***
Назавтра же Трисс начала меня обучать контролю над эмоциями. Собственно говоря, до самого процесса мы в тот день так и не дошли. Трисс решила начать с теории. Еще она пробовала нащупать как можно больше нитей, связывающих мою целостность. То есть те воспоминания, которые делают меня мной. Которые когда-то вызывали радость и чувство безопасности. В общем, все то, что делает человека счастливым. Поначалу мне это давалось с трудом, ведь с каждым днём пребывания здесь я все меньше становилась Полиной из Санкт-Петербурга двадцать первого столетия, и все больше девушкой из средневекового портового городка, не имеющей шансов на счастливое будущее. Зато я обладала дурацкой эмпатией и пополняющимся багажом чужой памяти и страхов. В моем мире то, что мы делали, называлось бы тренингом. И к концу дня у нас наконец-то что-то начало получаться. Однако наши занятия прервал Геральт, вернувшийся с очередной вылазки в лес. Бедняга весь был в жуткой жиже, а уж как прескверно он пах. Трисс начала обхаживать вусмерть уставшего ведьмака. А я, чтоб не мешаться, быстро распрощалась и пообещала прийти завтра после того, как помогу Анешке. Время было около шести вечера. Так что можно попробовать застать на вышке Седрика, раз не получилось это сделать вчера. От мрачного эльфа, стоявшего на посту, мне так и не удалось выяснить, где находится нужный мне ушастый выпивоха. Что ж, испытаем судьбу ещё разок. Делать крюк через пристань было откровенно лень. И я, в надежде, что ведьмак уже хорошенько прочистил лес от всякого там страшного монстра, смело повернула направо. У ворот как всегда висели на своих алебардах одинакового вида стражники. Вот сколько я здесь нахожусь, все время диву даюсь. Их специально таких подбирают, что ли? Однотипные обрюзгшие дядьки с красными носами. Я, конечно, понимаю, что они все-таки обучены своему делу, но, ей-богу, вид у них был весьма плачевный. В голове внутренний голос ехидно цитировал стишок одного классика: Все красавцы удалые, Великаны молодые, Все равны, как на подбор, С ними дядька Черномор* Нет, в личной охране Лоредо был контингент поприличней, но видеть мне их довелось только один раз, чему я очень рада. Весьма развеселив себя этим забавным с моей точки зрения сравнением охранничков с богатырями Пушкина, я бодро зашагала по тропинке. Для полного счастья оставалось только спеть песню Красной Шапочки. Нет, её я петь, конечно, не стала, но настроение у меня было превосходным. Сейчас, когда я не слышала хрюканья за спиной и не боялась быть сожранной какой-нибудь особо голодной тварью, лес вокруг казался чудесным. Ни тебе разбросанного туристами мусора, который не попадается разве что в самой глухой чаще, ни окурков. Только девственная природа. Конечно, следы пребывания человека тут несомненно присутствовали, но куда уж местным жителям до туристов двадцать первого века. Идти до деревни было минут двадцать быстрым шагом, и половину пути я уже успела преодолеть. В принципе, все складывалось не так уж и плохо, Трисс меня научит самоконтролю, плюс зелье, поэтому сумасшествие мне не грозит. Остается только спасти саму чародейку, собственно, этим мы сейчас и займемся. Перебирая в голове разные варианты фраз, с которыми можно «подъехать» к Седрику, я совершенно не заметила, как так быстро начало смеркаться. Я даже не сообразила почему? Иду-то я от силы минут пятнадцать, а тут вдруг внезапно прямо солнечное затмение случилось. Может, гроза надвигается? Не нравится мне все это. С приходом этой темноты чудесный жизнерадостный лес превратился в жутковатую чащу - прибежище монстров и прочей нечисти. Я ускорила шаг, надеясь, что нахожусь уже совсем рядом с Биндюгой. Сердце колотилось о ребра, дыхание сбилось от быстрого шага, кожу покалывало. «Что-то ты разваливаешься, мать», – мелькнуло у меня в голове. Бегать, что ли, по утрам начать, а то тут весьма востребовано умение уносить ноги от разного рода опасностей. Покалывания стали все ощутимей, в голове загудело, и лес немного поплыл перед глазами. Чёрт знает что творится! Я постаралась выровнять дыхание, вдыхая носом и выдыхая ртом. К горлу подкатил противный ком, мир вокруг расплылся цветными кругами. Если я не остановлюсь и не передохну, то возможно просто упаду в обморок, на радость всем голодным вурдалакам, что шарятся в темноте. Я остановилась у ближайшего к тропинке дерева и, прислонившись к нему спиной, закрыла глаза, пытаясь прогнать навязчивую тошноту. Сердце постепенно возвращалось к своему привычному ритму, ком потихоньку рассасывался. Надо было собраться с силами и дойти до деревни, а там можно хоть посреди площади валяться. Кметы и так уже обо мне чего только не напридумывали, одной сплетней больше, одной меньше. Так-то они люди добрые, оттащат к Анешке, та меня и подлечит. Главное, дойти.***
Снова Гордость на плахе Молча страдает Под ненасытным взглядом, Снова В боли и страхе Кто-то рыдает, Чувствуя смерть Рядом. Вольт восковой Растаял в пыль, Будто век не любил...* Кожа вспыхнула, будто меня окатили кипятком. Вдали закричала женщина. Я вздрогнула от неожиданности. Глаза распахнулись в удивлении, я не поверила открывшемуся передо мной зрелищу. Теперь меня окружал не лес, а каменные стены. Дерево, к которому я до этого прижималась спиной, тоже стало каменной кладкой. Вдали то и дело мелькали молнии, стоял грохот рушащихся каменных перекрытий. Это, наверное, какой-то морок или я все-таки грохнулась без чувств в лесу. Я развернулась и побежала в противоположную от всего, что там творилось, сторону. Но чем дальше я убегала, тем ближе были слышны звуки боя. И я, ведомая силой инерции, влетела в самое сердце событий. В воздухе висела черноволосая женщина, которую я раньше видела в подсознании Геральта. Она истошно кричала, было похоже, что невидимые огромные руки скручивают её, как тряпку. Неподалеку под обрушившейся глыбой лежал Геральт, возможно, он был сильно ранен. Обезображенный мужик на другом конце залы вершил какое-то колдовство. Послышался скрежет, я не успела отреагировать, когда ведьмак прыгнул на уродливого мага, но его опередил похожий на летучую мышь-переростка монстр. Я с визгом попятилась и завалилась навзничь, споткнувшись об один из многочисленных осколков разбитой колонны. Боль расползалась по ребрам, хоть бы не сломала ничего. Я с трудом поднялась. Женщина уже не висела воздухе, она пыталась выбраться из обломков, её лицо заливала кровь, хлеставшая из носа. Геральт атаковал колдуна, но тот отшвырнул ведьмака одним движением. Тот отлетел в мою сторону. Я с трудом, пропахав животом всю щебёнку, увернулась от смертельного для меня столкновения с телом белоголового. Пока я стояла на четвереньках, я не имела возможности видеть, что случилось с крылатым чудовищем. Когда я подняла глаза, на «поле битвы» появился новый герой – высокий, сухопарый мужчина с волосами цвета «соль с перцем». Он стоял возле Геральта. - Осторожнее! – крикнул ведьмак, осматриваясь по сторонам. – Берегись, Регис! - Беречься? – ахнул мужчина. – Мне? Не для того я сюда прибыл! Одним прыжком он настиг чародея и схватил его за горло. Дальше произошло то, что моё сознание принимать отказывалось. Руки уродливого мага загорелись и седовласого начало разрывать. Меня вывернуло тут же на пол устланный обломками купола и колонн. Геральт орал вместе с несчастной жертвой сумасшедшего колдуна. Он бросился на выручку, но ведьмак явно не успевал. Из рук мучителя вырвалось белое пламя. Крик, разорвавший помещение, чуть не оглушил меня, я едва успела заткнуть ладонями уши. Витражи, не выдержав высоты звука, разлетелись вдребезги. Колонна растеклась, вплавив в себя несчастного Региса, после чего она застыла, превратившись в бесформенную глыбу. Меня снова вырвало. Ведьмак с болью и непередаваемой злобой выругался. Все плыло, сознание отказывалось верить в происходящие, фигура Геральта метнулась к месту трагедии. Резко загорелась болью щека, как от хорошей оплеухи. Я вздрогнула от неожиданности. Потом та же участь постигла другую щеку. Лицо горело огнём, будто кто-то невидимый меня лупасит по лицу. В глазах начало мигать от этих «ударов». Изображение пошло рябью, сменяясь, то лесом и чьим-то лицом, то сценами той страшной борьбы. Я увидела, как на меня летит что-то большое и серое. Машинально вскинув руки, я приняла удар ими на себя, а затем, приложившись затылком об пол, отключилась. Пробуждение моё сопровождалось сильной ломотой во всем теле. Болела спина, живот, руки, лицо. И затылок, вот он просто раскалывался. Я осмотрелась, силясь понять, где я нахожусь. Видимо боги смилостивились надо мной, потому что я находилась не в лесу на радость голодным чудищам, всего лишь в доме, хотя и совершенно мне незнакомом. Вокруг царил жуткий бардак, с потолка свисала ажурная паутина с жирным черным пауком посередине, в углу сиротливо ютились пустые бутыли. Обстановка была какая-то нежилая. И где же мой спаситель? Надеюсь, что все-таки спаситель, а не похититель и истязатель невинных дев. Входная дверь отворилась, и в проеме появился тот, к кому я так стремилась попасть – Седрик. Эльф принес ведра с водой. Поставив одно возле топчана, на котором я лежала, он заметил, что ко мне вернулось сознание. - Как ты себя чувствуешь? Ты помнишь, кто ты? И что произошло? – он был пьян меньше чем обычно. И даже не шатался. - Я Полина, чувствую себя очень скверно, тело везде саднит, а что произошло я и сама не знаю, это трудно объяснить в двух словах. Мой благодетель смочил в ведре весьма не санитарного вида ветошь и начал обтирать мои руки и шею, стирая засохшую грязь. Потом смочил ещё одну тряпку, но уже из фляги, помещение наполнил резкий запах спирта. Он без эмоций задрал мне рубаху на пузе и протер его примочкой. От боли я взвыла. Щипало так, что глаза слезились. Увернувшись от руки эльфа, я взглянула вниз на живот – он весь был испещрен мелкими порезами и ссадинами. Господи Иисусе! Меня охватил ужас, то, что казалось нереальным мороком, могло запросто меня убить. Я испугалась так, что даже перестала чувствовать боль от примочек эльфа. Тело била дрожь, осознание произошедшего привело меня в дикий, необузданный ужас. Страх стискивал горло, глаза наполнились слезами. Да пошло оно всё! Я разревелась во весь голос, плечи сотрясались в такт рыданиям. От каждого всхлипа меня скручивала боль в ребрах. Я плакала, как ребёнок, ни капли не стыдясь своей слабости. - Чем я так насолила богам? Ну, за что мне такие изощренные пытки? Почему? А? Почему я? – слова терялись в горьких всхлипах. – Ну уж нет! Назло всем вам не сдохну! – я со злостью повернулась к оторопевшему эльфу, выхватила у него флягу и залпом осушила половину. Жидкость послушно разлилась теплом по венам. Я выдохнула, собирая разбежавшиеся мысли в кучу. Сделав еще пару глотков, я окончательно успокоилась. Седрик терпеливо ждал, когда я закончу свою истерику. - Пей, beanna. Мне это тоже помогает, – я умыла лицо водой из ведра, оправила рубаху и приняла более удобное положение. - Извини, Седрик, ты не виноват. Это просто истерика, я таких ужасов насмотрелась… Да, кому я рассказываю, ты наверняка тоже много всякого видел. Ты же, правда, видишь будущее? Ты ведь меня про этот кошмар предупреждал? - Да, и, к сожалению, это ещё не конец. Чародейка учит тебя самоконтролю? Это очень важно! – эльф, тоже успевший приложиться к фляге, принялся пьяненько растягивать слова. - Мы только начали, ещё ничего не успели изучить. Все случилось так внезапно… А как ты меня нашел? – спаситель молча пожал плечами. – Я поняла! Ты знал! Знал, что все так будет! Когда в следующий раз это случится? А вдруг мне уже не повезет и меня размажут по стене! Ты должен мне сказать! – истерика опять грозила своим появлением. Эльф глотнул из фляги и протянул мне. Я пила самогон, как воду, только в голове хмелело. - Я этого не знаю, я стараюсь их не слышать, так же как ты не хочешь ничего чувствовать. Но порой я не могу их заглушить, – я понимающе кивнула, а что ещё мне оставалось? Тряхнуть ушастого за шиворот? Вряд ли бы это помогло. - Спасибо, что снова спас. Я у тебя теперь дважды в долгу. Но если вдруг увидишь что-нибудь, предупреди меня, пожалуйста. Эльф кивнул, и мы сделали ещё по глотку, осушив флягу. - А почему ты не отнес меня к Анешке? – а ведь правда, у знахарки побольше лекарств в арсенале, а не только самогон. - Мне пришлось бы ей слишком многое объяснять, да и нести тебя через всю деревню, взвалив на плечо, не самая хорошая идея, – эльф улыбнулся, обнажив мелкие зубки, которые ввергли меня в шок. Интересно, у всех эльфов такие страшненькие, хоть и беленькие, маленькие зубки? Мне надо постараться привыкнуть и не глазеть так откровенно ему в рот, чтобы не афишировать своё недоумение. Я натянуто улыбнулась в ответ. Вот тебе и красавцы-эльфы… Вообще, про Седрика и не скажешь, что он душка и прелестник. Эльфом он был высоким, стройным, довольно красивым (когда не улыбался, ох, уж эти зубы), но печать возраста в его глазах не вязалась с юношеским обликом. Вроде и хорош собой, но эта грусть, этот жизненный опыт и тоска во взгляде, полностью рушат первое наивное впечатление. - Да, уж, после матерных песен, и того, что меня нёс на плече «мутант проклятый» мне вслед не шепчутся только ленивые. Так что в этом ты прав, – я глупо хихикнула. – Не сочти меня за пьяницу, но сегодня такой трудный выдался вечер. Может, у тебя найдется чего ещё выпить? Вот ей-богу хотелось надраться в дрова и забыть все, как страшный сон. Седрик достал из-за ветхого сундука мутную бутылку и глиняную кружку. Затем наполнил и протянул ее мне. - Ну, будем здоровы! – я, не нюхая, выпила налитое, занюхав рукавом. А что?! Мне уже не привыкать. – Весьма благодарю, – язык уже слегка заплетался. – Я вот, кстати, тебя вчера искала и не нашла, а мне ну просто очень необходимо узнать, когда случится твоё пророчество с Трисс. Постарайся вспомнить, пожалуйста! – я икнула. - Тут нет никаких секретов. Я все рассказал чародейке. Когда ведьмак выберет свой путь, – Седрик, с любопытством посмотрел на меня, видимо ожидая моей реакции. - Да? – как же по-идиотски я себя сейчас ощущала. Спасительницей всея мира себя, блин, возомнила. Ну, хорошо хоть теперь известно, когда ждать беды. Мы распивали самогон. Я жаловалась на свою никчемность, а эльф отмалчивался. Однако слушателем он был прекрасным. Когда опьянение достигло своего апогея, остроухий отвел меня к дому Анешки, сдал травнице на руки. Напоследок я крепко обняла Седрика и похлопала его по спине, приговаривая: «Ты даже не представляешь, как же я тебя уважаю...» Эльф же никакой особой эмоциональности не проявил. Лишь молча развернулся и, сильно шатаясь, скрылся в темноте. Может, я его окончательно достала, а, может, он был пьян настолько, что просто не мог уже говорить… Травница, увидев меня, всплеснула руками. - Это ж где ты так надралась-то? Давай, заходи живее, пока соседи не сбежались поглазеть. - Анешечка, родненькая, благодетельница ты моя, не ругайся! А?! – меня шатнуло к стене. – Ой, я, наверно, пойду прилягу ненадолго. Что-то пол качается, – язык еле ворочался, и спать хотелось ужасно. Я стянула через голову рубаху, потом сняла штаны вместе с сапогами и, упав на кровать, моментально захрапела. Утро встретило меня жестоким похмельем. Ощущения во рту и в голове были, примерно, одинаковыми – «деревенский сортир». Проклиная утро и выпитую накануне отраву, я, кряхтя, сползла с кровати, придерживая резонирующую от каждого движения голову руками. Вестибулярный аппарат явно был «поломан» вчерашним приступом алкоголизма, меня качало из стороны в сторону. На столе стоял заветный кувшин с молоком – пить хотелось до невозможности. Я «по стеночке» добралась до живительной влаги и, схватив тару, начала жадно глотать, попутно вся облившись молоком. Из кладовой выглянула Анешка - Что, похмельем маешься? – усмехнулась травница. – А неча было вчерася жрать самогон с Седриком, чтоб eму пусто было! Тоже мне, споил глупую девку, нелюдь! Я ему ещё устрою. Из такой травы самогона нагоню, что вмиг пить бросит! – травница разошлась не на шутку. От её возмущенных причитаний у меня в голове поселился медный колокол, призывая стенки черепа расколоться к чертовой матери. - Тише, Анешка, тише. Я сама виновата. Дьявол, как же раскалывается голова! – я сжала руками виски. – Анешка, миленькая, дай мне того варева от похмелья, а то я на радость всем злопыхателям прямо сейчас скончаюсь от этой боли, – женщина нахмурилась, но пошла в кладовую за бутылью, по крайней мере, мне хотелось верить, что именно за ней. - Ладно, жаль мне тебя непутёвую, – бурчала в каморке травница, гремя посудой, – по уму стоило бы тебя проучить и оставить похмельную. Ничё, труд бы всю дурь из тебя выгнал, побегала бы по делам, быстро бы поправилась, да и в следующий раз не стала бы жрать сивуху, аки краснолюд, – знахарка выставила на стол закупоренную склянку. Памятуя ужасную вонь, издаваемую сим зельем, я выковыряла негнущимися пальцами пробку и, задержав дыхание, сделала несколько глотков. Жидкость нырнула в желудок, даже не вызвав спазмы. На вкус лекарство напоминало разведенную в воде землю, кроме того оно еще и на зубах поскрипывало. Наплевать! Я что угодно была готова выпить, лишь бы облегчить свои страдания. Блаженство настигло меня внезапно, просто как рукой сняло весь похмельный синдром. Я застонала от нахлынувшего на меня чувства облегчения. - Ты – волшебница, Анешка! – я развалилась на табурете, наслаждаясь хорошим самочувствием. - Типун тебе на язык! Не вздумай такое ляпнуть на людях! – травница все ещё была крайне недовольна мной. Надо бы рассказать женщине, что вчера случилось, может, после моего рассказа она сменит гнев на милость? - Анешка, присядь, пожалуйста, я тебе кой-чего расскажу. Только держи себя в руках, я жива, здорова и все хорошо, – зная о впечатлительности подруги, я, примерно, предполагала, какой может быть её реакция на мой рассказ. Я поведала знахарке почти обо всем, что со мной приключилось, не называя лишь имен. Просто образно описала произошедшее. Но и этого хватило, чтобы женщина побледнела, как полотно. - Таким образом, Седрик – мой спаситель, а не губитель юных дев. Так что ты его не обижай, ладно? Анешка кивнула: - Совсем мне это не нравится, Полина. Даже для «чувствующих» это ненормально. Не должно так быть-то. Может чары чьи-то злые? – женщина задумалась. – Ты это, сегодня иди-ка сразу к чародейке, от моих знаний тут проку никакого. А с делами я и сама управлюсь. Пусть скумекает, чегось это было. И ещё... одна не ходи, пусть твой собутыльник тебя и проводит. Все равно все время в лесу торчит. - Да, мне как-то неудобно злоупотреблять его помощью. - Все удобно! – отрезала Анешка. – Он хороший эльф, не чета большинству. Если б не пил – цены бы ему не было. К тому же он лучше нас многое ведает и знает, кому нужна помощь. Женщина достала из сундука мой походный костюм, который выглядел уже как новенький. Без следа вчерашнего происшествия. - Еле отчистила, чего на нем только не было. Я встала с табурета и скинула накидку, в которой я, как в коконе, грелась. - Ох, ты ж етить! – выругалась травница. – Да ты вся синяя, да израненная. Это что, тоже вчера приключилось? Я кивнула, рассматривая вместе с Анешкой отметины на своем теле. Надо сказать, выглядело оно впечатляюще. Живот был почти весь покрыт засохшей корочкой. Поэтому разобрать, где заканчивается один порез и начинается другой, было невозможно. Выглядело все так, будто меня пузом возили по грубейшему наждаку. Руки были покрыты более глубокими порезами, которые тоже успели затянуться, но все ещё были припухшими и очень болели. Надеюсь, Сердик хорошо их промыл и мне не грозит сепсис. Насколько я могла, извернувшись, рассмотреть свою спину, там багровела огромная гематома. Она начиналась сбоку на ребрах, потом уходила дальше на спину. И правда «Етить!». Выглядело все это жутко. Даже боясь представить, что с моим лицом, я трясущимися пальцами достала из своего клатча пудреницу с зеркалом. Ох, спасибо тому всевышнему, что иногда отвечает за мое везение в этом страшном мире! Моё лицо было лишь немного припухшим от вчерашних возлияний, однако на нём не было ожидаемых синяков и порезов. От сердца сразу отлегло – мне совсем не хотелось ходить изуродованной. И так жизнь не сахар. Травница обработала мои раны и помогла одеться. Взяв слово, что я ни в коем случае не пойду одна, а обращусь за помощью к эльфу, она проводила меня до забора. Анешка еще долго смотрела мне вслед. Как бы я ни стыдилась идти к Седрику и просить о помощи, но травница была права, одной мне ходить нельзя. Я постучалась в лачугу эльфа. Никто не открыл, скорее всего остроухий сидит на своей вышке. Вот уж чего не хватало моим синякам так это ползанья по приставным лестница. Но делать было нечего, и я отправилась искать предполагаемого проводника к его обычному месту дислокации. Кряхтя и превозмогая боль в ребрах, я все-таки одолела подъем по лестнице. Нужный мне эльф стоял в конце мостков, высматривая что-то в лесу. Я покашляла, чтобы привлечь его внимание. - Подойди, beanna, я знаю, зачем ты пришла. Тебе нечего стесняться. Я и так собирался пройтись вдоль городских стен. Сейчас вернётся Сегерим, и мы сможем пойти. Я кивнула, радуясь тому, что не пришлось ничего объяснять. Мне было немного стыдно за свое вчерашнее поведение. Решив, что в ногах правды нет, я присела на доски недалеко от своего собеседника и обняла колени руками, исподтишка поглядывая эльфа. От него веяло грустью. То ли дело в выражении глаз, то ли в эмпатии. Этот остроухий вызывал у меня чувство уважения. В нем почти не было той надменности, которой грешили все виденные мной эльфы. Хотя я не так уж и много их успела встретить, несколько на городских улицах (и то мимоходом), да парочку – в трактире. Доски справа скрипнули, и показалась голова другого остроухого. - Вот и Сегерим, мы можем идти, beanna. Я поздоровалась с вновь пришедшим. Он в ответ удивлённо вскинул бровь и прошел мимо, обдав меня волной отчаянья и тоски. По спине пробежали мурашки. Надо уходить, не к добру она, такая чувствительность. Надо бы внеочередно принять эликсир, а то что-то эмпатия шалит. Стиснув зубы, я спустилась и на последней перекладине все же смачно выругалась. До города мы шли молча. Я не знала, что сказать, а Седрика по всей видимости молчание ни капли не тяготило. У городских ворот я сердечно поблагодарила эльфа за помощь и с облегчением прошмыгнула мимо стражи. Едва переступив порог трактира, я прямиком направилась в комнату Трисс. Столкнувшись в дверях с Геральтом, я преградила ему путь и попросила вернуться в комнату для серьезного разговора. Ведьмак и магичка непонимающе посмотрели на меня, но просьбе уступили. Закрыв за собой дверь, я приступила к рассказу. Поведав им обо всем, что со мной приключилось вчера вечером (я опустила из рассказа только пьянку с эльфом), я продемонстрировала синяки и многочисленные ссадины. Чародейка осмотрела меня и погрузилась в раздумья. Ведьмак, насупив брови, молча тер подбородок. Я не выдержала затянувшийся паузы. - И? Объясните мне, что это было? Геральт, ты там был, ты должен знать! Ведьмак в ответ лишь отрицательно покачал головой. - Трисс? – я испытующе посмотрела на чародейку. – Это что, магия такая? Или мозги Геральта окончательно растворили мои собственные? - Я сама не понимаю, что произошло, – Меригольд нервно вышагивала по комнате, рассуждая при этом вслух. – Конечно, я знаю чародеек способных на такую иллюзию, но ума не приложу, кому это могло понадобиться. Я все же склоняюсь к тому, что это отголоски памяти Геральта, однако почему у тебя появились настоящие гематомы, я объяснить не могу. - Трисс, ты точно ничего не знаешь о том, что рассказывает Полина? Кто этот погибший в схватке с чародеем? У меня ощущение, что я вот-вот вспомню, аж свербит в темени, а все никак! – белоголовый внимательно уставился на магичку. - Я действительно не знаю, – Трисс устало потерла переносицу, – если Седрик говорит, что будут повторения, нам надо всеми возможными способами этого избежать. Ты принимала эликсир? - Да, вчера ровно в пять вечера, как и всегда. - Плохо дело, если и он не помогает. Понимаешь, Полина, Шеала не стремилась найти способ избавиться от эмпатии. Она просто изучала и испытывала её возможности. Эликсир подавления получился почти случайно. Изучив все её записи, я так и не нашла способа, как ещё тебе можно помочь. Возможно, наши занятия все же принесут свои плоды. Я думаю, нам надо больше уделять этому времени. Я тебе дам с собой один томик по самоконтролю, почитай перед сном.***
Всю следующую неделю я с утра до вечера проводила с Трисс, обучаясь управлению своими эмоциями. Мы уже дошли до стадии, когда мне нужно было пропускать приёмы эликсира, поэтому чародейка предложила проверить мои успехи в городе. Магию творить тут было некому, а от местных людей максимум, что портило моё самочувствие, так это несварение в животе и головная боль, которые быстро проходили, если я удалялась от источника хвори. Сегодня мы отправились на пристань, и ничто не предвещало никаких происшествий. Я прислушивалась к своим ощущениям. Мы как раз шли мимо купцов, когда я почувствовала, что у одного из них болит зуб. - Трисс, у кого-то болит зуб, – я потерла щеку рукой. - Сосредоточься, как я тебя учила, очисть свой разум, вспомни что-нибудь хорошее... Я послушно выполняла команды чародейки, но вместо облегчения на меня накатила волна отчаянья. Я снова попробовала начать с самого начала. Однако ощущение того, как кто-то умирает, как кто-то боится, страдает… никак не хотело меня покидать. Откуда-то веяло страшной безнадегой. Я открыла глаза, пытаясь понять, кто может передавать мне эти эмоции. - Трисс, я чувствую, что-то совсем не то. Что-то очень-очень плохое, – я сделала десять шагов в сторону, чтобы определить источник этих эмоций. - Это барка. Я вздрогнула от неожиданности – вместо чародейки мне ответил Геральт: - На ней держат пленных скоя’таэлей. - А ты знаешь, что на барке держат Киарана аэп Эаснилена , правую руку Иорвета? – Трисс обошла меня справа, протягивая пузырёк с эликсиром. – Выпей, тебе не справиться с таким потоком страданий. - Нет, не знаю, – ведьмак покачал головой. - Мне кажется, нам стоило бы с ним поговорить.***
*В тексте использовано четверостишье из произведения Александра Сергеевича Пушкина - "Сказка о царе Салтане" *Текст песни группы Бергтора - Среди Зеркал (автор очень рекомендует эту песню к прослушиванию) Beanna - женщина***
Моя огромная благодарность моим замечательным бетам)))