«Великое искусство подчинять людей заключается в умении брать их с хорошей стороны.» О. Мирабо
1
Яркой бабочкой влетела прекрасная дева Ханатты в кабинет Гортхауэра. Впрочем, на этом сходство и закончилось. Прямо с порога Аллуа набросилась на бедного Волчишку с упреками, что бабочкам явно не свойственно. Она даже не поздоровалась и умудрилась не заметить Лиссэ, сидевшую на подоконнике, что уже вообще не лезло ни в какие ворота. Дейе в оранжевом платье с ярко-зеленой накидкой на плечах не заметить мог только слепой и к тому же глухой, потому что мистрис, по своему обыкновению, лузгала семечки. — Ортхеннер! Ты же обещал! — вскричала Аллуа. — Где твоя помощь?! Враг топчет наши земли! Мой народ гибнет под мечами захватчиков, а ты!.. Ты все сидишь в своей темной башне и ничего не делаешь! Как ты можешь?! Гортхауэр слушал её с непроницаемым лицом, но Лиссэ буквально кожей ощущала, как в комнате сгущается воздух. Волчище в бешенстве и скоро взорвется. Мужчины терпеть не могут упреки, а уж любимый терпением отличался только тогда, когда замысливал какую-нибудь хитроумную авантюру, надеясь поймать в свои сети крупную рыбешку. Сейчас он никого не ловил, ничего не замышлял, и посему следовало срочно прерывать этот поток негодования. — Мир тебе, Аллуа, — медовым голосом пропела дейе, соскочив с широкого подоконника. — Рада видеть! Столько слышала, а вот познакомиться до сего дня не довелось. Какими судьбами в наш скромный уголок? Увидев её, прекрасная эллери смутилась, но тут же взяла себя в руки. В выдержке ей не откажешь. — Мир тебе! — улыбнулась в ответ дева Ханатты, словно не она только что кипела от гнева. — Рада видеть ту, что пленила сердце Ортхеннера. Прошу извинить, что прибыла без приглашения. — Твое появление вполне понятно и оправданно, — продолжала играть в учтивость Лиссэ. — Беспокойство за близких подчас заставляет забыть обо всем на свете. — Надеюсь, Ллуа, беспокойство не заставило тебя забыть о том, зачем ты сюда явилась? — холодно, но не без вызова проговорил Гортхауэр. — Было бы досадно… — Разумеется, я ничего не забыла, — вскинула голову женщина. — Что ты от меня хочешь? Аллуа молчала. — Можешь говорить открыто, от жены у меня секретов нет! — Я хочу, чтобы ты остановил войну! Я хочу, чтобы войска нуменорцев исчезли с нашей земли! — И как же я должен это сделать? — с издевкой спросил Волчище. Дейе поморщилась, деву было жаль, да и Волчика тоже. Сам же потом будет переживать из-за этой ссоры. — Ты опытен, талантлив и расчетлив. Полагаю, тебе лучше известно, что следует делать, — надменный тон и язвительность собеседника заставили Аллуа взять себя в руки и держаться холодно. — Извержение, землетрясение, потоп, ураган? Конечно, часть мирных жителей погибнет, а может, и не только часть, — задумчиво проговорил майа. — Трудно сказать, в этом я как раз не очень опытен. Вот Тано в Дагор Браголлах все же удалось остановить огонь, хотя и не сразу. Мир такой непредсказуемый, а уж стихии… — При чем здесь все это? — удивилась Аллуа. — Разве ты не можешь послать войска? — А! Тебе мало Нуменора, хочешь еще и с эльдар повоевать? — При чем здесь эльдар?! — Солнечная дева старалась говорить спокойно, но это ей удавалось с трудом. — Если я пошлю свои войска, Гил-Галад вмешается. Он еще в прошлом веке пытался уговорить короля Нуменора выступить против меня вместе с ним. Но у Острова свои интересы, и воевать с Сауроном они не спешат, а квенди не интересуют дела людей. Но если я вышлю ирхи… — Рано или поздно Нуменор доберется и до Мордора! — Когда это будет! — протянул Гортхауэр. — Тогда мы их и сцапаем, а пока… Пока надо сделать все, чтобы этого не произошло! — неожиданно резко закончил он. — Ты упрекаешь меня в ничегонеделании? А что я могу? Возглавить ваш бестолковый сброд, называемый войском? Вмешивать стихии я не стану! — А это и не нужно! И как ты сможешь называть сбродом нашу армию?! .. — Аллуа задохнулась от гнева. — Что, правда глаза колет?! У вас же главное — происхождение, а не талант! Кто из вашей знати учился в Барад–Дуре? Ваши войска возглавляют те, кто у трона, а не те, кто соображает в военном деле! — У нас есть прекрасные военачальники! Сын нашего короля… — Вот он один и есть, да и то недоучка! — припечатал Черный Майа. — Я предлагал твоим потомкам помощь, и этому я тоже предлагал… — Ты предлагал свое кольцо! — воскликнула эллери. — Что несет оно? Не есть ли оно зло? Чего ты хотел добиться, создав эти кольца? Подчинить себе мир?! — Иди, пожми руку Гил-Галаду, он будет счастлив найти в тебе единомышленницу, может, даже искажение простит. — Как ты смеешь?! — Я все смею! А как смеешь ты, явившись в мой дом с просьбой о помощи, подозревать меня в Унголиант знает чем?! — Унголиант, возможно, и знает, — горько произнесла дева. — А вот я вижу, что прежнего фаэрни уже нет.. — Разумеется, нет, он исчез вместе с Лаан Галломэ! — Видел бы тебя Тано! — Он меня видел, а вот ты даже не удосужилась прийти к нему. Побоялась, что эта встреча изменит твою маленькую спокойную жизнь? — Я бы пришла, он сам не хотел! Что ты о нем знаешь?! Он не хотел мешать нам! Он отпустил нас! А ты всю жизнь… — Держался за край его плаща, хочешь сказать?! Держался, а потом отпустил! И мне глубоко плевать, что ты думаешь обо мне и кольцах, а твою кмыргову Ханнату я Нуменору не отдам и без твоих так называемых просьб, — Гортхауэр подошел к Аллуа и буквально выплюнул слова ей в лицо. — Не смей лезть в нашу жизнь! — возмутилась она. Скандал разгорался не на шутку, того и гляди подерутся. Лиссэ обвела взглядом комнату и наткнулась на здоровенную вазу с букетом разноцветных подсолнухов. Новый сорт вывела одна из эрегионовских эльдиэ — Луинвен, златокосая мечта всех окрестных кавалеров. Цветочки было жалко, но ничего, новые вырастут. Дейе сосредоточилась, щелкнула пальцами и ваза медленно поднялась к потолку, подплыла к скандалистам и перевернулась. Взвыли оба, да так дружно, словно долго тренировались. — Обалдела?! — вскричал драгоценный муженёк, встряхиваясь, как волк. — Что это было? Откуда? — недоуменно озиралась Аллуа. Барышню явно никто и никогда не обливал водой, да еще из-под цветочков, а зря: неправильное воспитание потом очень мешает жить. — Рыжая! — Гортхауэр двинулся к супруге, и явно не с намерением погладить по головке. Вот не ценят некоторые своего счастья. В мокром платье, с подсолнухами на волосах он смотрелся презабавно и о ссоре уже забыл. Мистрис рассмеялась. Майа посмотрел на неё, быстренько сотворил на стене зеркало и расхохотался следом. Прекрасная дева Ханатты смотрела на них, как на умалишенных, хотя сама выглядела не лучше. Алое шелковое платье прилипло к телу, прическа рассыпалась, и мокрые черные пряди свисали на лицо. Сейчас она была похожа не на бабочку, а на облитую помоями кошку. К тому же, как оказалось, воду в вазе давно не меняли. Запах был соответствующий, да и пятна на платье тоже. Это на черном волчишкином наряде ничего не заметно. — Откуда эта вода? — красавица не понимала, что случилось. Как же она отстала от жизни. — Видишь ли, Ллуа, — Волчище насмешливо блеснул глазами. — В моем доме вредно ссориться. Нам еще повезло, что только водой окатило, а могло бы и вазой по голове. Особенно если бы тут один чёрный зверь ошивался. — Вода, к тому же, очень полезна для здоровья! — авторитетно заметила Лиссэ. — Но не протухшая! — возмутилась Аллуа. — Напротив, в таком деле она самая наипользительная! Пойдем, я провожу тебя в гостевые комнаты. Там можно будет привести себя в порядок, — дейе вернулась к роли любезной хозяйки. Прекрасная гостья последовала за ней. Всю дорогу дева молчала, она явно догадалась, кто посодействовал этому неприятному душу. У порога ванной Аллуа проговорила: — Спасибо тебе! Гортхауэру повезло с женой! Если бы не ты, наш разговор закончился бы плохо. — Ваша ссора не в моих интересах, — усмехнулась мистрис. — Отдыхай, потом поговорим. Солнечная дева улыбнулась: — Полагаю, у нас найдется немало общих тем.2
Уже отмытый и высушенный супруг ждал Лиссэ в кабинете, барабаня пальцами по мраморной столешнице. — Ты остыл или все еще склонен к извержению? — поинтересовалась она, внимательно вглядываясь в лицо мужа. — Меня остудили и залили вулкан водой. К тому же тухлой, — хмыкнул Гортхауэр. Значит, уже не гневается, раз подсмеивается. — Что бы я делал без тебя, рыжая? — Пропал бы, как есть пропал, — хмыкнула дейе. — И всех бы с собой утянул. — Угу, эту красавицу я бы точно подпалил. И какой орел её клюнул, что она так взбесилась? Ведь всегда была одной из самых сдержанных и разумных, — волчишка покачал головой. — Волнуется она, а тут еще и ты со своими насмешками. — Ха! Она меня оскорбила, а виноват я! — Разумеется, виноват ты. У девушки кризис возрастной, потомки ожиданий не оправдывают, война кругом, а ты полез язвить. Обидно ей и грустно стало. — А мне не обидно? — У тебя кризиса нет и не будет, а потомки еще маленькие, — хихикнула Лиссэ. — Какой еще кризис?! — возмутился супруг. — У квенди никаких возрастных кризисов не бывает. Она же бессмертная. — Угу, — проворчала дейе, — бессмертная. А ты поживи среди смертных, еще не так взвоешь! — А я и живу! — Ну да! У тебя иртхи кругом, потом эльфы, да и люди Мордора живут очень и очень долго. — Ладно, рыжик, с тобой спорить замучаешься. Не прибью я твою Аллуа, не волнуйся. — Она не моя, но ссориться вам не стоит. Ты ей поможешь? — перешла к делу мистрис. — Куда я денусь! Помогу, конечно. Есть у меня одна задумка, — Гортхауэр, не торопясь, прошелся по комнате. — К тому же, колечки надо пристраивать, — он вздохнул. — Обидно мне, рыжик, я столько делаю для Ханатты, а стоит найти достойного человека с силой и умом и предложить кольцо, от меня начинают шарахаться, будто я им дохлого уруха предлагаю отведать. — Зачем тебе нужен волшебник-полководец? — прищурилась мистрис. — Ведь ты ищешь именно такого. — Человек, отлично знающий воинское искусство, нам пригодится, и лучше, если он будет жить долго. Но мне нужны не только полководцы, я согласен на целителя, ученого, морехода, земледельца… Мне все равно, кем он будет, лишь бы была Сила. Но для борьбы с Нуменором нужен именно человек, обладающий волшебством. Потомки Трех родов живут долго, они образованны, искусны, на их стороне время. Людям Эндорэ сейчас не одолеть армию Нуменора, а иртхи я не хочу вмешивать в их дела. — Опасаешься Валинора? — Не хочу вечно водить людей на поводке! — И где же ты найдешь сейчас мага-полководца, или все же возглавишь войско Ханатты сам? — Я все расскажу тебе, колючка, когда буду точно уверен в том, что собираюсь сделать, а пока… — майа невесело хмыкнул. — Пока придется мне самому поморочить голову доблестным полководцам славного Острова, а заодно и занять их более полезным делом. Пусть послужат на благо Эндорэ, избавляя земли от шаек диких. Не все же войскам Темного властелина с урухами бороться.3
В Черных землях Аллуа пробыла около месяца. С Гортхауэром они больше не спорили и вели себя так, словно никаких разногласий между ними никогда не было. Но Лиссэ не сомневалась, что некоторая доля неприятия и недоверия присутствует с обеих сторон. И Черный майа, и Солнечная дева ничего не забыли, но оба были слишком умны и слишком долго жили на свете, чтобы понимать — им стоит держаться вместе. Впрочем, встречались они нечасто. А вот Лиссэ с прекрасной девой Ханатты почти подружилась. Конечно, Аллуа не стала ей такой близкой подругой, как Мгрыха и Сиренэ, но тем для разговоров нашлось немало. Дейе наконец-то смогла утолить свою любознательность и расспросить о жизни в Лаан Галломэ, о юном Ортхеннере, о молодом Мелькоре. Гортхауэра она никогда бы не стала расспрашивать, а вот Ллуа могла поведать многое. Вспоминать о давно ушедшем больно и горько, но время стирает остроту чувств. Аллуа помнила цветущие сады, резные наличники, ажурные мостики… Она помнила, как любили и творили, как радовались каждому дню. Она помнила то беззаботное время, счастливые лица родных и любимых… Она помнила и горечь расставания, но она не видела, как осыпается пеплом листва с деревьев, как с треском корчатся в огне дома. Она не видела, как стекленеют глаза, которые совсем недавно доверчиво взирали на мир, она не видела, как замирают на холодеющих устах невысказанные слова. Аллуа не видела, как погиб её мир, боль коснулась, обожгла, но все её любимые и родные остались в памяти живыми. Она могла рассказывать, ведь её слова снова заставляли прошлое оживать. А Лиссэ слушала, все больше и больше понимая своего мужа и его Тано. У Солнечной девы тоже было много вопросов. Её интересовал Мелькор и то, что с ним сталось. Дейе не могла рассказать всего, любезный муженек почему-то из случившегося с Черным Валой сделал великую тайну. Впрочем, он был прав, непосвященным не стоит знать лишнее. Даже блаженный братец, и тот понимает это. Но Аллуа мистрис все же смогла намекнуть, что Айанто свободен, хоть и не вернется. Как-то раз в разговоре прекрасная эльфийка упомянула какую-то Черную книгу, повествующую о начале времен, об Эллери, об Аст Ахэ и том, что сталось с Мелькором. Сама Ллуа её в руках не держала, но ей пересказывали некоторые главы. Кто написал это произведение, было неизвестно, но дева считала, что авторов было несколько. — Безусловно, Тано и Ортхеннер, еще кто-то из наших, — говорила она. — Там есть места, которые написать могли лишь те, кто видел и чувствовал. Есть там и воспоминания людей Твердыни, отрывки из сказаний и хроник северных стран и племен. Строки этой Книги будят память, заставляют биться сердца, они никого не оставят равнодушными. Книга необычайно светла и горька, она исполнена высокой скорби. — Никогда не слышала о таком произведении, — суховато сообщила мистрис, подумав, что Гортхауэру стоит оторвать уши за скрытность. В то, что любезный Волчик не знает о такой интересной книге, Лиссэ не верила. Так что придется волчишке обходиться без хвоста или ушей. Она добрая, предоставит выбор, а за тайны от любимой жены нужно карать, и неумолимо. — И что, согласно этому произведению, случилось с Мелькором? — поинтересовалась Лиссэ, скорее ради приличия, чем искренне. — То же самое, что и по светлым квентам, только еще печальнее. Его осудили, отправили за Грань… — голос девы вдруг сорвался. — На Арте его точно нет, но покинул он её сам. А суд? Ну, суд, конечно, был, — дейе пожала плечами. — Но его не сумели довести до конца. Жизнь — штука непредсказуемая. — Тогда почему в книгах не так? — Аллуа задумалась. — Тано был Видящим, ему могло открыться грядущее. Рассказывать он бы никому такое не стал. Но его тесная связь с миром могла позволить кому-то, связанному с ним, увидеть это его глазами… — Видения — вещь коварная. Лишь прошлое неизменно, а будущее вроде бы в наших руках, — философски заметила Лиссэ. — Валар в любом случае не стали бы рассказывать правду. Полагаю, многих устраивает, что Зло наказано. — Мы часто не понимаем, что есть Зло, — горько бросила эльфийка. — Но я рада, что Тано смог уйти к звездам и увидеть иные миры. Он мечтал о них, хоть и не хотел покидать Арту. Надеюсь, что на тех дорогах его не подстерегает опасность. — Ха! — фыркнула мистрис. — Опасность может подстеречь везде, даже в хорошо изученном отхожем месте! — И откуда ты такая невозможная, Лиссэ? — воскликнула дева. — От мамы с папой, полагаю! — Ты точно рожденная? — вдруг спросила гостья. Неожиданно. С чего это такие вопросы? — Не веришь?! У Тиниара спроси! — мистрис предпочитала не сообщать, что братец у неё всего лишь названный. — Не похоже, что ты из нолдор. — Ну, может, кто-нибудь еще затесался, — невозмутимо сказала дейе. Не сообщать же, что затесалось много кого, и все не с Арды. — Ты не из эльдар, — уверенно заявила Аллуа. Какая проницательная! Хмарыш её побери! — Думаешь, из эллери? — Жаль, что я не видела Лютиэнь, — ни к лесу, ни к огороду сообщила дева Ханатты. — При чем тут это? Ответить гостье помещали ввалившиеся в комнату Никуш с Шагнауром. Не дом, а проходной двор. Уединиться просто невозможно! Молодые люди, то есть не молодые и не совсем люди, ибо Шагнаур был полуиртха, и ему уже миновала не одна сотня, а Никуш — сильный маг, и тоже прожил немало... Кстати, вот он кольцо у Волчика взял, но на палец не надел. Не потому, что не доверял, а потому, что считал себя пока еще недостойным. Свихнулся на своей скромности! И девицу до сих пор себе не нашел. Все пропадает в целительском доме или с Шагнауром объезжает дальние селения. Да и этот Никушу под стать, все еще холостой ходит. А сколько девушек на него заглядывается! И не только иртхи, но и квенди посматривают с интересом. Подружка Луинвен так мило краснеет и томно вздыхает, когда он проходит мимо. Но Шагнаур не замечает. Только одни чертежи да всякие хитрые конструкции на уме. Мгрыха уже отчаялась пристроить старшего и теперь утверждает, что младшие быстрее обзаведутся семьей, при всей их легкомысленности. Зато Тиниар ничуть не волнуется. Братец говорит, что сын просто не встретил ту самую — единственную. При этом так смотрит на свою жену, что сразу понятно — он-то встретил и никому не отдаст. Двое друзей быстро сообразили, что вломились не вовремя, и теперь тихо пятились к двери. Точнее, пятился Никуш и старался утащить за собой остолбеневшего товарища. — Чего надо? — нелюбезно осведомилась дейе. — Да мы это… уже уходим, — промямлил целитель. — Куда?! — возмутилась мистрис. — А с гостьей знакомиться? Аллуа, позволь представить тебе моего старшего племянника Шагнаура. Сей вьюнош — весьма толковый мастер водяных сооружений. Чуть опешивший от непривычно церемонного тона тетушки племянник вежливо произнес: — Рад знакомству! Мир тебе, Аллуа! — Мир тебе, Шагнаур! — тепло улыбнулась дева Ханатты. — Никуш — восходящая звезда современного целительства, — продолжила играть роль приличной дамы Лиссэ. Покрасневшая до кончиков ушей звезда пробормотала нечто невразумительное. Аллуа была все так же вежлива и улыбчива. — Что-нибудь случилось? — спросила у друзей дейе. — Да! — Нет! Невпопад сообщили они и тут же дружно заговорили, что было совсем не похоже на рассудительного Шагнаура и скромного Никуша. — Мы придумали новый способ очистки воды! — Келебримбор одобрил и велел искать Харт’ана. Но его нигде нет! Говорят, куда-то ушел перед нашим приходом и как провалился! — А почему этот кмыргов изобретатель с вами не пошел? — спросила Лиссэ, уже догадываясь об ответе и понимая, где следует искать Волчика. — Мастер болен! — смущенно ответил Никуш, а Шагнаур скривился. Все понятно. Болен он! Как же! Дорвался до зелья, вот и упивается им. То-то трезвенник и скромник смущен, а его дружок, как и все иртха, не одобряет такое поведение. С Келебримбором все было прекрасно. Он влился в их дружный коллектив наставников, нашел себе интересное дело и учеников. Казалось бы, живи и радуйся, но нет. Раза два в год это хмарышево отродье добиралось до спиртного и на пару месяцев выпадало из жизни, если его раньше Гортхауэр не исцелял. Майа бесился, но друга лечил и утешал. А надо бы плеткой отходить и землю пахать отправить или рыть чего-нибудь полезное. Те же оросительные каналы хотя бы. Лиссэ бы так и сделала, но муж возражал. Бедный друг так много перенес, ему нужно время и понимание. Его дом сожгли, дело его жизни уничтожили, он страдает. Умница Гортхауэр глупел на глазах, когда дело касалось закидонов Келебримбора. Сам Волчик пережил немало сожжённых домов, погубленных дел жизни и кучу друзей и соратников в придачу. Но он же не пьет денно и нощно! Она тоже много чего пережила и тоже не лакает самогонку, аки воду, ведрами! Лиссэ передернулась и посоветовала пойти обратно к изобретателю. — Раз мастер болен, то его друг рядом! Лечит! — от ядовитого тона дейе Никуш с Шагнауром мгновенно исчезли. — За что ты их так? — поинтересовалась Ллуа. — Хорошие ребята! Интересный у тебя племянник… — Я не их, — скривилась мистрис. — А племянник у меня больше на свою мать похож. Она из иртхи. — Удивительно! — прошептала эльфийка. — Иртха и нолдо. Мелькор был бы рад. Значит, не все было напрасно. А Рагха жива? — в голосе звучало неподдельное беспокойство. — Жива, что сделается со старой хар-ману. Гортхауэр предлагал ей жить с нами, но она верна себе. В одной из горных долин расположились её родичи. Я иногда приезжаю к ней. Она ведь Мать рода, старейшая, но править никем, кроме горстки своих, не хочет. Тяжело ей дался конец Эпохи и уход Мелькора. Лиссэ вспомнила, как обрадовалась хар-ману её визиту после возвращения на Арту. Ей, как и Гортхауэру, мистрис рассказала все: про Валинор, Суд, Курумо, свою Школу, дочь. Рагха узнала, что Мелхар сумел найти иную дорогу и сделать её своей. Она была рада, но стать главой над всеми иртхи не захотела. - Теперь ты хар-ману, пришедшая со звезд, а Гортхар — харт’ан. Пока рядом с ним Лиисха — мир будет доволен! — Какая из меня Мать рода? Кому я из иртхи мать? Я не могу быть хар-ману для целой страны! Рагха хихикнула. Височные колечки звякнули. — Лиисха может все! Она уже всем нам мать. Ей не надо делать ничего особенного, ей надо быть собой! Иди, пришедшая со звезд, и делай то, что умеешь и хочешь, остальное сделается само! — Иртхи — несчастные дети Арты, — прошептала Аллуа. — Не такие уж они и несчастные! — фыркнула Лиссэ. — Они отлично умеют приспосабливаться. У них есть свои таланты. Большей частью практические, но табуретки могут оказаться поважнее изысканной статуи или баллады. Дева Ханатты ничего не сказала, лишь улыбнулась — понимающе.4
Вскоре Аллуа собралась уезжать. — Не печалься, Ллуа! — сказал Гортхауэр при расставании. — Я нашел того, кто сделает из вашего сброда победоносную армию. Войска Нуменора получат достойный отпор. Дева поморщилась, но придираться к словам не стала. Она лишь спросила: — И кто же это? — О! Весьма достойная личность, которая знает всю нуменорскую стратегию и тактику, как свои пять пальцев. Да еще умеет увлечь и повести за собой других. — Почему я не слышала о такой выдающейся личности? — Ты живешь уединенно, и кое-что могло ускользнуть от твоего внимания, — майа был очень оживлен и весел. — Возможно, ты и слышала, но не рассматривала с точки зрения пользы для Ханатты. — Он — волшебник? Никто так быстро не сумеет переучить… — Время у него будет, и появится он не сразу. Сейчас войсками островитян займусь я. Потомки Трех родов послужат на благо народов Арты и немного сократят ряды наших разбойников — урухов. Да и мои люди слегка поморочат им голову. Нуменорцам будет, чем заняться, кроме завоевания земель. Так что у тебя хватит времени, чтобы убедить принять моего ставленника как родного, кем бы он ни оказался. Я тоже посодействую. — Кто он? — в голосе девы любопытство мешалось с тревогой. Она явно чувствовала подвох. — Это не столь важно. Важно, что он придет от меня. Аллуа, сделай милость: внуши своим потомкам, что этот человек послан вам свыше. — Хорошо! К нему отнесутся как к дару небес, даже если он будет родичем Унголиант! — в голосе девы послышался металл. Подковырки Волчика её явно достали. Лиссэ надеялась, что на прощание они не поругаются. В качестве разнообразия, её ожидания сбылись. Гортхауэр и Аллуа расстались очень тепло и мирно. — Береги себя, Ллуа! — прошептал Черный майа, взяв её за руку. — Возвращайся к нам. Тебе здесь всегда рады. — Спасибо! — улыбнулась она. — Я вернусь. С дейе они обнялись и расцеловались, и Огненная дева наконец-то уехала. Дернув себя за упругий локон, Лиссэ обратилась к супругу: — Надеюсь, мое любопытство ты удовлетворишь? – насмешка в её голосе мешалась с легкой угрозой. — Кто этот выдающийся полководец? И почему о нем ничего не знаю я? — Знаешь, рыжик, все ты знаешь! — усмехнулся муженек и, выдержав паузу, произнес: — Его имя Элдамирион! Иногда его называют мечом Нуменора. — Ты спятил! — воскликнула дейе. — Почему это? — чуть обиженно спросил Гортхауэр. — Посуди сама, это лучший вариант. Самый талантливый военачальник среди людей, да и, пожалуй, среди остальных народов. Умеет вести за собой других, ему верят, его любят, на него надеются и с радостью подчиняются. При этом он умен, образован, честен и справедлив… — Скопище достоинств! — перебила дейе мужа. — Я слышала о его справедливости. Особенно ярко она проявляется в занятых его войсками селениях. Уцелевшие жители просто в таком диком восторге, что денно и нощно мечтают убить этого прекраснейшего человека всеми самыми извращенными способами, которые только можно измыслить! — Не думаю, что оных способов у них много. Воображение слабовато, — Волчище усмехнулся. — Элдамирион несколько увлекся и рвется к цели, не замечая тех, кто рядом. Ему просто в голову не приходит, что кто-то из его людей может грабить и убивать беззащитных. Он судит по себе. Он одержим своей мечтой о всеобщем счастье, и рядом с ним нет никого, кто смог бы раскрыть ему глаза. Король его использует во славу Нуменора, а заодно и держит подальше от Острова. Как-никак, возможный претендент на трон. А все остальные радуются возможности пограбить. Нуменорцев беспокоит только их благосостояние, на остальные народы им плевать! Они тащат на свой Остров все, что можно: золото, камни, шелка, уголь, рабов… Элдамирон думает, что они хотят исцелить мир от зла, они же хотят побольше добра для себя. Когда он это поймет, его уничтожат. Такие люди слишком опасны. — А ты хочешь его спасти? — не без яда произнесла мистрис. — Я решил найти ему более подходящее применение. Кто, как не он, лучше всех знает все тонкости и хитрости нуменорцев. Элдамирион сделает из разрозненной толпы ханнатцев настоящую боеспособную армию. — Если еще раньше они не прибьют его за все хорошее. Хотя, Гортхауэр, ты торопишься. С чего ты взял, что он примет кольцо? Он называет себя слугой Валар, а ты на противоположной стороне. Ты для него Враг. Майа прошелся по комнате и взъерошил волосы. — Рыжик, я сумею переубедить его. — Он искренне верит в благость, правоту и величие Эру. Серенький, он не будет служить Тьме, а ломать его не в твоих интересах. — Верно, мне не нужна марионетка. Элдамирион будет служить Арте по зову сердца, а не потому, что я поймал его на крючок. Ты права, он умеет верить, и верить безоглядно, и в то же время ум его остер. Он хочет блага для мира и людей. Я докажу ему, что его вера ложна и его путь ведет к гибели Арты. — Твои доводы он сочтет очередным коварным измышлением Врага. — Я и не собираюсь переубеждать его сам. Я всего лишь подброшу ему одну книгу. Гортхауэр прошелся по комнате, подошел к столу и достал из ящика книгу. Очень простой черный переплет, серебристый травяной узор на нем. Лиссэ подошла поближе. Четкие летящие буквы сложились в слова: «Черная книга Арды». Так вот о какой книге говорила Аллуа. Дейе раскрыла книгу, перевернула пару страниц. — Очень поэтично, возвышенно, печально… И почему я только сейчас увидела это произведение? А, Серенький? — ласково пропела она. Любимый супруг вздрогнул, он хорошо знал, что столь приятный тон супруги обещает очень большие неприятности. — Как-то времени не было показать, — с легкой неуверенностью в голосе проговорил майа, ему не хотелось скандала. — Да и зачем она тебе? Это произведение не в твоем вкусе… — О моих вкусах позволь судить мне самой! — рявкнула мистрис. — Аллуа о ней знает! Ты знаешь! Скоро выяснится, что эту книгу читали все Черные земли! А может, у тебя еще какие-то тайны завелись? Лиссэ, уперев руки в боки, пристально посмотрела на мужа. В этот момент она очень сильно сожалела об отсутствии метлы или скалки. — Рыжик, ну что ты несешь?! — возмутился Гортхауэр, благоразумно отходя подальше. — Я только-только собрал воедино все эти записи и отдал в переплет. Есть еще несколько списков, но их мало. К тому же тебе там не все понравится. — Мне уже не нравится! Твоя скрытность! — дейе оглянулась по сторонам, в поисках предмета, которым можно было бы огреть любимого супруга. Её взбесила не столько сама скрытность Гортхауэра, сколько то, что она слишком долго копила в себе раздражение. Если бы не Аллуа, свое неодобрение Волчишке мистрис высказала бы уже давно. Но сейчас душа требовала грандиозного скандала — с метанием цветочных горшков, битьем посуды и прочими прелестями. На столе было пусто, даже чернильницу майа убрал. Предчувствовал, что ли? Безусловно, свою колючку он изучил неплохо. Тем больше его вина: раз знал, что жена огорчится, то не стоило её огорчать. Чем бы его огреть? Книгу бросать в супруга не хотелось. Книги вообще стоит уважать, в отличие от мужей. Мистрис примерилась к стулу. Тяжелый, но можно попробовать запустить им в дверь. Должен долететь, если магией придать ускорение. Она ухватилась за спинку, но Волчик оказался быстрее. Наплевав на осторожность, он бросился к жене и заключил её в объятия. — Рыжая! Какая ты колючая у меня! Лиссэ попыталась вывернуться, но не тут-то было. Когда надо, Гортхауэр обладал поистине железной хваткой. Некоторое время она шипела и царапалась, больше для приличия, а потом муженёк исхитрился и поцеловал её. О книгах, Ханатте и военачальниках на некоторое время было основательно забыто.5
К прерванному разговору они вернулись лишь на следующее утро. После бурного и страстного примирения, Лиссэ порекомендовала Гортхауэру проверить караулы, а сама засела за книгу. Муженек, ухмыльнувшись, куда-то отправился. Вряд ли проверять стражников, скорее, какую-нибудь полезную пакость замышлять. Книга и впрямь завораживала. Читать было нелегко, но оторваться еще труднее. Времени не было, и Лиссэ нетерпеливо листала страницы. Подробно прочитает потом, сейчас не до красот и эмоций, надо узнать — что дальше? Закрыв книгу, дейе дернула себя за прядь волос. Все же Оррику надо сказать спасибо, если бы не кот, она бы никогда не попала на Арту, не встретила бы Волчика, не отправилась бы в Валинор. И все бы случилось так, как здесь написано. Сейчас она твердо была уверена в этом. — Ну и как? — осведомился любимый супруг, появившийся на пороге комнаты с первыми лучами солнца. Аки упырь, только наоборот. — Неплохо, жаль, юмора не хватает, — посетовала мистрис. — Юмор здесь лишний! — отрезал майа. — Юмор лишним не бывает! — наставительно сообщила она. — Вот и напиши сама. С юмором! — хмыкнул любимый, подходя ближе. — Я так красиво не сумею, — печально вздохнула Лиссэ. — А ты некрасиво! — Читать не будут… — Главное, напиши, а там посмотрим. — Не умею я писать, — еще жалостнее вздохнула она. Писать мистрис не умела на самом деле. Сочинение на свободную тему всегда давалось ей с превеликим трудом, пока она не подружилась с Сиренэ. Тогда оценки по литературной речи у Лиссэ повысились, а сильфида улучшила успеваемость по упокоению и призыванию. — Ничего, в процессе научишься, — утешил её муж, целуя в макушку. — У меня времени на всякие глупости нет, — проворчала мистрис. — Вот так оно всегда: на критику время находится, а на созидание — нет! — он взъерошил жене волосы. — Волчище, отстань! — возмутилась Лиссэ. — Лучше бы сказал, откуда сие произведение? — Откуда-то, — загадочно ответил супруг. — А написал кто? — Кто-то! — глаза его хитро поблескивали. — Сейчас получишь! — Лиссэ встала и двинулась к мужу. Мудрый Волчик тут же переместился за стол и ответил: — Видящие и помнящие! Мистрис поверила. Скорее всего, майа и сам точно не знает авторов, а может, и не желает знать, но книгу писали те, кто помнил, и те, кто мог видеть или поймать чужие видения. Как-то так. А вот её не учли. Или не увидели? — Кто же тебя увидит! — Волчище ухмылялся, но глаза были серьезны. — Тано знал, видел свое будущее, но тебя в нем не было. Рыжик, ты маленький камушек на пути больших замыслов и великой ненависти. — Угу, и на сем камушке многие навернулись и сверзились, — фыркнула она и серьезно сказала: — Все равно Элдамирион не поверит Книге, даже если прочитает. — Он прочитает! — И взбесится! — Пусть! Главное, чтоб задело, а его заденет. Я неплохо изучил его. Элдамирион будет пылать гневом, он швырнет Книгу в стену, а потом полезет искать опровержения! Он умен, он поймет, насколько она опасна. Он справедлив и не сможет отбросить спорные факты. А они будут! Ты ведь читала сказания квенди и предания эдайн? — Читала, — коротко ответила Лиссэ, вспоминая толстую книгу каких-то квент. Они были забавны и подчас удивительно противоречили себе. Конечно, это можно было заметить, если начать думать, но обычно с разумными такое случается редко. — Истинность Книги Элдамир докажет себе сам! — ослепительно улыбнулся майа. Мистрис покачала головой. — А потом он попадется в твои загребущие лапы! — Правильно мыслишь, колючка. Я покажу ему, что и здесь живут люди, и что их путь ничуть не хуже и не темнее пути потомков Трех родов. Он почувствует боль и скорбь каждого, кто потерял из-за его жажды всеобщего благоденствия счастье, здоровье, кров, близких, любимых… — голос майа звучал жестко, а в серых глазах горело темное пламя. — Он поймет… — Он не сможет жить с таким грузом. Убить милосерднее. — Возможно, но я не милосерден, — холодно произнес муж. — Сумел сделать - сумей ответить. Пусть послужит на благо Арты. Гортхауэр прошелся по комнате. — Я бы давно уничтожил его, но такая Сила… Элдамирион нужен нам, рыжик. Очень! Хочешь, покажу? — он резко повернулся к жене. — В его Даре есть что-то странное. Не могу понять. Где-то видел… Лиссэ кивнула. Пусть покажет. Майа подошел совсем близко и положил руки ей на плечи. Как когда-то Мелькор. Комната дрогнула, поплыла и растаяла туманом. Сила Черного майа вела её через леса и болота, через реки и луга, далеко за горы, за море… С Мелькором было иначе, тогда она видела мир четче и ярче, сейчас краски и очертания были несколько размыты. Человека она не увидела, лишь его магию. Она была велика. Муженек прав. И как же она была знакома, эта сила, что переливалась серым, зеленым и фиолетовым. Она пахла болотом, тленом, бархатцами и прелой осенней листвой… — Он — некромант! — выдохнула дейе, когда муж позволил ей снова вернуться в привычный мир. — Необученный, неинициированный, но очень сильный. Его надо или убить, или научить, иначе Дар сожрет его, и тогда на свет появится чудовище! — Значит, я прав! Вот тебе и личный ученик, первый в этом мире! — Гортхауэр выглядел чуть озадаченным, но довольным. Ага, на любимую жену решил проблему спихнуть. — А может, лучше его того? — предложила дейе. — Зачем нам некромант? Нам нужен вождь и полководец. — Подумаешь! Одно другому не помеха! Зато больше ни у кого такого не будет! Мистрис спорить не стала. В этом мире накопилось достаточно боли и ненависти, настанет день, когда здесь появится нежить. Первая, еще слабая и робкая. Только управы на неё нет, кроме одной–единственной рыжей магички из другого мира. Но Арте нужен её родной маг. Что ж, пусть им будет Элдамирион. Какая разница? — Учить буду лишь некромантии, в остальном ты, пожалуйста, сам! — сразу взяла оборотня за загривок дейе. — Спасибо, рыжик! — облегченно выдохнул муж. Кажется, боялся, что она не согласится. Хитрец! Странный дар, странный дар, не понял! Все он понял, скотина хвостатая! — Скотина ты! — беззлобно выругалась она. Гортхауэр расцвел улыбкой и возразил: — Волки к скотине не относятся. — Смотря какие! — Лучше о новом ученике подумай, чем ругаться на бедного супруга! — Нашелся бедняжка, — хихикнула она. — Ладно, составлю я твоему будущему магу индивидуальный план обучения!