***
Когда я очнулась, меня уже везли по коридору на каталке. Где я? Больница? .. Напуганное лицо Чонина… В голове были только смутные обрывки о произошедшем. Этот страшный шёпот…звук падающей крышки пианино… Рука! Моя рука! Я совсем её не чувствую! Только дикая, ужасная боль… Я попыталась приподняться, но об этом и речи не шло. — Ми Рэ, всё будет хорошо… — Чонин пытался придержать меня за плечи. Я вцепилась ему в рукав. — Ребёнок… Чонин, ребёнок! .. Он понял меня и кивнул. Мне показалось, или я видела лицо Чанёля? .. Но убедиться в этом я не успела… Мне быстро что-то пустили по вене через капельницу и я снова отключилась.***
Следующее пробуждение было уже в палате. Глаза я ещё не открыла, но отчётливо услышала голоса врача и Чонина. — Мы сделали всё возможное, но я не гарантирую полную подвижность всех пальцев. — Но она же пианистка, у неё такое будущее! В конце концов, у неё конкурс в Штатах! — в голосе Кая было столько отчаяния. — Молодой человек, я понимаю ваше состояние, но об этом можно забыть. Мы собирали косточки по крупицам. Большим счастьем будет, если подвижность хотя бы к ним вернётся. Вы представляете, в каком состоянии была её рука, когда её только привезли? Закрытые и открытые переломы, она потеряла столько крови. Да и чего я Вам рассказываю, Вы же сами приехали вместе с ней! После этой операции, ей нужно будет делать еще несколько, чтобы вернуть руке хотя бы эстетический вид. Сердце ухнуло куда-то вниз. Похоже, мне вкололи лошадиную дозу успокоительного… Где-то глубоко внутри хотелось закричать, разбить что-нибудь об пол, но я просто слушала, хотя надежды уже похоже не было… — Значит она больше не сможет играть? — Вероятность этого 99%. Если каким-то чудом все её пальцы снова начнут сгибаться, и она сможет разработать руку, несмотря на все эти боли, несмотря на эти 99% вероятности неудачи, тогда я возьму все свои слова назад и признаю, что чудо случается. Я услышала глубокий вздох. — Вы побелели, может быть лучше присядете? Скрип стула… Чонин волнуется… — А ребёнок? Что с ребёнком?! — Я очень сожалею, вероятно, девушка была беременна от Вас? Возможно из-за перенесенного болевого шока и стресса, или из-за действия сильных лекарственных препаратов, наркоза, у неё случился выкидыш. — Что? .. Нет…Это неправда…Этого не может быть… Я почувствовала, как по моей щеке скатывается слезинка. Больше нет смысла притворяться спящей. Я открыла глаза и обвела взглядом присутствующих. Чонин сидел в кресле, обхватив голову руками, его трясло. Врач сочувственно смотрел на него. — Это ведь неправда? .. — я с трудом узнала собственный голос. — Вы же шутите, правда? .. У Вас отвратительное чувство юмора… — Ми Рэ, — Чонин поднял голову и я увидела мокрые дорожки слёз на его щеках. — Ты всё слышала? .. — Мне очень жаль, Ким Ми Рэ. Вы же понимаете, в жизни всякое случается… — Но почему именно со мной? .. С каждой секундой голос становился увереннее, а действие успокоительных — всё слабее. — Почему именно я?! Я попыталась сдёрнуть с руки перевязку, но одной рукой не так-то просто было работать. Чонин тут же кинулся ко мне. — Ми Рэ, пожалуйста, будь сильной! Ми Рэ, прекрати! Я схватила его рукой за ворот рубашки. — Это всё ты! Из-за тебя я сейчас здесь! Эта твоя Хе Ми! .. Всё из-за неё! Из-за вас обоих! — Хе Ми? — его голос звучал удивлённо, но сейчас это мало меня волновало. Виноваты были все вокруг. Было так плохо, что я убила бы любого, кто подошёл бы ко мне. Мои мечты… Моя рука… Мой ребёнок… Всё пропало! Все мечты разбились в один миг! Кажется, я кричала и пыталась выдернуть капельницу. Тут же прибежали медсестры и вкололи очередную дозу успокоительного. — Я ненавижу тебя, Ким Чонин, ненавижу… Но накатила слабость, мои пальцы разжались и оставили его рубашку в покое… Я снова уснула.***
Когда я вновь открыла глаза, в палате было темно, горел только ночник. Кто-то спал сидя на табуретке рядом с кроватью. — Чонин? Я слегка дотронулась до его руки, он вздрогнул. — Ми Рэ, как ты себя чувствуешь? — он обеспокоенно смотрел на меня. — Отвратительно, — на моих губах проскользнула горькая усмешка. — Если бы не эти лошадиные дозы успокоительного, я бы наверное сейчас билась головой обо что-нибудь. — Твои родители уже летят сюда. Чжу Хи позвонила им. Она сейчас пошла домой, я сменил её. — А Чанёль? .. Мне показалось, что я видела его… Наверное, это была галлюцинация. Чонин отрицательно покачал головой. — Мы приехали вместе с ним, на его машине. Мне позвонил сторож, его насторожило то, что кто-то побаловался и отключил свет во всей школе, зашёл в репетиционную, и там увидел тебя, лежащую на полу, да ещё и крови столько натекло из открытых переломов… Похоже, что я до сих пор номер один в твоём быстром наборе. Я кивнула. — Совсем забыла об этом. Раньше это было удобно… — И к школе мы подъехали вместе со скорой. Это, наверное, был самый страшный день в моей жизни. Когда я увидел тебя там, на полу, с лужей крови рядом, мне казалось, что у меня сердце остановится. Я даже не предполагал, что настолько к тебе привязался… Оказывается, потерять тебя — самое страшное в моей жизни. Сейчас Чонин снова казался таким, каким я помнила его по школе. Усталый, осунувшийся, но всё равно красивый. — Где Чанёль сейчас? — Спит в коридоре. Он был так растерян и напуган. Да еще это известие о беременности… Он не ожидал. Стало ещё хуже. — Он злится на меня, да? — Мне было не до того. Не узнавал. — Когда вы приехали, Хе Ми не было на месте происшествия? — Нет, а она должна была быть? Я горько усмехнулась. — Она сама назначила репетицию на 10 часов… Но похоже позвала туда не меня одну. Сделай мне последнее одолжение, Чонин… Просмотри записи CCTV в школе, я обязательно должна узнать, кто сделал это со мной, и придушить его собственными руками. — Я всё понял, сделаю это как можно скорее. Я замолчала, но всё-таки решилась спросить. — Что ещё сказал врач? Я смогу иметь детей в будущем? Чонин опустил глаза. — Он сказал, что на всё воля Бога… Я сжала рукой простыню. Слишком много плохих новостей для одного дня. Слишком много. — Чонин, пожалуйста, лучшей уйди сейчас… — Ми Рэ… — Я прошу тебя… Он кивнул и пошёл к выходу. — И скажи, что я не хочу никого больше видеть. Я больше не буду никого принимать. Я отвернулась от Чонина, не хотелось, чтобы он видел мои слёзы. Но как только закрылась дверь, я уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Слишком… Слишком больно. Казалось, что вместо сердца, внутри теперь просто выжженная дыра…***
Следующие несколько дней я пролежала в больнице, для стабилизации состояния. Как я и попросила врачей, кроме родителей, в палату никого не пускали. Мама была решительно настроена на то, чтобы я переехала к ним, на Чеджу. Но я пока попросила её повременить с планами, мне нужно самой всё обдумать. И все эти дни я думала о том, что делать дальше. И единственным верным решением для меня на тот момент было… Порвать все связи в Корее и улететь далеко-далеко. Не на Чеджу, а как можно дальше. Туда, где меня нельзя будет так легко найти.