Порочный роман

Реальность начала рушиться вокруг Гермионы, когда она медленно начала убирать свою руку; повсюду воцарилась звенящая тишина. На обычно бледной щеке Тома красовался вызывающе алый след и, в полном шоке глядя на Гермиону, юноша поднес ладонь к месту удара. Послышались вздохи, а затем произошло то, чего гриффиндорка совсем не ожидала: глаза Тома заблестели, а уголки губ расплылись в улыбке, полной неподдельного удовольствия. – О нет…, – где-то позади Гермионы простонал Руперт. Она сглотнула комок, образовавшийся в горле. Вся эта ситуация напоминала то, как она ударила Малфоя на третьем курсе, вот только Том выглядел крайне довольным. – Да, Гермиона, ты никогда не перестаешь одаривать меня нескончаемыми поводами для веселья, – промурлыкал он, глядя на девушку так, что она не могла подобрать слов, чтобы это описать. Практически… с нежностью. Позади Риддла Альфард и Абрахас застыли в полном ужасе. – Правильно, бойся. Потому что я сейчас в таком состоянии, что ты легко можешь оказаться следующим, Альфард, – ядовито подумала гриффиндорка, бросая взгляд на слизеринского ловца. Его глаза немного расширились. Гермиона вернула взгляд на Тома. – Отмени наказание Джоффри немедленно. Это несправедливо, что мои друзья страдают из-за нашей с тобой маленькой войны, – с жаром воскликнула девушка, сжав кулаки. – Вот это у тебя эго, раз ты думаешь, что это вообще как-то с тобой связано! – Ты, чертовски хорошо знаешь, что так и есть, – вмешался Джоффри. Его лицо все еще было довольно красным, а на виске пульсировала вена. Том ему ухмыльнулся и перевел взгляд на Гермиону. И снова, он сделал нечто совершенно неожиданное. – Ну ладно. Если ты сможешь угадать мою любимую книгу, я отменю наказание Поттера, – вкрадчиво произнес он, улыбаясь; его глаза поблескивали. Внутри гриффиндорки что-то оборвалось. Она схватила свою сумку и повернулась к Поттеру. – Джоффри, – начала она высоким, дрожащим голосом. Парень выглядел так, будто побаивался ее, что уже о многом говорило – девушка редко видела его таким нервным. – Если, черт возьми, ты не уничтожишь Слизерин в эту субботу, то получишь гораздо сильнее, чем он, – на этом Гермиона показала большим пальцем назад, на красный отпечаток ладони на щеке Тома. Не сказав больше ни слова, девушка вылетела из Большого зала, и уходя она могла поклясться, что слышала, как Руперт пробормотал о том, что она даже страшнее его мамы. Гриффиндорке предстояло потрудиться, если она хотела освободить гриффиндорского ловца от наказания. * * * – Это как-то связано с Аидом? – спросила Гермиона, уворачиваясь от заклинания пут, брошенного в нее Томом. Парень громко вздохнул. Ему не удалось полностью защититься от заклинания гриффиндорки, поэтому пришлось тушить горящий подол своей мантии. – Нет, я же уже говорил: это не из греческой мифологии, – ответил он с большим раздражением. Гермиона сердито на него посмотрела, а юноша в ответ нахально улыбнулся. Возможно дело было в злости, но сегодня Гермиона справлялась с дуэлью просто превосходно. Профессор Мэрридот не прекращала петь ей дифирамбы и большая часть студентов забросила свои дуэли, чтобы с трепетом и интересом понаблюдать за Томом и Гермионой. Риддл не особо старался и гриффиндорке удалось атаковать его с помощью маленьких желтых птичек (она ничего ему не сказала, но из его волос до сих пор торчало желтое перышко, которое вызывало у Гермионы ликование всякий раз, когда она его видела), поджечь его мантию, а еще успешно наслать замораживающие чары. Том же заставил ее волосы встать дыбом (буквально; и это было особенно неприятно, учитывая количество кудряшек девушки), поразил ее заклинанием щекотки и чуть было не задел заклинанием Фурункулус (от него, к счастью, девушке удалось увернуться). – Так значит, эта книга очень старая, это классика и ты говоришь, что она имеет много общего с греческой литературой? – они одновременно выкрикнули заклинания, которые столкнулись и поразили стоящую рядом лампу. Молодые люди едва ли заметили ошарашенный визг Мэрридот. – В последний раз говорю – да, – закатил глаза Том. Гермиона состроила ему рожу и кинула довольно милое заклинание, которое попало прямо в цель, и на подоле мантии Тома начали расти маленькие маргаритки. * * * После Защиты от темных искусств Гермиона вернулась в библиотеку, в которой, с тех пор, как она ударила Тома, девушка больше не чувствовала себя в безопасности, потому что количество ее врагов значительно возросло. Она выбрала несколько увесистых книг и поползла в гриффиндорскую башню, практически невидимая за стопкой книг перед ней. Гермиона так тщательно изучала выбранную литературу, что пропустила ужин и когда она, наконец, нашла ответ, комната девочек начала заполняться одноклассницами, которые начали готовиться ко сну. Гриффиндорка с выпученными глазами и растрепанными волосами захлопнула книгу, которую держала в руках, и подняла голову. – Нашла, – с наслаждением прошептала она сама себе. Она даже не взяла мантию-невидимку, а просто проверила местонахождение Тома по карте Мародеров (он патрулировал один из коридоров) и помчалась вниз по лестнице. Джоффри и Руперт сидели в гостиной за домашней работой. – Куда, во имя Мерлина, ты так несешься? – спросил Поттер. Гермиона остановилась в портретном проеме и улыбнулась мальчикам. – Надеюсь, ты готов к субботнему матчу по квиддичу, Джоффри, – весело произнесла она и выбежала из гриффиндорской башни. Она буквально летела по коридорам; единственный раз слегка умерив свой пыл, чтобы не столкнуться со школьным завхозом Гроганом, а еще раз она чуть было не столкнулась с Гиацинт Паркинсон. – Я догадалась. Я догадалась! – скандировала она про себя, несколько раз радостно завизжав вслух. Девушка не могла дождаться увидеть удивленное выражение лица Тома, когда она выложит ему верный ответ. – Этот засранец наверняка думал, что я никогда не догадаюсь, – ухмыльнулась Гермиона, испытывая огромное удовлетворение. – Так пусть же ему будет известно, что Гермиона Грейнджер никогда не успокаивается, пока не найдет решение проблемы! Спустя некоторое время, она наконец настигла Тома и, на удивление, он заметил девушку не сразу. Гриффиндорка повернула за угол, готовясь подкрасться к юноше, и увидела его, задумчиво смотрящего в витражное окно; кончики его пальцев были прижаты к разноцветным кусочкам стекла. Лунный свет, проходящий через эту мозаику, играл на лице слизеринца как блики от драгоценных камней. Юноша казался полностью погруженным в свои мысли. Какой-то момент Гермиона просто смотрела на него. В этой длинной мантии, из которой Том практически не вылезал, и благодаря тому, как на нем бликовал свет из окна, юноша сам мог бы быть изображением на витражном стекле. – Добрый вечер, – нарушила тишину девушка. Даже если Том и испугался от неожиданности, он этого не показал. Слизеринец повернулся; губы его расплылись в улыбке. – Опять не в постели? Гермиона, по сравнению с Джоффри, ты доставляешь своему факультету даже большие неприятности, – мягко произнес он, когда молодые люди подошли друг к другу. Гермиона ухмыльнулась, покручивая в руках палочку. – Я догадалась, – тихо сказала она, с трудом скрывая ликование. Они остановились в нескольких сантиметрах друг от друга. Гермиона была в таком возбужденном состоянии, в таком нетерпении, чтобы раскрыть Тому то, что она узнала, что впервые красота парня никак на нее не повлияла. – Догадалась о чем? – О твоей любимой книге. Я знаю, что это, – выдала девушка с безграничной радостью. Том вскинул брови, все еще улыбаясь. Он кивнул, чтобы она продолжала. – Как мы уже выяснили, – начала гриффиндорка, вышагивая вокруг парня, – Ты слишком гордишься своим интеллектом, чтобы любить какую-то обычную, распространенную книгу. Это должно быть что-то особенное, что-то, для чего у большинства слишком мало мозгов, чтобы прочитать и понять. А учитывая твое суеверие и тягу к мистике, сюжет книги должен быть выдуманным и нести в себе урок. – Это все интересно, только ты не сказала ничего нового, – произнес Том повернувшись и последовав за девушкой по пятам. – Дай мне закончить. Так значит, это должно быть что-то очень старое, крайне сложное и, кроме того, духовное. Ты, конечно, это скрываешь, но ты очень духовный человек, – она остановилась и повернулась к парню лицом, изучая его лицо, которое выражало любопытство. – Еще ты сказал, что эта книга повлияла на многие литературные произведения; это одна из самых древних, первых книг. Ты ценишь власть, ведь ты лидер и староста. Так что главный герой книги должен быть очень, очень могущественным. Все это подводит к одному-единственному подходящему варианту и я злюсь на себя, что не поняла этого раньше, – призналась гриффиндорка. – Гермиона, просто скажи уже. Неизвестность меня убивает, – с улыбкой сказал Том. Девушка улыбнулась в ответ. – Это очевидно: твоя любимая книга – “Эпос о Гильгамеше”, – она затаила дыхание, ожидая реакции Тома. Третий раз за день юноша сразил ее наповал. На его лице вновь появилась эта полуулыбка, которую он берег специально для нее. – Молодец, – промурлыкал он, глядя на Гермиону. – Ты права, эта книга – максимально приближена к тому, чтобы я мог назвать ее любимой. – Держу пари, концовка тебя разочаровала, – перебила Гермиона со слегка сбитым дыханием от того, что до этого она его задержала. Полуулыбка Тома превратилась в полноценную. – А ты набираешь обороты. Очень хорошо. Полагаю, теперь я должен отменить наказание Поттера, – нехотя признал он. – Ну, а теперь, иди спать, пока я не дал наказание тебе. Гермиона изумленно уставилась на удаляющегося парня. – И-и… это все? – пролепетала она ему вслед. Том остановился и оглянулся на девушку через плечо, подняв брови. – Полагаю, что да. – Но…, – начала гриффиндорка, хватая воздух, – ты…ты всегда остаешься чем-нибудь недоволен и споришь, – нескладно закончила она. глаза Тома загорелись неописуемым интересом. – Ты угадала мою любимую книгу и даже то, что мне не нравится концовка. Тут не о чем спорить, – он пожал плечами и продолжил путь. Не понимая, почему это ее так заботит, Гермиона побежала за слизеринцем. Догнав парня, она схватила его за руку и повернула к себе лицом. – Гермиона! – удивленно воскликнул Том. Они снова оказалиcь лицом друг к другу. – Я начинаю думать, что ты просто наслаждаешься моим обществом, – поддразнил он девушку, опасно понизив голос. Гермиона посмотрела на него исподлобья. – Понимаешь, не знаю почему, но я чувствую что-то неладное! – выложила она. – Ты ведь не умеешь по-простому! – она понятия не имела, почему спорила с Томом. Быть может потому, что знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он не делает ничего хорошего просто так. А еще, возможно, крошечная часть девушки ожидала чуть большего признания за проделанный труд. – Все бывает впервые, – просто ответил он, но не отвернулся, чтобы уйти. Гермиона продолжила сердито смотреть. – Почему ты продолжаешь беспричинно штрафовать моих друзей? – потребовала она у него объяснений. – Такое чувство, будто ты… ревнуешь, или вроде того, – гриффиндорка напряженно ожидала его реакции: отрицания или какого-нибудь язвительного комментария. Юноша просто наклонил голову. – Думаю, ты сама хочешь, чтобы я ревновал, – предположил он; его темные глаза блуждали по ее лицу, задержавшись на губах. – Я заметил, что ты не осуждала Блэка за его поведение, хотя оно куда больше говорит о ревности, чем мое, – Гермиона нетерпеливо взмахнула палочкой. – Ты несколько раз звал меня на бал, – раздраженно прошипела она. – И когда ты заключил со мной эту маленькую сделку сегодняшним утром, я была крайне удивлена, что ты не вывернул это в свою пользу и не потребовал, чтобы я пошла с тобой на бал, чтобы позлить Альфарда. – Ты не была удивлена, что я так не поступил, – возразил Том, делая шаг ближе, – ты была расстроена, что я так не сделал. Потому что правда в том, что ты просто до смерти хочешь пойти со мной на бал, но по какой-то глупой причине, которую сама себе выдумала, ты решила, что не можешь открыто показывать, что я тебя привлекаю. К Гермионе вновь вернулся ее характер и она снова чуть было не влепила парню пощечину, но вместо этого подошла ближе и схватила его за галстук. – Ты меня не привлекаешь. Ты просто не можешь смириться с тем, что не нравишься кому-то, – гневно заявила гриффиндорка, сильнее потянув за галстук. К ее раздражению, Том продолжал выглядеть крайне развеселенным ее поведением. Он слегка усмехнулся. – Хорошо, как скажешь, Гермиона. Но только не забывай, что это ты решила, что я собирался заставить тебя пойти со мной на бал. Это ты разыскала меня посреди ночи, чтобы поговорить, когда мы совершенно одни; ты могла сказать ответ завтра с утра, за завтраком. Это ты сейчас держишь мой галстук… в такой соблазнительной манере. Я ничего не сделал. Чувствуя ужас и отвращение, девушка убрала руку от галстука и отпрянула. К ее несчастью, Том, напротив, начал двигаться на нее и прижал гриффиндорку к холодной каменной стене. Девушка вздрогнула. Слизеринец положил одну руку на стену, возле ее головы, и начал изучать лицо Гермионы. – А теперь ты прижимаешь меня к стене, – парировала она дрожащим голосом, через который предательски сочились страх и волнение. Парень прикоснулся своим лбом ко лбу девушки и у нее перехватило дыхание. Она изо всех сил пыталась не показывать никакой реакции на это действие, но ей казалось, что ее сердце билось так громко, что весь замок его слышал. Гриффиндорка почувствовала, как холодные пальцы прикасаются к ее подбородку, притягивая ее лицо ближе к его лицу. – Ты сама мне позволила, – мягко произнес он. – Я не понимаю, почему ты так категорически отказываешь себе в том, чего так очевидно желаешь, – Гермиона испугалась, что их губы снова могут соприкоснуться. Слегка вспотевшей ладонью она сжала палочку и поднесла ее к горлу юноши. – Ты меня не привлекаешь. Я тебя не хочу и никогда не буду хотеть, – прошептала девушка дрожащим голосом. Глаза Тома блеснули яростью. – Почему ты продолжаешь лгать? – его голос похолодел. – Гермиона, ты, черт возьми, самая раздражающая ведьма, которую мне не посчастливилось встретить. – Я не лгу, – настаивала на своем гриффиндорка. Глаза Тома сузились. – Да неужели? Потому что я могу доказать, что ты врешь. Гермиона сглотнула слюну. – Не можешь. И мне очень досадно, что ты ничему не научился у своего героя, потому что в конце истории Гильгамеш нашел мир и гармонию с самим собой и перестал заставлять людей подчиняться своей воле. – Мне казалось, ты поняла, что конец мне не понравился. – Когда люди делают что-то потому, что их заставили, это значит, что делать этого они не хотят, – с жаром начала Гермиона, сильнее прижав палочку к его адамову яблоку. – Ты можешь силой спровоцировать что-то между нами, как сделал это в Сладком королевстве и позже в тот же день, но это ничего не докажет. – Я ничего не делал силой. Ты убеждаешь себя в этом, но на самом деле ты позволила, нет, с радостью приняла мой поцелуй. Можешь дальше говорить себе, что любишь бывшего парня или что предпочитаешь мне Альфарда, но обманываешь ты только саму себя, Гермиона. А вся правда написана на твоем лице, виднеется во всех твоих поступках. И ты правда думаешь, что все эти девчонки так доставали бы тебя, если бы между нами не чувствовалось никакой связи? Они видят то, что ты отказываешься видеть. Том отстранился, убирая от своей шеи палочку и странно улыбнувшись. – Я не буду тебя заставлять. Мне это не нужно. В конечном счете, ты сама должна принять правду. Гермиона сползла вниз по стене, молча глядя вслед удаляющемуся парню.