Снег, упавший на лицо Не растает… Сказок с радостным концом Не бывает. Хельга Эн-Кенти Я одна, как полынья, Над которой стужа вьюжит. Невидь
1
Небо было серым от пепла: Ородруин опять выбросил столб дыма. Лишь воля Черного майа сдерживала вулкан от извержения. Столицу рано или поздно придется переносить. Людям тут тяжело, не людям тоже. Да и земли Светлых слишком близко. В то, что удастся найти с приверженцами валар общий язык, Гортхауэр не верил. Люди Срединных земель и квенди останутся при своем, убедить их не получится, даже если он будет чище и белее платья Элентари. Побери её Унголиант! Пока приверженцы Эру и валар не угомонятся, о мире на Арте можно забыть. А тут еще и Нуменор со своим желанием захапать всё и вся. И что прикажете с ним делать? Голову придется поломать изрядно. Кое-какие задумки у Гортхауэра были, но сейчас главное собрать девятку Хранителей. С Шестым им повезло, теперь надо найти Седьмого. Точнее, привлечь, потому что самого мага майа уже увидел. И снова нуменорец. Раздери их кмырги! — И чего же ты невесел, что головушку повесил? — пропела Лиссэ, входя в комнату. — Думаю, — буркнул в ответ Гортхауэр. — О чем? — О тленности всего сущего и об упертости Светлых! — Ха! — невежливо сказала Рыжая, усаживаясь на стол. — О таких бесполезных вещах думать стоит, только если заняться нечем. — Слезь со стола! Он не для сидения! — Не будь занудой, Волчик, — ответила жена, и не подумав покинуть насиженное место. — От излишней занудливости портится характер и, что страшнее, цвет лица. — Скоро Хэлкар придет! — И что? Он меня на столе не видел? — Рыжая выбрала самое красивое яблоко из вазочки и смачно им захрустела. — Он должен сообщить кое-что про нашего будущего Седьмого. — Как интересно! И кто же будет следующим Хранителем? — Если я не ошибся, то снова нуменорец, — Гортхауэр прошелся по кабинету. — Видишь ли, Нуменор направил в свои колонии в Средиземье нового наместника, и вместе с ним туда пришли новые порядки. Нынешний наместник прославился своей справедливостью и умением находить доказательства вины даже самых хитроумных и высокопоставленных преступников. И без помощи палача. Заметь это! А я почуял весьма интересную Силу. — Решил завести своего Намо? — прищурившись, спросила Лиссэ. — А почему бы и нет? Йаванна у нас уже есть, и не хуже Эрувой. — Ага, эта Йаванна сумела спеться с Ильбаром, и сейчас они творят какую-то крылатую тварь. — Ильбару не дают покоя мои крылатые кони, — улыбнулся майа. Воспоминание о далеких днях неожиданно доставило лишь радость. — Куда они исчезли, кстати? — Лиссэ принялась за второе яблоко. — Они не исчезли, они есть, просто стараются не показывать свою сущность. Ильбар понимает всё слишком буквально. Мои кони крылаты, но их крылья не материальны — всего лишь потоки силы. — И где они? — Потоки силы? — решил сыграть под дурачка Гортхауэр: уж очень захотелось подразнить супругу. — Кони, милый, — нежно пропела Лиссэ. — Вообще-то мы с тобой на двух катаемся, — проворчал он. — Какая прелесть! А я и не знала, что могу полетать на лошади! — Вот еще! Эти кони ради потехи в небо подниматься не станут, а вот если припечет, тогда… — И почему же ты умолчал о такой полезной способности моей кобылы? А, Серый? — Рыжая швырнула в мужа огрызком, но майа сумел уклониться. — Хотел как-нибудь удивить, — Гортхауэр и сам не знал, почему промолчал: наверно, просто не подумал об этом. — Считай, что уже удивил, — обиженно фыркнула супруга и тут же заинтересованно спросила: — А почему Хранителей такими не снабдил? — Во-первых, коней немного, и они не каждого носить на себе согласны, а во-вторых, пусть сами учатся творить. Не все же им на блюдечке… — Ага, зато теперь они будут летать на ящерицах! Дивно! — Ну и что! Закроют глаза и представят, что это дракон! — Интересно, Элдамирион на ящерицу сядет? — Если надо будет для дела, я и на улитку сяду, Айанта! — ответил Хэлкар, входя в кабинет. Легок на помине. — Ну, что узнал? — Немного. Наместник — человек достойный. Я встречался с ним пару раз. Азрамир был с детства влюблен в море, вопреки воле родных стал моряком, сумел дослужиться до адмирала, возглавлял флот Нуменора. Кстати, в свое время нашего Сайту не повесили именно благодаря его вмешательству. Будь у него в тот момент чуть больше власти, наш пират не стал бы пиратом: Азрамир всегда ценил отважных и умных. Его любили на флоте, он был честен и справедлив. Наверно, поэтому государь и отправил его в почетную ссылку. Для Азрамира быть на суше — худшее из наказаний, да и к власти он никогда не стремился, интриги его раздражали, он совершенно не разбирался в политике. Полагаю, от талантливого и популярного командующего флотом решили избавиться, понадеялись, что он сложит голову в колониях или запутается в тамошних хитросплетениях. Честно говоря, дела на Нуменорских землях в Средиземье обстояли отвратно: взяточничество, казнокрадство, превышение полномочий… Замучаешься перечислять все преступления. Но наш кандидат навел порядок, что меня откровенно удивляет. — Думаешь, ему кто-то помог? — спросил Гортхауэр. — Скорее всего. Азрамир отлично разбирается в людях, но разгрести все нуменорское дерьмо в колониях не сумел бы. Наверно, подобрал хорошего помощника. — Значит, наш маг — не он? — Не знаю, — Первый пожал плечами. — Мои люди смотрели издалека, а бывший флотоводец стал необычайно осторожен. Правда, есть там один молодой дознаватель Хирандир. Говорят, талантлив и взяток не берет, а наместник ему чересчур доверяет. Злые языки утверждают, правда, что не наместник, а наместница, в которую Хирандир якобы безумно влюблен. — И что представляет из себя оная дама? — поинтересовалась Лиссэ. — Игмильбет необычайно хороша, воспета в балладах. Она уже была замужем, что самое интересное, за племянником Азрамира. Супруга сбросила лошадь, юная вдова была безутешна, затворилась на год в поместье. Полагали, что она так и проведет остаток дней затворницей, но адмирал сумел уговорить ее еще раз выйти замуж, что весьма странно. Игмильбет никогда не рвалась ко двору, предпочитая уединенный образ жизни, хотя сам государь предлагал ей место придворной дамы, а её молодой супруг был сыном одного из советников. Нимразор немало времени проводил в Арменелосе, но жена лишь пару раз появлялась там. — Мда, странная жена. Любила мужа, но не ревновала. Отпускала одного ко двору, — покачала головой Рыжая. — Говорят, она потеряла ребенка и потому была безутешна. Целители утверждали, что больше детей у неё не будет. Она была согласна признать своим сына супруга от любовницы, если бы такой появился, но муж якобы не хотел ей изменять. — Еще страньше, — хмыкнула Лиссэ. — Какой добропорядочный муж! — И что тебя удивляет? — спросил майа, который и сам не слишком верил в людскую порядочность. В нелюдскую, впрочем, тоже. — Меня удивляет, что муж надолго оставлял жену одну, но изменять не изменял. Если у него не было дел по службе, то не совсем ясно, зачем было торчать при дворе. — Такие, как племянник Азрамира, служить могут лишь когда перед ними стоит вопрос жизни и смерти, — усмехнулся Хэлкар. — Поганая семейка! Таких мерзавцев, как родичи этого покойника, еще поискать. — Получается, что Азрамир — невинная овечка в паршивом стаде? — Гортхауэр постучал пальцами по столу. — Его братья родные ему лишь по отцу. Говорят, мачеха была не в себе, а её отец отличался редкостной жестокостью. Детишки ушли недалеко. Старшего я однажды прикончил на поединке, а вот младший оказался весьма осторожен и повода не давал. К тому же он был еще весьма молод, а младенцев я не убиваю. — Если бы знать наперед, то некоторых стоило бы удавить в колыбели! — неожиданно кровожадно высказалась Рыжая. Гортхауэр недоуменно уставился на неё. — Милый, я же некромантка, милосердие у нас весьма специфическое, — Лиссэ ласково улыбнулась. — Да разве я против, — пробормотал майа, который и сам никогда не был сторонником излишней доброты: иных жалеть — других на муки обрекать. — Так вот, Нимразор до встречи с Игмильбет был изрядным шалопаем, чтобы не сказать больше: девиц портил, горожан ночами задирал, пьянствовал. Играл в азартные игры, но потом как отрезало — стал добропорядочным и любящим мужем. — Дама была талантливой ведьмой и вселила в его тело иную душу? — хихикнула Рыжая. Гортхауэр хмыкнул: — На Арте такое невозможно. — Значит, он был не так плох, или не исправился, а лишь затаился, — констатировала супруга. — Ладно, оный Нимразор нам не нужен. — Тем более он уже давно похоронен, и его даже не поднимешь, — добавила Лиссэ. — А жаль! — с нарочитой печалью вздохнул Хэлкар. — Я бы с удовольствием задал ему пару вопросов. — Дети за родителей все же не отвечают, — возмутился майа. — Ну, как сказать. От яблоньки — яблочки, а от груши — грушки, — отметила Лиссэ, вгрызаясь в третье яблоко. — Так вот, наместница славится добродетелью, занимается благотворительностью и везде сопровождает мужа. Но в его дела не лезет. Таковы слухи. Ближе мои люди не подбирались, — четко доложил Первый. — А Хирандир? — продолжил расспрашивать майа. — Либо клевета, либо он просто целомудренный воздыхатель. Не думаю, что Азрамир потерпит рядом любовника жены. — А дети у наместника есть? — Детей нет. До Игмильбет он не был женат, а лет ему уже немало. Он намного старше меня, так что вряд ли этот союз даст наследников. — Кому достанется его состояние? — Меньшая часть супруге, большая — отцу покойного Нимразора или его младшему брату, если отец скончается раньше. — Возможно, он не хочет оставлять наследство недостойным родичам и посему не против любовника жены? — предположила Рыжая. — Хотя она вроде бы бесплодна… — Да какое мне дело до их личной жизни?! — возмутился майа. — Мне нужен Маг, а не любовные интрижки! — Магические способности, скорее всего, либо у Азрамира, либо у Хирандира, — спокойно сказал Хэлкар. — А может, они у кухарки или дворецкого! — предположила Лиссэ. — Кухарки к управлению делами наместничества не допускаются, дворецкие тоже! — отрезал майа. — Ну конечно! — скептически произнесла супруга, изучая два последних яблока. Эдак ему ничего не останется. Гортхауэр выхватил из-под носа у жены самое большое и красное. — Волчик, так нечестно! — воскликнула она. — Я сама его хотела съесть. — Ты и так все слопала! — Тебе жалко яблок для любимой? — Для тебя мне ничего не жаль! — пылко вскричал Гортхауэр. — А вот ты! Ты лишаешь меня даже последнего яблока! А может быть, я проголодался… — Да кушай на здоровье, — отмахнулась Лиссэ. — Кстати, я поставила тесто, к вечеру пироги будут. И с яблоками тоже. — Ох, рыженький, я буду первым толстым майа на Арте! — Не будешь! Майар толстыми не бывают! — А я буду! — важно заявил Гортхауэр и рассмеялся. — Мне продолжить наблюдение? — тихо спросил Хэлкар. — Надо подумать, — майа снова стал серьёзным. — Твой Азрамир чересчур скрытен. Это настораживает. — Это-то как раз нормально! — возразил нуменорец. — У него слишком много врагов, особенно теперь, когда он разворошил настоящее змеиное гнездо. — Элдамирион, не обижай змей, от них есть польза, в отличие от этих… хм… разумных, — заявила Лиссэ. — Думаю, стоит попробовать подобраться поближе! — Хэлкар выжидательно посмотрел на Гортхауэра. Майа пожал плечами и беззаботно заявил: — Не надо, я сам отправлюсь туда. — Зачем? Это может быть опасно. — Я не буду представляться своим настоящим именем, к тому же взять меня обычным людям и думать нечего! И я не собираюсь отправляться прямо сейчас. Сначала мы подготовимся, найдем задачку для столь талантливого господина неизвестного. Проверим его в деле, так сказать, а потом и пообщаемся, — майа мило улыбнулся. Обычно неподготовленные от подобной улыбки слегка бледнели, но тут все были свои. Как ни странно, Лиссэ спорить не стала. Она преспокойно доела оставшееся яблоко и спрыгнула со стола. — Желаю нам убедить этого будущего Седьмого, а то вдруг он не согласится стать Хранителем. — Куда он денется, Рыжик! Рано или поздно, но он придет к нам, особенно если так проницателен. — Посмотрим!2
Придумать задачку для будущего Хранителя помогла Лиссэ, а точнее, её рассказы о мирах, которые она когда-то посещала, и о книгах, которыми её снабжал мэтр Клемент. Истории о дознавателях и расследуемых ими преступлениях всегда нравились Гортхауэру, он даже подумывал написать пару таких книжек. Пусть разумные читают и развлекаются. Останавливали его только две вещи: недостаток времени и опасение, что рассказы о преступлениях могут эти самые преступления спровоцировать. Рыжая, правда, утверждала, что при умелой подаче эти рассказы, напротив, способны укрепить в гражданах законопослушность. Но майа все же предпочел не рисковать. У него в Черных землях все было мирно и спокойно, дел хватало, и провоцировать население не хотелось. Долго ломать голову Гортхауэр не стал, постаравшись приспособить сюжет одной из повестей Лиссэ под реалии Арты. Затрат, правда, избежать не удалось, но золото — дело наживное, а вот проверенных временем наблюдателей терять было жаль. Только добыть для Арты еще одного Хранителя было гораздо важнее. — Если я когда-нибудь напишу книгу, то эта история будет называться «Делом о пропавшем ожерелье», — важно заявил он жене. — Ты ожерелье уже подготовил? — деловито поинтересовалась супруга. — Подготовил, и даже дом нашел, и домочадцев завел — племянники, сиротка-воспитанница, помощник по делам, слуги. Все как у людей! — И кто ты теперь? — Купец из нуменорцев, важный, состоятельный. Решил обосноваться в большом городе после долгих скитаний по миру. Заработал кругленькую сумму и осел. Сойдет? — мнение Рыжей было важно: она обладала редкой практичностью, да и её здоровый скептицизм и знание особенностей человеческой психологии всегда шли на пользу при продумывании всевозможных планов. — Сойдет, если купец не возник из ниоткуда. К тому же его могут встретить знакомые, или ты будешь менять облик? — Облик менять нелегко, — покачал головой майа. — Да и не стоит. Купец с таким именем есть, внешне немного на меня похож — черноволосый, худощавый, светлоглазый. Он много побродил по свету, и не только торговал, но и наемничал. О его связях с черными нуменорцами никому не известно. Хэлкар его хвалил. — У Элдамириона люди надёжные, — кивнула Лиссэ, устраиваясь на столе. Но Гортхауэр был в прекрасном настроении, и привычка жены сейчас его не раздражала. — Мне прибыть с тобой? — Не стоит. Дом куплен тоже у моего человека, и слуги от него. Воспитанницей будет Сайллин — толковая девчушка. Племянников сыграют близнецы Тиниара. — Эти тебе кого хочешь сыграют, только следи, чтобы не заигрались, — хмыкнула Рыжая. — И что у тебя будет — убийство с кражей или просто кража? — Просто кража: труп взять неоткуда, а убивать пока что-то никого не хочется, — хихикнул Гортхауэр. — Ах, какой ты добренький, Серенький! — Да, я такой. К тому же, Рыженький, если наш будущий Хранитель так талантлив, то поймет, что мы разыграли для него сцену. — А если не поймет? — прищурилась Лиссэ. — Значит, он не годится на роль Седьмого. — Но занимается ли наш талант такими простыми случаями, как обычная кража у обычного купца? — жена, как всегда, зрила в корень. Гортхауэр довольно рассмеялся. — Занимается! И очень любит заковыристые загадки, гораздо больше простых дел о взяточничестве и воровстве. С расследованием в нуменорских землях Эндорэ все обстоит прекрасно. Говорят, такие дела наместник себе запрашивает, да и Хирандир все всегда перепроверяет. — Как интересно! И опять-таки, кто из них двоих? Или кто-то третий? — Лиссэ дернула себя за локон. — Тайна сия велика есть. — На каждую тайну найдётся разгадка. Верь, Рыжик, нам явится она — разгадка этих тайн великих! — почти в рифму пропел весьма довольный собой майа. — А никаких третьих там быть не может! Рыжая нагло показала мужу язык, но спорить не стала. И впрямь, кто там может быть третий: не кухарка же?3
Внедрение прошло удачно. Богатый холостой нуменорец быстро привлек внимание соседей. Молодые вдовушки и матери с юными дочерями буквально окружили его. Конечно, он купец, но зато так богат и красив! А какие у него замечательные племянники — обходительные, улыбчивые, красивые! Один, к сожалению, помолвлен с воспитанницей, но зато второй свободен. Гортхаэур наслаждался царившей вокруг него суматохой и каждый день развлекал Лиссэ рассказами по палантиру. Рыжая хохотала от души и давала мудрые советы, правда, несколько издевательские: а нечего всяким дурочкам разевать рот на чужие деньги. — А главное, на мужа, — хихикала супруга. — Попытка увести чужого мужа чревата выдранными лохмами и поцарапанной физиономией. А от моих коготков раны заживают долго: как-никак, в роду рыси были. — Они же не знают о тебе! — слегка протестовал майа. — Ничто не мешает здраво оценивать ситуацию и предвидеть последствия. Если рядом красивый, умный, богатый и одинокий, значит, тут что-то не так! — Да, тут очень не так: этот идеал может оказаться Темным властелином! — И расточится аки дым в самый чарующий момент! — от хохота Рыжей даже палантир на миг погас. Гортхауэр тоже расхохотался. — Я исчезну неопознанным и глубоко разочарованным в человеческой натуре, — пообещал он супруге. — Дамы будут в печали! Шутки шутками, но пора было приниматься за дело. Вскоре у купца состоялось небольшое торжество, на которое были приглашены самые близкие друзья — несколько соседей, женатых и без дочерей. Оный праздник устраивался в честь покупки ожерелья древней эльфийской работы, которое достойный нуменорец собирался подарить на свадьбу воспитаннице. Ожерелье было дивно прекрасно — изумрудные листья, на которых блестели бриллиантовые капельки росы, нежнейшие незабудки из редких голубых сапфиров. Цветы казались живыми, только что сорванными ранним утром. Казалось, они еще пахнут свежестью. — Какое чудо! — вскричали дамы. — Недурственно! — проговорили их мужья. Юная воспитанница кинулась опекуну на шею. Племянник низко поклонился, приложив руку к сердцу. — Последняя работа великого мастера Келебримбора, внука легендарного Феанора, — похвалился Гортхауэр и не солгал ни в одном слове — это и впрямь была одна из последних работ Тьелпе, созданная специально для этой истории. За столом юная невеста красовалось в ожерелье, в нем же она танцевала с женихом. Дамы завидовали, мужья хмурились, ожидая скандала и требования добыть такое же. К вечеру гости разошлись, осталась только супружеская пара, с которой Гортхауэр особенно сдружился. Почтенный нуменорец, бывший судья, частенько наведывался к соседу отведать экзотических вин. Его супруга тихо негодовала, но свое мнение благоразумно не высказывала, зато старалась мужа одного не отпускать. В присутствии дорогих гостей ожерелье было убрано в шкатулку с секретом, известным только хозяину дома. Шкатулку закрыли в ящике стола, потом, проверив запоры на окнах, Гортхауэр запер кабинет и отправился вместе с соседом в библиотеку дегустировать вина. Супруга бывшего судьи, сделав вид, что слишком устала, чтобы добраться домой, была устроена со всем почтением в одной из гостевых комнат. Мужчины благополучно пропьянствовали всю ночь, почтенная дама не сомкнула глаз, подглядывая за библиотекой — почтенный судья, напившись, мог устроить дебош, но все обошлось. Черному майа скандалы раньше времени были не нужны. Зато утром он рвал на себе волосы — шкатулка была пуста, замок не взломан, решётки на окнах целы, а дивное ожерелье, тем не менее, похищено. Юная воспитанница рыдала, близнецы сжимали кулаки и обещали разорвать вора на мелкие клочки. Бывший судья кричал, что таких сажают на кол. — Сначала надо его поймать! — высказала разумную мысль его супруга. — Я готов отдать любые деньги, чтобы вернули драгоценность! Все, что угодно! — ломал руки купец. — Денег не надо, надо идти к дознавателям. Юный Хирандир неплохо справляется. Пошлите слугу, — распорядилась соседка. Гортхауэр мысленно восхитился ею — на редкость разумная женщина. Теперь понятно, почему этот пьяница-судья сумел достойно уйти в отставку и получить пенсию. Вскоре пришли дознаватели — трое почтенных нуменорцев. Они внимательно все осмотрели, всех опросили и, покачав головами, ушли. Ситуация была на редкость непростой: из закрытой комнаты, ключ от которой был лишь у хозяина, исчезла ценная вещь. У хозяина алиби — пил вино с бывшим судьей. Кто и как взял колье? Обыск в доме ничего не дал. Черный майа потирал руки, близнецы резвились, делая ставки на способности дознавателей. Сайллин, отвесив оболтусам по подзатыльнику, тихо спросила: — Вором кто-то назначен? — Назначен, но вам лучше не знать, — нахмурился майа. — Это не ты, да и в любом случае опасности нет ни для кого — своих я не бросаю. Он успеет сбежать. — Я знаю, харт’ан, просто очень интересно, что будет дальше, — потупилась девушка. — Здесь я не харт’ан, — поморщился Гортхауэр. — А что будет — узнаем! Рано или поздно. Они и вправду узнали — через два дня утром. Почтенного купца вызвали к старшему дознавателю Хирандиру. Довольный майа отправился выяснять, кто же его столь вожделенный Волшебник. Высокое красивое здание в раннем нуменорском стиле — из белого камня со стройными колоннами, высокими окнами, обрамленными изысканной резьбой. Широкая лестница с изящными перилами вела на второй этаж. Светло, просторно, стены украшены мозаичными панно, изображающими важные события из истории Нуменора. Уж не к наместнику ли его ведут? Майа знал, что Хирандир обретается при Азрамире, но не в таких же роскошных покоях. Или наместник настолько ему благоволит? Или просто держит под рукой? — А господина наместника я могу увидеть? — небрежно поинтересовался Гортхауэр у своего провожатого. — Господин Азрамир отправился проверять верфи сегодня утром. Значит, Хирандир. Что ж, с молодым, да еще и влюбленным человеком дело иметь проще, чем с умудренным жизнью старцем. Конечно, Азрамир может согласиться взять кольцо, рассчитывая обрести здоровье и долгую жизнь, но майа хотелось, чтобы Хранители служили Арте не ради себя, а ради самого мира. Вряд ли старый наместник сможет настолько проникнуться идеей. Провожатый остановился возле высоких дубовых дверей с массивными бронзовыми ручками. Они пришли. Майа смело вошел внутрь. Просторный кабинет, отделанный с той простой элегантностью, которая не каждому по карману. Резные деревянные панели на стенах. Шкафы под самый потолок. Несколько стульев и два кресла у стен. Широкий стол у окна. Письменный прибор из гематита, украшенный золотыми орлами. Стопки бумаг. Неудобный стул с высокой спинкой для посетителей. Умно придумано. Еще умнее — то, что свет из окна бьет прямо в лицо входящим, ослепляя их, а восседающий за столом остается в тени. Но майа такими вещами не пронять, тем более, он уже почувствовал силу хозяина кабинета. Как ни странно, она не была похожа на силу Намо — от того исходило уверенное, спокойное сияние фиолетового цвета. Свет будущего Хранителя был ослепительно белым и холодным, напомнил силу Варды Элентари. Что ж, приступим к беседе. Гортхауэр бросил взгляд на сидящего за столом и остолбенел. Это ведь надо так ошибиться! Рыжая как в воду глядела.4
Она была невыносимо прекрасна, нет, не так — она была совершенна. Столь безупречные черты лица Черный майа видел лишь у Варды. Бездна холодных синих глаз, пленительный изгиб черных ресниц, ослепительная белизна кожи, нежный бутон губ. Бархатная ночь уложенных в простую прическу волос, лебединая шея. Верно, Творец и сам любовался, создавая столь идеальную красоту. Не валиэ, не эльдиэ, а всего лишь аданет, но своей красой она затмила бы любую. Однако Гортхауэр предпочел бы видеть на этом месте даже урода, только бы не женщину. Госпожа Игмильбет, наместница. Женщина в тени двух мужчин. Насмешка судьбы над его планами. Майа медленно подошёл к столу, продолжая разглядывать женщину. Одета просто, но со вкусом. Синее платье, сапфировый кулон, фероньерка и кольцо с тем же камнем. Синее под цвет глаз. Ей идет, и она это знает. Игмильбет спокойно выдержала испытующий взгляд Гортхауэра, ни тени беспокойства не мелькнуло в её дивных очах, лишь лед безразличия стыл в них. Тишина становилась невыносимой. — Чему обязан столь неожиданной встрече, прекрасная госпожа? — Разумеется, разыгранному тобой спектаклю, — голос был холоден так же, как и взгляд. Выдержав паузу, она добавила: — Господин Темный Властелин, или его посланник? — Удивительно! Такая проницательность у столь прелестной особы! — протянул майа и, поменяв местами стул и кресло, уселся, закинув ногу на ногу. — Темные Властелины всегда так банальны, господин Саурон? — равнодушно спросила женщина. — Меня лучше называть Гортхауэром, а темных властелинов я не встречал, поэтому ответа на вопрос дать не могу. — Ожидаемо. И чему наши земли обязаны визитом прислужника Моргота? — Теперь банальность звучит из твоих уст. Не стоит черпать истину из сказаний светлых, — поморщился он, изучая жену Азрамира как диковинную зверюшку. Ни капли страха, а ведь в комнате она одна, да и за дверью стражи нет. — А ты, разумеется, знаешь, где искать истину, — легкая насмешка прозвучала в её голосе. — Знаю, но об этом расскажу позже. Сейчас я бы хотел спросить: госпожа не боится, столь опрометчиво называя вещи своими именами? — Не вижу смысла бояться. Ты уже здесь, и тебе явно что-то нужно. — И почему же госпожа не послала за стражей или хотя бы не поставила в известность супруга? Ведь само Зло явилось к ней, — не без издевки поинтересовался майа. — Или я ошибаюсь, и сотни воинов с острыми клинками ждут меня у входа? — Темный Властелин прекрасно знает, что его никто не ждет, — теперь и госпожа Игмильбет позволила себе иронию. — И не потому, что меня интересует Тьма. Я всего лишь не хочу напрасной гибели своих людей. — Госпожа так милосердна и рассудительна! — нарочито восхитился Гортхауэр. — Госпожа всего лишь хочет знать: что нужно Темному Властелину в нуменорских землях? Ты ведь недаром разыграл эту кражу? Спор можно было бы продолжить, заявив, что эти земли никогда нуменорскими не были и отлично обходились без высоких людей с Запада, которые принесли с собой лишь беды. Но столь великая выдержка должна быть вознаграждена, к тому же есть ли смысл спорить с женщиной? — Мне нужна ты, — просто сказал он, — а точнее, твоя сила. — Сила? — кажется, ему удалось слегка удивить эту ледышку. — Твой дар видеть истину и устанавливать справедливость. Он подобен силе Намо — Владыки Судеб и Закона. — Удивительно! Как много я о себе не знала! — холодная улыбка коснулась губ, не затронув глаз. — Неужели тебе так не хватает судей в твоем Мордоре? Вынуждена разочаровать — я не собираюсь никуда отправляться, равно как и служить Саурону или Гортхауэру. — Я предлагаю служить Арте! — он протянул ей кольцо. Разумеется, Игмильбет его не взяла, но майа на это и не рассчитывал. Он уже и сам не был уверен, нужен ли ему такой Хранитель. — Мой ответ «нет». Конечно, ты можешь попробовать меня заставить или подкупить. Но у меня нет глубоких привязанностей, да и никаких великих даров мне не надо. Даже той силы, что ты вложил в это кольцо. — А я тебе ничего и не предлагаю, кроме вечного служения во имя Мира. И никакой свой силы я в это кольцо, равно как и в другие, не вкладывал, — Гортхауэр холодно улыбнулся. — Меня не интересует ни вечность, ни служение. — Пока… — многозначительно обронил майа. — Переходишь к угрозам? — подняла бровь Игмильбет. — Нет, к попытке убедить, — усмехнулся майа и протянул наместнице книгу — черный переплет, серебряные летящие буквы, изысканный узор из трав. — Что это? — Ты читала сказания светлых, почитай теперь Черную книгу Арты. Я приду за ответом через три дня! — он стремительно поднялся с кресла и исчез, оставив женщине кольцо и книгу. Пусть почитает и подумает! И он тоже подумает: нужны ли ему женщины в роли Хранителей? Черный майа вздохнул: если бы не сила дара, он бы не стал предлагать кольцо. А сейчас надо увести своих людей, мало ли какие ответные меры решит принять эта красотка. Но какая Сила! Ослепляет!5
Ответных мер не было. Стража их не посетила, слежки за домом не установили. Гортхауэр не стал исчезать внезапно, но домочадцев отправил в безопасное место. Дескать, у воспитанницы огромное потрясение из-за кражи чудесного ожерелья, она разочаровалась в людях и посему опекун отправил её в сопровождении жениха, его брата и прислуги в путешествие. Вспоминая Лиссэ и ухмыляясь в душе, Гортхауэр назначил преступниками кухарку и дворецкого. Дворецкий сделал слепок с замка и, подделав ключ, внедрился в кабинет, пользуясь ночным покоем своих господ. Подобные шкатулки он встречал у прежнего хозяина и потому знал их секрет. Забрать ожерелье из дома сразу дворецкий не смог, и тут ему помогла его давняя подельница — кухарка. Она запекла ожерелье в пироге, который потом сумела незаметно вынести. Наглые воры бежали, несмотря на усилия доблестных дознавателей. Посему, к великой печали всех окрестных женщин, купец покидает город, в котором нашел не отдых, а разочарование. Через три дня майа направился в дом наместника. Его встретил тот же слуга и проводил в кабинет госпожи Игмильбет. Ни стражи, ни мужа, даже Хирандира, и того нет. Прониклась? Женщина опять сидела за столом, спиной к свету. Кресло вернулось на свое место, ему снова предлагали неудобный стул. Что ж, следовало ожидать, что дама будет сопротивляться. Отличие от предыдущей встречи было лишь в том, что на столе лежала книга в черном переплёте, а Игмильбет начала разговор первой. — Благодарю тебя, — улыбнулась она одними губами. — Забавная вещичка, и написана неплохо. Майа чуть не задохнулся от охватившего его бешенства. Забавная?! Да как смеет эта дрянь? С трудом сохранив самообладание, он взял книгу и холодно произнес: — Все понятно. Каких еще слов заслуживают лживые россказни вражьих прислужников, не так ли, Видящая истину и любящая справедливость? — Полагаю, лжи в этой книге нет, но вряд ли в ней вся правда, — задумчиво ответила женщина. — Она ведь у всех своя? — Но истина едина. — А что есть истина? — изогнула бровь Игмильбет. Гортхауэр лишь усмехнулся. — Рассуждения на эту тему заведут нас очень далеко, но все же позволь узнать, что ты нашла забавного? — говорить спокойно было нелегко: его душа пылала в огне гнева. — Жизнь всегда забавна, а уж описание чужих надежд и разочарований, радостей и горестей тем более способно развлечь. — Страдание кажется тебе забавой? — Гортхауэру очень хотелось стереть ледяное спокойствие с её лица, нарушить холодную безупречность черт. — Жизнь — всего лишь игра, и я не вижу смысла делать из этой дурной пьесы трагедию. — А поиграть в служение миру ты не хочешь? Ведь если постановщик и исполнители талантливы, то пьеса перестанет быть дурной. — О нет, я не претендую на талант, — рассмеялась она. — Мне нравится разгадывать маленькие загадки и воздавать по заслугам, но не настолько, чтобы заниматься этим вечно. Да и судьба мира меня мало волнует. — А ты не боишься? — вкрадчиво спросил майа, наклонившись к ней. Женщина спокойно выдержала его взгляд. — Чего? Того, что ты убьешь меня? Моя жизнь мне не слишком дорога, а привязанностей у меня нет. Я ценю и уважаю своего мужа, но не пожертвую собой ради него. Только ты мне не поверишь и, думаю, не один раз еще попробуешь испытать на прочность. — Ошибаешься, госпожа, ты все понятно объяснила, а я не люблю терять время попусту, — Гортхауэр встал и, забрав с собой книгу, направился к двери. — Не тронешь меня, потому что тогда не сможешь смотреть в глаза Ему, — тихо сказала вслед Игмильбет. Кмыргова баба! Как она сумела сообразить, что Тано жив?! — Предпочитаю не марать руки зря! — лед его голоса был звенящим. — Тогда забери кольцо! Оно мне не понадобится. — Я свои подарки назад не забираю. Если не нужно — передари. Эльдар обрадуются… — Черный майа открыл дверь и, насмешливо поклонившись на прощание, исчез.6
— Стерва! — Гортхауэр ударил кулаком по стене. Камень не выдержал и раскрошился. — Волчик, — укоризненно произнесла Лиссэ, — не ломай наш дом. — Змея! — майа углубил дыру в стене. — Я сломаю — я и построю! — Не оскорбляй пресмыкающихся, Серенький, они полезные, — улыбнулась супруга и наставительно добавила: — Ломать быстро — строить долго. — Дрянь! — продолжил возмущаться Повелитель Черных земель, а заодно и всей Арты, но стучать по стене больше не стал: Рыжая права — тратить силы на перестройку жилища из-за какой-то мерзавки не стоит. — Редкая дрянь! — Настоянная на самогонке! — поддержала возмущение супруга. — На какой еще самогонке? Ты о чем? — О том, что дрянь — крепкая, выдержанная и даже очищенная. — Ох, Рыжик! — неожиданно раздражение прошло. — Ну как она посмела, прочитав Книгу, говорить гадости? — Не прониклась, — фыркнула жена, — а может, наоборот, слишком прониклась и скрыла свои чувства. Ты же ей кольцо оставил? Оставил. Значит, сам понимаешь, что будет у тебя рано или поздно Седьмая. — Эта Седьмая у меня слезами умоется, кровавыми! — Думаешь, ей привыкать? — усмешка искривила безупречные губы любимой. — Ты что-то знаешь? — насторожился Гортхауэр. — Откуда? Первый раз об Игмильбет услышала от Элдамириона. Только, думаю, дамочка не один мешок полыни слопала в свое время. — У неё была на редкость благополучная жизнь, исходя из донесений, — задумчиво произнес майа. — Надо бы еще порыться в её прошлом. Озадачу Хэлкара. — Интересно, как наши братишки отнесутся к сестрёнке? — лукаво улыбнулась Рыжая.7
К известию о возможном появлении сестры по кольцу маги отнеслись спокойно. Ильбар, как всегда, был погружен в свои исследования и пропустил все мимо ушей. Никуш и Денна приняли сообщение как должное. Сайта мерзко разулыбался и сказал пару колкостей, Хэлкар, холодно посмотрев на него, посоветовал заткнуться. Четвертый к его совету прислушался, тем более, что первого поддержал и Хонахт, наставительно добавив: — Женщину уважать надо и заботиться о ней. — Что-то много у нас нуменорцев заводится, — пробурчал пират. — Кажется, против нуменорок ты никогда ничего не имел? — поднял бровь майа. — Когда это было, а потом она же нам в сестры набивается. — Она-то как раз от такой чести отбивается! — слегка повысил голос Гортхауэр. - Но, полагаю, Игмильбет придет к нам. Только нужна ли она здесь? — он внимательно оглядел присутствующих. — Достойный дар встречается редко. Мы долго искали, она первая, — твердо ответил Хэлкар. — Решать тебе, повелитель, — чуть ли не хором ответили Денна с Никушем. — Но мне кажется, что женщина может принести пользу, — добавил Денна. — Тем более, настолько одаренная. Ильбар продолжал витать в облаках, Сайта опять ухмыльнулся и сообщил: — Будет у нас лапочка-сестрёночка, будем заботиться! — Конечно, будем! — серьёзно сказал Хонахт. — Главное, чтоб её Арта приняла, — вдруг выдал Первый. Научился распознавать главное. Да, если Игмильбет примет Арта, то она станет Седьмой, но когда это будет… И почему же она так заледенела? Все сведения, собранные Хэлкаром и близнецами, не дали ничего для раскрытия этой тайны. Игмильбет была безупречна всегда и во всем. Воспитывала её тетка, точнее, младшая сестра деда. Родители погибли, катаясь на лодке, когда девочка была еще совсем маленькой, лет через десять скончался дед. Тетка замуж так никогда и не вышла, она славилась безукоризненным поведением, хорошим вкусом и строгим соблюдением правил приличий. В таком же стиле воспитала и племянницу. С юных лет Игмильбет была образцом благопристойности, также отмечали острый ум девушки, образованность и её способности к ведению хозяйства. Почтенная дама умерла вскоре после помолвки своей племянницы. Из уважения к её последней воле очень скромная свадьба была сыграна до окончания срока траура. В семью Игмильбет вошла родовитую, богатую, но славящуюся скандальными похождениями. Впрочем, Нимразор влюбился столь глубоко, что порвал со своими дружками и покончил с неприличными шалостями. Два года он добивался внимания Игмильбет, удивляя всех благопристойным поведением. И после ни в скандалах, ни в изменах замечен не был, хоть и не жил постоянно в Хьярростаре, где поселилась его супруга. Несколько раз Игмильбет посетила Арменелос, произвела благоприятное впечатление на государя и его жену. Ей прочили место придворной дамы, но молодая женщина отказалась. Говорили, что незадолго до смерти Нимразор, собираясь к супруге, обещал вернуться вместе с ней. Его ждала неплохая должность, условием было присутствие в столице жены. Потерю супруга Игмильбет переживала очень сильно, но через год вышла замуж за его дядю. И снова прославилась благотворительностью, безупречным поведением и заботой о муже. Идеальная жена. И где трагедия в её жизни, о которой говорила Рыжая? Невозможность стать матерью? Но разве это может настолько выморозить душу? Майа этого не понимал, Лиссэ пожимала плечами. — Попался ей какой-нибудь недостойный человек, — вдруг высказался Хонахт. — Или наоборот, не попался, — хмыкнул Сайта. — Ха! Да большинство наших бед от этого, — фыркнула Рыжая. — Либо никто не попался, либо попалась какая-то пакость. Лучше первое. Как думаешь, Волчик? — Да кто ей мог попасться и когда? Мы все изучили, — сердито ответил Гортхауэр. — Слуг опросили? — поинтересовалась Рыжая. — Ничего интересного для нас они не сообщили. Подруг у девицы не было, тетка умерла, муж умер, кормилица тоже. Всё, — Хэлкар выглядел недовольным. — Её дед был одним из лучших дознавателей Нуменора. Ни один преступник не мог скрыться от него, невзирая на деньги и положение. На него устраивали несколько покушений, считается, что сына с женой убили, подстроив несчастный случай. Но старик не покинул свой пост и не отказался от своих принципов. Умер он в преклонном возрасте в своей постели. Денег много не составил, но сестру и внучку обеспечил. Игмильбет, видно, привыкла не доверять никому с детства. А дар явно достался ей от деда. — Только увеличенный во много раз, — продолжил майа. — Хотелось бы мне найти хоть кого-то, кто знал бы её тайны. — Мы искали, но пусто, — Первый вздохнул. — А мне хотелось бы побеседовать с теткой и первым мужем, но они давно мертвы, — посетовала Рыжая. — Хотя и второй, думаю, много знает о ней. Но вряд ли скажет. — Это смотря как спрашивать, — буркнул Гортхауэр. — Только нам невыгодно сейчас трогать наместника. Нуменор притих, дальше не лезет, на завоеванных им землях порядок и явных беззаконий нет, а передышка нужна всем. Тем более, тронув Азрамира, мы оттолкнем от себя будущую Седьмую. Пусть живут спокойно. Пока… — Наместник уже немолод, — задумчиво проговорил Хэлкар. — Вот именно. А после его смерти Игмильбет останется совсем одна. Вот тогда и придет время для кольца, — довольно улыбнулся майа.