Перед войной. Выживание

Четвёртый день мы летим через гиперпространство. Я сочетал обязанности кока, стюарда и механика. Иными словами, на мне были готовка (3 раза в день), уборка (ежедневно) и мелкий ремонт (тьфу-тьфу, но всё работает и эти мои навыки не нужны). Кесседжи занимался пилотированием, инспекцией систем вооружения и безопасности, тренировками со мной и самостоятельно. И это правильно, всё-таки как боевая единица я не много стою, поэтому вытаскивать нас из всяких неприятностей придётся именно ему, а мне не хотелось, чтобы в было как в пословице «вдруг война, а я уставший?» Тренировался я в обращении с нейронной плетью, рукопашном бое, бластером и автоматом. Поначалу Бар хотел ограничиться занятиями с плетью и бластером, но я убедил его, что пользоваться оружием ближнего боя не зная рукопашки глупо, а обычный бластер слишком тяжёл для меня, в отличие от оснащённого прикладом и тактической рукоятью «машин-пистоля». На самом деле я просто не умел обращаться с пистолетом, ну не нужен был мне это навык в прошлой жизни. А вот с автоматом я был «на ты». Всё-таки служба в батальоне охраны военного городка, когда ты выполняешь функции милиции и ОМОНа, бесконечные караулы и полностью отмороженные офицеры, прошедшие горячие точки, заставляют уметь владеть табельным оружием. К тому же мне сейчас 11 лет, удержать пистолет двумя руками я ещё могу, а вот двигаться с ним под обстрелом, заодно посылая врагам лучи добра – вряд ли. Другое дело пистолет-пулемёт (который здесь назывался штурмовым бластером)! Вес практически тот же, одна рука на пистолетной рукояти, другая на тактической, а не пытается удержать оружие находясь рядом с первой, приклад в плечо, что тоже снимает часть веса и нивелирует дрожь в руках, ремень, который в боевом положении задаёт дополнительную жёсткость конструкции «стрелок-оружие». Когда Бар впервые увидел мои манипуляции с пушкой, он улыбался в усы, но, выслушав мои объяснения, уважительно хмыкнул и дал несколько стоящих советов. Так что сейчас я, включив оружие в парализующий режим, скакал по грузовому отсеку и стрелял в подсвеченные мишени. Бар сидел на мостике и через камеры наблюдал за моими действиями. Как только я попадал в цель, она гасла, и Бар включал следующую. Моей задачей было обнаружить мишень, спрятаться от неё за одним из ящиков, после чего, высунувшись из-за укрытия, поразить цель. Через динамики наставник комментировал мои действия и всячески старался отвлекать от процесса тренировки, то врубая громкую музыку, то включая и выключая свет. Самое сложное для меня в этом задании было обнаружить новую цель, которая могла появиться где угодно: спереди, сбоку, сверху, на стене или ящике. Если в течение 2 секунд я не уходил с новой линии огня, то после переката шла команда: «Стоп! Десять отжиманий!». Такое же наказание следовало, если цель не была поражена первой очередью, хотя Бар говорил, что это мне поблажка на возраст, и на уничтожение врага я должен тратить один патрон. Отжимания могли быть заменены на приседания или упражнения на пресс. Так что к концу пути, через 2 недели, я неплохо подтянул физическую форму. А потом мы, как-то буднично вышли из гипера, и оказались на орбите Татуина. В единственном на всю планету космопорте Мос-Айсли мы приземлились без происшествий. Бар отправился искать своего друга, а мне приказал сидеть на корабле. К его удивлению, я тут же согласился, поставив только условие, что он сам сделает мне экскурсию. -Дядя Бар, это первая чужая планета, куда я прилетел, я хочу её увидеть… -Это очень опасное место, тут полно преступников, работорговцев, просто неадекватов с оружием. -Именно поэтом я клянусь, что не сойду с корабля, забаррикадирую вход, и всё время ожидания вас проведу за ПУО (прибор управления огнём). Только пообещайте, что сводите меня на экскурсию по городу, ни на шаг от вас не отстану! -Кхм, - Кесседжи, видимо, не ожидал от меня такой покладистости и смутился.- Ну, ПУО это перебор… Ладно, свожу, но чтобы ни на шаг! -Конечно! – я радостно закивал головой. Бар покачал головой и вышел из корабля. Что поделаешь дядюшка, нет во мне воровской романтики. Слишко много пришлось мне общаться с этим отребьем, ни в грош не ставящим других людей и при этом трусливым до брезгливости. Помню, во время патрулирования, мы натолкнулись на картину, как пятеро отморозков ногами избивали парня, а ещё двое держали девушку и зажимали ей рот. Наш ротный, ветеран Второй Чеченской, который был тогда начальником комендантского патруля, тут же крикнул: «А ну прекратить!» Только двое из этих придурков обратили на нас внимание, и если у одного ещё работала соображалка, и он попытался скрыться, то второй, со словами: «Ты чё, охренел?» - пошёл на нашего капитана, который, криво улыбнувшись, кивнул сержанту на идиота. Сержант молча снял автомат с предохранителя и дал короткую очередь над головами этой гоп-компании. Пока внезапно протрезвевший «крутой» старательно опоржнял кишечник прямо в свои штаны (дело было летом, и запах разлетелся мгновенно), а его товарищи падали на землю, капитан не спеша прицелился в одного из удерживающих девушку. «Ну что ребятки, застрелены при попытке взятия заложника?» - он ласково смотрел на бандитов, которые стремительно меняли цвет лица. «Нет, пожалуйста! У меня мама дома одна!» - закричал тот, который до этого держал у горла девушки нож. Лицо командира исказилось: «А что ж ты об их матерях не подумал?» - зло выплюнул он и нажал на спуск. Нас долго потом мурыжила военная прокуратура, но мы твёрдо стояли на том, что, услышав предупредительные выстрелы, погибший достал нож, бросился к девушке и начал угрожать ей расправой. В конце концов от нас отстали. Очень помогли показания девушки, которая подтвердила наши слова. Её спутник после перенесённых побоев получил вторую группу инвалидности. Его мучили головные боли, раскоординация движений и недержание мочи. Невероятно тяжело было видеть, как в суде, молодой, высокий, красивый парень шёл с тросточкой и привязанной к ноге банкой, из которой шла в его ширинку пластиковая трубка. Если я и жалею, то только о том, что капитан был очень мягким человеком и не дал команду «огонь». Когда через четыре года после дембеля я встретился со своими сослуживцами, мне рассказали, что командира уже нет в живых. Он подал рапорт и уехал военным советником в Сирию, где и сложил свою голову. Было ещё много случаев, когда мне приходилось сталкиваться с мерзостью, подлостью и беспричинной жестокостью преступников. Так что к бандитам я относился резко отрицательно, а видеть их предпочитал исключительно в жареном виде. Как говорил малыш Джонни: «Мёртвые не кусаются». Вот за такими невесёлыми размышлениями я и проводил время, пока Бар договаривался со своим старым другом. Интересно, он ведь наёмник и наверняка участвовал в каких-нибудь неприглядных делах, но я отношусь к нему хорошо. Может потому, что в первую очередь он – солдат, и ставит на кон свою жизнь. В нём есть гордость и ответственность за свои поступки. Этот человек не будет при малейшей опасности просить пощады. Бар вернулся довольным и в приподнятом настроении. Видимо переговоры прошли успешно, и скоро мы улетим отсюда. -Джос! Собирайся, пойдём гулять, заодно познакомлю тебя с Тоббом! -Это пилот грузового корабля? Твой друг? -Да, он ждёт нас кантине, - я с сомнением принюхался к воздуху. Бар, конечно, жизнерадостный тип, но такая жизнерадостность навевала определённые мысли. Но нет, никакого запаха спирта или травки. А проверим-ка зрачки… Нормальные. Странно, но, видимо, наш наёмник всего лишь рад встретить старого друга. -Хорошо. Расскажи, как вы познакомились? – с восторженной улыбкой спросил я Бара. Сейчас всё станет ясно. – Это какая-нибудь героическая история? -Хо-хо, да, парень! – глаза наёмника горели. Он словно снова переживал давно минувшие события. – Это было на Кефии-2. Мы сражались за повстанцев. Нас осталось мало, и командование решило начать эвакуацию. Первыми эвакуировали идейных вдохновителей восстания и членов их семей. Потом семьи восставших и нас. Группа местных осталась прикрывать отход. Наш транспорт пилотировал Тобб. При выходе из плотных слоёв атмосферы, мы получили попадание, - он на секунду замолчал и с шумом втянул в себя воздух. – Это страшно. Дикая болтанка, все системы орут, верх и низ меняются местами, у народа паника. А ведь мы были уже не сосунками! Все - бывалые псы войны, прошедшие такое, что ты бы поседел от одних рассказов! А Тоб сумел выровнять машину и посадить её. Выжило нас меньше половины, посадка была жёсткой. Знаешь, мы ведь наёмники, не восторженные юнцы, про которых пишут: «Пять человек утонуло, спасая кошку из колодца». Все понимали, что враг скоро будет здесь и с ранеными не уйти. Поэтому всех, кто не мог идти оставили. Взяли всю еду, медикаменты, запасные обоймы. У них осталось по 4 магазина и 2 гранаты на каждого. Тех, кто был без сознания, тормошили, и, если человек не приходил в себя, добивали. Слишком жестоко поступали лоялисты с повстанцами. Все, кто видел останки тех, кого запытали насмерть, просил, чтобы его добили, но не отдавали врагам живыми. Тобб тоже потерял сознание. Один из наших хотел его добить, но я его остановил. Три дня я нёс бесчувственное тело по горам, потом месяц кормил с ложечки. Через 3 месяца мы захватили в космопорте корабль и убрались с планеты. Из 314 бойцов, бывших тогда на подбитом транспортнике, выжило 52. С тех пор мы с Тоббом стали друг другу как братья. Бар замолчал. По его лицу было видно, что сейчас его терзают воспоминания. Да и сам я был поражён. Три месяца скрываться на враждебной территории, да ещё когда район дислокации известен противнику… Это действительно эпичный подвиг. Хотя для меня непонятно, как они тогда ускользнули. На их уничтожение было достаточно сразу послать одну мотострелковую дивизию с арт-дивизионом, а обнаружившим их частям отдать приказ держать огневой контакт с противником и передавать координаты, и никакие навыки их бы не спасли. Из такого оцепления вышли бы единицы. Впрочем, чего гадать! -Дядя Бар, а противников было много? -Да, на нас кинули 1500 человек с авиацией. -С авиацией? – я поразился такой мизерной цифре войск. Может там авиации было столько, что по головам ходили, и нужно было лишь обнаружить наёмников, после чего от них бы ничего не осталось? -Да, 20 самолётов. -20?! -А чему ты удивляешься? – Бар заметил моё недоумение, но неправильно истолковал его. – Основные боевые действия закончились, так что противник смог бросить на нас основные свои силы. -А сколько их было всего? Ну, сколько всего участвовало в войне? – может мои надежды оправдаются и это был какой-то супер-матёрый спецназ, или бои достигли такого накала, что не осталось никого. -Немало, парень, немало. С каждой стороны, считай, было тысяч по тридцать бойцов. – Бар с удовольствием смотрел на меня, явно наслаждаясь произведенным на меня впечатлением. Я и правда был впечатлён. Назвать 3 дивизии силами достаточными для ведения войны?! Я балдею от пацифизма этой галактики! -А у планеты какое население? – добивать так добивать. Ну же, Кесседжи, не подведи! - Не знаю, - он задумчиво почесал подбородок. – Миллионов восемьсот, может больше. Никогда особо этим не интересовался. Всё товарищи, мне дурно. Теперь понятно, почему джедаи считали полтора миллиона клонов огромной силой. А я-то всё гадал, как они такой небольшой армией умудрились мятежи давить на планетах с населением в несколько миллиардов. А тут всё просто – никто не хочет воевать. Если и воюют, то только упёртые фанатики или нанятые профессионалы. Вот только фанатиков много не бывает, да и дохнут они как мухи, а профессионалам надо платить. -Не бойся, Джос, такие крупные конфликты возникают нечасто, только если кому-то требуется свергнуть власть, поделить рынки сбыта или завладеть необычайно богатым месторождением.