Собственный выбор

Фобос пытался приподнять голову, но тут же, застонав, уронил её обратно. Сильно болела шея, пожалуй, такой физической боли он не чувствовал никогда за всю свою насыщенную жизнь. Он совсем не удивился, обнаружив свою бренную тушку в тёмном, незнакомом, немного устрашающем месте. Это была большая зала, настолько широкая, что края её терялись где-то в окружающей Эсканора тьме. Воздух был спёртым и каким-то мёртвым, но не холодным. Наоборот, Фобосу показалось, что он лежит на тёплой печке — и это было единственное хорошее, что здесь оказалось. Чувства принца сильно притупились, поэтому он не высказал ни капли удивления. Не удивился он даже тогда, когда из непроглядной темноты, только возле принца рассеивающийся в сносный полумрак, выскользнула длинная массивная тень, и гигантский змеелюд свился в кольца в нескольких шагах от тяжело дышащего Фобоса. — Надо же, — задумчиво-насмешливо-отстранённо протянул Седрик. — Принц Фобос! Какая честь! Столько лет я прислуживал вам и получал пинки и тычки. И вот теперь вы, мой ненаглядный хозяин, валяетесь на грязном полу и не можете пошевелиться, а я, как когда-то вы, стою и наслаждаюсь зрелищем! Принц попробовал приподняться, но дрожащие руки не держали его измученного тела, и он с тихим стоном упал. — Ничего, мой принц, — тихо прошелестел змей, — скоро вы сможете отдохнуть. Наверное. — Где мы, Седрик? — хрипло прошептал Эсканор, кинув на бывшего слугу обессиленный взгляд. Седрик хмыкнул: — А вы что, ещё не поняли? Мы в месте, куда направляются все души. — В чистилище, что ль? — не понял Фобос. Змеелюд громко хохотнул, с силой ударив хвостом по полу: — Чистилище? Да что вы говорите! За всю свою жизнь вы совершили столько грехов и ошибок, что даже чистилище для вас слишком светло! Нет, принц… Добро пожаловать в ад! Эсканор так изумился, что всё-таки сумел поднять голову. На Седрика в смятении уставились большие серо-зелёные глаза бывшего господина. — Не может быть! — выдохнул принц, с новыми силами пытаясь подняться. — Я не верю в загробную жизнь! И я не умер! — Думаете? — снова фыркнул Седрик. Слегка нервно, как показалось Фобосу. — Я… я не знаю. Не уверен. — Фобос в панике огляделся. — Оборотень… стражницы… им надо помочь… — Решили податься в добро? — ехидно осведомился змей. — Нет, Седрик… не знаю… Всё так запутано! Ещё несколько месяцев назад я был твёрдо уверен в правильности собственного выбора. А сейчас… Знаешь, стражницы совсем не такие, какими я их предполагал видеть. Они… они обычные дети — только с необычной судьбой. И если раньше я мог спокойно уничтожить их, то сейчас… не знаю… вряд ли смогу. — Хнык-хнык, я сейчас разрыдаюсь! Как это мило — видеть вас раскаивающимся. — Кстати, Седрик, — Фобос поднял на бывшего вассала мутнеющий взгляд, — о ошибках… Извини меня за то, что я… не дал тебе… сделать собственный выбор. Я… ты не представляешь, как я раскаивался в… этом. Но ничего поделать… не смог. Я… пойму… если ты… будешь продолжать меня ненавидеть… Но всё же… прости. Морда змеелюда вытянулась. Видимо, тот и в мыслях предположить не мог, что их разговор примет такой оборот. Принц тем временем, окончательно обессилев, уронил тяжелевшую голову на пол и затих. Змей нервно постучал кончиком хвоста по холодной поверхности. Потом неуверенно двинулся к неподвижно лежащему юноше. Всего скорей Фобос попросту потерял сознание, поэтому никак не отреагировал на его приближение. Яркая вспышка необыкновенного, ало-жёлтого света заставила змеелюда вздрогнуть и отпрянуть от тела принца. Свет через несколько секунд развеялся, и возле принца опустился изящный тёмно-красный феникс с лимонно-жёлтым хвостом. Умные глаза со скорбью оценили состояние Фобоса. Птица с тихим шелестом завернулась в огромные крылья и после яркого взрыва жёлтого света превратилась в молодую женщину с рыжими волосами. Женщина нагнулась над телом юноши. Её холёные, изящные руки легли на грудную клетку последнего. Потом правая ладонь дёрнулась и переместилась выше, нащупав сонную артерию. Облегчённый вздох тихо пронёсся под сводами молчаливой обители. — Жив! — выдохнула рыжеволосая. Едва слышный шелест чешуи по мраморному полу заставил её резко обернуться. Женщина нахмурилась, изучая необычного свидетеля её превращения. Внезапно рыжеволосая нахмурилась и процедила сквозь сжатые зубы: — Не прячься за чужой личиной, дрянь! Я знала настоящего Седрика, ты — не он! Змей недовольно скривился и… исчез. На его месте появилась черноволосая девушка с ярко-зелёными глазами. — Нерисса! — выдохнула рыжеволосая со смесью удивления, ярости и разочарования. — Как низко ты пала, стражница Завесы! — Узнала, Вейра? — Нерисса нагло ухмыльнулась. — Надо же, и часа не прошло. — Не смей трогать моих детей! — с яростью, сметающей всё на своём пути, прошипела Вейра. — А то что? Ты ничем не можешь мне помешать, поскольку давно мертва и можешь существовать не на том свете только в облике безобидной птицы! — Оставь Элион и Фобоса! Они тебе ничего не сделали! — Элион — хранительница Сердца Меридиана, а Фобос — единственный, кто может забрать у меня всё. Так что ничего личного, Ваше Бывшее Высочество. — Нерисса быстро зажгла на своей руке молнию и швырнула её в принца. Громкий шорох тысяч крыльев — и молния безобидно исчезла, столкнувшись с препятствием. Около сотни фениксов, в основном ярко-красных или бордовых, — сотни душ бывших королев — расселись вокруг своего потомка, защищая его своими бессмертными телами. Нерисса зашипела от разочарования и гнева. — Ну ничего, — выдохнула она, наблюдая, как Вейра, обратившись в птицу, садится на сыновью грудь. — Всё-равно он сдохнет, даю слово ведьмы! И злодейка исчезла в жемчужно-синем портале. Вейра проводила её тяжёлым взглядом. Потом наклонилась к уху сына и тихо курлыкнула: — Возвращайся, сынок.

***

Быстрое, тревожное биение сердца. Резкий рывок — и принц ошарашено уставился в темноту, пытаясь перестать дрожать — то ли от холода, то ли от страха, то ли ещё от чего-то. Темнота окружала его. Но это не опасная, приносящая покой, мягкая темнота Мэттовой спальни. Принц перевёл дух. Он жив, вроде как здоров — чего ж ещё нужно для счастья? Однако на душе была тревога и тоска. Тоска по дружбе, утраченной навсегда. Действительно, о чём он думал, обращая Седрика в беспомощного карлика-уродца? Да ни о чём! И осознание того, что он сам спровоцировал змеелюда на утрату доверия, причиняло невыносимую боль. Из гостиной донеслись громкие голоса, кто-то спорил. Принц вздрогнул от неожиданности, вспомнив тот день, когда он расколдовал Хай Лин, но стражницы не поверили, что он хотел той только добра, и, связав, оставили в комнате одного. Такое впечатление, что это происходило бесчисленное множество лет назад, хотя на самом деле произошло совсем недавно. Один голос — вероятно, Вилл — громко выкрикнул что-то этакое… изумлённо-неверующее. Принц тяжело поднялся — шея отозвалась тупой болью — и отправился посмотреть, что произошло. Судя по тому сну, у Вандом будут сюрпризы в семье. Так оно и оказалось. «Да уж, подходящая семейка для ведьмы!» — удовлетворённо подумал Фобос, только окинув гостиную беглым взглядом. Улыбку пришлось убрать — рассерженная Вилл бросила красноречивый взгляд в сторону вошедшего, и принц моментально понял, что лучше слиться с обоями. Поскольку ещё немного — и по комнате гарантированно пройдётся шаровая молния.