В плену памяти

      Алкоголь лился рекой. Кружка за кружкой, тост за тостом. Один неприличнее другого. Поначалу я два или три раза отказалась от возлияний. Но когда надежда увидеть Анешку в дверях растаяла в алкогольных парах пьянствующего люда, я махнула рукой и предалась всеобщему веселью.       После четвертой выпитой кружки я пыталась объяснить барду, что мне, дескать, очень надо домой, что у меня животное не кормлено. Мне действительно не давало покоя то, что у меня в запертой квартире осталась собака. Конечно, на сутки ей корма хватит, а дальше? Я надеялась, что родные все же обнаружат мою пропажу и заберут животное к себе. Очень надеялась. Бедная моя мамочка будет с ума сходить от переживаний. После пятой выпитой, я Лютику пела баллады из русского кинематографа. На гитаре я играла вполне сносно, но вот лютня совсем не гитара, и барду пришлось на ходу подбирать мотив, подыгрывая мне. Особенно ему понравилась песня из фильма «Жестокий романс» – «А на последок я скажу». Поэт растрогался и сказал, что он отрекается от своей распутной жизни и женится на мне. Я согласилась, и мы выпили на брудершафт. Мы звонко, но целомудренно поцеловались в губы, и мой не состоявшийся супруг переключил свой любвеобильный взгляд на официантку, звонко шлепнув её по заду. Я же рассказывала сидящим рядом краснолюдам самые смачные и пошлые анекдоты, которые только смогла вспомнить. Про поручика Ржевского им особенно понравились. Шестая, седьмая... Танцы ... Лютик опять что-то мурлычет, мол:       - Потанцуем курочка моя? – ну отчего же не потанцевать? Говорю:       - Конечно, но только что-нибудь ритмичное! Ах ты не умеешь, так мы научим! Восьмая... Иха-а-а! – вспомнился фильм «Бар гадкий койот». Так красиво как у девочек из кино у меня не вышло, и вообще я споткнулась и упала со стола, повезло, что упала на кого-то мягкого.       Меня подняли, усадили обратно, налили. Девятая... Бард уже совсем остекленел от выпитого, я впрочем, тоже. Стала жаловаться, что Анешка, етить её, бросила меня здесь, и как же мне сиротинушке теперь быть. От выпитого у Лютика видимо прибавилось храбрости на «героические» поступки и он уговорил Золтана проводить меня в Биндюгу. Когда мы вышли из таверны, уже слегка светлело. Через город решили не идти, во-первых – далековато, а во-вторых – не охота стражникам на глаза попадаться. Пошли со стороны пристани. Спустились к воротцам. Те немногие стражники, что имелись на пристани, тихонько дремали – кто оперся о стену, а кто просто стоя. Стараясь не шуметь, мы дошли домиком до ворот и даже вошли в Биндюгу не замеченными.       По левую сторону была река. Небо красиво светлело, первые пичуги заводили свои трели в лесу. Вода переливалась, отражая прекраснейший восход. Как я не просилась к воде, мои спутники наотрез отказались спускаться к берегу. Потому что, как они сказали, там утопцы шастают. А стать чьим-то ранним завтраком никому не хотелось.       Мы шли по деревенской тропе и уже совсем не опасались стражи. Ноги заплетались. Мы падали, вставали и снова шли. Конечно, никто из нас не знал, как найти в деревне дом Анешки. Мои спутники вообще о травнице не слышали, а я один раз была в том доме и в деревне в целом. Ломиться в каждый дом мы не посмели - сонные жители нас на вилы бы вздернули. Я предложила расположиться на небольшом пятачке у склона. От леса нас отделял крутой холм, так что монстры сзади напасть не должны были, да и деревенским нас тоже не видно, и хотелось бы верить, что не слышно. Золтан развел костер и достал припасенную бутыль, где все ещё весело плескалась четверть содержимого. Мы отпили по глотку, Лютик тихонько затянул свои куплеты. Через десять минут Золтан мирно похрапывал, обняв бутыль. Костер отлично согревал, и меня сморил сон. Проваливаясь в дрему, я обрывками слышала, как пьяный бард, сбиваясь на каждом слоге, путает слова. И тишина.       Проснулась я от ощущения, что все тело затекло и онемело. Солнышко радостно светило в лицо, ветерок обдувал, птички пели. Видимо, просыпаться с похмелья на лоне природы становится некой традицией. Ну, хоть на этот раз я знаю где нахожусь! Недалеко от Биндюги, возлегаю на голой земле в обнимку с бардом. Чёрт бы побрал этого средневекового «Казанову»! И когда только успел доползти? Я выбралась из под сложенных на меня конечностей Лютика. Костер давно уже потух. Золтан все так же спал с бутылью в обнимку, смешно шевеля усами. Хотелось жутко пить и есть. Но полакомится было абсолютно нечем, в кореньях и травках я ничего не соображала. Эх, сюда бы Геральта, уж он-то точно нашел бы, чем перекусить. Кстати о ведьмаке. Интересно, как скоро он появится во Флотзаме? И когда Лютика и Золтана должны будут приговорить к казни. Геральт должен успеть их спасти. Надеюсь…       И как мне быть? Предупредить приятелей, что их хотят повесить? А можно ли вмешиваться в события? Вдруг я что-то непоправимо изменю? И как мне убедить ведьмака взять мою бесполезную, во всех планах, персону с собой? Я ведь ничегошеньки не умею. Я буду для всех только обузой. Но и сидеть в Биндюге я тоже не хочу. Можно бы было прикинуться провидицей, но я слишком плохо помню сюжет игры – только самые главные события. Я даже не помню концовки, точнее, к чему приведёт тот или иной выбор. Помню, что Саския – драконица и в конце игры я с ней сражалась, но пожалела и не убила. А как это повлияло на политическом уровне - не помню. Колдовать не умею, лечить тоже. Трусиха страшная. Самообороне не обучена. Ой, чует мое сердце, сгину безызвестная в деревне «Биндюга». Была Полина, и нет Полины. Не весёлая выходит сказочка.       Лютик пошевелился и открыл глаза. Потянулся, сел, улыбнулся мне и сказал:       - О, это услада для глаз! Так бы и приласкал, – я проследила, куда смотрит бард, и вспыхнула от смущения. Пока я спала, платок который прикрывал мой выдающийся бюст, сполз куда-то набекрень. И вся красота призывно возвышалась из выреза декольте. Вот ведь развратное платье. Надо будет сменить этот наряд как можно скорее, неважно на что, главное, чтоб грудь не лежала, как на витрине. Нащупав негодную тряпку, я стыдливо прикрыла вырез, стараясь не слишком краснеть при этом.       - Это просто крой платья неудачный, – решила я оправдаться.       - Еще какой удачный!- сально захихикал бард. Лютик лениво потянулся, и хитро, по-кошачьи, прищурил глаза. Мои щеки пылали огнем. Я старалась успокоиться и не реагировать так бурно, но самообладание - не мой конек. И румянец выдавал меня с головой.       - Ну и ночка, славная попойка вышла! – это уже Золтан проснулся и, смачно зевнув, приложился к бутыли.       - Эх, похмелимся! Не хотите? Ну и хер с вами! Жрать-то как охота!- Краснолюд уже стоял на ногах, разминаясь и потягиваясь.       - Ну что, Лютик, проводим твою даму, и во Флотзам, пожрем чего-нибудь в таверне... – я снова покраснела. Ну не начинать же сейчас оправдываться перед Золтаном, что я не дама Лютика. Не думаю, что ему есть до этого какое-то дело, а я выглядеть буду ещё более жалко. Бард кивнул другу, соглашаясь с его предложением. Мне вдруг представилось, как я с этими товарищами иду, вся перемятая и с весьма с похмельным видом по деревне, и местные тычут в меня пальцами и шепчутся. Нет уж, хватит с меня их пересудов, и так-то репутации никакой, а после этого финта меня точно в шлюхи запишут. Поэтому я повернулась к спутникам и сказала:       - В деревню я пойду одна, а то люди напридумывают себе небылиц. Не хочу, чтоб каждый шептался у меня за спиной. Дом Анешки, я думаю, что сейчас, когда светло, я найду. В конце концов, спрошу у кого. Веселые вы ребята, берегите себя! – и, немного подумав, все же добавила, – Я серьезно, в ближайшее время будьте предельно осмотрительны и осторожны, не делайте глупостей у меня очень плохое предчувствие. А интуиция меня никогда не обманывает! – на самом деле интуиция моя слабо развита, но им это знать не обязательно. Ну не могу же я так прямо сказать: «Я знаю, что вас почти повесят!» – конечно, вряд ли они поверят в мою сказку про интуицию... Ну а вдруг? Чем черт не шутит?       Бард напоследок сказал, что если Анешка прогонит или какие-нибудь ещё трудности будут, я всегда смогу найти его вечером в таверне. Да и вообще чтобы я заглядывала на огонек, уж больно ему понравились романсы. Золтан поржал, мол, дескать, знает он, какие Лютику романсы понравились. Я в очередной раз молча краснела, не найдясь, что ответить. Так мы дошли до Биндюги, я свернула в деревню, а приятели пошли к воротцам.       Народ местный давным-давно вкалывал, и по пути мне попались только рыбаки, которые, разомлев на теплом солнышке, кемарили, стоя с удилами. Я быстренько прошмыгнула мимо них незамеченная, и, выйдя на деревенскую дорогу, пошла искать нужный дом. Дорогу мне преградила все та же противная тетка. Вот ей богу, то ли бабе заняться нечем, то ли я ей так приглянулась.       - Ты чегось здеся шастаешь? Анешка с ног сбилась, искавши тебя! Весь Флотзам оббегала, лес прошерстила, а тебя нигде нету. А я ей и говорю, что девка-то твоя, небось, с хахалем каким- нибудь обтирается, да до полудня уж не явится, как проспятся, так придет! – противная бабища тараторила, а я мысленно порадовалась, что травница не бросила меня и ищет, но, с другой стороны, почему она тогда не пришла за мной в таверну? Странно… Кое-как отделавшись от словоохотливой тетки, я пошла в направлении, которое она мне указала. Женщина, которую я искала, стояла возле кустов с белыми цветами и собирала лепестки. Вид у нее был замученный, под глазами пролегли тёмные круги. Когда я подошла и тронула Анешку за плечо, она вздрогнула, увидев перед собой меня. Травница запричитала.       - Слава богам! Ты живая, а я думала тебя сожрали, что не увижу больше и что кончина твоя безвременная на моей совести останется!       - Ты почему не пришла за мной в таверну, я всю ночь тебя прождала! – конечно, уточнять, что напилась как свинья и танцевала на столах я не стала.       - Бедное дитя, я не думала, что все так обернётся. Я вчера, когда тебя отвела в город, пошла в лес, у меня дела там были, ну трав кой-каких набрать. Зашла на местное кладбище, там травка одна растет, так собирать её надо аккурат на закате, чтоб свойств своих не растеряла. Я дождалась закату, собираю, слышу голоса мужиковы. Спряталась за могильником большим от греха подальше, смотрю разбойники эльфов тащат. Видать уже мертвых, да обсуждают свои грязные делишки. Вот я и сидела тише мыши, а то и сама бы сейчас там лежала с этими мертвыми длинноухими. Не знаю, сколько времени прошло, но уже ближе к рассвету обтяпали видать свои делишки, и ушли. Я ещё посидела, чтоб уж наверняка. И сразу кинулась за тобой во Флотзам. Страху, я скажу тебе, натерпелась, до сих пор боязно. Прибегаю в таверну, а там только несколько пьяных краснолюдов, а тебя и след простыл. Я растолкала этих пьяниц, говорю, девку-то красивую тут не видели. Они говорят, отчего ж не видеть, очень даже видели, а куда ушла - не знают. Я побегала по городу, в лес сбегала, думала, что эндриаги уже полакомились тобой. А ты, слава богам, живехонькая. Ты прости уж меня, не знала я, что так получится, – конечно, я уже не злилась на Анешку, её замученный вид вполне подтверждал её слова о страшной ночи. Я улыбнулась женщине.       - Забудем об этом, со мной все в порядке, а ты и сама страха натерпелась. Давай, я лучше тебе помогу. А то есть охота, а задарма мне неудобно, так хоть польза от меня будет, – женщина вздохнула с облегчением, потрепала меня по щеке и показала, как надо собирать лепестки белого мирта. В две руки мы довольно быстро управились. Наконец, наступило время обеда. Наелась я до отвала. Хотелось, как волк из мультика развалиться и сказать: «Щас спою!». От переедания клонило в сон, я потянулась.       - Так где ты ночь-то провела?- женщина смотрела на меня с любопытством.       - Гуляла. С бардом и краснолюдом, – честно ответила я. Анешка нахмурилась.       - Не беспокойся, все было хорошо, честь свою я блюла, – травница перестала хмуриться и посмотрела на меня с заботой.       - Полина, я тебе конечно не маменька и не сестра, но приглянулась ты мне, не хочу, чтоб ты сгубила себя по неразумению. Ты с мужиками поосмотрительней будь, тут каждый второй либо кобель, либо козел женатый. Гулять-то гуляй, да в койку с первым поперечным не ложись. А то потом будешь спиногрыза в одиночку растить. А так я тебя ремеслу своему обучу, обживешься. Надоест - так травницей куда-нибудь подашься. Да хоть в Вызиму, хорошие травницы да знахарки везде нужны. А там и найдешь себе хорошего мужа. Давай, переодевайся и поспи маленько. – Говоря все это, Анешка помогала мне снимать злосчастное платье. Я только угукала. А что, она ведь верно говорит, подучусь её ремеслу, пока Геральт тут дела будет решать, а дел тут у него будет много, кейран, эльфы, Лето, Лоредо. Чему-нибудь успею научиться, авось не такой бесполезной буду. Хоть на что-то сгожусь. Буду ведьмаку зелья варить, пока он рубит чудищ.       - Ты права, буду держать ухо востро. Честное пионерское! – обещала я женщине. Анешка добродушно хмыкнула.       - Я, как и обещала, платье тебе перекрою, но мне времени до вечера надобно. Надень пока свое, я его постирала, но на двор не ходи, чтоб местные не глазели. Отдохни пока, потом поможешь отвар наварить, пока я над тряпками сижу, – я послушно кивнула.       - А у вас тут одежда дорогая? – мне пришла в голову идея, что надо обзавестись штанами, да рубахой приличной, а то в платье-то много не набегаешь, да и неудобно подолом все цеплять. И я помнила, что Трисс носила как раз штаны, значит это здесь допустимо.       - Это смотря какая, платья модные, конечно, не пять оренов стоят. А если попроще, то вполне можно прикупить, коль заработаешь. А что, не по нраву тебе это платье? Так ты извиняй, я как-то за модой не слежу. А вот ты, видно сразу, что не деревенская, вон холеная какая, ручки нежные, и правда, видать, дворянка, – тараторила Анешка.       - Это вряд ли. Платье отличное! – покривила я душой, – Просто мне удобнее было бы в штанах. Вот и интересуюсь, – женщина хмыкнула. Видимо травница была строгих взглядов и считала, что нечего женщине в мужское рядиться. Но комментировать не стала. А вполне мирно сказала:       - У меня штанов не водится, да и денег лишних сейчас нет, но я дам тебе возможность подзаработать. Так что, как скопишь, так и покупай себе обновы.       Я поблагодарила женщину за заботу, уселась на кровать и вытряхнула содержимое своего маленького ридикюльчика. Да-а, не густо, если б знала,что мне судьба готовит, взяла бы сумку побольше, да полезностей в нее напихала. Как в поговорке: «Знал бы, где упаду, соломки бы подстелил». Распутав кое-как волосы и завязав их в конский хвостик, я взглянула на себя в зеркальце. Бледная, осунувшаяся, с затравленным взглядом. Бард, видимо, не слишком разборчив, коли повелся на такую «красоту». Умывшись в тазу, я поняла, что не знаю, чистят ли местные зубы, но свято веря, что травница уж точно в этом сведущая, поинтересовалась у Анешки . Женщина посмеялась надо мной и достала из сундука приспособу, чем-то напоминающую зубную щетку, и баночку с чем-то густым и зелёным. Я наморщилась, смотря на зелёную субстанцию. Хозяйка успокоила, что это всего-навсего толченые травы и нечего морду воротить. Я храбро принялась чистить зубы. Месиво было мятным с пряными привкусами, незнакомыми мне ранее, но освежало классно. Закончив свой нехитрый туалет, я облачилась в свое голубое платье и залезла под покрывало. Уснула я быстро. Мне снился дом, мама, Маринка, которая меня уговорила идти на корпоратив. Потом снился Лютик которого вешают, я кричу: «Геральт тебя спасет, потерпи чуть-чуть. А бард уже болтается в петле с высунутым языком».

***

Мои извинения всем кто читает мой опус! При редакции этой главы пришлось избавится от неуместных, и крайне опрометчивых моментов. Прошу прощения, что ввела в заблуждение. Впредь буду править до того как выложить сюда. Этот вариант главы чистовой, и больше правиться не будет. Спасибо бета-редактору Zverek за помощь и терпение!