Ну и олень же ты, Поттер.

      Только после ссоры с Малфоем Поттер вдруг осознал, как много в его кабинете бьющихся вещей. То есть, как было их много.       Малфой влетел в тот день в его кабинет с кипой бумаг, размахивая ими, как флагом, злющий, как сотня соплохвостов и совершенно неадекватный. Поттер даже налил ему по доброте душевной виски, чтобы не так орал.       — Мы снова упустили подпольных зельеваров. Снова! Я уже задолбался. Они над нами просто издеваются. Раз за разом, они как будто знают, где и как мы появимся. Мы приходим — ни следа ни от зелий, ни от них. Просто замечательно, твою мать!       Гарри сочувственно кивал и с любопытством разглядывал всклоченного Малфоя.       — Ну что, что ты на меня пялишься?! — пэмээсная истеричка-Малфой реально опасна для жизни.       — Да вот думаю. Если бы кое-кто был поумнее, побыстрее, да сообразительнее, давно бы уже словил этих своих чокнутых зельеваров.       Повисла тишина. Драко не идиот, он отлично улавливает скрытые намеки и метафоры в речи Поттера. Вот только стоило ли Гарри цеплять Малфоя, когда тот на взводе?       Блондин схватил стеклянный бокал, чтобы чем-то занять руки. С силой сжал.       — А ты не думаешь, что этот кто-то честно прилагал все усилия для того, чтобы словить преступников, но они слишком тупые, чтобы это понять?!       Малфой подорвался с места и, не сумев справиться с эмоциями, швырнул стакан в стену. Бздынь. Осколки стекла брызгами разлетелись во все стороны. Малфой продолжал орать.       — Ты не думаешь, что, блядь, война — это война, и я не мог через поле битвы бежать к тебе с букетом?!       Графин сделал красивую дугу, прежде чем влететь в каминную полочку и разлететься на несколько кусков. С полки свалилась рамка для фотографий, по ней прошла трещина. Падая, рамка задела медную подставку для зонтов. Малфой пнул стул, на котором он сидел пару мгновений назад, и тут врезался в противоположную стену, выведя из равновесия книжный шкаф, с которого посыпались книги и стеклянный шарик со снежинками внутри. Раздался звон.       Поттер обошел стол, чтобы приблизиться к Малфою. Схватил его за лацканы пиджака и с силой тряхнул.       — Остынь, истеричка. Все в прошлом. Война в прошлом. Прекрати бить мои вещи и ломать мебель, пожалуйста. И как именно ты проявлял свою привязанность?! Когда оглушил и оставил в поезде истекать кровью? Когда оставил в руках Беллатриссы? Когда нацелил палочку на Дамблдора? Когда только и делал, что издевался в любой удобный момент?       Малфоя трясло, он оттолкнул Поттера, вновь начиная надрывать голосовые связки. В этот самый момент оба, и Малфой, и Поттер, наконец высказывали все то, что накопилось в душе за долгие годы. Все свои чувства. Все то копившееся напряжение, недовольство.       — Я пытался, Поттер. Я делал все, что мог, в своем положении. Естественно, я не мог таскать тебе конфеты и плюшевых мишек! Чего ты хочешь сейчас, а? Романтика тебе нужна?       Малфой схватил с тумбочки кактус и швырнул его в стену за Поттером.       — Вот тебе цветы! Романтично? Романтично! Давай теперь посмотрим друг другу в глаза!       Он толкнул Поттера на ту же стену, об которую покончил жизнь самоубийством кактус, и буквально расплющил нос Поттера своим, заглядывая в глаза. Гарри видел в его взгляде безумие. Страшное, раскаленное безумие. Оно плескалось в них жидкой ртутью. Это пугало.       — Малфой, хватит. Стоп. Остановись.       — Нет, не хватит! Что там еще у нас романтичное? О! Поцелуи! Это ведь романтично?!       Малфой вцепился зубами в нижнюю губу Поттера и с силой оттянул, оставляя ранку. Прижался губами к губам, слизывая выступившую кровь. Головокружительное чувство, пьянящая пряность на языке. Малфой схватил парня под собой за запястья и прижал к стене над головой, жестко целуя и дергая свободной рукой за волосы. Как давно он хотел это сделать. Сколько раз ему представлялись идеальные возможности зажать Поттера у стенки и трахнуть.       — Малфой, Малфой, пожалуйста, стой. Хватит. Ты меня сейчас изнасилуешь на моем рабочем месте, — брюнет вывернул голову в сторону, скрываясь от поцелуев, но подставляя голую шею и отчаянно бьющуюся жилу на ней.       — Ты же сам этого хочешь, — Малфой не преминул воспользоваться открытым пространством, несильно кусая и оставляя засосы по линии вены.       — Нет. Это точно не то, чего я хотел! — Поттер уперся руками в грудь Малфоя, отталкивая, и это подействовало на блондина отрезвляюще.       — Ну и замечательно!       Драко, с трудом удержавшись от того, чтобы отвесить Поттеру пощечину, как последней проститутке, развернулся и пошел к выходу. По пути от отшвырнул какую-то полку, перевернул плетеное кресло и оглушительно хлопнул дверью.       Поттер опустился в кресло, задумчиво трогая опухшую губу с подтеком крови. Как в забытьи, плеснул себе виски. Сделал глоток. Сомнамубла.       Он не помнил, как добирался домой.Обнаружил себя только поздно вечером с книгой в руках. Гарри Поттер страдал. А когда Гарри Поттер страдал, вместе с ним страдал и весь его немноголюдный мирок. ***       Поттер вздыхал и ворочался. Воспоминания о давних событиях сменились видениями прошедшего дня, и неизвестно еще, что лучше. Разъяренный Малфой сейчас с большим сердцем и сперматоксикозом, или проблемы прошлого, проблемы загадочного и жестокого Малфоя, способного расчленить того, кого любит, если это требуется Лорду или семье. И что со всем этим делать?       Пусть они и сумели наконец прорвать плотину обид и боли и, в конце концов, наорать друг на друга, то, может, и не все потеряно. Глубоко в душе Поттер лелеял мальчишескую мечту, однажды вернуться в дом, где его ждет Малфой. Как тогда, в тринадцать лет, после побега из дома Дурслей. Это было бы реально здорово.       Жизнь Героя магического мира вообще не сахар, и трудно найти себе вторую половинку, которая в состоянии вытерпеть последствия войны, вроде того, что Поттер хватается за палочку, чуть что, страдает кошмарами и посттравматическими болями. А еще ему скучно.       Когда-то давно в руки попала книга русского классика, Лермонтова, и он выцепил оттуда строчку: «А он, мятежный, просит бури. Как будто в буре есть покой». То же самое и с ним самим. Сейчас, сидя на полу возле дивана с чашкой недопитого чая в руках, он осознавал это особенно четко. Еще один подарок войны. Ему скучна обычная человеческая жизнь. Обычные, привычные для большинства «мимими» и «мурмурмур» с любовником. Вон, с какой радостью Гермиона и Рон забыли обо всем и женились, завели детей, повзрослели. А он, мятежный… Ему подавай все с искрой. Ему подавай строптивого блондина, который скорее десять раз обзовет последней сволочью, чем признается, что любит. Потому что это интересно.       Да, он психический калека в этом плане. И это замечательно. Замечательно, что Малфой — он знает это точно, — похож на него. Он такой же. Мятежный. И знаете, что? Плевать на все. Поттер поднялся на ноги, доставая волшебную палочку из-под подушки.