The Way

- Так как, говоришь, тебя зовут? Она сидела, подобрав ноги, на кресле с удивительно мягкой обивкой. Теплый зеленоватый свет струился из торшера, стоящего рядом, и светловолосая беглянка согревала руки, засунув их в рукава собственного свитера. Девушка мотнула головой, отчего непослушные прядки цвета потускневшего золота рассыпались по плечам. - Милашка. Ее ответ заглушил шум воды, однако Милашка почему-то знала, что новый знакомый прекрасно ее услышал. За последние несколько минут она поняла, что тот способен понять даже ее невнятный шепот. “Я превратилась в городскую сумасшедшую. Нищенку. Оборванку. В мою сторону даже смотреть не станут. Что я буду говорить в полиции? Помогите, я убежала от самой себя? Как это жалко.” Милашка редко жалела саму себя. Все больше – других. И то, находясь под покровительством и теплым крылышком Ракеты, она лишь тихонько подавала голос из угла. Сестра была для нее всем – жизнью, дыханием, биением одного сердца, разделенного на двоих. Поэтому она не жалела себя даже сейчас, оказавшись в незнакомой обстановке. В конце концов…в этом всем есть и ее вина. - Интересное имя, - произнес голос совсем рядом, и Милашка только сейчас увидела чашку, которую протягивал ей молодой человек. Девушка едва не вскочила, однако заметно дернулась так, что сосуд у парня в руках задрожал. Видимо, он уже довольно-таки долго держит чашку, пока танцовщицу одолевали ее собственные мысли. Блондинка быстро перехватила чашу – в ноздри тотчас же ударил ароматный запах мелиссы и цитрусовых. - Все хорошо? – обеспокоенно поинтересовался молодой человек и, не став дожидаться ответа Милашки, плюхнулся в кресло напротив. – Я Лэнд, кстати. Лэнд Филипсон. Девушка глянула на нового знакомца исподлобья, сжимая в руках чашку, будто та была священной реликвией. - Спасибо, - выдержав паузу, наконец молвила блондинка. Глядя на поднимающийся от сосуда пар, Милашка вспомнила ярое пламя, порожденное их замыслами. Она прикрыла глаза, продолжая: - Ты не боишься пускать в дом незнакомку вроде меня? Люди на улице…шарахались от меня, как от прокаженной. Ты ничего не замечаешь? - А что я должен заметить? – удивленно переспросил Лэнд, качая головой. Он критично оглядел согревшуюся девушку с ног до головы. – Хе-хе, это обычно девушки меня боятся. Берегись, детка, ты попала в опасную квартирку! Слишком поздно Лэнд осознал, что шутка – неудачная, и в такой ситуации стала лишь дополнительным барьером между ним и этой девушкой. Парень почесал в затылке, стараясь не глядеть на девицу кукольной красоты. Прошла еще минута или две, прежде чем молодой человек первым нарушил затянувшееся молчание. – Чем ты занимаешься по жизни, Милашка? Вижу, что научные труды не пишешь. Девушка мотнула головой. Чашка чая оставалась нетронутой. На дне ее умиротворенно плавали чаинки и остатки апельсиновой цедры, щедро добавленной в жидкость. Чай согревал, но не более. - Ничем. Я – никто, - ответила блондинка, и мгновенно по щеке ее сверкающей звездочкой скатилась слезинка. Мысли о сестре и ушедшем прошлом не оставляли. Это она, она всех подвела и заставила подруг страдать. - Э-э-э… А откуда ты родом? У тебя есть семья? За все то время, что ты здесь сидишь, тебе ни разу никто не позвонил, - Лэнд, кажется, не собирался отставать. Любопытству юноши не было предела – он рьяно это доказывал. Плюс еще это раздражавшее движение – бесконечное дерганье мочки уха, в которой красовалось серебряное колечко. Милашка поднялась с места, выронив чашку. Волна тепла полилась в область ног, задержавшись у пяток. Девушка глубоко дышала, а в глазах сияли слезы боли и отчаяния. Дух ее вырывался наружу мощным потоком. Сладить с проявлением эмоций было невозможно. Она не могла справиться с собой – такое уже бывало…давным-давно. - Мой дом забыт. Моей семьи больше нет. Я не могу исправить это! Она выкрикнула последнюю фразу, ринувшись к окну. Она почти чувствовала, как в тело впиваются острейшие осколки. Уже ощущала полет. Знала, что лететь придется долго – Лэнд жил на шестнадцатом этаже. Крылья не раскрылись. Чьи-то крепкие ладони ухватили ее за запястья, затащив обратно в спасительное тепло обывательской жизни. Спустя несколько секунд отчаявшаяся Милашка осознала, что Лэнд трясет ее со страшной силой, ухватив руками за предплечье. Щеки ее раскраснелись. Ей было стыдно. Стыдно за то, что она совершила и пыталась совершить сейчас. Стыдно и невыносимо больно. Лэнд что-то говорил ей, да только она не разбирала слов. Когда же голос парня стих, она снова рванулась из его рук, слово пойманная птица. - Лэнд, я…Я ничтожество, понимаешь? Я отъявленная дрянь, по вине которой погибли четыре невинные девушки, - поток слов так и рвался из нее. Казалось, она визжала так, что вот-вот треснут стекла, впустив в помещение ветер. Истерика длилась недолго, закончившись финальными словами. – Убей меня. И тут – внезапная вспышка. Ее окатило ледяной водой. Милашка раскрыла рот, как рыба, выброшенная на берег и безмолвно кричащая морю в мольбе о помощи. Светлые волосы прилипли к телу, и стало невыносимо холодно. Девушка опустилась на колени, содрогаясь то ли от холода, то ли от пережитых эмоций. - Глупенькая, - тихо, успокаивающе произнес голос над ее головой. – Жизнь тебе еще пригодится. Хотя бы во имя тех, кто уже не с нами. Милашка прижала ладони к груди, глядя в потолок. По щекам катились слезы, а тело продолжало дрожать, как осина на ветру. - Тварь, ничтожество, убийца… - повторяла девица вновь и вновь, пока голос ее не стих, пока она не провалилась в забытье. Не слышала, как чьи-то руки заботливо обтерли ее полотенцем, отнесли на диван и накрыли пледом. Ночью ей снились драконы и дирижабли.