***
Журавлев спал мало, но зато хорошо. Вернувшись от Вадима, он опасался, что Аверина все-таки разыщут клофелинщики, и придется нестись в Марьино наперегонки с вызванной полицией. Но Вадим не позвонил (Игорь очень надеялся, что не по причине мести преступников, ворвавшихся к Аверину и открутивших ему голову), поэтому вымотавшийся Журавлев позволил себе четыре часа отдыха. После звонка будильника они показались скоротечными, как четыре минуты. Однако следователь порадовался, что сон вообще был, к тому же довольно крепкий. Отоспится когда-нибудь потом. На совершение новых служебных подвигов воодушевила смс-ка от Люды. Переводчица пожаловалась на скучную конференцию, плохую погоду в США и невозможность перенестись в Москву сию минуту, так как сильно соскучилась по Игорю. А слова «Люблю тебя!» взбодрили Журавлева лучше банки энергетика. Осталось потерпеть до приезда Люды всего день. А его следователь найдет, чем занять. Теми же клофелинщиками и Авериным.***
В РОВД майор Корж вовсю шерстил материалы об отравлении в кафе «Del mare» и принес папку Журавлеву, чтобы тот ознакомился с показаниями персонала об исчезнувшей официантке. – Понятно, что расследование веду я, – пояснил Вячеслав свое вмешательство в работу Игоря. – Но ты же позвонил из забегаловки, значит, видел того, кто выпил кофе с клофелином. Кто пострадавший и что сейчас с ним? «Да это наш старый знакомый – убийца депутата и последователь идей Благодетеля», – хотел просветить майора следователь. – Может, ты в курсе, в какую больницу его отвезли? – продолжил Корж, пытливо всматриваясь в лицо молчавшего Игоря. Однажды сотрудники отделения вздумали дать майору кличку за въедливость и бульдожью хватку по отношению ко всем: допрашиваемым преступникам, свидетелям и даже коллегам-полицейским. Но та же дотошность Вячеслава отбила желание хохмить. Майора, не по возрасту слишком строгого, уважали и ценили. – В курсе. Показания будут сегодня же, – ответил Журавлев, прикидывая в режиме черновика, что предоставить Коржу. Весь рассказ Вадима о неопрятной официантке Мурке Игорь помнил прекрасно. Поэтому смысла звонить Аверину (кстати, снова покинувшему лечебное учреждение без ведома полиции) не было. – Твой знакомый отравился? – прозорливо спросил майор. Следователь кивнул. – Тогда подключайся к поиску той девки, если есть время и желание. – Я попробую подойти к делу с другой стороны, – после краткого размышления произнес Журавлев. – Но в любом случае рассчитывайте на меня. «Другой стороной» были вспомненные братки, просившие помощи. Уж не связана ли их просьба с клофелинщиками? И на кой черт в эту историю влез Вадим?***
Убедившись, что за ночь и утро на Аверина никто не покусился, Игорь велел ему не выходить из дома под угрозой бессрочной ссылки в Магадан. Вадим заикнулся о закончившемся хлебе, за что следователь беззлобно назвал его проглотом и обещал вечером купить необходимое и завезти. А пока Журавлев всецело углубился в анализ произошедших событий. Беря во внимание поверхностную информацию, выходило следующее. Братки, разобидевшись на отказ полицейского решить их проблемы, в отместку налили клофелина в кофе Аверина. Естественно, будучи в сговоре с Муркой, работавшей в «Del mare». Потом смекнули, что непосредственно при отравлении присутствовал тот самый мент, и свернули лавочку: официантка ударилась в бега. А тех братков ищи-свищи, таких товарищей пол-Москвы, и они друг за друга горой. Никто никого не выдаст, хоть сажай в «обезьянник» без учета железного алиби и требуй с пеной у рта признания в заказном отравлении. Браток же по-партизански слова не вымолвит либо оправдает себя не хуже адвоката – юридическое образование не всегда бывает купленным, как диплом в метро. Но подобную банальщину с местью Игорь отмел сразу. Во-первых, братки – взрослые люди, значит, и разборки учинили бы похлеще клофелина. У них иной стиль: забить «стрелку». К тому же «соваться в ментуру», как они выразились, им не резон – мигом всплывут ранее совершенные грешки. Во-вторых, откуда им знать, в какое кафе отправится Вадим? Не гоняться же за ним по ресторанам с пузырьком губительного вещества в кармане? Братков следователь «оправдал», но убирать из поля зрения не торопился. – Надо было все-таки взять у них визитку, – сказал Журавлев. Но зачем обзаводиться таким знакомством, пока не придумалось.***
Пережидать вынужденное заточение, находясь дома, было неплохо, учитывая печальный опыт Аверина в психушке и больнице. Вадим выспался, поубавил запасы продуктов, восполняя потраченные калории после отравления, и быстро разобрался с менеджерскими обязанностями. Физической нагрузкой вроде уборки пока рано заниматься – терять сознание молодому человеку не хотелось. Хотя свое самочувствие он оценивал на четыре балла из пяти. Ну что ж – денек можно и поболеть. Родная кровать и кино по интернету вылечат быстрее, чем таблетки. Вадиму вполне хватает тех, которые выписал главврач Кащенко. Насладиться фильмом помешал сотовый. – Пахомов, – прочитал на экране Аверин, записавший номер братка в телефонный справочник. – Да, я слушаю. – Ты извини, что только ща перезваниваю, – покаялся браток. – Мы другана хоронили – никак не могли очухаться. Крутой был парень, пока какая-то гнида его не отправила на тот свет. Ноги бы ей вырвал, и глотку перегрыз, и … – Погодите, Виктор Викторович… – Да зови Пахомом. – Хорошо. Скажите, Пахом, вы поэтому обратились к нам… – Вадим под «нами» подразумевал полицию, без зазрения совести вписав себя в ее ряды. – …чтобы найти убийцу вашего приятеля? – Ясен пень. Тот мент – твой начальник? Пошутить, что наоборот Журавлев числится его подчиненным, Аверин едва сдержался. Браток явно не настроен на веселье. – Ага. Он поручил мне узнать вашу просьбу, сам очень занят. Отчего умер ваш друг? От фразы Пахома, бросившего ее резко и трагично, памятуя о кончине «крутого парня», по Вадиму проскакало стадо мурашек. – Клофелином его отравили.