Порочный роман

Рыжевато-коричневая сова нетерпеливо ухнула и когда Гермиона сердито на нее посмотрела, издала повторное уханье, прежде чем устремиться к окну и начать яростно в него долбиться. – Хорошо, хорошо, сейчас! – раздраженно воскликнула Гермиона и открыла окно. Она вернулась к письму, на котором чрезвычайно элегантным мелким почерком было написано ее имя. Дорогая Мисс Макмиллан, С тех самых пор, как мой дорогой братец Джоффри проинформировал меня о том, что вы составите ему компанию на Святочном балу, я просто умираю от любопытства, ровно как и моя матушка. Малыш Джоффри описал вас как невероятно умную, но не особо привлекательную девушку, и мы с матушкой все эти дни только о вас и говорили! Пожалуйста, согласитесь же доставить нам чрезвычайное удовольствие встречей с вами в чудесном маленьком Хогсмиде на приятном ланче в Трех метлах, ибо мне кажется, что если я в ближайшее время не удовлетворю свое любопытство по поводу вас, то просто-напросто умру! Пожалуйста, прошу, пошлите мне сову с ответом как можно скорее; неизвестность меня томит! Искренне ваш, Гаретт Поттер Гермиона моргнула, превозмогая удивление. Разве его зовут не Гаррет? Почему он подписался как Гаретт? Гаррет/Гаретт каждое слово писал с загогулинами, заканчивающимися большими завитками, а также по несколько раз подчеркивал каждое прилагательное, из-за чего письмо было довольно сложно читать. Встряхнув головой, девушка достала чистый лист пергамента и написала согласие на встречу с Гарретом/Гареттом и его мамой в субботу. По сравнению с его вычурным письмом, послание Гермионы выглядело слишком простым и немногословным. Пожав плечами, она добавила смайлик после своего имени, но потом решила, что это чересчур нелепо. Хотя Гаррет/Гаретт все равно наверняка этого не заметит. Вечер еще не был поздним и Гермиона покинула гриффиндорскую башню, направившись в совятню, чтобы отправить письмо брату Джоффри. Комендантский час пока не наступил, поэтому девушка чувствовала себя вполне комфортно, разгуливая в одиночестве по коридорам. Она нахмурилась, вспомнив, как описал ее Джоффри. Неужели на нее действительно было настолько неприятно смотреть? Она зашла в женский туалет и уставилась на свое отражение в зеркале над раковиной. Из него на гриффиндорку смотрело лицо в форме сердца, с широким ртом, вздернутым носом, покрытым веснушками, карими глазами и бровями, которые, кажется, не помешало бы привести в порядок. Как всегда, лицо обрамляло привычное облако каштановых кудряшек. В ее внешности не было ничего примечательного, но почему же ее всегда дразнили именно из-за внешнего вида? Она выдавила улыбку, обнажая ряд ровных белых зубов. Улыбка стала искренней, когда девушка вспомнила реакцию Гарри и Рона на то, что она уменьшила передние зубы. По крайней мере, она больше не похожа на бобра. Гриффиндорка вздрогнула, подумав, что бы сказал Джоффри, увидев ее до четвертого курса. Гермиона была среднего роста и, после нескольких месяцев, проведенных в замке, она вернулась к среднему весу. В ее теле все было обычным, за исключением довольно худых лодыжек. Но быть обычной – не так плохо, верно? – Ты слишком строга к себе без причины, – уверила она свое отражение. Затем раздался всплеск и из кабинки вылетела Плакса Миртл, уставившись на Гермиону через свои призрачные очки с толстыми линзами. – Ты девочка, которая нравится Тому Риддлу, – с унылым видом заявила она, прежде чем громко вздохнуть. Щеки гриффиндорки мгновенно вспыхнули. – Я ему не нравлюсь, – возмущенно пролепетала она. Миртл закатила глаза. – Знаешь, у меня был шанс быть с ним, – сказала девочка-призрак. – Он до сих пор заходит поговорить со мной. Но теперь… – Ты мертва, – вслух подумала Гермиона и мгновенно виновато закрыла рот ладонью. – Прости! Я не это имела в виду. Я просто… – Они вечно “не это имеют в виду”. Бедная Миртл. Всем на нее наплевать! Любовь всей моей жизни все еще общается со мной, но какая разница, если Я МЕРТВА! – заорала Миртл, прежде чем броситься обратно в слив. Гермиона закатила глаза и отпрыгнула в сторону, когда из кабинки хлынула вода. Она бы предпочла компанию Плаксы Миртл, чем снова остаться с собой наедине. По крайней мере, она кое-что понимает в смерти и отчаянии. Девушка продолжила путь в совятню, все еще чувствуя недовольство своей внешностью. У нее постоянно случались вспышки неуверенности в себе. Обычно, чтобы подавить их, она нагружала себя работой, но сегодня эти мысли возвращались в голову снова и снова. Как вообще Альфарду могла понравиться такая, как она? Альфард был красавцем и окружен был красивыми девушками. А она была обычной девчонкой с плохими волосами и тощими лодыжками. Гермиона потянула за края свитера, чтобы растянуть его еще больше, и попыталась прикрепить письмо к одной из сов. На ее Святочном балу в Хогвартсе было так замечательно; особенно чувство, когда все поразились ее изменившемуся внешнему виду. Ей не казалось необходимым ежедневно совершать такие махинации над собой, поэтому она всегда мысленно насмехалась над девушками, занимающимися подобной чепухой. Но в то же время… Гермиона вздохнула и облокотилась локтями на перила, вглядываясь в холодную осеннюю ночь. Иногда ей хотелось иметь уверенность, которой обладали многие девушки. Иногда ей хотелось чувствовать себя симпатичной. Гриффиндорка всегда строила свою самооценку на интеллекте и академических достижениях, но порой ей хотелось чувствовать себя как обычная глупенькая девчонка. – Отправляешь сову? Кому? – Гермиона подпрыгнула от испуга и обернулась, чтобы увидеть Тома, который направлялся в ее сторону. Он подошел к девушке и повторил ее позу. – Не твое дело, – машинально ответила она, немного отодвигаясь от юноши. Он усмехнулся. – Все время защищаешься. Я просто пытался быть вежливым! Они стояли в тишине, которая, однако, не была сильно неловкой. У гриффиндорки до сих пор не было никакого желания позволять парню возбуждать ее, но в то же время, он казался не особо заинтересованным в том, чтобы вывести ее из себя. Девушка взглянула на него; Том задумчиво смотрел на золотистые огоньки Хогсмида. – Ты сегодня необыкновенно сносный, – прокомментировала она. – Что случилось? – А вот и обычное Гермионино очарование, – протянул он, все еще вглядываясь вдаль. – На самом деле, я прилично устал, – признался парень. – Сами по себе дежурства не особо сложные, но Августа никогда не замолкает и первокурсники неохотно подчиняются правилам. – Никогда бы не подумала, что сам Том Риддл способен устать, – весело произнесла Гермиона. – О чем болтает Августа? – Обо всем на свете, – ответил Том, потирая переносицу. Он и впрямь выглядел измотанным, лишенным своей обычной энергичности. Было ли это из-за того, что его силы уходили на крестражи? – Она должна стать журналисткой, пишущей всякие сплетни. Клянусь, если бы Августа тратила хотя бы половину своих сил, которые тратит на всю эту чепуху, на тренировки заклинаний, она бы стала потрясающей ведьмой. Думаю, вся ее болтовня направлена на то, чтобы впечатлить меня, – его голос стал бесцветным и холодным. Было увлекательно наблюдать за Томом без плотной пелены его обычного обаяния, смотреть на него под другим, новым углом. – Что же еще так сильно тебя утомило? – пристально на него посмотрев, Гермиона продолжила исследовать эту неизведанную сторону юноши. Она повернулась и прислонилась туловищем к каменной стене так, чтобы было проще смотреть на слизеринца. Том негромко рассмеялся. – Ты и сама выглядишь обессиленной, – отметил он, встречаясь с девушкой взглядом. – Я знаю, что в библиотеке ты занимаешься не только домашней работой. – Так же, как и ты, – выпалила Гермиона. – Иногда еще ты читаешь романтические произведения, – она занервничала; умным ли решением было раскрыть, что она видела его, читающего “Чувства и чувствительность”? – Серьезно? – спросил Том, пытаясь сдержать улыбку. Гермиона прикусила нижнюю губу, прежде чем решиться на признание. – Как-то раз ты читал мою любимую книгу, – сказала она, не сумев удержаться от улыбки. – Она довольно хороша, для девчачьего романа, – признал Том. – Хорошо, ты поймала меня с поличным. Но угадала ли ты мою любимую книгу? – Гермиона вздохнула. – Почему тебя вообще это так волнует? – спросила она. Том не ответил. – Думаю, на этой неделе у нас снова будет дуэль на уроке Мерритот, – мягко произнес Риддл. – Тебе лучше начать тренироваться. Могу поспорить на свою палочку, что она поставит нас в пару. Я получил записку от Слизнорта, что он замолвит за нас словечко. – Почему все так хотят, чтобы мы были вместе? – раздраженно посетовала Гермиона. Это был риторический вопрос, ответ на который завис в воздухе между ними, смотрящими друг на друга. На мгновение гриффиндорка подумала, что парень снова “почти поцелует” ее. Она поняла, что ждет этого, даже практически молится, чтобы это произошло. Ее сердце бешено забилось, громко отдавая в уши, когда молодые люди подошли немного ближе друг к другу. Какая-то сова издала пронзительно уханье, тем самым приводя Гермиону в чувства. Она резко шагнула назад, прочь от Тома и его манящих темных глаз. – Что ж, думаю, время ложиться спать, – произнесла она и повернулась, намереваясь покинуть совятню, но Том настиг ее и схватил за запястье. Девушка вопросительно на него посмотрела, искусно скрывая страх или надежду, которые она могла чувствовать. – Да? Чем я могу помочь? – Почему ты не соглашаешься пойти со мной на бал? – в его голосе звучало очевидное раздражение; он действительно был слишком уставшим, чтобы суметь его скрыть. Гермиона улыбнулась и это, казалось, застало юношу врасплох. – Потому что я не хочу, – просто ответила гриффиндорка. Том открыл рот, чтобы заговорить, но девушка вытащила свою палочку и пустила в него несколько искр. От неожиданности парень отпустил ее руку, но не убрал взгляд от ее глаз. – Не хочешь? – повторил он в абсолютном неверии. Гермиона бодро закивала и удалилась, оставив его смотрящим ей вслед. Когда она, наконец, ушла из совятни, то чуть было не выпустила радостный возглас. Она удивила Тома Риддла. Впервые за все время, она заработала перед ним преимущество. * * * – “Не особо привлекательная”? – Вопросительно процитировала Гермиона Джоффри за завтраком, когда присоединилась к друзьям за гриффиндорским столом. Руперт, расширив глаза, попеременно переводил взгляд с Джоффри на Гермиону. Поттер определенно не был ранней пташкой, потому что он просто посмотрел на девушку тупым взглядом, перед тем как найти глазами кубок с кофе. – И почему ты сказал, что твоего брата зовут Гаррет? Чтобы ты знал, он прислал мне сову прошлой ночью! После того, как гриффиндорский ловец глотнул кофе, на его лице постепенно стало появляться понимание. Руперт засмеялся и из его рта во все стороны начала разлетаться каша. Гермиона и Джоффри наградили его взглядами полными отвращения. – Гаррет недавно решил, что “Гаретт” больше подходит его “утонченной натуре” и отказался отвечать на любые другие вопросы на этот счет, – с раздражением объяснил Джоффри, выбирая копченую рыбу с тарелки перед ним. – Зачем он вообще тебе написал? И вообще, я просто был честен. Мама спросила про тебя, вот я и сказал ей все, как есть, – добавил он, надменно глядя на девушку. – Он хочет, чтобы я пошла со всеми вами на ланч в Хогсмид в эти выходные, – произнесла Гермиона, вернув Джоффри надменный взгляд. – Знаешь, поход на этот дурацкий бал с тобой оборачивается все большими и большими проблемами, которых он не стоит. Сегодня утром Риддл оштрафовал Гриффиндор на тридцать очков только из-за того, что мои волосы выглядели “неопрятно”! – сердито пожаловался Джофф. – А прошлым вечером слизеринцы тренировались в одно время с нами и Блэк целых три раза прилетал на нашу сторону поля и пытался столкнуть меня с метлы! – Черт возьми, – произнес Руперт, качая головой. – Ты всегда была так популярна среди парней, Миона? Гермиона фыркнула в стакан с апельсиновым соком. – Совсем нет. И вообще, почему ты думаешь, что Риддл оштрафовал тебя из-за меня? Твои волосы и правда выглядят неаккуратно, Джоффри. Поттер одарил ее взглядом, полным такого уничтожающего презрения, что Гермиона рассмеялась. – Но это так; обычно мы с Блэком находимся в нормальных отношениях, а на вчерашнем дежурстве он нахамил мне безо всякой причины, – поделился Руперт. – Если они проклянут меня на балу, я тебя убью…или натравлю на тебя Гаррета. Да… это гораздо лучшее наказание…, – глаза Джоффри засияли, когда он окунулся в мечты. Гермиона ощетинилась. – Натравишь на меня Гаррета? Пфф! Он кажется очень милым! – Это ты так думаешь, – мрачно произнес Поттер. – Да, он крайне общительный и дружелюбный и по необходимости может вести себя легкомысленно. Но еще он мракоборец… и чертовски хороший. Мальчишки погрузились в обсуждение прошлого матча по квиддичу, а мысли Гермионы начали бродить в разных направлениях. Она почувствовала, что кто-то за ней наблюдает и оказалась права: на другом конце зала, подперев рукой подбородок, сидел Том и задумчиво смотрел на девушку. Когда их глаза встретились, он поднял свою изящную бровь, из-за чего в животе Гермионы что-то перевернулось. Она была рада оказаться хозяйкой положения вчерашним вечером, но юноша все еще имел над ней власть, которая беспокоила гриффиндорку. В ответ она тоже подняла одну бровь и увидела, как уголки губ парня расплываются в улыбке. Почему каждый раз, когда он ей улыбался, она обязательно непроизвольно улыбалась в ответ? Рядом с ним Гермиона увидела Гиацинт Паркинсон и еще нескольких слизеринских девочек, которые боролись за внимание Альфарда. Он что-то сказал и все они разразились громким истерическим смехом. Гермиона помрачнела. – Не такой уж он и смешной, – зло подумала она и вернула взгляд на Тома, зная, что он заметил ее огорчение, вызванное повышенным женским вниманием к Альфарду. Девушка почувствовала возмущение и стыд за свою вспышку ревности, особенно к Гиацинт Паркинсон. Собравшись с мыслями, она извинилась перед друзьями и решила, как всегда, зайти в библиотеку перед началом занятий. У Гермионы не было никакого определенного повода для похода в библиотеку, но она больше не могла справляться с популярностью Альфарда. Гермиона пробиралась между книжными полками, ища какое-нибудь “легкое чтиво”, но не особо тщательно всматривалась в названия на корешках книг. – Полагаю, Альфард почувствовал себя так же, когда увидел, как Том кормит меня шоколадом, – виновато подумала она. Наобум выбрав книгу, девушка начала безразлично ее пролистывать. Что-то твердое коснулось верхней части ее позвоночника и и медленно поползло вниз, по всей его длине. Гермиона напряглась; она знала, что Риддл просто пытался ее напугать. – Доброе утро, Том, – сухо поздоровалась девушка, громко захлопнув книгу и поворачиваясь, чтобы посмотреть на юношу. Он улыбнулся и облокотился на книжный шкаф. – Только не говори, что ты расстроилась, Гермиона, – начал журить ее Том. – В конце концов, он всего лишь разговаривал с Гиацинт. В разговорах нет ничего такого. – И вовсе я не расстроилась, – холодным тоном возразила гриффиндорка. – У меня еще куча работы, поэтому не мог бы ты быть так любезен и…, – она запнулась, когда Том выхватил книгу из ее рук и поднял брови, посмотрев на обложку. – “Дерзкие фокусы для ловкачей”? – прочитал он со смехом. – Думаю, ты тоже дерзкая, – парень поставил книгу на полку и подмигнул. Гермиона скрестила руки на груди. – Мне просто стало любопытно! – Или тебя настолько одолели твои эмоциональные переживания, что ты взяла случайную книгу с полки, чтобы со стороны казалось, что у тебя все в порядке, – заявил он и, улыбнувшись, подошел ближе. Гермиона потянулась, чтобы оттолкнуть его, но Том схватил ее запястья. – Раз уж у Блэка уже есть пара, ты можешь больше не волноваться и просто пойти со мной. – Я же уже сказала – я не хочу, – отрезала девушка, попытавшись вырваться из его хватки. Он сжал руки еще сильнее, довольно уничижительно посмеиваясь над ее попытками освободиться. – Я заметил, что когда ты врешь, Гермиона, то избегаешь смотреть мне в глаза и твои щеки окрашиваются в этот прелестный розовый цвет, который я так люблю. – А я заметила, что ты полная задница, – съязвила гриффиндорка. Том вновь рассмеялся, а девушка продолжила вырываться. В процессе борьбы, они врезались в книжную полку, уронив несколько книг на пол. Гермиона издала болезненный писк, когда торс парня врезался в нее. Их ноги и руки запутались, а лица находились в миллиметрах друг от друга. Гриффиндорка попыталась оттолкнуть юношу, но он лишь расхохотался. – Отличная работа, дорогая, – саркастично произнес он. Гермиона же ненавидела себя сейчас больше, чем когда либо; за то, что все, о чем мог думать ее мозг, это о том, как приятно его плечи ощущались под ее ладонями, какой твердой была его грудь, как хорошо он пах. На таком близком расстоянии, она просто растворялась в его глазах. Молодые люди застыли, услышав голос. – Так, так, так… это интересно, не правда ли?