Новоприбывшая

Весь лагерь был на ушах — сегодня День Благодарения. Шумиха началась за несколько дней до самого праздника. Ещё с детдома я ждала этого дня почти так же, как и Рождество, ведь именно тогда нам давали больше всего вкусностей. Конечно, когда я рассказала о своём отмечании Луке, он лишь сокрушенно покачал головой. — Тогда ты никогда не отмечала День Благодарения по-настоящему. У нас в лагере на этот праздник отрываются по полной. После таких слов Кастеллана я заразилась всеобщей лихорадкой и с ещё большим предвкушением ожидала торжества. Проснувшись рано утром, я хорошенько потянулась, слегка похрустев суставами и всеми косточками. Что ж, вот и он, День Благодарения, о котором столько рассказывал Лука. Он не вдавался в подробности, но я знала, что это будет что-то особенное. Мой взгляд упал на фотографию, которая по-прежнему стояла на тумбе рядом с кроватью. Грусть снова больно уколола где-то под рёбрами. Сейчас меня окружают потрясающие люди, я открываю в себе всё больше и больше крутых возможностей, мне перестали сниться кошмары. Но никуда не делась тоска по Тому. Я продолжаю скучать по нему, представляю, как бы мы развлекались тут вместе. Он мог бы познакомиться с какой-нибудь симпатичной дочкой Афродиты или Деметры. Тогда бы было всё идеально, так, как и должно… В прочем, нет смысла сейчас думать об этом, ведь Тома больше нет. Его не спасли боги. Крошечная искра чего-то тёмного мятежно вспыхнула внутри меня, распаляя чувство гнева к олимпийцам, к родителю моего друга, который и пальцем не пошевелил, чтобы спасти его. Никто даже не признал его и после смерти, словно никакого Томаса Крейвила и не существовало… Я судорожно тряхнула головой. Иногда меня одолевают порывы призрачной ярости, которая на мгновение не поддается контролю. Жажда мести где-то начинает тлеть в глубине души. Нет, этого Том точно не хотел бы. Перед глазами до сих пор его последний день, когда он просил жить дальше. Жить дальше ради него, ради себя самой. Послышался звук горна, который собирал всех лагеристов к завтраку. Я накинула на себя оранжевую футболку лагеря, собрала волосы небрежно в хвост на затылке и вышла из дому. Пройдя узкой тропинкой от моего крыльца, я вышла на широкую аллею, где располагались домики всех остальных полукровок. Вдали сиял на солнце своей свежей покраской домик Зевса, рядом пустовала обитель для детей Посейдона, вдали виднелась одинокая постройка для детей Артемиды. Полукровки этих богов никогда не появятся и никогда не займут эту обитель, но дома в честь олимпийцев стоят. А тем временем бедные гермесовцы не знают, где тулиться в своём одиннадцатом домике, для Гекаты вообще отвели крошечную халупку где-то на окраине площади. Снова невесть откуда взявшееся чувство обиды затопило меня. Чем мы хуже? Почему нельзя быть всем равными, к чему эти пустые почести, если остальные не получают должного комфорта? Вниз по холму изо всех домиков стали выходить отрядами полукровки. Дети Апполона громко шумели, что-то напевая хором; Аресовцы с диким гулом направлялись туда же, время от времени, взрываясь хохотом. Мои размышления прервали ещё одни лагеристы, которые с не меньшим шумом шагали на завтрак. Во главе этих шалунов я увидела Кастеллана. Достаточно одного взгляда на знакомую фигуру, как всё уходит на второй план. Конечно, я стараюсь держать себя в руках на глазах у остальных. Поэтому, не поддаваясь желанию подбежать к парню и запрыгнуть на него, я размеренным шагом иду к нему. Лука тоже заметил меня и остановился. Весь его отряд сделал то же самое. На самом деле, уже около недели мы только вместе ходим на все приёмы пищи. Даже если я немного задерживаюсь, вожатый одиннадцатого домика терпиливо ждёт меня с остальными гермесовцами. — Доброе утро, — губы моего парня тут же растянулись в ленивой улыбке. — Доброе, — улыбаясь, произнесла я и поцеловала его бегло в щеку. — Ты сегодня как-то быстро, Уоллен, — крикнул позади один из Стоулов, — не похоже на тебя. — А она сегодня просто встала на два часа раньше, чтобы успеть, — хохотнул Лука, за что получил удар под рёбра. Он быстро перехватил по-свойски мою руку, и мы направились к спуску холма. Никто не договаривался о том, чтобы везде ходить вместе, и всё же так или иначе я всё равно везде была с гермесовцами ещё задолго до того, как начала встречаться с Кастелланом. Но столы наши по-прежнему стояли порознь, поэтому ела я всегда в одиночестве. Иногда аппетит портило то, что рядом со мной находился столик для детей Ареса. Поэтому не удивительно, что в мою сторону доносились каверзные шепотки или фразочки. В открытую пока что, благо, никто не высказывался. Думаю, это всё из-за того, что сейчас я считалась официально одной из самых сильных полукровок в лагере. Мои таланты в магии усовершенствовались, на тренировках я стала обходиться без оружия, став сама этим оружием. Все видели во мне сильную ведьму, но на самом деле же, я раскрыла лишь один процент ото всей моей могущественности. Что ж, пусть остальные так и продолжают думать, пока я буду доводить себя до совершенства. Было заметно, что все лагеристы в предвкушении чего-то интересного. Каждый переглядывался с другом или подругой взглядами, кто-то о чём-то шептался. Кстати, о взглядах, многие парни подходили к девушкам и что-то смещено говорили, сами девушки тоже подходили к полукровкам и с румянцем на щеках о чём-то рассказывали. Я всё ещё гоняла по тарелке жаренную фасоль, когда напротив меня подсел за столик Кастеллан. Мои брови удивлённо поползли вверх. — Мне казалось, каждый ест за своим столиком, — произнесла я, глядя на парня, который перекатывает между пальцами виноградинку. — Большинство наших уже поело, а потом у меня куча дел, — сказал Лука, продолжая играться с ягодой, — что означает, я могу и не успеть. — Успеть что? — всё ещё с непонимающим видом спросила я. — Пригласить тебя на фейерверки, — с довольной улыбкой ответил Кастеллан. — Фейерверки? — с подозрением переспросила я. — Эти типа своя атмосфера свиданий у вас в лагере? — В этот день ты можешь спокойно пригласить кого-то, кто тебе нравится, — спокойно объяснил Кастеллан. — А потом все парочки собираются на побережье с остальными лагеристами и любуются салютами. Я скептически зыркнула на парня. Почему нельзя встретиться вместе в другой день, а в этот потусоваться со всеми? Именно эти мысли я и озвучила ему. — Это традиция, Мел, — пожал плечами тот. — В этот вечер показывают своих партнёров, или ты не тянешь на этот титул? И всё равно этот обычай показался мне странным, не смотря на убийственный аргумент про партнёрство. Кто знает, чтобы я ответила на это Луке, если бы не молоденькая дочка Апполона с большими зелёными глазами, которая внезапно подошла к нам. Она зыркнула на меня, после чего повернулась к Кастеллану. — Лука, слушай, как на счёт фейерверков? — слащаво улыбнулась она. Я давно уже привыкла к тому, что мой парень флиртует со всеми подряд. И мне давно уже пришлось смириться с тем, что это лишь часть его образа, который он может прятать лишь со мной наедине. И всё же, я слегка прифигела от наглости этой барышни и довольного выражения лица вожатого одиннадцатого домика. — Прости, куколка, но тебе что, повылазило? — ошарашено произнесла я, вперив взгляд в эту полукровку. — Да нет, я тебя прекрасно вижу, — хохотнула она, — просто решила попытать удачу, раз твой парень тебя ещё не пригласил, — она изящно повела плечами, — кто знает, может, вы поссорились? Показатель моего шока просто зашкаливал и грозился сорваться прямо на этой выскочке. Внутри тут же взыграло чувство собственности, что весьма веселило самого Луку, судя по его взгляду. — С чего ты взяла, что мы не идём на эти фейерверки? — скрестив руки, произнесла я, мысленно представляя уже, как превращаю волосы этой задиры в солому. — Ой, я тебя умоляю, здесь нет секретов ни у кого, — отмахнулась девушка, — если бы Лука тебя пригласил, об этом уже весь лагерь гудел бы, а дочери Афродиты — затачивали ножи. Я вскользь взглянула на Кастеллана. Ему было смешно. Уголки губ подрагивали, намекая на сдержанный смех. Это была нормальная его реакция, когда он видел мою ревность во всей красе, когда кто-то к нему клеился. — В таком случае, передай домику Афродиты, чтобы доставали наждаки, — сквозь зубы произнесла я, — а если кто-то ещё решит попытать удачу, то узнает, какого это носить рога на спине. Брюнеточка тихо фыркнула себе под нос, но всё же покинула мой столик. Когда она скрылась из глаз, я, наконец, расслабила все напряжённые мышцы и глянула на Кастеллана, который смотрел на меня довольный, как слон. — Ой, неужели мы всё ещё страдаем ревностью, Уоллен? — Ещё слово и я уроню на тебя стол, — сухо произнесла я, — и это не метафора. Но эти слова не произвели на Луку никакого впечатления. — А мне казалось, ты не очень-то горела желанием идти на фейерверки, — протяжно сказал он, с деланно небрежным видом. — Я передумала, о`кей? — фыркнула я. — И вообще, ревность — это твоя прерогатива. — Видимо, не сегодня, — усмехнулся Кастеллан. Вдруг за одним из столиков кто-то взорвался хохотом. Дети Афродиты что-то щебетали, охваченные восторгом. — Они сегодня слишком взволнованы, — пробормотала я, — неужели всё из-за этих фейерверков? — Не только, вообще-то, — ответил внезапно голос позади. К нам подсел Крис, толкнув Луку под бок. — Селена из года в год надеется, что наш вожатый решит принять участие в гладиаторских состязаниях. Что ж, в этом году удача ей точно не светит. — Di immortals! — воскликнула я раздражённо, уставившись на своего парня. — С тобой до ужаса не выгодно встречаться, на тебя же чуть ли каждая девушка лагеря вешается! — я повернулась к Крису. — А что за бои хоть? — На День Благодарения мы устраиваем гладиаторские бои, что-то вроде имитации античных сцен, — устало объяснил Лука, — выбирают одну девушку, за внимание которой и сражаются воины. — Уже третий год подряд такой девушкой становиться Селена, — продолжил рассказывать Родригез, — по сценарию, за её невинный поцелуй и лавровый венок сражаются гладиаторы, то есть мы, полукровки. — А почему ты не участвуешь? — тут же спросила я у Луки, испытав дикое любопытство. — Потому что не видел смысла сражаться за ту, которая не интересна для меня, — он бегло подмигнул мне. Кастеллан вылез из-за стола с Крисом. — Мы пошли, Уоллен, если что, мы на тренировочной арене. — Да она уже и забыла дорогу туда, — хохотнул Родригез, передразнив мои движения руками, когда я колдую, — зачем меч, если магия есть. Прежде, чем я швырнула в него яблоком, парни уже удалились от меня. Все по очереди стали подносить жертву богам. Я прошмыгнула одной из первых, так как в моём домике не было целой толпы полукровок. Едва я направилась к арке, которая вела обратно на холм, как меня позвали. — Мелэйна! — окликнул меня Хирон. Я обернулась, когда он подзывающим жестом поманил меня к себе. Мне не оставалось ничего другого, как идти вслед за кентавром, который шел прямо к столу, где обычно восседал он с мистером Д. Рядом стоял маленькая тумба, на которой лежала доска с какой-то настольной игрой. Сердце ушло в пятки. Я опять что-то натворила? Пульс ускорился, едва я представила, что снова вызвала гнев Диониса. До сих пор помню его угрозу, если я снова кому-то причиню вред. — А, Уокер! — зыркнул на меня директор лагеря. Он был, как всегда, раздраженный, но не в гневе или в ярости. Что ж, это уже немного обнадёживало. — Садись. Я переглянулась с Хироном, который одобрительно кивнул. Похоже, наставник полукровок не волновался, да и выглядел расслабленным. Думаю, паниковать не стоит. Пока, во всяком случае. — И так, полагаю, ты уже знаешь о том, что сегодня за день и как мы его будем отмечать, — произнёс мистер Д., с задумчивым видом рассматривая свою сторону шашек, — хотя я до сих пор не понимаю, зачем уделять столько внимания этим жалким празднованиям смертных. Хирон кашлянул, тактично намекнув директору, что он немного отклонился от темы. — Ах да, — Дионис отставил шашки и теперь сосредоточил всё внимания на мне, — каждый год мы так же в этот праздник проводим инсталляцию гладиаторских боёв. — Вы предлагаете мне принять участие? — недоверчиво переспросила я, на что мистер Д. закатил глаза. — Раньше это действие проводили жрицы Гекаты, — продолжил Хирон доброжелательным тоном, — так как у нас не было до этого никого из детей этой богини, мы выбирали дочь Афродиты, как олицетворение женственности и чистоты. Я вспомнила и то, что говорил мне Крис. — Хотите, чтобы я сегодня была вместо Боргард? — оба моих собеседника утвердительно кивнули. — Меня и так ненавидят дети Афродиты, а вы хотите лишний повод им подкинуть? — Во-первых, нам всё равно, — фыркнул Дионис, — а во-вторых, у тебя никто не спрашивал, я поставил тебя перед фактом. — А вы никогда не пробовали спрашивать людей? — зло пробормотала я. — Ну так, чисто ради интереса. Глаза мистера Д. загорелись опасным блеском, что успел заметить Хирон. Он тут же подошел ближе, положив руку мне на плечо. — С самого начала этих состязаний Геката давала благословение своим жрицам, которые вели этот праздник, — он улыбнулся призрачной улыбкой. — Это будет непростительно, если в этом году мы просто закроем глаза на традиции и выберем Селену. — Она меня убьет, — пробормотала я. — Я поговорю с ней, — успокаивающим тоном ответил кентавр. — Но до вечера ни одна живая душа не должна знать о таких изменениях. Мы же не хотим испортить сюрприз остальным ребятам? На самом деле я смогла прочесть между строк мысли Хирона: давай скажем в самый последний момент, чтобы Селена не смогла найти лазейку и лишний раз выставить тебя лохом. — Ладно, — вздохнула я с обречённым видом, — говорите, что я должна буду делать. Хирон рассказал мне, что всё будет происходить на нашей арене. Я должна буду произнести ободряющую речь и какое-то благословляющее наудачу воинов заклинание. О начале боёв я оповещу всех, сбросив с балкона шелковый платок. Di immortals! Неужели я должна буду позориться в этом недоразумении! — А почему я не должна никому говорить о том, что буду сегодня в роли жрицы? — спросила я по дороге к Большому Дому вместе с кентавром. Он сказал, что мне нужно что-то отдать. — С самых давних времён имя девушки, которая будет судить и открывать бои, всегда держали в тайне, — говорил наставник, — прежде всего из тех соображений, чтобы её никто не смог подкупить. Было не раз и такое, что жаждущие получить победу в этих состязаниях обольщали доверчивых жриц, тем самым получая свои награды. Кроме того, обязательно найдутся те, кто захочет быть на твоём месте в центре внимания. Так что, не стоит давать им много времени, чтобы они смогли как-то напакостить тебе. Я решила промолчать о том, что пакостить мне никто не будет лишний раз, учитывая тот факт, что при таком раскладе я не пожалею сил и превращу таки кого-нибудь в лягушку. Мы с Хироном поднялись на предпоследний этаж в Большом Доме. Он повёл меня в дальнюю комнату, где висела табличка «реквизит». Если честно, я думала, что это будет что-то вроде маленькой кладовки, где хранятся ручной работы всякие декорации или костюмы (типа из бумаги или картона, как это было у нас в детском доме). Но чего я точно не ожидала увидеть, так это огромного зала с высокими потолками и кучей античных предметов. Я уже научилась ничему не удивляться с тех пор, как попала в этот лагерь, но всё же мне не удалось скрыть восторга, когда мы вошли в это помещение. Вдоль всей правой стены лежали доспехи, оружия, даже несколько колесниц стояло. Но эти амуниция отличалась от той, которой мы пользовались на сражениях. Чем? Ну, хотя бы тем, что это всё было как минимум не из нашей эры. — Осторожнее тут, а то здесь гарпии давно не проводили инвентаризации, — ворчал себе под нос Хирон, пробираясь дальше. — Половину всего это хлама нужно было уже выкинуть сто лет назад. Почему в этот момент фраза про «сто лет назад» мне не показалось преувеличенной. — Выкинуть? — ужаснулась я, взглянув на целый ряд белых статуй, которые стояли под стенкой слева от меня. — Да здесь же хватит на три-четыре музея! Больших размеров, причём! — Для людей — скорее всего, — издал тихий смешок кентавр, — но для нас — здесь ничего такого, что следовало бы сохранить для наших потомков. Я не стала спорить на эту тему, оставшись при своём мнении, что тут слишком много крутых вещей. Мы пошли дальше и свернули в сторону. Оказывается, тут была ещё одна каморка, где хранились наряды и костюмы. Это помещение было таким же «маленьким», как и вообще эта комната с реквизитом. Здесь на гипсовых манекенах, которые больше напоминали статуи, висели разные наряды и украшения. Хирон подвёл меня к низенькой статуе в углу. На ней была надета тога тёмно-коричневого цвета с несколькими шалями красных и кирпичных цветов, которые сверху прикрывали плечи и локти манекена. На голове был зафиксирован платок из полупрозрачного шелка с медными переливами. Этот наряд очень напоминал тот, в котором мне во сне являлась Геката. Почему-то в голове всплыло слово «мятеж». Не белые, а тёмные цвета в одежде, огромные силы богини, но она не числиться в сонме. Моя мать выделяет из толпы, пытаясь показать свою непокорность. Ещё никогда я не видела в нас столько похожего. — Нравится? — спросил Хирон, заметив, с каким задумчивым видом я смотрю на одежды. — Тебе нужно будет надеть сегодня это, не возражаешь? — Нет, — кивнула я медленно. Нахмурившись, я повернулась к нему. — А если Селена, как ни в чем, ни бывало, придёт сюда за этим нарядом, а тут ничего не окажется. — Она никогда не соглашалась надевать наряды жриц Гекаты, считая их не модными, — осторожно произнёс кентавр, видимо, чтобы не задеть меня. — Так что, можешь спокойно забирать это. Пока я осторожно снимала вещи со статуи и упаковывала их в коробку, Хирон что-то достал с верхних антресоль. Он принёс мне ещё одну коробку, но поменьше, в которой что-то позвякивало. Кентавр поставил её поверх той, где лежали наряды. — Дома откроешь и посмотришь, — сказал он, — венок — это будет награда, которую ты вручишь победителю. А всё остальное – примеришь на себя. Вскоре я уже направлялась по дорожке от Большого Дома к себе, изо всех сил пытаясь смотреть под ноги, чтобы не грохнуться со всеми этими коробками. Судя по шуму, мне навстречу шли какие-то полукровки (не могла их видеть из-за коробок, которые закрывали мне обзор). Я услышала голос Аннабет до того, как она заговорила со мной. — Привет, Мел! — произнесла Чейз, где-то рядом. — Ты что, переезжаешь? Мне пришлось опустить коробки на пол, чтобы можно было нормально поговорить с моей подругой. Вместе с ней было ещё несколько одногодок Аннабет — её братья и сёстры, — которые приветливо улыбнулись мне. — Ага, лучше бы переезжала, — фыркнула я. Заметив вопросительные взгляды, я поняла, что нужно быстренько что-то придумать, не спалившись. — Мистер Д. отправил меня разгребать свалку в старых комнатах в Большом Доме. — Поэтому ты решила всё старье перенести к себе? — засмеялась Аннабет, мотнув светлыми волосами. Любопытство, с которым она зыркала на коробки, засверкало в её серых глазах. — Просто там было столько много всяких интересных штук, — вдруг я придумала, как избавиться от чрезмерного интереса, — а мне как раз нужны были сушеные пауки и прочие насекомые для моих настоек. Лицо моей знакомой вытянулось и даже побледнело. — Хочешь сказать, там только пауки и прочие гады? — тихо спросила она, уже глядя на мои вещи с отвращением. — Ну да, — кивнула я, будто это было что-то само разумеющееся. Я даже для достоверности потянулась к коробкам, якобы пытаясь их открыть. — Сейчас покажу. Аннабет тут же отказалась. Она нервно улыбнулась, после чего поспешила по делам, предварительно извинившись за спешку и взяв с меня обещание, что мы посидим и поболтаем по девичьи позже. Пока я шла к себе домой, думала о том, как за последнее время мы сблизились с Аннабет. Она замечательная девочка. И не смотря на то, что она всего на три года младше, у нас много общих тем. Да и вообще, я очень редко замечаю эту разницу в возрасте. Как бы там ни было, она очень умная, недаром её так уважают не только в домике Афины, но и вообще все в лагере. Наконец, я оказалась в своём домике и с облегчением кинула эти проклятые коробки на пол. Одежду я сразу же достала и повесила в шкаф, чтобы она не мялась, а затем принялась рассматривать то, что было в другой коробке. Побрякушки. Там было мно-о-о-о-о-го побрякушек. Не смотря на то, что я не сорока, на всякие блестящие штучки не падка, но здесь я почувствовала себя маленьким ребёнком, которому дали много игрушек. Куча тоненьких цепочек с камнями, которые рассчитаны и на шею, и на голову. Множество разных браслетов: массивных и цепочками, на запястья и на щиколотки. Кулоны, перстни. Везде были выгравированы крошечные символы, руны и заклинания. Я с отвращением вздрогнула, представив, что всё это могла на себя нацепить Силена. Да всё равно кто, чужой. Это по праву принадлежит лишь тем, кто связан с Гекатой. Ну, и да, на мне это будет смотреться куда лучше, чем на ком-то ещё. После я решила поискать в библиотеке что-то о том, как проводились эти бои. Благо, это мне удалось найти быстро и легко, а не так как с другими моими поисками. В общем, ничего сложного там не было: жрица начинала бои, бросала свой платочек с балкона. Каждый сражался между собой до смерти, пока победитель не поднимал с песка этот платок и не отдавал жрице. Взамен девушка награждала воина венком из сандалового дерева, а потом отдавала всю себя. Я поморщилась. Надеюсь, момент с «отдавала всю себя» мы опустим. А вдруг победит… прыщавый толстенький Стэнли из домика Гефеста?! Уже было обедне время, я вышла на аллею, дожидаясь одиннадцатого отряда. Вдали появились гермесовцы, только во главе их стоял не Лука, а Крис. — А где Кастеллан? — спросила я, подойдя к Родригезу, который шел с Ритой. Мы скользнули с ней друг по другу взглядом, не проронив ни слова. — Он тренирует желающих заполучить поцелуй Силены, — хохотнул парень, — сказал, чтобы мы шли без него, он догонит позже. По дороге я узнала несколько новых сплетен из лагеря. Недалеко уже виднелся холм. В этот раз мой ужин проходил очень быстро, потому что сразу после трапезы полукровки собирались на арене, где должны были проходить бои. Проглотив в спешке еду, я быстренько вышла из-за стола, кинула в жертовный огонь фрукты. Большинство парней и девчонок были заняты обсуждением сегодняшнего действия, а некоторые вопросительно смотрели в мою сторону. В последний момент я столкнулась взглядом с белокурой красоткой за столиком Афродиты — Силена буквально испепеляла меня взглядом. Кажется, не смотря на то, что её мать богиня любви и красоты, сама девчонка не была глупой. Оставалось лишь надеяться, что она не растрепает обо всём другим. Дома я стала одеваться перед зеркалом, которое весело в ванной. Надо сказать, я надевала тогу впервые и поначалу у меня были проблемы с этим. Я даже подумывала над тем, чтобы позвать Аннабет на помощь, но в итоге мне всё же удалось справиться самой. Из коробки с побрякушками я достала массивные серьги с тёмными камнями внутри бронзовой резьбы. На шею я не стала ничего цеплять, а вот браслеты надела едва ли не все и сразу. В итоге я оставила лишь по две цепочки с рунами на двух запястьях и один широкий браслет с медной гравировкой заклинаний и рун, который надела на предплечье. Я решила идти не по главной аллее, а обойти через побережье, чтобы дойти менее увиденной к арене. А ещё, перед тем как выйти из дома, я прошептала на латыни одно заклинание, которое делает тебя незаметным для глаза других людей. Не надо, чтобы меня лишний раз кто-то видел. Это было такое странное чувство предвкушения. Я хотела внезапно появиться, чтобы произвести ошеломляющее впечатление, чтобы все просто замерли от удивления, а можно даже и от восхищения. Пришлось заходить со стороны оружейки. Прокравшись внутрь, я прошла узкими коридорами под ареной, которые вели к балкону. Там сейчас уже собрались Хирон и Дионис. Когда я появилась в поле их зрения, кентавр сразу же одобрительно кивнул и похлопал по плечу. — Отлично выглядишь, Мелэйна, — произнёс он. — Думаю, в этом году всё будет согласно традициям. Я благодарно улыбнулась и встала рядом с ним. Сначала мини-речь произнёс мистер Д, который успел и попустить полукровок высказать им поздравления, и даже нажаловаться на свою несчастную долю. После этого слова напутствия произнёс Хирон. А тогда приблизился и мой час. Я вышла из тени на свет факелов. Борт балкона достаточно низкий, поэтому меня было видно по пояс. Тут же по толпе прошелся тихий ропот. Во мне что-то вспыхнуло в тот момент, когда внимание всей арены было приковано ко мне. Какое-то чувство собственного превосходства, я буквально ощущала это кожей. Совершенно случайно мой взгляд метнулся к первым рядам арены, рядом с которыми стоял и Лука, скрестив руки. Он был удивлён, увидев меня, это уж точно. Мне нравилось это ощущение. Внимания каждого было приковано. И не каждый испытывал позитивные эмоции. Я чувствовала и зависть, и злость, и обиду, и пренебрежение. А если есть люди, которые испытывают к тебе такое, значит ты потрясающий человек. По традиции жрица не должна была ничего говорить. Воины выстраивались в линию, пока девушка не благословит их на бой. Полукровки стали строиться. Вдруг со стороны сектора детей Гермеса послышался какой-то шум, будто кто-то с кем-то сцепился или спорил. Мне с балкона плохо было видно, но я слышала обрывки фраз на повышенных тонах. Я видела, как с Хораном о чём-то спорит Лука, при этом жестикулируя. На какой-то миг мне показалось, что сейчас вместо своего родственника на арену выйдет Кастеллан, но нет. К нему подбежал Родригез и что-то заговорил на ухо, после чего сам Лука, скрестив руки, уступил дорогу Хорану. Я даже тут могла слышать скрежет зубов парня. — Начинай уже, Доллер, — пробормотал Дионис мою исковерканную фамилию, что заставило меня вспомнить, что же я тут делаю. Я шагнула ближе к краю балкона, платок положила на край борта. Взмахнув руками, я вызвала зелёные искры, которые сорвались с пальцев. Они раздвоились на короткие языки пламени и направились к каждому из полукровок, огибая их тела. — Et confortare, et caro yua!* — воскликнула я. Следом из ладоней слетели оранжевые магические полосы, облетая голову каждого парня. Кто-то стоял спокойно, кому-то было интересно, а кто-то шарахнулся на долю секунды, когда оранжевый проблеск взорвался блестящим облаком рядом с ними. — Patet, si mente permaneat!** Наконец я освободила последние искры магического пламени — тёмно-синие. Они появились из-под моих рук, взмыли в воздух яркими всплесками мини-салютами, а затем каждая искра стрелой устремилась в каждого полукровку. Кому-то попала в меч, кому-то в руку, кому-то просто вонзилась в ботинок, а кому-то впечаталась в затылок. — Et vos, cum fortuna***, — наконец произнесла я последнее благословение. Все искры, которые были выпущены мною, появились в воздухе, они словно поднимались из недр земли. Языки магического пламени закружили, будто в странном танце, создавая маленький ураган вокруг парней. Поднимаясь всё выше и выше, искры слились в один плоский водопад ярких сияний, после чего взорвались на тысячи крошечных искорок, которые медленно опускались над ареной. Толпа разразилась буйством разных возгласов. Кто-то кричал с восторгом, кто-то с удивлением и восхищением, кто-то даже с возмущением. Но никто не остался равнодушным или не задетым. Казалось, даже для Хирона это было в новинку. Подойдя к краю балкон я протянула вперёд руку, в которой сжимала платок. Секунда — и шелковая ткань срывается с ладони. Бои начались. Всего выбирали по два парня от каждого домика. И того получилось десять человек. Как я поняла, тут были не все представители отрядом. А с другой стороны, сложно представить детей Деметры, которые участвуют в таких коварных состязаниях. Надо сказать, такой свирепости я не ожидала. Представителей выбрали тех, что надо: словно подобранные все красавцы, подтянутые, мускулистые и, наверняка, с мозгами. Больше всех лидировали дети Ареса, Гермеса и Гефеста. Не смотря на то, что представители домика Афины были довольно сильными и умными, они не выстояли против хитрых подсечек гермесовцев или сильного напора аресовцев. Я уловила тактику лидеров — дети Гефеста были мускулистыми и коренастыми по своей природе, они брали открытой физической атакой. Сыновья Ареса были отличными стратегами. Да, они не уступали мускулистостью другим, но с помощью ловкости и долгого опыта драк и битв, эти парни побеждали одних за другими. С виду парни из одиннадцатого домика в какой-то степени немного уступали аресовцам и гефестовцам по своей статуре, но свои победы они одержали за счёт хитрости и нечестности. Эти кадры умели обставить бой так, чтобы выйти победителями, а судьям было не к чему придраться или уцепиться. Настоящая жара началась, когда в бою сошлись полуфиналисты — по одному человека от домиков. Первым сдался Барри — симпатичный малый, который был сыном Гефеста. Так уж вышло, что никакая его статура не спасла от натиска Шермана. Да, да, именно этот урод одолел большинство своих соперников. Он, словно ума лишенный, метелил Барри, когда ему представилась такая возможность. Ударили в гонг, что означало беспрекословную победу аресовца. Следующий бой — финальный, между Шерманом и Хораном. Оторвавшись от этого жуткого зрелища, я мельком взглянула на зрительскую аудиторию. Моё внимание привернул Лука, который напряжённо наблюдал за боем, за тем, что происходило на арене. Он стоял, словно окаменевшая статуя, не отрываясь от месива. Я буквально могла ощутить ту ярость и негодование, которое исходило от Кастеллана. В этот момент мне трудно было понять, почему его так сильно зацепил этот спектакль, но больше всего мне хотелось сейчас оказаться рядом с ним. А тем временем вокруг арен стоял жуткий гул. Шерман упорно оттеснял Хорана. Он продолжал напирать на парня, при этом ни одна из уловок гермесовца не мешала сопернику. Глаза Шермана загорелись странным хищным блеском, он с диким азартом наносил удары, не щадя своего противника. В конечном итоге Хоран сдался — от очередного удара аресовца под дых, он вовсе отключился посреди арены. Толпа взревела диким криком. Расслабленным шагом Шерман направился к тому месту, где упал на песок платок мой. Парень победоносно возвёл руку вверх, приветствуя полукровок, которые кричали и вопили победителю. После небольшой речи Диониса и Хирона, — которую я совершенно прослушала, — настал черёд наград. На подставке уже лежал лавровый венок для победителя. Шерман не скрывал своей издевательской улыбки, за которую мне хотелось его побить. Только сейчас я с ужасом осознала, что мне придётся целовать этого козла. — Карма такая непредсказуемая, Уоллен, — оскалился в ухмылке парень, когда я надевала на его голову венок. Я не проронила ни слова. Стояла, словно камень, когда лицо Шермана приблизилось ко мне. Чтобы это поскорее закончилось, я поддалась рывком навстречу, бегло коснулась губами его и отошла на шаг. Секунда, а мне показалось, будто я хлорки глотнула. Хотелось вымыть губы с мылом. — Так не пойдёт, Уоллен, — рыкнул Шерман, шагнув ближе ко мне, — это и поцелуем-то не назовёшь. Мы стояли достаточно близко, чтобы наш разговор не слышали другие. Впрочем, из-за дикого шума вокруг, нас вряд ли бы кто понял. — Ещё шаг и тебе нечем будет не то, что целовать девушек, — прошипела я, стараясь выглядеть спокойно, — иметь их будет нечем. В доказательство моих слов, с рук сорвались алые искры с черными линиями, которые угрожающе направились в сторону моего собеседника. Лицо Шермана дрогнуло. Видимо, он вспомнил те дни, когда провалялся в лазарете по моей милости. Что ж, не скрою, выражение страха в его глазах, которое промелькнуло всего лишь на секунду, подействовали на меня, словно наркотик, которого захотелось ещё. Хирон говорил что-то ещё, чего я не разобрала из-за шума, но я поняла, что все направились на пляж, где должны были начаться феерверки. В толпе мне удалось отыскать Родригеза. — Крис, — я дёрнула его за рукав. Он обернулся, и его лицо просветлело при виде меня, — не видел Луку? — Он где-то впереди, — ответил тот, — ушел почти сразу. Вздохнув, я направилась дальше через толпу. Полукровки шумно смеялись, о чём-то говорили. По дороге я встретила несколько знакомых, которые говорили, что это было потрясающе, кто-то сочувственно смотрел и говорил, что Шерман — придурок. — Это было офегительно! — дорогу пересекли Стоуллы. Глаза обоих горели от восторга. — Да ты круче даже нашего вожатого! Я смущенно, скорее нервно, улыбнулась. — Серьёзно, — подхватил Коннор, — конечно, обидно, что пришлось целовать Шермана… Но это было всё равно круче крутого! Я что-то невнятно отвечала и пробовала пройти дальше. Парни немного задержали меня, выказывая свои почтения. А меня тянуло к Кастеллану. Мне было так плевать на всё и всех, словно какое-то странное ощущение. Наверно, я слишком сильно зациклилась на Луке, которого видела последний раз не в очень хорошем настроении. На пляже все разместились, не оставляя ни одного свободного места. Даже тот кусочек пляжа, который мне показывал Лука, где я искала уединения, сейчас был заполнен парнями и девушками. Кто-то предусмотрительно принёс покрывала, парочки сидели в объятиях друг друга, глядя на цветные вспышки в небе. Что ж, салют и вправду был волшебным. Яркие искры взрывались каким-то узором или фигурой, сливаясь со звёздами, а затем падали в море. Восхитительно. Я увидела его в стороне от других, насколько это было возможно при такой толпе. Лука сидела на песке, поджав колени, и задумчиво смотрел на горизонт. — Можно присесть рядом? — спросила я, когда подошла ближе. Кастеллан тут же повернулся на звук моего голоса. Я реально ощущала бурю его эмоций, хотя не могла назвать их причину. Неужели его так коробит из-за этих боёв? Это же просто игра… спектакль. В его глазах отражались блики от вспышек феерверка. — Тебе можно всё, Уоллен, — сказал он, подвигаясь. И столько странного было в этих его словах. Подобрав полы своей тоги, я опустилась на колени рядом с парнем. Мы вместе стали наблюдать за салютами, при этом, не роняя даже слова. Я чувствовала, что нам надо поговорить, но огромная толпа лишних ушей немного мешала этому. — Ты напряженная, — вдруг произнёс Кастеллан, перехватив мою ладонь на песке. — Немного, — ответила я, сжимая его руку. Он монотонно поглаживал пальцем тыльную сторону моей ладони. Помедлив, я произнесла: — Мне надо переодеться, проведёшь? Я увидела тусклую ухмылку на его лице. — Боишься темноты? — скептически произнёс он. — Боюсь, что тебя уведут, — фыркнула я в ответ. С его стороны послышался тихий смешок. Встав с песка, он вместе со мной направился к домикам. Всю дорогу Лука не выпускал моей руки, что уже казалось странным. Мы молчали, что казалось непривычным. У меня внутри всё трепыхало, сама не знаю, от чего. Это словно озарение чего-то, чего я ещё не осознала. И на какой-то момент я предположила, что это же чувствует и Лука. Двери к себе в дом я не закрывала на ключ. Недавно я поставила тут специальный барьер, который отталкивает каждого, кто придёт с плохими целями. Зайдя внутрь, я собралась включит свет, разуться, мысленно уже подумала, как начать разговор с Лукой. Но всё это тут же вылетело из головы, едва Кастеллан схватил меня за руку, разворачивая к себе. Я и пикнуть не успела, как его губы впились в мои. Прижав меня к стенке, Лука упорно целовал меня, словно чего-то требуя. Его язык проник в мой рот и стал исследовать каждый уголочек. Рука легла на затылок, слегка сжимая мои волосы. Первые секунды я просто оторопела от такого неожиданного поворота, но потом такой пыл быстро передался и мне. Я обвила руками шею парня, поддаваясь вперёд и отвечая на поцелуй. Каждое моё действие было скорее инстинктивным, каким-то диким, нежели осознанным. Одну ногу я закинула на бедро Кастеллана, прижимаясь ближе к нему. Поцелуй разрывался всего не мгновение, чтобы глотнуть воздуха. Мне казалось, что сейчас он — мой кислород, которого не хватает катастрофически. Свободная рука Луки скользнула по моему бедру, сжимая его. Я глухо замычала прямо ему в губы. Любое его движение казалось мне новым ударом тока. Мозг отказывался думать трезво, каждое прикосновение, новая доза поцелуя медленно тянули меня на дно. Первым одумался Кастеллан. Он оторвался от моих губ, тяжело вдыхая воздух. Я сфокусировала свой взгляд на нём: льдистые глаза блестели, словно в лихорадке, зрачки расширены, губы немного приоткрыты. Я опустила свою ногу, вставая на свои две, но стоять вертикально было сложно, конечности буквально подкашивались. Лука опустил свои руки мне на талию, прижимая к себе. Я буквально вжалась в стенку, чтобы не терять точку опоры. — Ты убиваешь моё здравое мышление, — хрипло произнесла я, сглатывая. — Мне почти жаль, — ядовито произнёс он, прижимаясь лбом ко мне. Я пристально посмотрела в его лицо, и сердце моё пропустило удар. Лука казался каким-то потерянным. Всматриваясь в каждую линию его силуэта, я понимала, что сейчас тону в этом человеке бесповоротно. А самое жуткое то, что это же происходило и с ним, я видела это в его глазах. И то, что только произошло, было лишним доказательством этой гипотезы. Этим вечером несколько случайных мелочей толкнули нас к осознанию в полной мере того, что мы значим друг для друга. — Я думал, ты — просто очень сильная симпатия, Мел, — тихо произнёс Кастеллан, что я едва смогла расслышать его слова, — но когда увидел тебя там… За тебя сражались другие, победителем вышел Шерман, — говорил он сбивчиво, не глядя мне в глаза, — в тот момент мне хотелось разорвать на куски каждого, кто жадно смотрел на тебя, испепелить Шермана за то, что выиграл, — Лука помедлил, прежде, чем добавить: — хотелось причинить боль себе за то, что допустил это. Наконец, он выпрямился и взглянул прямо на меня. Миг — и я растворилась в его глазах, которые приобретали особенный оттенок во мраке. — Это не просто симпатия, Мел, — прошептал он. Лука взял мои запястья и крепко сжал их, не разрывая зрительного контакта, — это что-то больше. И от этого становиться страшно. Голова кружилась от всего. Это чувство было и не плохим, и не хорошим, оно опьяняло. Я осторожно освободила свои руки из его цепкой хватки. На вдохе я ладонями обхватила лицо Луки. Движение получилось немного неуклюжим и робким из-за того, что дрожь никак не унималась в пальцах. — Не только тебе страшно, — произнесла я в ответ. Монотонными движениями я поглаживала скулы парня, — но если страшно — это не всегда плохо. — Ты не понимаешь, — со странной горечью в голосе сказал Кастеллан. — Что-то привязало меня к тебе, но это неправильно. Этого не должно было случиться. — Почему? — спросила я требовательно, не опуская рук. — Я проклятый человек, — глухо ответил Лука, прожигая меня взглядом. — Ты заслуживаешь большего. Внутри всё сжалось в тугой комок. Как так получалось, что этот парень причинял боль одним своим взглядом. Томную, сладкую боль. — Я заслуживаю того, чего хочу сама, — судорожно прошептала я, глядя с вызовом в глаза, которые казались мне дном ледника. — Пока что, ты первый в этом списке. Он вяло усмехнулся, закрывая глаза. Я продолжала поглаживать его лицо, а Лука просто замер, словно боялся разрушить эту секунду. Но она разрушилась, только не им, а неожиданным визитёром. Мы с Лукой стояли в дверном проёме моего дома, двери открыты нараспашку, на крыльце горят факелы. Кастеллан первым заметил фигуру, которая приближалась к дому. Парень тут же отступил на шаг, выпутываясь из моих объятий. Как оказалось, к нам направлялся один из Стоуллов. — В чём дело? — сухо спросил Лука. И дураку было понятно, что он немного зол, что нас прервали. В темноте мне сложно было рассмотреть, кто из братьев сейчас передо мной. — Полукровка и сатир у Брамы, — резко выпалил Стоулл, — на них напал Минотвар. Не сговариваясь, даже не глядя друг на друга, мы с Лукой помчались туда. _________________________________________________________ * Et confortare, et caro yua! — пусть сильной будет ваша плоть (лат.) * Patet, si mente permaneat! — пусть остаётся ясным ваш ум (лат.) * Et vos, cum fortuna — и пусть удача прtбудет с вами (лат.) Примечание автора: не уверена, кто именно в этот день попал Перси в лагерь, но пусть будет уже так