Порочный роман

Гермиона не любила зацикливаться на мыслях, от который ей становилось грустно, но она не могла перестать думать о печальном взгляде карих глаз Альфарда прошлой ночью. Она увидела его на завтраке и заметила, что юноша был отстраненным и совсем не смотрел на нее; эта отстраненность вгоняла девушку в депрессию. Даже Джоффри с Рупертом это заметили. – Черт возьми! Кто-то умер? – спросил Руперт. Вместе с этим, у него изо рта вылетели кусочки картофеля. Джоффри бросил на друга испепеляющий взгляд перед тем, как повернуться к Гермионе. Он оглянулся, прежде чем понизить свой голос. – Что произошло в лесу? Как вы попали в замок, не попавшись никому на глаза? Гермиона вздохнула; она была совсем не в настроении, чтобы это обсуждать. – Прошлым вечером я отправила кентаврам и пауку патронусов с предупреждением о том, что мы придем. – Увидев выражение лиц Руперта с Джоффри, она ощетинилась. – Что? Это их лес. Нам в любом случае нельзя там находиться. Я просто сказала им, что в лес придет волшебник, охотящийся на паука, с намерением его убить. А потом Том… – Гермиона затихла, придя к неприятному осознанию того, что Риддл смотрел на нее из-за слизеринского стола. Вокруг него его приспешники болтали и пытались заполучить хоть каплю внимания парня, но его взгляд был прикован к Гермионе. Она посмотрела в ответ, чувствуя, как все люди в Большом зале растворяются. Уголки его губ изогнулись в злобной улыбке, а затем, звук будто снова включили. Чувствуя себя так, будто на нее выплеснули ледяную воду, девушка вернулась к Руперту и Джоффри. – Потом он что? – спросил Джоффри. – Кентавры снова помешали нашим поискам, но отпустили нас… а потом Том их оскорбил и нам пришлось спасаться бегством. И, по всей видимости, у Тома были дозорные, потому что они предупредили его о приближении Дамблдора… Джоффри ударил кулаком по столу. Гермиона не удержалась от мысли, что он мог бы стать неплохим мракоборцем. – Какого тебе от того, что твой маленький бойфренд работает против тебя? Он один из дружков Риддла и гордится этим, – мрачно произнес он себе под нос. Гермиона нахмурилась. – Он мне не бойфренд, – прошипела она в ответ. – И тебе никогда не приходило в голову, хоть на самую малость, что, возможно, некоторые из “дружков” Риддла просто его боятся? – Неужто страх – действительно хорошее оправдание для того, чтобы позволить мучать девушку, которая тебе нравится? Это заставило Гермиону замолчать. Она сомневалась, что Риддл запугивал кого-то из своих последователей, даже Альфарда, до полного подчинения (девушка знала, что он еще не так скоро покажет всем свое истинное лицо), но она не могла позволить Джоффри так говорить об Альфарде. Она подняла свои брови, глядя на гриффиндорца, но замялась. Он просто беспокоился за нее и был ей действительно хорошим другом, особенно учитывая, что они не так хорошо знали друг друга. И правда, его способность замечать людей, которым нельзя доверять, была впечатляющей, а гриффиндорское ‘рыцарство’ подходило к этому как нельзя кстати. Девушка просто улыбнулась. – Нет, Джоффри, ты прав. Я просто раздражительная из-за отсутствия сна по вине этих чертовых наказаний. – Руперт предположил, что у причины усталости Гермионы рейтинг 18+, за что получил по голове и от нее, и от Джоффри. Они обменялись улыбками. Было приятно поговорить с парнем, который не являлся полным идиотом и также не был заинтересован в ней как в девушке. Улучшив положение дел с Джоффри, Гермиона отправилась на урок, чувствуя себя немного словно в тумане. Из-за рыданий прошлой ночью, ее глаза опухли и болели, кроме того, ей было не до ухода за собой, поэтому ее волосы были растрепаннее, чем обычно. Когда она зашла в женский туалет и посмотрела в зеркало, то увидела бледную, словно призрак, болезненно выглядящую девушку, глядевшую на нее в ответ. Теперь, когда она была не уверена насчет ее отношений с Альфардом и когда Том официально пытался использовать на ней Круциатус, Гермиона чувствовала себя особенно одиноко, несмотря на дружбу с Джоффри и Рупертом. Я просто продолжаю все терять. На нумерологии Том сел рядом с ней и гриффиндорка закатила свои глаза. Началось. Она вернулась к своей домашней работе, а профессор Изозеф вручил им с Томом проверенные работы с прошлого занятия. – У вас двоих превосходные работы, – пробормотал он, дрожащими руками отдавая листы пергамента. Само собой, они оба получили высший балл. – Я чувствую, что оба из вас способны на свершение действительно важных вещей, – добавил он перед тем, как направиться к другим ученикам. Том вздохнул. – Да, вот только ты портишь каждую “действительно важную вещь”, которую я пытаюсь совершить, – прокомментировал он, опираясь подбородком на свой кулак. Гермиона была не в настроении для их традиционных взаимных подшучиваний, особенно учитывая, что сегодня она особенно болезненно воспринимала факт того, что этот парень вырастет и станет причиной всех ее страданий. Когда девушка подумала об этом, в ней проснулась искренняя ненависть. Сжимающая сердце боль (а горе и в самом деле ощущалось на физическом уровне) не позволяла Гермионе смотреть на молодого человека без гримасы презрения на лице. Когда она обдумала его слова, то поняла, что Риддл был прав. Она действительно пыталась испортить все его великие планы, вернувшись назад в 1944 год. – Ага, – произнесла она притворно беззаботным тоном. Взгляд Риддла задержался на ней дольше положенного. – Перестань быть такой подавленной. Ты сама отшила Блэка. – его тон был неожиданно резким. На мгновение, гриффиндорке показалось, что ему действительно не плевать на чувства Альфарда. Но потом она чуть не рассмеялась от этой мысли; у Риддла нет друзей и он даже не подозревает, что у других людей бывают чувства, только если они не стоят на пути к тому, что он хочет заполучить. – Как ты об этом узнал? – спросила девушка шепотом, потому что урок уже начался, хотя ни один из них двоих не обращал на это внимания. Том усмехнулся. – Он сам мне об этом сказал, – просто ответил он, лениво водя пером по своему пергаменту. – И теперь он не знает, идете ли вы все еще на вечеринку Слизнорта вместе. – Я полагаю, что идем. И я его не отшивала, потому что между нами ничего и не было. – добавила она шепотом. – Я просто объяснила ему, что… – она остановилась, осторожно глядя на Тома. По едва заметной улыбке на его лице, девушка поняла, что он знал, какое озарение только что пришло ей в голову. – … Насколько много он тебе рассказал? Том беззаботно пожал плечами. – Ой, на самом деле, я даже и не знаю, насколько много. Прилично. – и затем он начал усиленно делать вид, что внимательно слушает профессора Изозефа. Гермиона побледнела. По какой-то причине, она была не рада тому, что Том знал о ее горе из-за потери двух лучших друзей. Невзирая на то, что он никак не мог знать, как именно они погибли, сам факт его осведомленности об этой истории добавил ей беспокойства. – Кроме того, почему Магглы считают число “13” несчастливым, если существуют доказательство того, что оно, напротив, приносит удачу? – Изозеф озвучил вопрос, держа свою палочку дрожащими руками. Он наколдовал кусочек мела, чтобы разобрать руны на доске перед ним, но, из-за его заикания, мел переживал не лучшие времена. Доска была изрешечена орфографическими ошибками и зачеркиваниями, так как, по всей видимости, мел не имел понятия, что профессор пытался сказать. Как всегда, руки Тома и Гермионы взлетели в воздух. – Существует несколько причин, почему магглы боятся числа “13”, – начала тараторить Гермиона, прежде чем Том смог вставить хоть слово. – Одна из них заключается в том, что древние люди верили в то, что женские менструальные циклы связаны с годовыми лунными циклами. Год с двенадцатью лунными циклами считался нормальным, именно поэтому мужчины, а особенно, монахи, чьей работой было составление календарей, боялись годов с тринадцатью лунными циклами. Такой год считался годом с повышенной женской энергетикой, что расценивалось как нечто плохое. – Разве мы можем их в этом винить? – улыбаясь, перебил ее Том. Гермиона полностью его проигнорировала. – Кроме того, в истории об Иисусе Христе говорится, что в ночь накануне его распятия он сидел за столом, окруженный двенадцатью апостолами. Изозеф заметно покраснел, впрочем, как и большинство класса, когда девушка упомянула менструальные циклы. – Действительно, феминистическое движение еще не набрало обороты. – подумала Гермиона, мысленно желая себя ударить, но, в то же время, она была горда, когда профессор похвалил ее познания в маггловской культуре. – Ах да, еще я забыла, что в этот период времени маглорожденным приходится гораздо хуже, чем в будущем… Даже до открытия Тайной комнаты они не то чтобы афишировали свое происхождение. – Девушка слегка разнервничалась из-за того, что показала такую осведомленность о маглах и, до того, как Изозеф продолжил, стремительно перебила его. – Я помню, что читала об этой магловской фобии числа “13” в одной из книг по нумерологии, – объяснила она. – Они даже дали ей название – трискайдекафобия. Можете себе представить? Учитель продолжил лекцию рассказом о положительных сторонах числа “13”, но, как всегда, Том не обращал на это своего внимания и, по всей видимости, хотел, чтобы Гермиона тоже отвлеклась. – Судя по твоему поведению, ты живешь на планете с несколькими сотнями лунными циклами в год, – прошептал он, озорно улыбаясь. Гермиона посмотрела на него, презрительно сузив глаза, и продолжила записывать лекцию. – Судя по твоему поведению, ты вообще ничего не знаешь о женщинах, учитывая что практически всю мою раздражительность вызываешь именно ты. – надменно сказала она. Том нашел это забавным. – Я ничего не знаю о женщинах? Многие подтвердят, что я довольно хорошо в них разбираюсь. Во всех смыслах. – Языком трепать все горазды, – ехидно произнесла Гермиона. Ее перо зависло над пергаментом, пока она пыталась расшифровать, что написано на доске. Казалось, что мел начал сдаваться, ибо он уже несколько минуты в полсилы писал лишь обрывки слов и начал рисовать маленькие рожицы с края доски. – Ты права, поступки гораздо важнее слов. Если хочешь, чтобы я тебе лично все показал, буду рад стараться. – Спасибо, не стоит. Можешь оставить свои игрушки там, где им и место, мне не нужно их видеть. – парировала девушка, улыбаясь своему ответу. Том подавил смех, прижав ладонь к своему рту. – Может и не нужно, но тебе ведь хочется, – прошептал он. Гермиона скрыла смущение за громкой усмешкой. Она чувствовала взгляды всех девушек в классе на них с Томом. – Они бы все отдали, чтобы узнать, о чем мы постоянно разговариваем, – подумала гриффиндорка с определенной долей удовольствия. Она закатила глаза, но Том не перестал посылать ей триумфальные улыбки до самого конца урока. * * * Странно, но весь оставшийся день Гермиона пребывала в довольно приподнятом настроении. Она обрадовалась, когда Руперт и Джоффри предложили ей посидеть вместе с ними у озера после занятий. Летнее тепло исчезало и воздух был довольно прохладным. Но, все же, солнце еще грело, поэтому девушка сидела на траве с Джоффри, наблюдая, как Руперт щекочет палкой гигантского кальмара, живущего в озере. Они оба выполняли домашнее задание, но в такой чудесный вечер пятницы даже Гермионе было сложно сосредоточиться. – Кажется, сейчас у тебя настроение лучше, чем этим утром, – заметил Джоффри. Они оба вздрогнули, когда кальмар раздраженно ткнул Руперта щупальцем, окатив всех водой. – Когда я мало сплю, плохо себя чувствую, – беззаботным тоном ответила девушка. Она не хотела признавать, что ее настроение улучшилось после нумерологии, потому что это бы означало, что на это повлияли подшучивания Тома. – Ты идешь на вечеринку Слизней? Я полагаю, что идешь, раз уж все знают, какая ты умная. – это звучало не как комплимент, скорее, просто как констатация факта. Гермиона пожала плечами. – Я должна была идти с Альфардом Блэком, но… – она запнулась, сомневаясь, стоит ли обсуждать это с Джоффри. В конце концов, она сдалась, – … Мы, вроде как, поссорились. Но… Я сказала ему, что не могу в полную силу ответить на его симпатию, так что теперь я не знаю, идем мы вместе или нет. – Почему ты не можешь ответить на его симпатию? – Спросил юноша. Поодаль смеялся Руперт, уворачиваясь от щупальцев кальмара. Гермиона вздохнула. – Это длинная история. Коротко говоря, я была в отношениях и не так давно мой парень скончался. – ей стало тяжело говорить, – По этой причине я и решила приехать в Хогвартс… чтобы сбежать из родного города. И мне нравится Альфард… в этом и проблема. Просто мне кажется, что еще слишком рано двигаться дальше. – Это именно то, что мечтает услышать любой парень, – сухо сказал Джоффри. – “Ты мне нравишься, но из-за тебя я чувствуя себя виноватой перед своим мертвым бойфрендом.” – Они оба хихикнули и затем Гермиона нахмурилась. – Я не думала об этом с этой стороны, – признала она. – Чувствую себя ужасно из-за этого. Я не хотела отказывать ему, просто… просто было бы нечестно, если бы я ему это не рассказала. – Согласен. С твоей стороны было правильно так поступить, – сказал Джоффри, вздрогнув. В этот момент мимо проходили красивые слизеринцы, несшие дорогущие метлы в руках. – Превосходно, теперь нам придется смотреть на их выпендреж. – сердито добавил он. К ним присоединился надувшийся Руперт. – Видели это? – спросил он, большим пальцем через плечо показывая на слизеринцев. Он повернулся к Гермионе, – Надеюсь ты понимаешь, что он красуется перед тобой? Гриффиндорке пришлось согласиться, хотя то, что такой популярный мальчик, который мог заполучить любую девушку в школе, пытался завоевать ее сердце, было странным. Альфард, Том и их обычная компания снова играли в мяч и девушка не могла не заметить, что сегодня Блэк исполнял особенно опасные маневры. Он практически достиг уровня мастерства Гарри. Почти, но не совсем. Он то и дело посматривал на Гермиону и двух ее товарищей, будто для того, чтобы убедиться, что она тоже на него смотрит. Она закатила глаза. Это просто глупо. Нужно снова поговорить с ним и все разъяснить. Вскоре к ним присоединились другие гриффиндорцы, в частности, к Руперту и его попыткам пощекотать кальмара. Джоффри и Руперт оказались довольно популярными; особенно Джоффри у женского пола. Гермиона заметила пару девушек, не сводящих с него глаз, но Поттер их совсем не замечал. – Проклятое зельеварение, – пробурчал Джоффри, резко захлопывая книгу. – У меня никогда не будет отличных оценок, – горько добавил он. Гермиона фыркнула, хотя и поняла его негодование. Наконец, наступили сумерки и студенты начали возвращаться в Большой зал на ужин. – Самое время поговорить с Альфардом, – решительно подумала девушка. Джоффри и Руперт ждали, когда она к ним присоединится, но Гермиона махнула рукой, давая знак, чтобы они шли. – Можете меня не ждать, – крикнула она, многозначительно глядя в сторону Альфарда. – Я приду чуть позже. – Удачи, – нехотя произнес Джоффри. Руперт подмигнул ей и поднял большие пальцы вверх, прежде чем парни начали подниматься на холм по направлению в замок. Гермиона молилась, чтобы Альфард заметил, что она отстала, но он демонстративно шагал в компании Эйвери и Лестрейнджа. Вместо него, к ней направился Том, сказав своим приспешников идти без него. – Я надеялась поговорить с Альфардом, – сказала девушка вместо приветствия, когда Том шел ей навстречу по берегу озера. – Почему он меня игнорирует? – Ее бесило спрашивать у Волдеморта любовные советы; это казалось абсурдным. Но ею овладело отчаяние. Вдвоем они отправились в Большой зал. – Ой, даже не знаю. Может потому что он привык, что девушки всегда влюбляются в него, а не отшивают, – саркастичным ответил Том, улыбаясь. Гермиона нахмурилась. – Я не отшивала его. – раздраженно запротестовала она, всплеснув руками. – Я просто объяснила, что наши с ним отношения могут быть не совсем нормальными. – Могу тебя уверить, он знал об этом с самого начала. Ты не очень похожа на нормальную девушку, Гермиона. Она вздохнула, чувствуя себя довольно подавлено. Наконец, они подошли к дверям, ведущим в Большой зал. – Что ж, раз уж он не хочет разговаривать со мной, не мог бы ты узнать, идем мы вместе на вечеринку Слизнорта или нет? – гриффиндорка подумала, что немного переходит границы своей просьбой. – Непременно, – он дернул ее за кудрявый локон, прежде чем зайти в Большой зал. Гермиона какое-то время не двигалась с места, изумляясь непредсказуемой природе своих отношений с Томом Риддлом. * * * Гермиона провела все субботнее утро за домашней работой, ведь вечером ей предстояло пойти на вечеринку. По крайней мере, она думала, что предстояло пойти; Альфард еще не сообщил, пойдут они вместе или нет и девушка думала об идее вообще избежать этого “сурового испытания”. Единственной вещью, не дающей ей сделать это, был ее гранатовый наряд, лежащий в чемодане, все еще завернутый в упаковочную бумагу из магазина Килфизер. Учитывая, что в последнее время она всячески избегала заботу о своем внешнем виде, ей действительно хотелось принарядиться. Часы пробили четыре раза и Гермиона начала волноваться. Что если она пойдет, а Альфард придет с кем-то другим? Или вообще не придет? Или вдруг она решит не идти, а окажется, что они все-таки идут вместе? Эта неожиданная и странная размолвка между ними заставила девушку чувствовать себя расстроенной и сбитой с толку. Альфард казался таким понимающим в ту ночь вторника, почему же он передумал? – Мальчишки иногда такие задницы, – сердито подумала она, собирая свои принадлежности с библиотечного стола. Уходя, она прошла мимо чего-то, зацепившего ее взгляд. Она остановилась, внимательно глядя за угол, надежно спрятанная за книжной полкой. В слабом свете укромного уголка библиотеки, сгорбившись, сидел Том Риддл и читал книгу. Впервые за все время гриффиндорка заметила его до того, как он заметил ее. Было очевидно, что он даже не подозревал, что за ним кто-то наблюдает, потому что он держал себя иначе, чем обычно; его лицо было расслаблено, а одна из рук была запущена в волосы и взъерошивала их. Его губы двигались во время чтения. Поза парня была комично-детская: он так низко сполз со стула, что голова покоилась на его спинке. Одна нога была вытянута, а ботинок опирался на книжную полку, пока другая была согнута так, что лодыжка покоилась на вытянутой ноге. Одной рукой он опирался о колено, а другой держал книгу. Он читал так сосредоточенно, что не замечал ничего вокруг. Время от времени уголки его рта дергались так, будто что-то в тексте его позабавило. Гермиона прищурилась, пытаясь прочитать название книги на обложке. Интересно, это была его любимая книга? Она не была похожа на магическую; маленькая и потрепанная, в бумажной обложке. Внезапно девушка узнала ее. Как она сразу не поняла, что в ее комнате в книжном шкафу стояла точно такая же книга. Ее экземпляр был гораздо более потрепанным, возможно, из-за большой любви. С ее книжки уже оторвалась обложка, а на книге Тома она все еще держалась, пусть и на волоске. Он читал “Чувство и чувствительность” Джейн Остин! Гермиона сбежала оттуда; она была уверена, что Том ее заметил, но ей было все равно. В чувстве полного замешательства она шагала по пустому коридору. Что он затевает, читая эту книгу? Неужто надеется, что Гермиона увидит, как он это делает? Или ищет цитаты, с помощью которых сможет издеваться над ней? Но все же, она не могла отделаться от мысли, что он выглядел максимально невинным во время чтения. Юноша казался полностью утонувшим в книге, возможно, так же выглядела и девушка, когда читала ее. * * * Несмотря на неизвестность по поводу вечера Слизней, Гермиона нарядилась хотя бы для того, чтобы отвлечься от своих беспорядочных мыслей. Она не могла определить, что именно чувствовала, наблюдая за таким сосредоточенным чтением юноши. Было странно видеть его не пытающимся кого-нибудь очаровать или поиздеваться. Он просто-напросто убивал время чтением; наслаждался своим свободным временем. Как же странно было представлять Темного Лорда отдыхающим в субботний день. Его волосы скорее всего взъерошились от проникновения туда его руки, а галстук так беспечно лежал откинутым на его плече. На согнутой ноге приподнялась штанина, обнажающая черный носок и полоску голой кожи. Это не было сексуальным или чем-то в этом роде, просто таким человеческим. Том Риддл покупал носки, как и все остальные, или, может быть, убивал из-за них… Девушка не стала зацикливаться на этих мыслях и решила отложить их на утро. Вместо того, чтобы убрать волосы назад, Гермиона решила оставить их распущенными, из-за чего ей пришлось израсходовать практически весь пузырек зелья для красивых и гладких локонов. Волосы не распрямились, а, наоборот, возможно даже увеличились в объеме, но, по крайней мере, кудри засияли и стали выглядеть менее лохматыми и закрученными. Освежившись новыми духами, Гермиона надела гранатовую парадную мантию. Большинство гриффиндорских девочек были на ужине, так что она находилась в блаженном одиночестве. Девушка встала напротив зеркала, изумившись своему отражению. – Напомни себе послать благодарственную записку мадам Килфизер. – Гранатово-красный действительно ей шел и, после завершения образа подходящими серьгами и макияжем, у девушки появилась уверенность в себе, к которой она не привыкла. Даже если с Альфардом все закончится плохо, по крайней мере, она покинет вечеринку с достоинством. Несмотря на то, что у гриффиндорки заняло приличное время, чтобы привести себя в порядок, до мероприятия оставался еще целый час. Она осторожно, чтобы не помять наряд, села на свою кровать и, задернув балдахин, начала изучать карту Мародеров. Том все еще был в библиотеке, на том же самом месте. Альфард находился в гостиной Слизерина. В животе появилось волнение. О чем он думал? Что чувствовал? А самое главное, что же такое с ним произошло, что он так хорошо понял ее ситуацию, когда девушка поведала о ней в ночь вторника. Раздражение на него рассеялось. Гермиона прикоснулась к точке с именем Блэка на карте, наблюдая, как он двигается от спальни к ванной для старост. Том ушел из библиотеки и направился в слизеринскую общую комнату. Интересно, с кем же, все-таки, он собирается идти на вечер? Наконец, настало время выходить. Неохотно, девушка покинула безопасную территорию своей кровати, чувствуя волнение. Альфард все еще находился в гостиной; девушке пришлось признать, что он не собирается встречаться где-то заранее. Когда гриффиндорка шла по коридорам, все вокруг оглядывались на нее с отвисшими челюстями. Ей пришлось сдерживать себя изо всех сил, чтобы не начать самодовольно улыбаться, поэтому она сделала вид, что просто не замечает обращенных на нее взглядов. Она пришла рано. В комнате было только несколько студентов, среди которых была девушка с желтоватым цветом лица, которое показалось гриффиндорке знакомым. Все они тоже были наряжены. Слизнорт вел оживленную беседу с желтолицей девушкой. – Ага! Гермиона, проходи, проходи, – весело поприветствовал он, завидев девушку. У нее было чувство, что профессор уже начал “наслаждаться торжеством”, судя по его сияющему розовому лицу. – Гермиона, познакомься, это Эйлин Принц – еще одна блестящая студентка, но она на шестом курсе. Мать Снейпа… Теперь девушка видела схожесть предельно четко. Эйлин немного ссутулилась, словно надеясь, что Гермиона ее не увидит. Гермиона радостно поздоровалась и пошла за сливочным пивом, видимо, вынужденная неловко стоять одна, как и все остальные студенты. Но затем, вечеринка действительно началась. Прибыли Слизеринцы, само собой с опозданием, под предводительством Тома. Он выглядел потрясающе в мантии глубокого темно-зеленого цвета. Она выглядела довольно дорого, судя по тому, что струилась по телу парня еще более обворожительно, чем делала это школьная мантия. Абрахас в серой мантии казался еще более бледным, чем обычно. И вот зашел Альфард… живот девушки сделал сальто-мортале, когда их глаза встретились. Он был одет в темно-красную мантию, более темную, чем наряд Гермионы. Было странно видеть Блэка таким разодетым, особенно на контрасте с его непослушными темными локонами волос, но, тем не менее, парень выглядел очень привлекательно. Его выражение лица было еще более отчужденным, чем до этого, из-за чего девушка поняла, что он все еще с ней не разговаривает. – Вот вы где, мальчики! Проходите, рассаживайтесь! Угощайтесь мороженым, – Слизнорт проводил их внутрь и гриффиндорка не могла не заметить, что он “случайно” посадил Тома напротив нее. Альфард сел рядом с ним и девушка подумала, что если он заговорит, ее вырвет от волнения. Слизнорт начал всех представлять, но Гермиона никого не замечала. Том тоже выглядел непривычно неразговорчивым. Атмосфера между ними тремя была крайне странной и неестественной, Гермиона не знала, что и делать. В конце концов, прибыли еще гости, которые не являлись студентами и все встали, образовав маленькие группки. Комната сильно заполнилась людьми. Эйлин Принц увлеченно болтала с каким-то вампиром. Гермиона задумалась, не принял ли он ее за своего сородича. Это была бы справедливая ошибка; Эйлин была бледная как смерть. С гриффиндоркой никто не разговаривал, а Альфард время от времени на нее поглядывал, так что девушка решила, что с нее хватит. Было ужасно чувствовать, что за все время в школе у нее так и не появилось друзей, поэтому она решила не портить себе выходные этими переживаниями и уйти. Она незаметно выскользнула из помещения. Уже было достаточно поздно и коридоры пустовали; все студенты были в общих комнатах или даже в своих кроватях. Гермиона подобрала подол платья и мантии и ускорила шаг, но затем резко остановилась, услышав знакомый голос. – Уходишь так рано? Она обернулась. Так же, как и в ночь вторника, Альфард стоял на другом конце коридора, только в этот раз он не выглядел нерешительным и доброжелательным, а, напротив, казался оголенным проводом. Парень пошел ей навстречу. – О, так теперь ты со мной разговариваешь? Я была под впечатлением от того, что ты меня ненавидишь, – безразличным тоном произнесла девушка, но, все же, она не смогла скрыть в голосе резкость. Глаза Альфарда сверкнули, а его рот дернулся так, будто в последний момент он передумал что-то говорить. – У меня есть полное право не желать с тобой разговаривать, – тихо сказал он. Гермиона подняла брови. Я думала, мы остались в хороших отношениях, когда ты проводил меня до гриффиндорской башни. Что изменилось? Парень вспыхнул от злости. – Ну прости, что я не могу принимать отказ с благодарностью, – огрызнулся он. – Я пытался быть хорошим, потому что ты плакала. – Ты бросаешься из крайности в крайность, Альфард, – ответила Гермиона, поворачиваясь, чтобы уйти. – В одну минуту ты милый и нежный, а в другую – становишься злым и начинаешь меня избегать. – А ты в одну минуту строишь глазки Тому, а в другую плачешь из-за предательства какого-то мертвого чувака! – взорвался Блэк. Гермиона застыла. – Какого-то мертвого чувака? – прошипела она. – Строю глазки Тому? – Альфард, казалось, пожалел о своих словах. Он тяжело вздохнул. – Если ты в самом деле так сильно расстроена из-за смерти этого парня, то почему флиртуешь со мной и Томом? И если я действительно нравлюсь тебе больше, чем ты мне, то тем более, почему ты флиртуешь с Риддлом? Гермиона с трудом сдержала порыв ударить его. – Сколько раз мне еще повторять? – ответила девушка. – Мне плевать на Тома. Всегда было и будет. Но так уж случилось, что мы часто спорим, а люди – незрелые идиоты – по какой-то неведомой причине, расценивают это как флирт. Но если ты не можешь не обращать внимания на школьные сплетни, то лучше нам действительно больше никогда не разговаривать! – она сделала паузу чтобы перевести дыхание, – Не знаю, заметил ли ты, но он собирался использовать меня в качестве приманки для Арагога, а потом, когда я ему в этом помешала, был несказанно рад использовать на мне Круциатус, пока вы с Малфоем не помешали этому своим приходом. Альфард побледнел и немного смутился. – Ты сказала, что не хочешь двигаться дальше, – выпалил он. – Это ты сказала, что… – Я имела в виду серьезные отношения! Я не говорила, что мы не можем дружить! – перебила парня Гермиона. Ее лицо горело и она чувствовала, как мантия немного сползла с ее плеч, оголив их. Не церемонясь, девушка встряхнула ими. Она заметила, что Альфард скользнул по ним взглядом. – Хорошо. Что ж, в следующий раз, когда тебя отвергнут, надеюсь, ты воспримешь это как должное, – психанул он, его лицо вернуло себе цвет. – Ты едва меня знаешь, Альфард! Десятки девушек выстраиваются в очередь, готовые сделать для тебя что угодно. Не понимаю, в чем проблема? – В том, что мне нравишься ты. Ты, и только ты. Повисло молчание. Альфард продолжил немного тише. – Ты сказала, что я тоже тебе нравлюсь. Тот парень мертв, Гермиона. Его не вернуть. Не знаю, насколько давно он умер, но ты сама сказала, что находясь со мной, сомневаешься, действительно ли испытывала к нему глубокие чувства. Это же не просто так, согласись? Но ты все равно ведешь себя так, будто должна идти на жертвы или типа того; будто ты не имеешь права наслаждаться жизнью и позволять себе что-то чувствовать. Но кому лучше от этих жертв? Не думаю, что этому парню. И уж точно не мне. Тогда почему все так? – Потому что я не готова к серьезным отношениям, – запротестовала она. Альфард перебил ее, окончательно разозлившись. – Я об этом и не просил! Все, чего я хотел, это весело проводить время вместе и иногда иметь возможность целовать тебя. Так что это не значит, что я хочу жениться на тебе или что-то в этом духе. Ты правильно сказала: я едва тебя знаю. Но я знаю, что ты мне нравишься и я просто хочу быть рядом. Он шагнул вперед и взял девушку за руки. Остолбеневшая от его слов, она не попыталась его оттолкнуть. Конечно, он был прав. Никто не выигрывал от ее отказа от отношений. Но однажды Рон может вернуться… если Гермиона справится со своей миссией, само собой. И, возможно, они смогут быть вместе. Что тогда она ему скажет? Гермиона была окончательно потеряна и сбита с толку. Ей хотелось оставаться верной Рону, хотелось иметь возможность сказать ему, что она ждала его все это время… Но все же, девушка уже не была уверена, что сама хочет быть с ним. Она все еще глубоко его любила, но была ли это романтическая любовь? Альфард слегка опустил свою голову, их губы встретились. Кровь запульсировала в ушах девушки, когда она почувствовала его пальцы в своих волосах; их губы едва касались друг друга. Она ощущала, как его другая рука поднялась по плечам девушки и кончики пальцев проникли под край выреза платья. Глаза гриффиндорки начали наполняться слезами, но это произошло потому, что она пришла к выводу, который ее испугал: Рон никогда не вызывал у нее подобных чувств. От тепла, возникшего внизу ее живота, она задрожала и потеряла равновесие; чтобы не упасть, Гермиона рефлекторно подалась вперед и схватилась ворот мантии Альфарда. Юноша углубил поцелуй, прижав руку к ее затылку. Почему она никогда раньше не испытывала это странное, ноющее тепло? Что это было? – Что ж, я рад, что вы снова разговариваете. – Знакомый голос был пренебрежительным и холодным, из-за чего Гермиона вздрогнула, возвращаясь в реальность. Альфард обернулся через плечо и они оба застыли. В лунном свете стоял одновременно устрашающий и прекрасный силуэт Тома Риддла.