The Way

В темноте было тепло. И тихо – такой тишины не слышал еще ни один человек во всей вселенной. Темнота укрыла плотным одеялом, накинула шаль спокойствия на плечи и обернула глаза мягкой тканью, не пропускавшей солнечный свет. Отныне он жил в темноте. И до этого он, привыкший вести страшные тайные игры для богатеньких дурачков, редко выходил на ослепляющий своим великолепием свет. Да, он был известен достаточно широко в узких кругах, и это обременяло определенной ответственностью, пока… - Эта паршивая сука меня подставила, - пробормотал он, сплевывая слюну с металлическим привкусом – выбитый бугаем-вышибалой зуб явно нуждался в лечении. Блу Джонс, хозяин роскошного борделя, располагавшего немалым количеством прелестниц, стоял в тускло освещенном переулке. Все это время его не покидала уверенность в том, что здесь его точно никто и никогда не найдет. Кому известно то чувство, когда стоишь на краю пропасти и знаешь, что некому будет тебя остановить? Что единственный шаг отделяет тебя от полета в бездну, и спасти себя в таком случае можешь лишь ты сам. Маленькие детки часто рисуют в своих фантазиях крылатых фей и милых пони с густыми щеточками на ногах. Блу знал, что его крылья были бы драными перепончатыми крылами летучей мыши с заостренными шипами на конце. И все же, он не обижал своих девочек. И не думал делать этого. Он никогда не искал оправданий. И признавал, что предателей не любит никто. Те две дурочки, возомнившие, что могут убежать от него и его чудесного заведения, получили свое – оказались на том свете, когда уже думали, что вырвались на волю. А Куколка…Что до нее…Это было самое досадное поражение за всю ее жизнь. Он ведь почти заполучил ее, желанную и невинную. Почти ощутил ту горечь и отчаяние, что застыли в ее глазах в тот момент, когда ее «безупречный» план раскрылся. И этой дряни удалось сбежать. Обмануть всех, перехитрить и подставить его. “Горски… Ты ответишь мне, Вера. Ответишь за все – за свои тайные шлюшьи игры и за заговор за моей спиной. Я сделаю так, что ты больше не сумеешь запускать свои грязные пальчики в мои дела и едва ли будешь видеть этот мир в своем идеальном бабском свете.” Звон бутылки вырвал его из размышлений – Джонс повернулся в сторону звука и немало удивился, отметив странность представшей перед ним картины. Девочка. Лет десяти. Взлохмаченная и в изрядно потрепанной одежде. А позади нее немалых размеров собака, достававшая девочке едва ли не до плеча. Собака, кстати, была так же взлохмачена, как и ребенок – густая, средней длины шерсть, местами свалялась, а стоящие торчком уши и хвост были изрядно покусаны и где-то даже оборваны. Глаза собаки, однако же, жадно блестели, и в позе животного не было ничего хорошего – нагнутая голова и оскаленная пасть сулили неприятности любому, кто приблизится хоть на шаг. Бутылка медленно, почти как в хорошем боевике, покатилась в сторону Блу. Мужчина приостановил ее ногой и, чуть щурясь, вгляделся в жидкость, плескавшуюся на дне. Похоже на пиво…И точно – полустертая надпись на этикетке гласила, что перед ним эль. Девочка звонко чихнула, отчего ее золотистые, чуть завитые волосы, слегка подпрыгнули. Задумчиво почесав носик, девочка открыла рот, снова чихнула, и, успокоившись, наконец, заговорила. - Мистер? Блу стало как-то неловко. Разговаривать с детьми он совершенно не умел, да и не думал, что когда-либо придется. Хотя бордельные девочки – те еще детки, особенно когда попадают в такое заведение по нелепой случайности. Ноют, плачут, хотят домой…В чем, спрашивается, отличие? - Чего тебе? - все-таки, решил спросить Джонс, засовывая руки в карманы и совершенно холодно и равнодушно глядя на девочку. Та уставилась на него, в нерешительности топчась на месте. Ее каре-зеленые глаза явно выдавали беспокойство, да только вот о чем может беспокоиться ребенок на улицах большого города? Разве что только об отсутствии рядышком любящей мамаши? Скорее всего, да. - А вы…не знаете, кто я? Девочка утерла маленький носик тыльной стороной ладони и с ожиданием посмотрела на Блу. Ее собака (а мужчина уже заочно присвоил мелкой блондинке звание хозяйки зверя) уселась рядом и, открыв пасть, свесила набок язык. Дыхание ее было коротким и частым, а с кончика языка капала слюна. Золотисто-желтые глаза пристально наблюдали за Блу. Хозяин борделя пожал плечами и усмехнулся, ловя себя на весьма забавной мысли. “Лучше бы ты сказала мне, кто теперь я.”