***
Кругом кипела битва, то там, то здесь слышались стоны, крики боли и торжества, плач и всепоглощающий лязг оружия. Молодой принц, с ног до головы запачканный кровью — своей и чужой, — яросто вбивался в ряды повстанцев, с диким азартом и хладнокровием убивая всех попадающихся ему на пути. Только выскакивающие, бегающие в панике или сжимающиеся от ужаса дети, подростки-девочки и женщины могли не тревожиться — ни одна атака принца не задевала их. Когда ряд воюющих значительно сократился, Фобос позволил себе минутную передышку. Окружив себя защитным куполом, Эсканор с мстительным удовольствием наблюдал, как повстанцы с дикими криками наскакивают на него — и падают, корчась от невыносимой боли. «Это вам за родителей! За меня! За Элион!» Но вот отдых окончен. Принц моментально снял защиту и поднял ладонь, выискивая очередную жертву. Её не удалось выбрать… — Эй, ты, мерзавец, может прекратишь всех мучить? Фобос резко обернулся, выискивая такого безрассудного смельчака, которому явно жизнь не дорога; его роскошные волосы, сейчас почти алые от крови, описали завораживающую кривую. Из толпы выскочил высокий молодой мужчина в повстанченской одежде, с густыми тёмными волосами и бородой и тёмными глазами, сверкающими яростью. — Дж… Джулиан?! — Принц был поражён. Нет, не так: он был ПОРАЖЁН! О Джулиане вот уже несколько лет не было ни слуху, ни духу, а тут он спокойно выскочил из рядов повстанцев, да ещё с таким видом, как будто это он, Фобос, напал на них, а не наоборот. Глаза Джулиана зло вспыхнули. — Признал, значит? А я-то думал, что ты не такой. — Повстанец оскалился и будто выплюнул: — Убийца! В глазах Фобоса промелькнуло алое зарево — но непонятно, разрастающая ли это ярость или блеск от полыхающего неподалёку дома: — На себя посмотрите! — ТЫ УБИЛ КОРОЛЕВУ, ПРИНЦА-КОНСОРТА И СВОЮ СЕСТРУ! Фобос отшатнулся, и стоящему всего в нескольких шагах Джулиану показалось, будто во взгляде того — тьма и пустота. — Неправда, — прошептал принц, силой воли сдерживая ту горечь и слёзы, которые душили его в день смерти родителей, внутри себя. — Правда, — безжалостно припечатал Джулиан. — Ты убил их ради власти, и теперь нашей дружбе пришёл конец! Эсканору показалось, будто ему дали пощёчину. Мир вдруг как-то посерел и обнажил всю свою горечь и жестокость. Джулиан продолжал насмехаться над раздавленным и униженным уже бывшим другом, и внезапно принц перестал чувствовать что-нибудь ещё, кроме всепоглощающей, всераздирающей ярости, сметающей всё на своём пути. Ему захотелось сделать Джулиану больно, захотелось, чтобы он мучился и чувствовал то же, что и сам чувствовал, унизить его так же, как он давит сейчас. И, видимо, взгляд Фобоса был более чем красноречив, когда на небе грянул гром и на площади стало тихо как на кладбище. Принц подождал, когда оцепенение спадёт, и принялся крушить всё с утроенной яростью, исподтишка наблюдая за бывшим другом. Джулиан дрался с потрясающей силой и мастерством и так быстро перемещался, что на какое-то мгновение Фобос потерял его из виду. И это мгновение стало роковым. Внезапно бок обожгло нестерпимой болью. Принц вскрикнул, но в гуще сражения его не услышали. Обернувшись, Фобос наткнулся на насмешливый взгляд Джулиана, который опускал руку с луком. Принц бросился было на него, но тут его внимание привлёк повстанец, которого Эсканор подозревал в убийстве родителей. Фобос замер, не зная, с кого начать, и тут дело решилось само собой. Неподалёку промелькнул быстрый, зелёно-полосатый змеиный хвост, и принц рявкнул, отдавая приказ подоспевшему на помощь Седрику: — Поймать Джулиана, привести его в карцер живым или мертвым… но лучше живым, и не спускать с него взгляда. Седрик прошипел нечто невразумительное и так рьяно бросился выполнять приказ, что пыль под его хвостом взметнулась целым фонтаном. А Фобос, отвернувшись от явно опешившего Джулиана и словно перечеркнув всё своё детство этим жестом, бросился за другим заинтересовавшим его повстанцем…***
Громкие голоса и резкий скрип открываемой двери разбудили Фобоса, и тот был готов расцеловать того, кто это сделал. Но увидев кислую физиономию Калеба, который вёл за ручку Бланка, передумал. За этими двумя вошли продолжавшие переговоры девчонки, потом Шегон. — … куда они делись, мы ведь никуда не ездили! — закончила Хай Лин начатую ранее фразу и замолчала. Ребята уставились на связанного принца… ну, примерно так, как смотрит сейчас Калеб на Бланка — устало и кисло. Фобос нахмурился: он ведь точно знал, что не трогал Хай Лин. Пожалуй, эта тихая и миролюбивая стражница была бы последней, на кого бы он напал. Наконец, всё также ничего не говоря, Корнелия подняла руку, и связывающие Эсканора побеги и исчезли с лёгким хлопком. — Это ведь могла быть и астральная капля, подменявшая настоящего Фобоса. — Вилл кивнула на эти слова Тарани и тихо произнесла: — Я тоже думала об этом. И, кажется, нашла выход. Она мгновенно приблизилась к Фобосу, который аж поперхнулся от неожиданности, и легонько коснулась его лба. И тут же отскочила, поскольку принц, ненавидящий тактильный контакт, отшатнулся с завидной быстротой, сбив по дороге несколько стульев и чуть не опрокинув стол. — Теперь, если ты захочешь сделать нам зло, то мы сразу узнаем об этом! — торжественно объявила главарь стражниц, не замечая откровенно агрессивного взгляда, коим её наградил принц. — И что теперь? — Теперь мы найдём Мартина и расскажем ему, кто он есть на самом деле. — Что, прямо сейчас? — Корнелия кинула взгляд на настенные часы, которые показывали три часа ночи. — Как хорошо, что мы успели оставить свои астральные капли. — Нет, конечно, а то Мартин примет нас за продолжение своих снов. — Ага, особенно когда Ирму увидит. — Все в комнате, кроме Фобоса и Ирмы, заржали, как табун арабских лошадей. Лер покраснела и погрозила Корнелии кулаком. Та лишь заржала ещё сильней и спряталась за шкаф. «Сумашечкин дом! — раздражённо подумал Фобос и тут же оживился. — Вот и прекрасно! Пока они тут рж… утоляют свой эмоциональный голод, я успею искупаться!» — И он бесшумно исчез за едва слышно скрипнувшей дверью. Когда смех приутих, а ребята принялись вытирать слёзы, выступившие на глазах… — Бланк проголодаться, — заявил карлик, непонятно чем вызвав новый приступ хохота. — Сумашечкин дом! — в точности скопировала мысль принца Ирма, отправляясь на кухню, поскольку и сама была голодна. Ребята продолжали смеяться, хрюкать и икать. Бланк подождал примерно с минуту, но так и не дождавшись нормальной реакции на свои слова, бросился за Лер на кухню в чего-нибудь съедобного… ну, или не совсем. Наконец, все успокоились. Калеб сел на диван и включил телевизор — спать всё-равно не хотелось. Шегон примостился рядом. В комнату вошла Ирма с подносом, на котором располагалась скудная, но всё же еда. Все с жадностью набросились на поднос и его хозяйку, которая избежала печальной участи еды, только сбежав на другой конец комнаты. Когда с едой было покончено, ребята сыто откинулись на спинки дивана и кресел. Корнелия вскочила и сказав: — Я в ванную! — потянула дверь на себя. — СТОЙ! ТАМ ЖЕ ФО… — начала встрепенувшаяся Хай Лин, но подруга уже исчезла. Спустя полминуты до ребят донёсся спаренный вопль, а в следующий момент красная как помидор Корнелия влетела в комнату и спряталась за широкую спину Шегона. — Ну что, встретилась с Фобосом? — сочувствующе спросила Хай, в то время как у Корни началась нервная истерика. Кто не знает, что такое нервная истерика — объясняю: это когда человек долго и нервно хихикает, притом безо всякого повода, и не может остановиться. Спустя какое-то время дверь тихо распахнулась, и в комнату вплыл (не в прямом смысле) «ангел» по имени Фобос, в глазах которого Корнелия прочитала желание долго и жестоко её пытать. Он завернулся в огромное махровое полотенце, как в древнеримскую тогу, и яснее ясного намекал своим взглядом, что убъёт первого, кто что-нибудь скажет о его наряде. Второго он не тронет, потому что он и так не появится.