Ну и олень же ты, Поттер.

      — Не подходи ко мне!       Мальчишка угрожающе навел волшебную палочку на Вернона, готовый пустить заклинание в жирную яростную рожу каждую секунду. Злость в Поттере бурлила, кипела и вполне могла вылиться в виде, ну, например, второго воздушного шарика, каким стала Мардж.       — Тебе нельзя колдовать вне Хогвартса, — Дурсль трусливо сдал назад.       — И что? Мне плевать!       В самом деле, ему и так светило исключение из школы чародейства и волшебства уже за стихийную магию, вылившуюся на его тетку. Так что терять?       — Теперь тебя исключат. И тебе некуда будет идти! — пакостливое выражение застыло на лице Вернона.       Дадли монотонно жевал кусок пирога на заднем плане, Петуния застыла за спиной мужа, установилась пугающая тишина. Не выдержав напряжения, Гарри взревел:       — А мне плевать! Плевать! Лишь бы не здесь!       Чемодан уныло простучал по ступенькам лестницы, дверь оглушительно захлопнулась за мальчишкой.       Поттер понял, что погорячился, спустя десять минут бездумной ходьбы по пустой ночной улице. Совершенно один, с чемоданом, который, будучи забитым учебниками, перьями, пергаментами и прочими радостями юного волшебника, и напрочь лишенным теплых вещей, здорово оттягивал руку. Тонкую рубашку и футболку продували холодные августовские ветра, кожа уже покрылась мурашками. Погорячился, да.       Ну а что делать, если любое воспоминание о погибшим родителях пробуждает острые чувства, подавить которые видится невозможным? Он не мог терпеть, когда его отца и мать покрывали грязью чертовы Дурсли. Оскорбления в свою сторону, вроде: ублюдок, умственной отсталый, псих, идиот, и все то, на что были способны его приемные родители, он быстро забывал. Но когда дело касалось Джеймса и Лили… Да почему ж так холодно, мать вашу?!       Гарри понятия не имел о том, куда ему идти. Искать по памяти вход в Косую аллею? Серьезно? Сейчас, ночью, когда вокруг толпами шарятся не особо адекватные личности, а он даже не может палочку использовать без опаски, ибо здравый смысл подсказывал, что повторное применение магии сейчас усугубит ситуацию, в которую он и так уже вляпался.       — Великолепно. Просто замечательно!       Нос отмерзает, руки холодны, как лед, чемодан отбил пятку и до колен забрызгал джинсы, великодушно подаренные — попросту разорвавшиеся к чертям на толстой заднице Дадли и наспех сшитые вновь — Дурслями, и он где-то зацепился за ветку, умудрившись рассечь скулу. Теперь он больше похож на бомжа, чем на Мальчика-Который-Выжил, на Избранного, на Гарри Поттера.       Он как раз проходил мимо какого-то маггловского клуба, когда за спиной стали отчетливо слышны шаги. Шаркающие, замедленные, но достаточно уверенные. Какой-нибудь пьяница-завсегдатай. Такой, вечно под мухой, спускающий на дешевое пойло всю зарплату, с отвратительным запахом изо рта и, возможно, дрожащими руками. Поттер не хотел оборачиваться. Да и кто пожелает увидеть свои собственные неприятности воочию? Но пришлось.       Мужчина был в точности таким, каким его представил себе Гарри. Потрепанный, сгорбленный, с морщинистым лицом. Он приблизился к мальчишке, протягивая к нему желтую сухую руку, коснулся волос и плеча. Поттер скривился, резко отдернувшись на несколько шагов. Ну нет, ну почему именно сейчас? Мужчина нехорошо ухмылялся, продолжая наступать своей отвратительной шаркающей походкой, запах перегара бил в нос, вызывая слезы и панику, а следовательно, начиная удушье, и все вообще было отвратительно, но в этот момент…       В этот момент за спиной раскрылась дверь питейного заведения. Черт знает, что там делал Малфой младший, но именно он дернул за шкварник Мальчика-Который-Выжил, отталкивая его себе за спину, и направляя волшебную палочку в лицо старику. Сухое лицо как-то странно искривилось, и он поспешил исчезнуть в тени здания.       — Поттер, вот уж не ожидал тебя здесь встретить, — холодный, растягивающий гласные голос бальзамом пролился на душу Гарри.       Конечно, Малфоя сложно счесть адекватным человеком, но он всяко лучше, чем то, что было.       — Я тебя, если честно, тоже. И спасибо, — Малфой в показном удивлении вскинул бровь, мол, за что это ты тут благодаришь? — Ну. Ты спас меня от приставаний этого… Хм. Ну. От него.       Губы блондина искривились в усмешке, но было в ней что-то. Теплая искра такого веселого простодушия, на которое, казалось бы, он не способен. Честное слово, его почти никогда не видели на людях откровенно жизнерадостным или хотя бы просто дружелюбно улыбающимся. Слабый намек на это в изгибе рта лишил Поттера дара речи, из-за чего он совершенно не сопротивлялся тому, что его усадили в кресло, вручили кружку глинтвейна и, наконец, оставили в покое.       Позже Малфой милостиво позволил ему воспользоваться своим камином — как оказалось, заведение стало случайно прихотью Люциуса, и принадлежало семье Малфоев — для того, чтобы добраться до Норы.       Перед тем, как бросить горсть летучего пороха под ноги, Поттер снова заметил эту странно смотрящуюся улыбку Драко. Какую-то снисходительно-покровительственную, горделивую, и в то же время добрую.       — Удачи, Потти. ***       — Ну нет. Хватит на сегодня воспоминаний.       Гарри Поттер опрокинул в себя остатки виски из бокала и отправился в постель.