***
Долго сидеть в доме я не смогла. Попадаться на глаза другим мне тоже не хотелось, но в этот момент я с трудом находилась на одном месте. В первую очередь это из-за того, что Шерман сейчас валяется в лазарете. Вчера я бы ещё радовалась и самодовольно улыбалась бы, узнай я о его травмах, но сегодня — это смесь вины, неожиданности, рассеянности и усталости в собственной голове. Так что, было вполне предсказуемо то, что в скором времени я уже направлялась в лазарет. Пока я шла, ловила на себе косые взгляды. Кто-то боялся, кто-то смотрел с интересом, а кто-то просто глазел на ту-самую-девочку-от-которой-куча-проблем. Я до конца не знала, что скажу парню, когда увижу его на больничной койке. Извиняться? Нет, мне было всего лишь жаль за то, что навредила ему, а то, что ему попало за свой длинный язык — так даже лучше. Но и злорадствовать я тоже не собиралась, и в мыслях не было. Так зачем же я иду туда? Сама не знаю, но знаю, что не успокоюсь, пока не увижу этого Шермана. Сейчас был разгар дня, поэтому в лазарете почти никого не было, разве что несколько наяд, которые делал разные травяные настойки. Издали, со стороны дворика больничного крыла, я увидела кого-то лежащего парня на кровати. Судя по всему, это был именно тот, кого я искала. Стараясь ступать тихо и осторожно, я приблизилась к дверном проёму того помещения, где лежал Ян. Какое-то время я мялась на пороге, всё думая, как начать разговор. Долго думать мне не пришлось, первым "беседу" завёл сам Шерман. — Ты? — аресовец выпучил глаза, едва завидел меня в комнате. — Я, — не нашлось у меня лучшего ответа. Стоять в сторонке больше не было смысла, поэтому я прошла вперёд, думая, где тут можно присесть. — Не долго радуйся, — хрипло произнёс Шерман, глядя на меня с нескрываемой неприязнью, — выйду отсюда, тогда молись, чтобы мы не попали в спарринг. Как и каждый ребёнок Ареса, у этого паренька был талант говорить угрозы с очень внушающим выражением лица. Возможно, я бы даже испугалась, но нет. Я пришла сюда, испытывая чувство вины, переживая, что нанесла вред, а меня встречают предупреждением. — А может, молиться следует тебе? — огрызнулась я, в упор глядя на этого козла, — Кажется, твои язвы ещё гниют. Лицо Шермана перекосилось, причём не от обиды или раздражения, нет. В его глазах я увидела вспышку страха, мимолётную, едва уловимую, но она была. И самое ужасное, что в этот момент я получила удовольствием от превосходства над Яном. Глубоко вздохнув, я мысленно напомнила себе, зачем тут. — Между прочим, я не хотела, — кусая губу, произнесла я. — Просто кольцо забыла, сдерживающее мои силы. — Ты это рассказываешь мне, чтобы я простил тебя? — снова на лице парня появился надменный и ехидный оскал. — Тогда можешь даже не пытаться. Снова внутри меня чувство вины пало под натиском собственного первенства. Подойдя ближе к койке Шермана, я заставила внутреннюю энергию подняться наружу (перстень Гекаты предусмотрительно был на среднем пальце). — Я пришла тебе сказать, что не хотела таких последствий, — произнесла я тихо, когда с пальцев стали срываться алые искры магии, они мягко слетели с рук прямо к шее, а затем к ключицам парня. В глазах Яна снова вспыхнул знакомый испуг. — Но не думай, что в следующий раз я не шарахну тебя в стену своими чарами. Очень быстро искры испарились. Думаю, на этой ноте можно заканчивать этот нелепый визит. Легче не стало, только вся на взводе осталась. Бросив на Шермана последний и испепеляющий взгляд, я вышла из комнаты. Покидая лазарет, я думала про себя, а не нажалуется ли этот придурок Дионису? Мол, приходила, угрожала, да ещё и чего-то там колдовала! На самом деле, я кое-что подсмотрела в книге, которую мне оставляла Геката, где и нашла раздел исцеляющих заклинаний. Конечно, нет никаких гарантий, что вместо лечения язв Яна не появится какая-нибудь синяя сыпь, но это хоть что-то. К чёрту, к чёрту всё! Хочу вернуться домой, закрыться на все замки и не выходить неделю. Месяц. Вполне возможно, что я бы именно так и поступила, если бы пошла другой дорогой, а не мимо арены. И именно лязг мечей друг о друге напомнил мне, что в копилке моих проблем, завалялась ещё одна нерешённая. Свернув в сторону тренировочных секций, я поспешила туда, где проходили обычно бои на мечах. Лично у меня, как по-моему, не было проблем с этим оружием пока что, а вот с тренером побеседовать не помешало бы. Лука сейчас был в спарринге с каким-то пареньком лет десяти, которого я мельком видела среди детишек Гефеста, кажется, его зовут Саймон. На скамьях рядом сидело ещё несколько парней и девушек, и надо отметить, что девчонок было куда больше. Ну, конечно, какая бы дурочка не захотела лишний раз потягаться с первым красавчиком лагеря. Кастеллан что-то объяснял сходу мальчишке, снова пару ударов, после чего тренер отпустил парнишку. Сын Гефеста с довольным видом направился в другую секцию, где стреляли из лука. Едва место освободилось, "очередь стала продвигаться". Пока Кастеллан (который, кстати, до сих пор меня ещё не заметил) затачивал свой меч перед боем, какая-то белокурая девчонка со своим оружием собралась встать в спарринг. Это не входило в мои планы. Я метнулась к стенду с оружием, схватив первый попавшийся меч. Пока та блондиночка хлопала глазками, я ловко юркнула в начало очереди и встала на арену. — Эй! — у этой девчонка оказался противный высокий голос. — В очередь, дорогуша. — Сделай так, чтобы я тебя искала, — огрызнулась я, кинув на неё холодный взгляд. А затем я пробормотала скорее себе, нежели блондинке: — Мне тут поговорить надо. За спиной слышалось недовольное бормотание, я несколько раз даже уловила своё имя в сочетании с чем-то вроде "змея", "выскочка" и "ведьма". Повернувшись, наконец, ко мне лицом, Лука замер на мгновение с удивлённым выражением лица. — Мел? — он явно не ожидал меня увидеть. — Разве ты не... Что ты тут делаешь? — Пришла поговорить, — ответила я, перекинув в руке меч. — Я сейчас не могу, — устало произнёс Кастеллан, — у меня трени... Пока он ломался, я сделала выпад вперёд, метя в бедро парня. Надо сказать, реакция у него была та, что надо — резким движением он поставил блок, оттолкнув меня в сторону. — Так и потренируй меня, — произнесла я, сдерживая триумфальную ухмылку, — а заодно и поговорим. Несколько секунд Кастеллан пристально смотрел на меня, а потом медленно опустил руку с мечом, не сводя взгляда. Неужели, не хочет? Отлично, я опять не так всё поняла, опять выгляжу дурой. Сцепив зубы, я собралась уходить, мимо самого тренера. Едва я сделала пару шагов, как вдруг блеск лезвия пронёсся мимо моего лица. Ошарашено глядя на кончик меча у моей шеи, я уставилась на Луку. — И о чём же мы будем говорить? — а на губах привычная саркастичная ухмылочка. Не сдержав ответной улыбки, я вывернулась из этой "хватки", выставив своё оружие перед Лукой. — О том, что происходит, — просто ответила я. — Поэтому спрашиваю: что происходит? Выпад вперёд. Кастеллан блокирует его своим мечом, выкручивая моё оружие из рук. Отскакивая назад, чтобы не потерять равновесия, я попыталась с разворота сделать ложную атаку. — А нельзя ли больше конкретики, Уоллен? — хохотнул Лука. Он с лёгкостью понял мою затею, поэтому парировал удар с кошачьей грацией. — Тебя сложно понять. Вокруг арены столпилось приличное количество зевак, что и не удивительно — разве часто таким образом выясняют какие-то отношения. — Я тебе нравлюсь? — решила идти я в открытую атаку. Удар, ещё один, лязг меча эхом отдаётся в моей голове, когда я промахиваюсь и не попадаю по эфесу меча противника. Мой вопрос застал Луку врасплох, в этом я уверена — парень ослабил хватку, поэтому мне почти удалось сделать подсечку, из-за чего он потерял равновесие. — А разве это не очевидно? — спросил он, перекатываясь по песку и вставая на ноги. — Нет, — ответила я с нотками раздражения и злости. — Твоё поведение слишком неоднозначно. То редкий засранец, то слишком сентиментален. На этот раз была его очередь наносить удары. Он слишком сильно бил по долу оружия, от чего я едва удерживала рукоять. Его взгляд был прикован ко мне, не смотря на то, что каждый удар Кастеллана был точным и умелым. — Какой есть, — ответил он с грустной ухмылкой, — ты же не думала, что я поменяюсь ради кого-нибудь? Его слова стали для меня полной неожиданностью. Какое-то время мы ходили по кругу. Нет, не для того, чтобы оценить следующие удары или придумать новую стратегию — мы сверлили друг друга взглядами, пытаясь понять, насколько искренний соперник. — Я не заставляю тебя меняться! — воскликнула я отчаянно, с разворота нанося удар за ударом, целясь по долу меча Луки. — Просто хочу понять, что ты чувствуешь! Дыхание сбилось, Кастеллан с лёгкостью отбил мою атаку, выбив из моих рук меч. Закрутив лезвия, оружие отлетело в сторону на несколько метров. Я осталась совершенно безоружная, а сам Лука приставил к моей шее остриё. Его взгляд был таким пристальным, таким глубоким. Казалось, он проникает в самые дальние уголки моей души. Но вместе с тем, я не могла так же заглянуть к нему в сердце. — Только понять, — прошептала я, заметив лишь недоверие и сомнение в льдисто-голубых глазах, которые не могу выкинуть из своей головы. Мне показалось, что целая вечность прошла, пока мы вот так замерли друг напротив друга. Мне было так плевать на ту толпу людей, которые вокруг глазели на нас, плевать на то, что сейчас буквально весь лагерь стал свидетелем такой драмы. Всё, что для меня имело значение в эту секунду — мы. Между нами было меньше метра. Лука преодолел это расстояние в мгновение ока, оказавшись критически близко. Держа меч в руках, он властно обхватил меня за шею и притянул к себе. Я и пикнуть не успела, когда его губы накрыли мои. Обыкновенное прикосновение, ничего особенного, но всё тело, будто током ударило. Кажется, на его пальцах я почувствовала сухие мозоли от длительных тренировок с мечом, в нос ударил приятный запах мужского одеколона. Лука первый разорвал поцелуй. Его глаза стали сверкать каким-то лихорадочным блеском, что слегка пугало. — Это было достаточно понятливо? — тихо спросил Лука, его лицо по-прежнему было в миллиметрах от меня. — Да, — на одном выдохе ответила я. — Отлично, — слабая улыбка тронула его губы. — Извини, но у меня целая очередь ещё. — Я знаю, — кивнула вяло. — Вечером договорим, — он слегка приподнял мой подбородок рукой, — мне очень понравился наш разговор. Я непроизвольно засмеялась. Не сводя с него глаз, я наблюдала за тем, как он медленно отходил от меня, чтобы вернуться к тренировкам. Это было так странно, словно кто-то включил во мне режим собственницы. Я теперь поняла, что этот человек надолго засел в моей голове, осталось надеяться, что это взаимно. Домой я возвращалась под пристальным взглядом остальных. Меня сопровождали общие шепотки, косые взгляды... Я ёжилась от всего этого, но всякий раз, когда кто-то смотрел на меня, я отвечала с вызовом, гордо подняв голову. Правда, не стоит скрывать, что я вздохнула с облегчением, едва закрыла за собой двери дома. Больше я никуда не выходила. Для остальных это не было особой новинкой, что я пропадаю или не выхожу из своей конуры. Хотя, длительное уединение утомляло, тишина угнетала, а часть меня рвалась в толпу. Но так же я знала, что не выйду за порог дома, пока не решу всё с Кастелланом. Да, это очень мило, что он при всех поцеловал, но это ещё ничего не значит. Как он там сказал? Вечером договорим? И до этого вечера я изводила себя, чем только могла. Сначала пыталась убрать в доме, потом попробовала сосредоточиться на книге магии и что-то выучить. Только вот и это не помогло — все буквы плыли и совершенно отказывались складываться в слова. Успела за это время в депрессию впасть и из неё выйти, хотя сомнения по поводу Кастеллана ещё оставались висеть тяжелым камнем на душе. А если это очередной его трюк? Вдруг, снова решил посмеяться? Но ведь это не объясняет ничего, что было сегодня во время спарринга? Он так смотрел, так целовал. Да, это был обычный поцелуй, по сути простое соприкосновение губ, но сколько в этом жесте было эмоций. Не хочу, чтобы это было всё мыльным пузырём. Вот так я и протынялась весь день. Правда, такая умная прождала до вечера, а потом вырубилась на кровати. Даже не помню, как так вышло — я сидела, пыталась что-то читать, а потом просто упала на подушку, веки сами сомкнулись. Проснулась я от какого-то шума, будто кто-то в окно кидал что-то. Потому звук участился, и стало похоже, что крышу выбивали дробью. Подорвавшись на кровати, я поняла, что это не снилось, ко мне действительно кто-то вламывался через террасу. Направляясь к террасе, я уже видела человека, который в расслабленно позе облокотился на дверную раму. В тени дома стоял Лука, запрокинув слегка голову, и ухмылялся своей фирменной улыбкой. — А не поздно? — спросила я, скрестив руки перед дверью. Ужин давно прошел, и на моих часах было давно за девять вечера. — Хочешь сказать, ты уже спишь? — хохотнул в ответ Кастеллан. Я не нашлась, что сказать ему, поэтому просто пожала плечами, не сдерживая ухмылки. Лука кивнул мне. — Может, откроешь уже? Мне ничего не оставалось, кроме как открыть ему стеклянные двери. Едва преграды больше не было, Лука осторожным шагом вошёл внутрь, держа руки в карманах. Он остановился у стены напротив камина, осматриваясь при этом вокруг. Время от времени мы переглядывались робкими взглядами, но оба продолжали молчать. Мне это быстро надоело, поэтому я первая решилась нарушить тишину: — Полагаю, сегодня сотни девушек во всём лагере решили научиться делать порчу, — пробормотала я, хоть как-то начиная разговор. — Думаю, в этом им с тобой не сравниться, — хмыкнул Кастеллан, глядя на меня из-подо лба. Ладно, это был классный комплимент. Прежде, чем я заговорила, Лука перебил меня. — Мне Крис рассказал всё, — он передёрнул плечами, — ну, про Мистера Д. — О, это, — я подавила в себе тяжелый вздох. — Не напоминай, до сих пор жутко. — Не могу поверить, что он дал священную клятву, — тон Луки сменился, и теперь в его словах было куда меньше любезности и расслабленности. — Чёртовы боги! Я вздрогнула. Конечно, мне ещё многое предстоит выучить о той религии (вере, культуре?), в которой я сейчас живу, но знаю точно, что ругаться так об олимпийцах — опасно. Я уже не стала обращать внимания на то, насколько отчаянным было это восклицание. — Эй, — чисто инстинктивно я поддалась вперёд, желая взять парня за ладонь. Но потом передумала и просто опустила руку, — не стоит так говорить о них. Лука так резко посмотрел на меня, что у меня дыхание перехватило — я ещё не видела столько злости и ярости в его глазах. Самое ужасное, что это было что-то личное, что-то, что сильно ударило по его сердцу. — Может, поговорим о другом? — осторожно произнесла я, прежде чем он что-то успел сказать. — Например, о том, что было сегодня. Я заметила, что Кастеллану нелегко переключаться на другой разговор, меняя при этом настроение. Судя по его крепко сжатым зубам, он мог сказать то, от чего я его возненавидела бы. С тяжелым усилием воли, Лука закопал внутри негатив, который на него нахлынул. Я постаралась скрыть облегчённый вздох, когда на губах парня снова появилась вымученная, но искренняя ухмылка. — Ох, Уоллен, умеешь ты менять тему, — сказал вожатый, качнув головой. Надеюсь, я не покраснела, потому что тот взгляд, которым меня одарил Кастеллан, заставил бы даже самую равнодушную девушку стать под цвет помидора. — Да, ты мне нравишься, — продолжил Лука, пристально глядя на меня, что заставило меня переминаться с ноги на ногу, — я даже не ожидал, что настолько. И нет, я не жалею ни о чём, что было, — он на секунду умолк, задумавшись о чём-то, — разве что, о своём глупом поведении. Я не удержалась и тихо засмеялась. — Ещё бы! Ты вёл себя, как последний придурок! — Эй, всё было не настолько плохо, Уоллен, — нахмурился Лука, но под моим пристальным взглядом тут же добавил: — Ну, ладно, может, я и был несколько... придурком. Да уж, говорить он умеет, это здорово. Но слова и поступки — это разные вещи. — Приятно это слышать, — кивнула я, сдирая заусеницу на пальцах. Ещё ни с кем мне не доводилось говорить о таких вещах. — И что теперь? Будешь со мной встречаться? Лука смотрел на меня с любопытством, даже с некоторой доброй насмешкой. — Ты против? — поинтересовался он, скрестив руки, а на губах играла самодовольная ухмылка, которая сводила с ума. — Нет, просто не уверена, а стоит ли, — честно ответила я. Выражение лица Лука резко поменялось, и я поспешила добавить: — Не пойми меня не правильно, я просто... Кастеллан смотрел так пристально, в его глазах отразилось столько эмоций, что я даже перестала быть уверенной в том, что всё говорю правильно. Но лучше высказать всё сейчас, чем грызть локти потом. — Я просто не хочу разочаровываться, Лука, — произнесла я тихо, стараясь смотреть прямо в глаза собеседнику. — Не хочу быть вынужденной обузой, не хочу навязываться. Мне так нужен кто-то, кто поможет заполнить пустоту после смерти Тома, но я хочу, чтобы это было искреннее стремление. Я так боялась, что своими словами сейчас уничтожу всё, к чему мы приблизились с парнем. Но остановиться я не могла, мне так важно сказать всё сейчас, прямо здесь. Пусть даже потом мне придётся отворачиваться от этого человека. Лука взглянул на меня, словно впервые. Я ещё никогда не замечала, чтобы он так смотрел на меня прежде. Возможно, это объясняется тем, что ещё никто не говорил ему таких слов? Он сделал шаг ко мне, сократив расстояние между нами. — Я постараюсь не разочаровать тебя, — сказал он шепотом, обхватывая моё лицо руками. У меня мурашки побежали по коже от его прикосновения. — И ты никогда не будешь обузой. Красивые слова, но не окажется ли это пустой обёрткой? Чтобы сказал в этом случае Том? Меня одолевал страх ошибиться, ощутить боль, но было так сложно сопротивляться, когда на тебя так смотрят. — Правда? — наивно спросила я. Глупая! Можно подумать, на такое отвечают честно. — Обещаю, — услышала я в ответ. На этот раз я сама поддалась вперёд, поцеловав парня. Не хотелось ни о чём думать, не хотелось ни на что рассчитывать, ничего опасаться! Ведь можно хотя бы один раз побыть обычной девушкой, которая просто влюблена. Это уже не тот поцелуй, который был на арене или вчера у моего дома. Язык Кастеллана проник в рот, оставляя щекотливый след по нёбу. Слишком откровенно, слишком грубо, слишком собственно. Я отвечала на поцелуй, с удовольствием отвечала, но вместе с тем даже не пошевелилась, замерла на одном месте, желая растянуть эти мгновения подольше. Лука первым прервал поцелуй. — Я сейчас думаю, чтобы такого сказать, но ничего в голову не приходит, — сказал вожатый, проведя большим пальцем мне по скуле. — Тогда и не надо, — тихо ответила я, выравнивая дыхание. — Тебе лучше идти. Там гарпии, попадёшься ещё. Кастеллан издал едва слышный смешок. — Боишься за меня? — насмешливо поинтересовался он, опуская руки. Сразу же похолодало, когда тепло от его прикосновения ушло. — Скорее за то, что перепадёт ещё и мне, — отмахнулась я, хотя он был прав. Рискнув, я взяла за руку Луку, глядя ему в глаза. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — уголки его губ дёрнулись в ухмылке. Без поцелуев, без объятий Лука ушёл. Закрыв за ним двери, я устало опустилась на пол, не в состоянии скрыть блаженной улыбки. Но вместе с тем, в душу закралось подозрение, что это ещё выйдет мне боком.***
Я уже привыкла к жизни в этом месте, хотя по началу так сложно было смириться с постоянным внимание лагеристов. Тот факт, что я дочь Гекаты притягивал ко мне чужие взгляды, мне казалось, что хуже некуда. Но, что происходит, когда ты встречаешься с первым красавчиком лагеря? Правильно, всё намного хуже прежнего. Ужасно было пережить самый первый день, когда весь Холм Полукровок загудел от новости: Лука Кастеллан нашел себе девушку. Поднимаясь на завтрак следующим днём, я слышала за спиной всякое. Когда мимо проходил отряд детей Афродиты, кто-то разговаривал с подружкой о том, как я вчера "вешалась отчаянно на бедного Луку, которому нет до меня дела". Надо сказать, когда ты слышишь такое слишком часто, невольно начинаешь в это верить. Спустившись к трапезной, внимание ко мне лишь возросло. У столика одиннадцатого домика уже собрались гермесовцы, во главе стоял Кастеллан, пересчитывая полукровок, а заодно и разговаривая с Ритой. Я могла бы пройти мимо, тихо сесть за свой столик и молча слушать о том, что говорят другие. Но мне так надоело отсиживаться в сторонке, ждать, пока вокруг что-то поменяется, если это сделать могу я. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я направилась прямо к столику Гермеса. Едва я стала приближаться к лагеристам, меня заметил и вожатый. Больше всего я боялась, что сейчас он отпустит колкость, а затем отправит к себе. Я уже прямо представляла себе его ехидную ухмылочку, возможно, даже могла себе придумать, что же скажет Кастеллан. Внезапно, мне стало так страшно, а в глазах помутнело от слёз. Лука сделал несколько шагов по направлению ко мне. — Доброе... — улыбка исчезла с его лица, и парень нахмурился, — утро? А у меня ком в горле, мне и сказать нечего. — Ты, — мне сложно было выдавливать из себя слова, которые даже не в состоянии сложить в осмысленные предложения, — то есть... Ты ведь обещал, верно? Я ощущала на себе буквально внимание всего лагеря, это даже раздражало. Когда моя личная жизнь успела превратиться в сериал для публики? — Помню, — тихо ответил Кастеллан, делая ещё шаг ближе. Он обхватил меня одной рукой за плечо и поцеловал легко в уголок губ. В тот момент тяжелый груз упал в воду. Он помнит и, вроде, не притворяется, значит ли это что-то хорошее? Наверное. — Я думала, ты снова сделаешь вид, что ничего не было, — прошептала я, когда Лука отстранился. — Ха, шутишь? — повеселел тут же Кастеллан. — Это было бы слишком опасно для жизни, учитывая твои таланты. Закатив глаза, я шутливо толкнула его кулаком в бок, после чего с лёгкостью на сердце вернулась к себе за столик. Вот с этого дня моя жизнь в лагере снова перевернулась. В лучшую или худшую сторону — сказать сложно. На меня и так зуб держали аресовцы, а теперь ополчились ещё и половина девушек лагеря. Правда, с другой стороны, я стала "своей в доску" среди гермесовцев и гефестовцев. Да и сама я долго привыкала к новому статусу. Это было так странно идти на вечерние песни у костра, при этом держась за руку с Кастелланом. Да и я не могла нас назвать влюблённой парой. Я всякий раз шарахалась, когда Лука приобнимал меня незаметно со спины, а он вздрагивал постоянно, когда я брала его за руку. Но такой дискомфорт был только в толпе, в дали от чужих глаз всё было совершенно другим. По вечерам Лука часто приходит ко мне на террасу, оставаясь со мной до позднего часа. Мы говорим часами, о любой ерунде. — Я надеюсь, там нет слабительной травы, — произнёс Лука, покосившись на кружку с чаем. Сегодня он снова пришел под вечер после своих тренировок. Я уже почти закончила первый раздел в книге магии и теперь училась варить целительные чаи. — Заткнись и пей, — ответила я, сунув чашку ему в руки. — И что мне от этого будет? — переспросил Кастеллан, сдувая пар с чая. — Ну, — я пожала плечами, — если у тебя воспаление спинного мозга, то ты исцелишься. — Мел, ты серьёзно? — тот скептически посмотрел на меня. — И как это ты не попросила застудить мне спинной мозг! Лука немного подул на горячий напиток и попробовал отпить. — Вообще, я хотела, — пробормотала я, из-за чего вожатый одиннадцатого домика громко подавился, — но, не переживай, я потом поняла, что это глупая затея! — Это утешает! — фыркнул Лука. Надо сказать, мой чай, наверное, действительно лечебный. Вообще, я не была уверена, что мой парень сейчас не превратиться в какую-нибудь лягушку. Что ж, не стоит ему сейчас говорить этого. — Чем ты сегодня была занята? — спросил Кастеллан, допивая остатки чая. — Аннабет помогала мне искать кое-какие книги в библиотеке, — ответила я, усаживаясь с книгой на расстеленные по полу подушки, — до сих пор не могу ориентироваться в этом месте. Лука поставил пустую уже чашку на стол, не подавая при этом каких либо признаков побочного эффекта чая, а затем опустился на деревянный пол рядом со мной. Именно таким образом мы проводили время у меня дома: я сидела на паркете с книгой, а Лука располагался рядом, чаще всего положив голову мне на колени. — Не понимаю, к чему тебе ещё что-то искать, учить? — пробормотал вожатый, скрестив руки. — Ты и так крута в магии, это каждый подтвердит. — Так только кажется, — тихо ответила я, ухмыляясь, — мне действительно ещё далеко до совершенства. — О, я люблю самокритичных, — хохотнул гермесовец, ущипнув за лодыжку. — Ай! — я дёрнулась и дала оплеуху обидчику. — Ещё раз так сделаешь и будешь ходить неделю в синюю крапинку! Он тихонько рассмеялся, когда я шутливо взъерошила ему волосы. Что-то было такое уютное в том, чтобы вот так сидеть на полу у террасы, а тот, кто тебе нравится — рядом выносит тебе мозг по-доброму. — Знаешь, если ты встречаешься с тренером по боям на мечах, это не освобождает тебя от занятий, — вдруг произнёс Лука. — Ты была всего лишь дважды на спарринге за эту неделю. Это немного бесит. Я сдержала улыбку. — А может тебя бесит то, что эти два раза я тренировалась не с тобой, а с Майклом? — улыбнулась я, откладывая книгу в сторону. Сегодня я точно ничего не выучу. — Меня бесит то, что ты сама не много умеешь, так ещё и с неумёхой занимаешься, — фыркнул тот, скрестив руки. — Ох, Кастеллан, — я покачала головой, — ревность — чувство греховное, его надо подавлять в себе. — Мне нравится твоя фантазия, — натянуто усмехнулся парень, в его голосе всё ещё слышалось раздражение, — которая находит везде то, чего на самом деле нет. — Просто признай, что ты ревнуешь, — хохотнула я, глядя на вожатого. — Не говори ерунды. Раздражённо вздохнув, я наклонилась ниже к Луке и поцеловала его. Он среагировал мгновенно — обхватил моё лицо руками, прикусывая мою нижнюю губу. У меня немного затекла шея от такой неудобной позы поцелуя, но зато, какие ощущения! Я всякий раз трепетала, когда разрывала поцелуй. Льдисто-голубые глаза вожатого пристально смотрели на меня, а в губах закралась тень улыбки. — Ты будешь тренироваться только со мной, Уоллен, — тихо произнёс он, но в голосе послышались строгие нотки. — И уж тем более не с этим придурком. — Грёбанный собственник, — усмехнулась я, лишний раз поражаясь нраву этого человека. — Глупая истеричка, — сказал он в ответ, с безграничной теплотой в голосе. Да, это вам не "милый зайка" или "любимая кошечка", у нас тут своя атмосфера. Мой взгляд упал на часы, где отметка давно перевалила за половину первого. — Кажется, тебе уже пора, — я постаралась скрыть своё разочарование. — Ах, да, гарпии, гарпии, — Лука ловко поднялся с пола, а затем подал мне руку. — Вечно они всё портят. Кастеллан ловко обвил мою талию руками, не сводя с меня пристального взгляда. — У нас в пятницу захват флага, — произнёс Кастеллан, а у меня прям мурашки по коже от того, что он придерживает мою спину. — Скажешь, какая позиция тебе будет выгодной, чтобы я заранее озвучил это в плане. — Угу, — кивнула я, вдыхая приятный запах парня. — С кем мы играем? — Как всегда, — беззаботно ответил вожатый, — одни против всех. Ну, разве что, ещё дети Гефеста. Я даже не стала спрашивать, почему с нами перестали сражаться дети Апполона и Афродиты. Это было совершенно не новостью. — Мда, — я тихо вздохнула, — кажется, я распугала всех ваших союзников. Лука сильнее обвил меня руками, прижимая к себе. — Ну, я не особо переживаю, — пожал он плечами, — у меня есть одна знакомая ведьма, которая стоит всех союзников вместе взятых. О, всех прям? Это было приятно, и я не сдержала смешка. — Оу, мне стоит волноваться? — шутливо поинтересовалась я. — Ну, возможно, — деловито ответил Лука, — она весьма сильная, симпатичная, глупа, правда, иногда, — я легонько заехала парню в бок, — но в целом, мне нравится. Тут я не нашлась, что ответить. Кастеллан наклонился к моему лицу, а затем последовал очень глубокий и длительный поцелуй. На секунду мне показалось, что воздуха не хватает в лёгких, а земля вся уйдёт из-под ног. Я обвила руками шею Кастеллана, буквально повиснув на нём. — Знаешь, Уоллен, такими темпами весь лагерь будет думать, что мы занимаемся тут чем-то неприличным, — пробормотал Лука, разорвав поцелуй. — А что, уже весь лагерь знает, что ты у меня тут зависаешь? — осторожно спросила я. Мне как бы пофиг, но... мне и так хватает слухов обо мне по всему лагерю. — Успокойся, я шучу, — усмехнулся Кастеллан, — я часто ухожу по вечерам и поздно возвращаюсь. Я постаралась скорчить возмущённую рожицу. — А куда это ты ходишь по вечерам? — я ткнула пальцем ему в грудь. — К этой своей Боргард? Лука закатил глаза, издав тихий и раздражённый полустон. — Уоллен, — он посмотрел на меня, — иногда тебя хочется прибить. Кувалдой. — Ой, — поморщилась я, — прям таки кувалдой? Усталый вздох, закатывание глаз и скептический взгляд — такая обычно реакция у моего бойфренда на мои попытки пошутить. — Я пойду уже, — сказал он, поцеловав меня в лоб. Он пристально на меня посмотрел, тыкая в меня указательным пальцем: — И чтобы завтра, как штык, на арене. — Постараюсь, тренер, — скривилась я, за что получила щелчок по носу. Интересно, этот полукровка мне просто нравился, когда я начинала с ним общаться. Ну, да, была у меня повышенная симпатия к нему, но не более. А теперь, когда мы официально встречаемся, я понимаю, что начинаю влюбляться в него. Надеюсь, это круто, очень надеюсь.*** Тартар. Тем же временем
Здесь было тихо. Вокруг отчаянные крики заключённых душ сливались в истошные звуки с дикими воплями чудищ. Мрак крылом укрывал весь Тартар от света, едва ли позволяя проникать сюда свечению от факелов. Тёмноокая богиня тихо ступала по пропитанной кровью и гноем земле. Спускаясь в недра земли, она не прятала своего истинного облика: три тела одновременно шли гордой поступью. У ног хозяйки неспешно ступали адские псы, а вокруг рук обвивались ядовитые змеи. Владычица мрака спустилась в кромешную темноту, чтобы встретиться с кое-кем. Ведь любое другое место может кем-то прослушиваться, а здесь царит вечный хаос, который укрывает то, что не предназначено для чужих ушей. Богиня подняла руку, на которой уже полыхало пламя, и сделала резкое движение — на земле рядом вспыхнул костёр, который давал немного света. — Кампе, — властно произнесла тёмноокая. Из безграничной тени, сопровождаемый жутким шипением и глухим рёвом, вышел силуэт. Это была она. Верхняя половина туловища у фигуры женская, а нижняя же представляет собой тело дракона на четырех лапах. Каждую покрывают тысячи гадюк, вырастающих прямо из кожи и напоминающих подвижную шипящую шерсть. Талию окружает ряд из пятидесяти чудовищных голов, которые постоянно щелкают зубами, рычат и пытаются отодрать кусок от рубашки Кампе. За лопатками начинаются огромные темные перепончатые крылья, хвост, подобный скорпионьему, разбрызгивая яд, хлещет из стороны в сторону. Кажется, будто голова чудовища шипит, потому что вместо волос извиваются змеи. — Геката, — промурлыкало существо, — чем обязана? Только давай быстро, нельзя надолго оставлять без присмотра Алькатрас. Богиня посмотрела на собеседницу с презрением, испытывая к ней особое отвращение. — Близиться летнее солнцестояние, — произнесла Геката, — будь начеку. — Ммм, солнцестояние, — пошептала Кампе, — Повелитель возлагает большие надежды на этот день. Мы почти готовы. — Не спеши, — сухо сказала чародейка, — мы ещё не скоро выйдем из тени. Главное, чтобы вы ничего не испортили, но и не пропустили момент. — О, не волнуйся, — пропела слащавым голосом монстр, — мы исполним наши роли самым лучшим образом, вот только, — Кампе закусила губу, глядя хитро на богиню. — Вот только что? — переспросила Геката, чувствуя, что сейчас не сдержит своё отвращение к этому существу. — Твоя дочь, — тут же произнесла та, получая удовольствия от раздражения своей собеседницы. — Будет так жаль, если она оплошает и что-то пойдёт не так... Богиня не стала дослушивать эти слова до конца. Она сделала резкое движение рукой в воздухе. Из земли вырвались камни, которые на глазах превращались в острые шипи, а через мгновение в Кампе полетели тысячи каменных игл, остановившись лишь в миллиметре от её глаз. — Это не твоё дело, — прошипела Геката, в её глазах вспыхнул опасный огонёк. — Знай своё место, Кампе. — Или что? — взревело существо, выпрямляясь и ударив хвостом по скале. Иглы богини всё ещё создавали риск для Кампе. — Я не твоя шавка, Геката! Может, у тебя и есть несколько монстров в подчинении, но я не из них. Пристально сверля друг друга взглядами, обе женщины отступили. Богиня медленно опустила руку, заставив шипы упасть на землю и слиться с камнем, а монстриха опустила свой хвост. — У Повелителя большие планы на Мелэйну, — снова заговорила Кампе елейным голосом, — в твоих же интересах вырасти в её сердце ненависть к Олимпу. — Не тебе говорить мне, что делать, — огрызнулась Геката, разворачиваясь, чтобы уйти. — Я тебе сказала, что должна была: будьте готовы. Она размашистым шагом направилась прочь отсюда. — Я буду говорить тебе, что делать, Геката! — закричала вдогонку Кампе. — Ты сама выбрала этот путь, твои дети в наших руках, дорогая! Но богиня ничего не ответила. Она молча удалялась из Тартара, мысленно задаваясь вопросом, чего же сильнее она жаждет: мести богам, которые пренебрегают ею, или защитить своих детей от Кроноса? К сожалению или нет, эти два желания имеют один исход — верная служба титану, который стремиться восстать.