду. И если тебе вдруг что-то будет нужно, то направляйся сразу ко мне. Финик еще раз довольно улыбнулся и ушел. Через два дня Хеймитчу пришло письмо с именами трибутов - революционеров.