Тяжело в учении — легко в походе! Легко в учении — тяжело в походе! А. В. Суворов.
1
Удобно устроившись на столе, Лиссэ лузгала семечки и наблюдала за своим великовозрастным ученичком. Элдамирион орудовал мечом лихо, от его противников куски так и отлетали. Даже можно было бы восхититься его мастерством, если бы именно в этом была цель сегодняшнего урока. Увы, цель была иной. И сколько ни шинкуй поднятых урухов, все равно этим их не упокоишь. Куски соберутся в нечто еще более мерзкое и снова ринутся в бой. Мертвяки на этот раз оказались очень шустрыми и упорными. По сравнению с живыми урухами они были слишком умелы. Что значит настоящее мастерство! Элдамирион, конечно, выше их и ловчее, но мертвым не больно и не страшно, да и усталости они не ведают. Чистоплюй нуменорец соглашался обучаться благородному и жизненно важному искусству некромантии только на диких урухах. Гортхауэр пошел ему навстречу, и теперь полководец в свободное время ходил на вылазки вместе с отрядом Кхангара и подчинялся оному Кхангару, что шло нуменорцу на пользу, хоть и раздражало чрезвычайно. Впрочем, его все раздражало, а больше всего — некромантия и её преподавательница. Все уроки Элдамирион старательно пропускал знания мимо ушей. Вот за это сейчас и огребает! Конечно, пока его еще даже не задели, но рано или поздно… Дейе поморщилась: в обиду ученика она не даст, хотя очень хотелось сделать ему какую-нибудь большую пакость. Чтоб поумнел поганец! Поначалу прославленный полководец, поняв, что сможет научиться владеть своим Даром, обрадовался до умопомрачения. И, видно, в припадке оного помрачения совершил великую глупость и не менее великую гадость. Он зачем-то опустился на колени перед мистрис и, протянув ладони, произнес сакраментальную фразу из Черной книги. Все было так трогательно и торжественно, что лишь понимание того, чем для неё чреват этот благородный порыв, удержало Лиссэ от хохота. Разумеется, Элдамирион предпочёл бы сказать эти слова Гортхауэру, но хитрый Волчище спихнул ученичка на хрупкие плечи жены. Скотина хвостатая! Она, видите ли, больше понимает в доставшейся нуменорцу магии, а он, Гортхауэр, конечно, будет учить, но иному: слышать мир, копить силу и многому-многому другому. Так хотелось послать Элдамириона к Хмарышу, но Лиссэ вспомнился злосчастный братец мужа. Видно, кандидату в ученички он тоже вспомнился, потому что лицо нуменорца помертвело. А разлюбезный супруг только гадостно ухмылялся. Почувствовав себя Мелькором, мистрис произнесла положенные слова. Полководец просиял и возжелал подробнее узнать о своем Даре. Вот тут-то и пришло отрезвление, но было поздно. Впрочем, учиться все равно пришлось. Дейе посмотрела на подопечного и снова скривилась. Ну и когда он возьмется за ум, в смысле, за магию? Всего-то надо: подцепить контур силы и оборвать нить, а он машет и машет мечом. Скоро руки отвалятся. Возникшая между ними связь позволяла Лиссэ отлично чувствовать своего ученика, а вот с поддержкой и обучением было плохо: клятый нуменорец страдал от того, что его учит женщина, и от того, чему его учат. Он ненавидел и презирал себя за свой Дар. Глупец! Только от человека зависит, чему будет служить его магия. Ну, наконец-то включил мозги! Снес одному голову, другого ударил в сердце. Вспомнил, что обычно сила для создания умертвий вкладывается либо в черепушку, либо в грудь. Но последний урок нуменорец явно забыл: на этот раз для поднятия мистрис применила магический контур, а в этом случае лишь Дар да чистый огонь помогут. Лиссэ печально вздохнула. Вот магии огня, воды, целительства Элдамирион учился охотно, а того, что без знания основного Дара дополнительными не овладеешь, понимать не желал. Надо бы его поставить в такие условия, чтобы понял: некромант — профессия полезная и для общества необходимая. Только нет пока на Арте умертвий, но при таком количестве крови, боли и слез все будет, дело лишь во времени. А некромантов здесь нет, да и вообще никто не понимает, что с умертвиями делать, потому что не видели никогда. Лиссэ грустно посмотрела на кулек: осталось всего несколько семечек, а этот олух еще столько же провозится. Нет, нуменорец был совсем не плох, он даже заслуживал уважения. Умный, ответственный, совестливый, упорный и сильный человек. Другой бы на его месте давно сломался, а он тянет на себе всю армию Ханнаты, не обращая внимания на тех, кто его ненавидит, презирает и боится. На родине прославленного полководца прокляли, бывшие сослуживцы готовы на все, чтобы убить ренегата. А он идет своей дорогой, стиснув зубы, и по лицу и голосу не понять его чувств. Но мистрис знает, как подчас её ученику горько, больно и тошно. И еще она прекрасно понимает, что он никогда не сдастся. Волчик сделал отличный выбор. Только какого Хмарыша этот герой не учится! Элдамирион покачнулся и чуть не пропустил удар. А семечки уже закончились. — Довольно! — дейе щёлкнула пальцами, и мертвяки застыли. Спрыгнув со стола, она не спеша подошла к обиженному ученику. — Я бы справился сам! — Хрена с два! К тому же я устала наблюдать столь однообразное зрелище! Нуменорец дернулся, но от резких слов удержался. — Ты отличный боец, — мистрис похвалила ученика. — Ты правильно вспомнил про голову и сердце, но на этот раз был контур. И если бы ты не пропускал мои уроки мимо ушей, то смог бы легко и непринужденно справиться с этими десятью, — она указала на замерших рядом с ними покойников. — Итак, повторяю для особо задумчивых. Примененный мною способ требует больше мастерства, но меньше силы. При наложении контура полученный объект более устойчив, его нельзя убить, разделив на части. Куски соединятся и снова ринутся в бой. Уничтожить их может лишь природный огонь, но в нем умертвие держать надо долго, а оно спокойно, как ты понимаешь, ждать сожжения не будет. Для магического разрушения контура достаточно его увидеть и разорвать или перехватить управление, но для этого надо быть более сильным и искусным магом. А теперь смотри внимательно. Да не на мертвяков, а на меня и внутренним зрением! Не забыл, как это делается? — Нет! — резко бросил Элдамирион и уставился куда нужно. Лиссэ потянулась к своей магии, поймала нить и дёрнула, мертвяки дружно упокоились. Ученик молчал, и отнюдь не пристыженно. — Запомнил? — Лиссэ требовательно посмотрела на него и добавила: — В следующий раз ты сделаешь именно так! Одежда и пол останутся чистыми, да и руки не устанут! — Не будет следующего раза! Я больше не желаю никого поднимать и упокаивать! Я не желаю учиться твоему мерзкому искусству! — вспылил полководец. — Я нужен в Ханнате! Дейе ослепительно улыбнулась: — Твои желания ничего не значат: либо ты овладеешь Даром, либо он овладеет тобой. И тогда вместо Хранителя мы получим обезумевшее чудовище! Что же касается искусства, то чему оно будет служить, зависит лишь от тебя. Ты понял? — она строго посмотрела на него. Выругавшись сквозь зубы, Элдамирион нехотя кивнул. — Не забудь похоронить эти останки и пол помыть. Ученичок снова кивнул. Явно притомился, а ведь ему и самому еще мыться и мыться. Лиссэ фыркнула, снова щелкнула пальцами и сказала: — Смотри и учись, чадо! Трупы рассыпались прахом, прах подхватил серый ветерок и куда-то унес. Дейе щелкнула еще раз, и комната стала первозданно-чистой. Одарив остолбеневшего нуменорца еще одной улыбкой, Лиссэ покинула зал для занятий. Надо поговорить с Волчиком. Кажется, она знает, как перевоспитать этого упрямца.2
Солнце медленно поднималось из-за леса, освещая бледно-золотыми лучами лесную опушку. В густой траве сверкали росинки. Пахло какими-то сладковатыми цветами. А вот мучительницы здесь не было. Элдамирион скривился: от Повелительницы можно ожидать всего, хотя на занятия она еще никогда не опаздывала. Напротив, рыжая стерва всегда приходила раньше и приветствовала ученика гаденькой улыбочкой. И как его угораздило произнести «Кор-эме о анти-эте» и протянуть ей ладони? Эти слова он жаждал сказать Повелителю, но Черный майа сообщил, что лишь Лиссэ может помочь ему овладеть Даром. В те минуты Элдамирион был готов на все. Но если бы он знал, каков его Дар, он бы не принял кольцо! Разве Хранитель может быть некромантом?! Нуменорец спешился, присел на невысокий пенек и задумался. Черные земли удивили его несказанно. Все оказалось совершенно не таким, как представлялось, начиная с самой первой встречи с Властелином. Элдамирион и сам не знал, чего ему ждать от Хозяина Черных земель. То он виделся ему коварным и злобным чудовищем, то мудрым и чутким учителем. Но хартʼан оказался совсем иным. Безжалостный и сострадательный, резкий и терпеливый, мудрый и бесшабашный, отважный и осторожный. Он был воин, политик, наставник, ученый и мастер. Простое обхождение Гортхауэра поражало: со своими подданными он вел себя, как с равными, несмотря на то, что был существом высшего порядка. В Нуменоре король — почти небожитель, там у каждого есть свое место. Там государь никогда не войдет в дом каменщика или пахаря. Здесь же все иначе: могучий и древний Властелин спокойно мог встать к сохе, взять молот, помочь перегнать скот. Но самое поразительное было даже не это, а то, что все воспринимали такое поведение как должное: «Если хартʼан видит, что нужна помощь, так почему бы ему не помочь? И зачем мне отказываться от его помощи?» — пожала плечами на удивлённый вопрос чужака седоватая иртха, которой майа помог натаскать воды. Нуменорец тогда смутился, тоже решил помочь и чуть не утопил ведро в быстрой горной речке. Женщина фыркала, глядя на неумеху, а Гортхауэр смеялся. Было так обидно. И все-таки Элдамириону здесь очень нравилось. Такого разумного и справедливого устройства общества, как в Черных землях, он не встречал нигде. Здесь не было ни бедных, ни богатых, здесь чтили предков, но не кичились их заслугами. Здесь каждый мог выбрать себе дело по душе и добиться в нем успеха. Здесь никто не смотрел на происхождение, были важны лишь талант, знания и упорство. Как же он был слеп, полагая, что орки — зло. Хотя здесь живут не только племена иртхи, но и люди, и даже квенди. И живут дружно и весело. Элдамирион всегда мечтал о дружбе, мире и счастье для всех народов Арды, но именно в оплоте зла — Мордоре — он и увидел живое воплощение своей мечты. Полководец прикрыл глаза рукой: до сих пор горько и стыдно за слепоту и гордыню. Он никогда не забудет путешествие в Ханнату и тех, кто из-за него потерял все. Это он чудовище, а не Гортхауэр. Кольцо полководец надел, надеясь, что оно все же сожжет его: разве Мир примет на службу себе чудовище? Мир принял. И тогда Элдамирион твердо решил сделать все ради того, чтобы не страдали беззащитные — дети, старики, женщины. Не важно, кто они — иртхи, эдайн, квенди. Все они дети Арты и дороги ей. Остановить войну, в развитие которой он вложил в свое время немало сил и средств, нуменорец не мог. Но создать в Ханнате боеспособную армию, которая сможет сдерживать Нуменор, он сумеет. Этим полководец и занялся. Дело спасало от выматывающей душу тоски, не давало впасть в отчаяние. Гортхауэр оказался прав: в Ханнате его приняли, но ненавидеть не перестали. Покушений было много. Что хранило его, нуменорец не знал и сам: кольцо, защита майа или просто судьба… Мстителей Элдамирион старался отпускать: они в своем праве. Впрочем, государь Ханнаты так не считал, несостоявшихся убийц своего военачальника он карал жестоко. «Не ради тебя, ради своей страны, — объяснил он как-то. — Ты нужен нам живым!» Этот владыка был достойным правителем, и он смотрел на Элдамириона без презрения, ненависти и страха. Наверно, они могли бы стать друзьями, если бы между ними не было столько крови. Полководец покрутил в пальцах сорванную травинку. Вороной смирно стоял рядом. Хороший конь, верный друг — и единственный. Эленна прокляла его. Многие считали благим делом убить предателя. Элдамирион до сих пор помнил ненавидящие глаза мальчишки, что сумел пробраться к нему ночью в палатку. Конечно, полководец услышал его, заломил руку с кинжалом и вышвырнул прочь. Не казнить же дурака. — Предатель! — кричал юный воин. — Ты был нашим героем! Мы мечтали походить не тебя! А ты… Скажи, чем купил тебя Саурон?! — Истиной, — глухо ответил тогда он. Но мальчишка его не услышал. — Я все равно доберусь до тебя и убью! — Не убьёшь, я уже мертв, — сухо бросил Элдамирион и понял, что сказал правду. Того гордого и надменного воина, не ведающего сомнений, уже нет и больше никогда не будет. Черный майа оказался прав, когда советовал ему взять другое имя. Нуменорец не хотел, но совету внял. Какая разница, как тебя зовут, если ты сам знаешь, кто ты. Не важно, Хэлкар он или Элдамирион, вина его вечна. Тем не менее, после того случая он уже и сам иногда в мыслях называл себя Хэлкаром. Лишь его наставница звала его по-старому. Кстати, куда пропало это чудовище? Не Повелитель, а именно она — рыжекудрая, белокожая, ослепительная красавица с удивительно мерзким характером — была истинным чудовищем Черных земель! Настоящая женщина должна быть нежной, скромной, трепетной. Её дело — заниматься домом, угождать мужу и заботиться о детях. Такой были мать и Тинвен. А эта?!.. Язык, что жало, а манеры… Лезет в каждую щель, на равных с воинами, с наставниками… Более того, она командует ими, и ей подчиняются! Да и некромантия. Разве женщине пристало возиться с трупами? И совсем не женское дело — возглавлять университеты и школы. Конечно, она — эльфийка и жена Повелителя, но даже Галадриэль находится в тени своего мужа, даже она, если верить сказаниям, никогда не вела себя так нагло. А подруга этой Лиссэ? Как её там… Мгрыха. Та еще штучка. А главная Целительница! Ужасная особа. Нуменорец вспомнил, как она осматривала и лечила его после той нелепой раны, нанесенной диким урухом, и передернулся. Но его учительница-мучительница превзошла всех! — Мечтаешь? — раздался над ухом ехидный голос. Наставница наконец-то изволила прибыть и сейчас спешивалась со своей вредной гнедой кобылы. Как всегда, подкралась бесшумно, и как всегда, отвратительно одета: оранжевая блуза с красным шарфом, зеленая юбка с разрезами, под ней, разумеется, штаны и сапоги до колена. Ни одна уважающая себя женщина не наденет такой наряд! Впрочем, в Мордоре многие так одеваются. — Нравлюсь? — с издевкой спросила Лиссэ. Элдамирион отвернулся. Он лучше удавится, чем посмотрит симпатией на такое отвратительное существо. — Ну, раз ты намечтался и налюбовался, пора заняться полезным делом! — сообщила ему учительница и протянула большую плетеную корзину. — Это что? — поразился нуменорец. — Необходимый инструмент для сегодняшнего занятия! Будешь собирать сюда травы. Он возмутился: — А сама ты не можешь донести корзину?! — Я могу, но ведь собирать будешь ты. Надеюсь, ты прочитал параграф восемнадцатый «Травы, необходимые для отпугивания нечисти и нежити»? Конечно, он даже и не думал читать такую чушь. Некромантию нуменорец еле выносил. Насколько приятнее было заниматься с Черным майа и учиться слушать мир, понимать его. Тогда душу охватывало невыразимое чувство покоя и тихой радости. И почему ему достался такой жуткий Дар? Не иначе, за все его преступления. — Не прочитал, — злорадно улыбнулась мучительница. — Ну что ж, будем учиться по ходу дела. За мной! — распорядились она и устремилась в лес. Элдамирион пошел к вороному. — Лошадь тебе в лесу для сбора трав не понадобится! — хмыкнула женщина. Он заколебался: как оставить друга одного в незнакомом месте? — Я на лошадей защиту поставила, никто их не украдет и не съест! К тому же твой коник гораздо умнее всадника!3
В лесу было сумрачно и сыро. Высокие деревья почти не пропускали свет. Над головой нависали широкие ветки елей, норовя ударить по голове, какой-то колючий кустарник упорно цеплялся за одежду, а наставница шла легко, и ветви будто сами собой отклонялись с её пути. Кровь эльдар давала о себе знать. Все-таки странно, что эльфийка оказалась некроманткой. Элдамирион вспомнил, что ему рассказывали, будто Лиссэ не из этого мира, и в ней смешалась кровь эльфов, людей, орков и еще каких-то оборотней. Об оборотнях нуменорец никогда не слышал, да и в приход кого-то из других миров не верил. Конечно, Мелькор видел иные звезды, но издалека, да и вряд ли кто-нибудь сумел проникнуть на надежно защищенную Илуватаром Арду. Но откуда тогда появилась рыжая ведьма? Может, она тоже майа? Это объясняло многое: и уверенную повадку, и замужество с Гортхауэром, и странные способности. Может быть, её сотворил Владыка Мандоса? Хотя откуда тогда рыжие волосы? Ну не Тулкас же её творил, ведь в Черной книге сказано, что Воитель не мог творить майар. Наверно, её создал Намо, но по просьбе Тулкаса. А потом она сбежала. Такая своенравная особа явно не смогла прижиться в Благословенном Амане. Погрузившись в размышления, Элдамирион налетел на выступающий из земли корень и, взмахнув руками, еле удержался на ногах. — Может, тебе на завтрашний праздник в Барад—Дуре сходить? — мучительница задумчиво посмотрела на него. — Потанцевал бы с девицами, показал бы мастерство на соревнованиях. Глядишь, сладилось бы у тебя с кем-нибудь. — Зачем? — опешил он. — Озабоченный ты больно, дружочек, сучков не замечаешь, все обо мне думаешь, а семейная жизнь и детишки очень от нехороших мыслей отвлекают. — Да как ты можешь?! Да я!.. — Элдамирион буквально взвился. Что она себе позволяет?! — Успокойся, — нагло ухмыльнулась Лиссэ. — Я же знаю, что ты меня целомудренно ненавидишь, голубчик. Дурацкое обращение обозлило еще больше. Нуменорец аж заскрипел зубами. То чадо, то золотце, то дружочек, а теперь вот еще голубчик. — Золотой ты мой с голубой каемочкой, чего все злишься? — ласково пропела Повелительница. — Ты же для меня ученик, потому и называю тебя так. Не матом же крыть тебя, олух?! — неожиданно рявкнула она. — Учился бы лучше, чем размышлять, откуда я такая неожиданная! — Я учусь! — Знаю, как ты учишься! Где можжевельник? Я просила сорвать пару веток! Корзинка была пуста, за думами он даже не слышал наставницу. — А зачем нужна трава от нежити и какой-то нечисти, если у нас здесь таких нет?! — возмутился Элдамирион. — Будут! Особенно, если таких ослов, как ты много разведётся! И не ори в лесу, а то всех зверей распугаешь. Это было несправедливо: сама мучительница не шепотом говорила, но нуменорец смолчал. Больше он не отвлекался и послушно собирал травы. — Лесная тропа — это целая книга, и увлекательнее её не найти на свете*, — неожиданно произнесла Лиссэ. Элдамирион фыркнул: никаких троп он даже не замечал, шли они то по пружинящему мху, то по ковру из сухих иголок. Наставница посмотрела на него и, улыбнувшись, стала рассказывать: — Это звериные тропы. Смотри, вот заяц пробегал, а вот здесь в малиннике мишка лакомился… С её словами лес стал оживать. Нуменорец и сам не понял, в какой момент его заворожил рассказ Лиссэ. Он слушал и смотрел. Увидел неторопливого ужика, пугливого зайца, а потом им встретился лось. Высокий, массивный зверь с широкими и пологими, как чаша, рогами стоял гордо и неподвижно, словно статуя, и смотрел на них в упор. Элдамирион тоже замер, понимая, что одно неосторожное движение — и зверь уйдет. Животные от встречи с человеком добра не ждут. Лиссэ неспешно подошла к величавому зверю. Её он не испугался. Она протянула лосю посоленную горбушку, тот доверчиво взял хлеб у неё с руки. А нуменорец все смотрел, потрясенный этой сценой: могучий зверь и рядом с ним хрупкая женщина в вызывающе ярком наряде. Потом Лиссэ что-то сказала, лось фыркнул, развернулся и ушел. Кода лес закончился, корзинка доверху была наполнена разнообразными ветками, листочками и цветами. Потом они шли по широкому лугу. Наставница вела его к видневшимся вдали невысоким холмам. — Там в ущелье растут нужные нам травы, — объяснила она. Элдамирион согласно кивнул. Путешествие уже давно перестало быть неприятным. Присутствие Лиссэ больше не раздражало. Он даже был благодарен ей: она показала ему мир с иной стороны, чем Черный майа, с более простой, близкой, но не менее привлекательной. У холмов они увидели следы недавнего боя, правда, их постарались скрыть, но примятая трава, темные брызги на ней, брошенный кривой меч ясно показывали, что здесь была схватка. — Урухи с кем-то сражались, — заметил Элдамирион. — Наверно, Кхангар выследил очередное логово. Нуменорец почувствовал досаду, что его не взяли на эту вылазку. Про разбойников, разоривших пару деревень за рекой, он слышал, но не знал, что их уже выследили. Внезапно появился туман — тяжелый, сизоватый, он плыл к ним от холмов. Заломило пальцы, в душе возникло глухое раздражение, запахло плесенью и еще чем-то противно-сладковатым. Наставница резко выпрямилась, держа в руке сорванный цветок. — Быстро раскладывай траву по кругу! — приказала она. Воинская привычка заставила послушаться, и все равно он спросил: — Что случилось? Лиссэ не ответила. Её руки выплетали нечто замысловатое, и воздух вокруг них засветился серо-зеленым. — Можжевельник, ель, осиновые листья, ветки калины — по четырем сторонам, между ними остальное. Быстрее! — она резким тоном отдавала распоряжения. Нуменорец не понимал, но делал. Сердце сжимала ледяная рука, в ушах звенело. — Когда скажу, подожжешь! Он сунулся за трутом. — Магией, — распорядилась женщина. Он пожал плечами и тут увидел их. Они шли за стеной тумана: звенели ржавые доспехи, белели в прорехах между ними кости, с оголенных черепов свисали клочья волос. Мертвые! Кто же сумел их поднять? Вспомнив занятия, Элдамирион потянулся магией, надеясь нащупать место управления. Не получилось, мертвяки были полны чуждой и враждебной силой. — Поднятые, — прошептал нуменорец, с ужасом глядя на то, что мертвых воинов становится все больше и больше, а о том, что они воины, ясно показывали их четкий шаг и выправка. — Восставшие, — так же тихо ответила наставница. — Кровь недавней схватки разбудила их, да еще туман… — Откуда их столько? — Наверно, когда-то была здесь знатная сеча. — Эльдар? — он понимал, что это не орки. — Нет, эльфы без специальных обрядов умертвиями не становятся. Это люди, Элдамирион, всего лишь люди, но их много, они вооружены и хотят жрать. Придется их остановить, — Лиссэ невесело усмехнулась, вставая в очерченный им круг. Он встал рядом. — Что будем делать, ученик? — её спокойный тон, позволил полководцу вернуть самообладание. — Обезглавливание не поможет, контура нет. Разделять на части? — он задумался. — Их слишком много. Попробовать упокоить? — сомнение прозвучало в его голосе: на стольких мертвяков сил не хватит. — Молодец! — похвалила Лиссэ. — Но для упокоения чистой силой их слишком много. Будем развоплощать и рвать их связь с туманом. Когда они подойдут ближе, зажжёшь траву по кругу. Потом повторяй за мной! Времени объяснять и спрашивать больше не осталось, восставшие были совсем близко. Вызвав искорки пламени, нуменорец зажег траву и закашлялся. Запах оказался слишком резкий, но вскоре стало не до него. Ряды мертвых воинов нарушились, один, сжимая в костлявой руке копье, бросился вперед. Точный удар зеленой молнии, сорвавшейся с руки наставницы, обрушил его горкой костей. Следом Лиссэ уничтожила и второго, а там нашлось дело и Элдамириону. Он достал меч, с ним было привычнее. Четкие удары тормозили движения восставших, а наставница приканчивала их то молнией, то огненным шаром. Но вскоре мертвяки снова пошли четкими рядами. Лишь дым мешал им ринуться в атаку и смести вставших на пути магов. В руках Лиссэ оказалась длинная палка, на конце которой распустились зеленые языки силы. Она ловко действовала этим похожим на метлу орудием: один взмах — и кто-то из мертвяков рассыпался прахом. — Направь силу в меч! — крикнула она Элдамириону. Как ни странно, у него получилось. По острому клинку побежали зеленые всполохи. Теперь он и сам мог уничтожать восставших. Но туман все плыл и плыл, и из него все лезли и лезли новые покойники. Сколько же их? Элдамирион устало отвел рукой прядь волос со лба. Мертвяки явно соображали, они уже не лезли плотным строем, а старались окружить своих противников. Еще можно было попробовать бежать. Но мертвое воинство двинется дальше, сметая деревни. Кто остановит его, если не они? Нуменорец крепче сжал рукоять меча. — Лови их силу и тащи в себя, а если получится, то сразу в меч! — бросила Лиссэ — Становимся спина к спине и держим круг! Чужая сила была отвратительна, перед глазами темнело, в горле стоял ком, голова кружилась, а ноги подкашивались. И все же он старательно захватывал её и направлял в оружие. Потом стало легче, словно откуда-то появились новые силы. — Их уже мало! — неожиданно заявила наставница. — Переподчиняем! Твои те, что слева. Помнишь, как надо? Элдамирион ничего не ответил: как ни странно, он все прекрасно помнил, и как ни странно, все получилось с первого раза. Его часть восставших застыла, ожидая приказа хозяина. Своим Лиссэ велела бросить мечи, а он медлил. — Хочешь возглавить? — хмыкнула она. Нуменорец вздрогнул. — Нет, никогда! — Никогда не говори никогда! — продолжила насмешки Лиссэ. — Ладно, отпускаем их. Повторяй за мной. Она взмахнула рукой и затянула какую-то гортанную, тягучую песню на странном языке. Его сила довольно заворчала где-то далеко внутри, а губы сами стали повторять непонятные слова. Мертвяки подернулись зеленовато-серым свечением и стали медленно уходить в землю. Твёрдая, поросшая зеленой травой земля втягивала их, будто трясина. Когда исчез последний из восставших, Лиссэ опустилась на колени и запела снова. Только теперь её песня была торжественна и печальна. Таял туман, расправлялась трава, исчезало ржавое оружие и кости. Элдамирион тоже встал на колени и попытался подпеть этому удивительному созданию с таким сложным даром. Недавно она была воином, они сражались спина к спине, а сейчас она была просто женщиной, оплакивающей ушедших. И его долг был помочь ей дать успокоение этим потревоженным телам. Он надеялся, что души умерших уже давно нашли новое пристанище на неведомых Путях. Когда все было закончено, его лица коснулся легкий ветерок, словно кто-то благодарил. На душу снизошло необычайное спокойствие. Нуменорец был уверен, что все сделал правильно, и его Дар больше не вызывал у него страха и тоски. Он был рад, что у него такая мудрая учительница. Он был безмерно благодарен Лиссэ за терпение, насмешки и уроки. — Айанта! — сказал Элдамирион, опускаясь перед ней на колени. — Я был неправ, презирая Дар! Я был неправ, пропуская мимо ушей твои уроки! — Ты меня до могилы доведешь! — наставница аж подскочила. — Какая я тебе Высокая? Это ты Мелькора так называй, а я просто Лиссэ. И все-то ты прекрасно запомнил, хоть и не слушал! — она хмыкнула и предложила отдохнуть после утомительной работы. Они устроились на опушке, лежали на траве, глядя на проплывающие мимо облака, ели ржаной хлеб, густо посыпанный солью, пили воду из родника. Айанта рассказывала о том, как не хотела учиться некромантии, потому что с детства мечтала стать целительницей. Рассказывала она и о далеких мирах, о страшных чудовищах и прекрасных созданиях, о том, какой мерзкой и необходимой для общества работой приходилось ей заниматься, о том, как попала на Арту. — Как были сильны эти восставшие, — вдруг сказал Элдамирион. — Что же пробудило их. Неужели только кровь? Лиссэ подергала себя за упругий локон и ответила: — Слишком много зла в этом мире. Иногда может хватить лишь капли крови. Тем более, этих умерших никто не оплакал, слов положенных не сказал. В иных мирах есть молитвы, они помогают душам найти дорогу на Пути. Среди этих ведь и призраки были. А это уже плохо, — она помрачнела. — Теперь понимаешь, зачем нужен твой Дар? — Понимаю, — кивнул он. Они снова замолчали. Но вскоре Элдамирион решился задать вопрос: — Черный Вала один в Пустоте… Неужели ему нельзя помочь? — и со страхом стал ожидать ответа. — Мелькор ушел в другой мир. Он нашел себя. Учит ребятишек и заодно воспитывает нашу с Гортхауэром дочь. Голова пошла кругом. У неё есть дочь? Черный Вала не в Пустоте! — Но в Черной книге иное! А хартʼан говорил, что там нет лжи? — Лжи там нет, просто писали её Видящие и Помнящие. Даже сам Мелькор видел свою судьбу такой, как в Книге. Это был единственный вариант развития событий. Просто кое-что пошло не так… — Лиссэ пожала плечами. — А звезда? Я долго думал, и мне казалось, что звезда, ответившая на мою клятву, Сердце. Помнишь в Книге? — смущенно спросил он. — Черный Вала оставил свою силу сыну и миру, но кто твоя звезда, я точно не знаю. Возможно, это сама Арта. Её душа. — Арта… Почему она приняла меня такого? — Почему? Почему первым самостоятельным творением Гортхауэра стал кинжал? Почему Мелькор создал свой меч? — она задумчиво потерла нос. — Может быть, потому, что миру нужна защита. А ты воин, и ты поклялся. — Я буду хранить его! — Храни! Арте нужна защита и любовь… — наставница говорила о мире, как о живом человеке. — Она странная — упорная и ранимая, капризная и самоотверженная, эгоистичная и бескорыстная. Недолюбившая и недолюбленная. Элдамирион задумался. Значит, звезду ему послала Арта. Теперь понятно, почему она оставила его. Он обманул свою звезду. Но теперь он знает, что надо делать.4
Иногда стоит только начать, а дальше все само собой идет по накатанной дорожке. Так получилось и на этот раз. Элдамирион осознал, проникся и начал изучать некромантию со всем пылом неофита, даже приходилось иногда осаживать его. Все-таки решение слегка подтолкнуть события оказалось верным, хотя результат несколько превзошел ожидания. Мистрис, договариваясь с Серой Госпожой, рассчитывала всего лишь на нескольких восставших. Ритуал был малым, она даже не пролила ни капли своей крови, хватило нескольких разбойников, зарубленных на месте древнего могильника. Узнав, сколько покойников восстало, Волчище пришел в бешенство и долго костерил себя за сговорчивость, а супругу за авантюризм. Дейе покаянно кивала, но потом все же заявила: — Зато у нас теперь будет полноценный некромант. Любимый лишь вздохнул и распорядился осмотреть все близлежащие земли на предмет таких вот опасных захоронений. Этим они втроем и занялись: Волчище, она и Элдамирион, упорно называющий себя Хэлкаром. Странный в этом мире обычай у некоторых: заводить по куче имен, словно они уголовники или разведчики. — Сама такая! — хмыкнул майа на жалобы супруги. — Ты и Лиссэ, и Анфиса, и Аннифируэль, а квенди тебя Аннисильмариэль называют. Мистрис лишь гордо вскинула голову: крыть все равно было нечем. Через месяц тщательной работы все неучтенные покойники были обнаружены и надежно упокоены. Ученик был очень горд собой, Лиссэ тоже была им довольна, лишь майа ворчал, что не только некромантией Хэлкар ценен и совсем не из-за неё стал Первым. — У него Дар вести за собой! — Главное, чтоб не увел, куда не надо, — невесело пошутила Лиссэ.