No Strings / Без обязательств

Побродив немного под снегопадом и продрогнув до костей, я начала соображать. И осознала совершенно неожиданную для себя вещь. Это ведь не ревность, а просто обида. То, в чём я когда-то подозревала Чонина. Оказалось, что я сама и есть тот ребёнок, у которого отняли любимую игрушку. Это не любовь, не ревность… Просто задетое самолюбие и чувство собственничества. Все эти дни, которые я проводила в больнице… Даже когда я встречалась там с Чанёлем, моё сердце не начинало биться быстрее. Но я бесилась, когда видела их с Чжи Хён. Да, я с детства не любила делиться. Плохая привычка. Но лучше осознать это поздно, чем никогда. Я быстро набрала номер Чанёля. Сегодня я встречусь с ним в последний раз и со спокойной совестью отпущу его. — Ми Рэ, почему ты убежала? Чжи Хён расстроилась. — Оппа, я просто вспомнила об одном срочном деле, поэтому пришлось скорее уйти. Мы можем сейчас встретиться? — Всё в том же кафе? — Да, я сейчас подойду. Через 15 минут я снова была там, Чанёль уже сидел за столиком, поправлял волосы, растрёпанные под кепкой. — Оппа, признайся, вы всё-таки встречаетесь. Имей в виду, Чжи Хён обижать не позволю. Если увижу тебя с какой-нибудь другой девушкой, мало не покажется. — Ми Рэ, мы не встречаемся. Я просто показывал девочке Сеул. И кстати, прости, что опоздал на встречу. Сама понимаешь, не мог сбежать посреди… свидания. Мне принесли заказанную чашку эспрессо. Ну и кофе у них тут, какая-то растворимая жижа. Но выбирать не приходится. — У меня для тебя новость. Я хотела сама сообщить об этом. Подумала, что будет лучше, если узнаешь это от меня, а не от кого-то другого. — Конечно, говори. — Мы с Чонином встречаемся. И после выписки из больницы он переедет ко мне. На месяц. Кажется, Чанёль немного растерялся. Он не знал, что сказать. — Ты не обязана передо мной отчитываться… — Я знаю, просто решила, что так будет лучше. Он улыбнулся. — А я ведь знал, что ты ни на секунду не переставала любить его. Храбрилась, пыталась всем что-то доказать… И в первую очередь самой себе. Но я всё равно чувствовал, что рядом с ним ты чувствуешь себя по-другому. Расцветаешь, улыбаешься иначе. Даже когда вы переругиваетесь, ты выглядишь счастливой. И в тот день, когда я увидел, как он лежит на твоих коленях в кофейне, истекая кровью, я сразу решил отойти в сторону. В твоих глазах в тот момент… Даже не знаю, как это объяснить. Ты выглядела так, будто у тебя самой часть души выело. Столько боли… Так не смотрят на людей, к которым чувствуют только благодарность и какую-то вину. Было необычно слышать о себе такое со стороны. Я даже никогда не задумывалась о таких вещах. Я просто уверяла себя, что к Чонину больше ничего не чувствую… А при любом его приближении ко мне, ноги предательски подкашивались. Даже тогда, в день свадьбы Чжу Хи, если бы я не отключилась… — Я не знаю, что ответить, оппа. Но одно я хочу сказать точно. Когда я встречалась с тобой, я любила тебя. Когда улетала в Штаты, продолжала тебя любить. Не знаю, когда моё сердце смогло тебя отпустить. К сожалению, я пропустила этот момент, и продолжала вести себя как идиотка. Мне просто не нравилось то, что ты уже остыл. Я признаю, что вела себя эгоистично. Прости меня. Чанёль закусил губу. В его глазах в этот миг было что-то особенное. Затаённая печаль или тоска… — К сожалению, я пока не остыл, поэтому и не начинаю встречаться с Чжи Хён. В моём сердце не могут быть две девушки одновременно. Когда я смогу окончательно тебя отпустить, тогда я сделаю Чжи Хён счастливой, потому что она этого заслуживает. Но я хочу попросить тебя об одной услуге… Я вопросительно взглянула на него. — О чём ты? — Давай больше не будем видеться. Так будет лучше. Если я буду часто тебя видеть, мне будет труднее забыть тебя. — Я понимаю. Но разве мы не можем быть друзьями? — Прости, но я не отношусь к тебе, как к другу. Не могу смотреть на тебя по-дружески. Для меня ты — девушка, моя первая взрослая любовь. Я улыбнулась, хотелось как-то подбодрить его. — Когда-то я тоже думала, что Чунмён оппа навсегда останется для меня болезненной первой любовью. А теперь мы друзья, моё сердце больше не бьётся так часто при виде него. Просто должно пройти время. Время лечит, я испытала это на себе. и в дальнейшем, если у тебя будут какие-то трудности, не с кем будет поговорить об этом, ты всегда можешь позвонить мне. И в любой момент я приду и поддержу тебя. Хорошо? Я протянула ему руку, он улыбнулся каким-то своим мыслям и пожал её. — Хорошо.

***

Несколько последующих дней пролетели как один миг. Я с утра до ночи пропадала в кофейне и не могла часто навещать Чонина. Такой наплыв посетителей перед Рождеством, что рук стало не хватать. Даже во сне я варила одну чашку кофе за другой и просыпалась в холодном поту. Когда же праздники пройдут и я смогу перевести дыхание? И, наконец, наступил день выписки Чонина. Эта дата держалась в тайне под семью замками, чтобы избежать столпотворения папарацци около больницы. О нас снова заговорили в интернете и по телевизору. Но в этот раз фанатки хотя бы не прознали, где я живу, и не караулили под дверьми. А может, просто смирились. После свадьбы Сехуна, они поняли, что их оппы — тоже люди, и стали как-то поспокойнее. Компания выделила машину, на которой мы сможем добраться до дома в безопасности, а вещи Чонина должен был привезти кто-то из ребят. Я открыла дверь в квартиру и мы вошли внутрь. Чжи Хён была в школе, поэтому мы остались одни. — Чувствую себя молодожёном. Серьёзно. В глазах Чонина заиграли огоньки. Он уже практически пришёл в норму, хотя физические нагрузки пока были для него табу. И поддавшись внезапному приливу нежности, я порывисто обняла его и прижалась к нему всем телом. — Ми Рэ, Ми Рэ, сама мне что-то говорила про нагрузки. А теперь набрасываешься на меня, стоило нам остаться наедине. — Ну что ты за человек, Ким Чонин, самый невинный и романтичный момент можешь испортить! Я хотела отстраниться, но он крепко обнял меня в ответ. — Не получится, теперь я тебя так просто не отпущу. Во всех смыслах этого слова. Ты — моя, и точка. Даже не заметив, как это произошло, я оказалась прижатой к стенке. А руки Чонина уже уверенно сняли с меня верхнюю одежду и пробирались под тонкую ткань лёгкого джемпера. — Врач же говорил, что тебе пока нельзя… — Ми Рэ, я слишком долго ждал. Уже год прошёл с того момента, когда мы в последний раз делали это. И ещё целый месяц ожиданий станет пыткой… — Но… Его губы накрыли мои, и я не успела ничего сказать. Через каких-то несколько мгновений я уже лежала в постели, в одном нижнем белье. А Чонин быстро стягивал через голову майку. Мои руки сами потянулись к ремню на его джинсах. — Как же я скучал по тебе всё это время… Даже когда ты была рядом, всё равно скучал… Мне не хватало тепла твоего тела… Твоих рук, твоих губ… Его губы вели дорожку поцелуев от шеи и вниз… А рука тем временем пробралась под кружевную ткань трусиков и нащупала самую чувствительную точку. Я закусила губу. — Можешь не сдерживаться, — Чонин шептал мне это на ухо самым соблазнительным тоном. — Мы здесь одни, никто не услышит… Кроме меня. Опустив глаза я увидела бинты, опоясывающие его вокруг пояса. Нельзя, ещё слишком рано… — Ты уверен?.. А вдруг тебе станет хуже?.. — Мне станет хуже, если мы сейчас остановимся. Он быстро стянул с меня трусики и вошёл. Сначала он двигался медленно, а потом всё быстрее и быстрее. И всё-таки я не могла до конца расслабиться, думая о том, как бы не причинить ему боль. Краем глаза я замечала, как он закусывает губу от боли, не от наслаждения. Тогда я опрокинула его на спину и села на него сверху. Руки Чонина легли на мои ягодицы и слегка сжали их. Я двигалась всё быстрее, он уже не мог сдерживать свои стоны. А его красивый низкий голос буквально сводил с ума. Когда он кончил, закусил губу, сдерживая громкий стон (иначе соседи уже забили бы тревогу), а рука потянулась ко лбу и смахнула влажную чёлку. — Я люблю тебя… — охрипшим от возбуждения голосом сказал Чонин, а потом прижал меня к себе и поцеловал в лоб. — Какой же я был дурак… Я обвила его руками и прижалась к обнажённой смуглой груди, вдыхая такой знакомый аромат «Эгоиста». — Я тоже… тебя люблю… Как долго я гнала от себя эти мысли и эти слова. А теперь вот так неожиданно снова призналась ему.