«Чтобы ни случилось вчера, оно не должно задушить завтра.» В. Камша.
1
— Ух, какая красоточка! — Под руку не говори! — Значит, и я бы оказался в Тай-арн-Орэ, если бы меня Сайта не вытащил? — Угу-угу! И прыгали бы вокруг тебя прелестные целительницы с Йолэнной во главе. Да, ты много потерял! — Конечно, а кто бы тогда Керанан брал? — Ну, я с Хэлкаром! И без тебя бы отлично обошлись! — И что бы после этого от столицы осталось? — Шли бы вы лесом! — Мы не можем, больно за сестрёнку волнуемся! Может, нужна помощь? — Перемещение — вещь до конца неизученная, и посему чрезвычайно важно для науки понаблюдать за объектом после его восстановления. Главное — понять, что первично… — Сейчас следует не о науке думать, а о помощи нашей сестре по кольцу. Женщина, оказавшаяся в незнакомом месте, после тяжёлого потрясения нуждается в заботе, участии и уважении. — А больше всего в тишине! — Да мы тихо говорим. Кто же виноват, что у Шестого голос такой зычный?! — Какой ослепительный у неё дар! — И сколько в ней тьмы. Бедняжка! — Какой еще тьмы? — Это братец альтернативно мыслит! — Шли бы вы лесом! — В лесу сейчас комаров много. — А Ульбар вчера на муравейнике два часа просидел. — В качестве эксперимента? — Да нет, не в качестве, а в результате. — Она похожа на эльдиэ. — Да, в балладах её с Лютиэнь сравнивали, но по мне она больше на Варду смахивает… — И свет такой же холодный… — Интересно, она не вредная окажется? — Да кто ей тут позволит вредничать! — Женщин обижать нельзя. — Обидишь их! Как же! Голоса то приближались, то удалялись — мужские и женские, высокие и низкие, звонкие и хрипловатые. Как же они надоели! И почему так шумно? Где она? Неужели это те самые Пути людей? И почему тут вспоминают Варду? Как же голова разламывается! Хоть бы они замолчали. — Вон отсюда! — Мы больше не будем! — Хэлкар, забери своих придурков! — Мы не придурки! — Йолэнне виднее! Уводи их! Не то в болото отправлю! — Как скажете, Айанта! — Вот именно: как говорит Айанта, а то я сейчас чересчур говорливых в Ородруин выкину! — Подумаешь! Раздался звук удара, сдавленный вскрик, и стало тихо. Что-то холодное коснулось её лба. Как странно! Разве умершие чувствуют и слышат? Или она жива? Но как? И где она находится? Игмильбет рискнула открыть глаза. Мягкий рассеянный свет не помешал. Высокий потолок терялся во тьме. Чья-то рука поправляла подушки. Внимательные, тёмные, чуть удлинённые к вискам глаза, некрасивое, но умное лицо, волосы убраны под темно-зеленую косынку. Она никогда прежде не видела эту женщину. — Никуш, подай отвар! — сказала строгая незнакомка куда-то в сторону. В поле зрения появился молодой человек весьма располагающей наружности. Он поднес чашу с резко пахнувшим отваром. — Выпей, девочка! — распорядилась женщина в косынке и слегка приподняла Игмильбет за плечи. Та неожиданно для себя послушалась. Почему-то этим двоим хотелось верить — в них было столько внимания и участия. Она сделала пару глотков, потянуло в сон. Завтра она все узнает, а сейчас думать и беспокоиться нет сил.2
Бешенство сменила растерянность. Таризанон ничего не мог понять: тело тетушки неведомым образом исчезло утром следующего дня. Вечером он сам запер дверь и выставил около неё двух своих самых надежных людей: не из опасения, что покойница испарится, а в качестве почетного караула. Служанки, переодев Игмильбет в её самое красивое платье, ушли. От идеи обвинить покойную в колдовстве наместник по здравом размышлении отказался, тем более, прямых доказательств у него не было, как не было и одобрения государя. Заручившись поддержкой одного из советников Тар-Телемайте, Таризанон решил добыть признание с помощью угроз, рассчитывая, что слабая женщина испугается пыток и признается во всем в обмен на легкую смерть. Но тетушка неожиданно выпрыгнула в окно. И на что она надеялась? Скорбящий племянник вздохнул: все обошлось наилучшим образом, но Игмильбет вдруг стало жаль. Такая редкостная красавица! Лучше было бы соблазнить её и отобрать состояние. И почему эта светлая мысль не посетила его раньше? А теперь пропало тело, а вместе с телом — и надежды на получение денег дядюшки. Проклятье! Таризанон грязно выругался и уставился на стражников. — Кто входил?! — Нниккто. Ммы зашли уттром, а её ннет, — запинаясь, лепетали воины. — Простучать все стены! — распорядился наместник. Оплошавшие воины кинулись исполнять. Увы, потайной ход не обнаружился. — Допросить слуг! Слуги ничего не знали. По какой–то неведомой причине наместница не так давно уволила всю старую прислугу и наняла новую, лишь два дня назад приступившую к своим обязанностям. Две личные служанки госпожи также появились здесь недавно. И уже слезы льют! Злоба душила, а страх заставлял леденеть сердце. Все пропало! Никто не видел тетушку мертвой, кроме его людей и этих двух дур. В её смерть не поверят, денег он не получит, к тому же пойдут слухи. Похоронить какую–то девку вместо Игмильбет? Но где её взять? Забыв о присутствии служанок, Таризанон отдал приказания своим людям. Те кивнули, готовые на все, чтобы исправить свою промашку. — Так нельзя! Госпожа могла очнуться и как–то исчезнуть, не помня себя! Ей нужна помощь, её надо найти! — воскликнула темноволосая служанка. Наместник нехорошо прищурился. — Вот ты и поищешь! — кинжал легко вошел в грудь. Девушка рухнула, не вскрикнув. Вытащив оружие, Таризанон небрежно вытер его о портьеру. — Госпожа Игмильбет при падении повредила лицо, поэтому оно будет скрыто вуалью! Похороны сегодня вечером: она так хотела! Всем понятно? Стражники согласно кивнули, а оставшаяся служанка рухнула на колени: — Пощадите, господин! Я никому не скажу! — Не скажешь, конечно, не скажешь, — ухмыльнулся наместник. — Вот обрядишь госпожу, тогда и поговорим о твоем будущем, — приказав своим людям не спускать девушки глаз, он покинул комнату. Впереди слишком много дел, надо успеть с похоронами до прибытия Хирандира. Удачно, что старшего дознавателя сейчас нет в городе. Говорят, он влюблен в наместницу. Не узнал бы чего… Придется избавиться от него, а заодно и от служанки. Слухи не нужны. Да и этих двоих стоит убрать. Хотя жаль, проверенные люди, но своя жизнь и репутация важнее. Таризанон старался держаться уверенно, но в глубине души стыл страх: ему казалось, что исчезновение вдовы таит угрозу.3
Седьмая не на шутку тревожила Лиссэ, хотя внешне с ней не было никаких хлопот. Она не устраивала истерик, спокойно выслушала объяснение Гортхауэра о том, что кольцо помогло ей перенестись в Тай-арн-Орэ и воскреснуть, как должное приняла обычаи Черных земель, хотя многое её удивляло и даже раздражало. Мистрис понимала, что знатной госпоже, привыкшей к всеобщему поклонению, нелегко привыкнуть к здешним порядкам, но Игмильбет тщательно скрывала свои чувства. Она почтительно вела себя с наставниками, добросовестно выполняла все задания, вежливо общалась с другими Хранителями, даже с Сайтой, который пытался достать её всеми возможными способами. Лиссэ ему не мешала, хотя Хэлкар сделал пару замечаний. Дейе полагала, что подначки, а подчас и откровенное хамство пирата помогут разломать лед, сковавший душу Седьмой. Мистрис не нравилась отстранённость, безупречность и равнодушие нуменорской красавицы. А Игмильбет, — Лиссэ отлично это понимала, — не нравились яркие наряды и чересчур вольные манеры жены Черного майа. Да и вообще, вся оная жена от кончиков ногтей до кончиков волос вызывала скрытое раздражение у госпожи Совершенство, как дейе обозвала про себя Седьмую. С одной стороны, Игмильбет откровенно было жаль: она явно прошла через многое, и это опалило её душу и заставило закрыться от всего мира. Даже сейчас, когда Арта приняла Игмильбет, она, несмотря на свой яркий Дар и усердие, не могла услышать Мир. С другой стороны, от жизни многим досталось, но не все превратились в ледяные статуи. Хорошо, что госпожа Совершенство не озлобилась. Что же у неё было в прошлом? Спросить? Не расскажет. Лиссэ задумчиво переложила папки с бумагами в другое место и посмотрела на мужа. Гортхауэр что–то сосредоточенно писал. — Она мне не нравится, — твёрдо сказала дейе. — А уж как я её терпеть не могу! — воскликнул Волчик. — Я не в том смысле, — покачала головой супруга. — Мне не нравится её вежливость и холодность. Нормальная женщина должна была закатить истерику той или иной степени интенсивности или, по крайней мере, забросать всех вопросами. — Она слишком гордая! — фыркнул муженек. — Потомок великого рода! Аданет с Запада! Все остальные — пыль под её ногами. — Нет, мы для неё не пыль. К тому же она справедлива и не ценит людей лишь по их происхождению. Игмильбет просто никому и ни во что не верит. У неё нет ни надежд, ни идеалов, ни привязанностей. Её душа окована льдом! А как его растопить? Гортхауэр почесал затылок, растрепав волосы. — На занятиях с ней тоже проблемы: Мир она не слышит, хотя свой Дар использует отлично. — И концентрация ей удалась с первого раза, — вздохнула мистрис, вспомнив, как мучились с этой концентрацией остальные. — Она умелая и сильная волшебница. — Угу! Чувствую, нам придется учить её не силу использовать, а быть человеком. Может, твой братец поможет? Лиссэ невесело рассмеялась: — Ага, нолдо будет учить человека, как быть человеком! Замечательно! Только беда в том, что Госпожа Совершенство Тиниара терпеть не может и старается избегать, ибо особа вежливая и хамить не приучена. — Лучше бы она не такая вежливая была! Ох уж эти нуменорцы! Что с Хэлкаром была куча проблем, теперь еще одна двинутая на всю голову! — Надо еще раз порыться в её прошлом! Точнее, в прошлом её окружения. Возможно, мы кого-то и что-то упустили. — Да мы уже все перерыли! — с досадой бросил супруг и стукнул кулаком по столу. Чернильница подпрыгнула и забрызгала бумаги. — Тьфу ты! Вот не хотел я ей кольцо давать, чуял — проблем не оберешься! — Да это еще не проблемы, вот что впереди будет, если мы с её прошлым не разберемся! — утешила его жена. — Нет, ну как она могла так отозваться о Черной книге?! — Волчик все еще переживал обиду и жену не услышал. — Как она могла так сказать о Тано?! Вот зачем я дал ей кольцо?! — Потому что она достойна кольца и свою задачу выполнит наилучшим образом. Сам понимаешь, что Миру нужен Закон. А Тано? — мистрис усмехнулась. — Тано наша гордая аданет уважает, и если бы он сейчас был здесь, то вытащил бы всю её подноготную. — Хочешь сказать, что я ничего не умею? — обиделся Гортхауэр. — Сам дурак! — фыркнула Лиссэ. — Все ты умеешь, но ты — воин, политик и дипломат! К тому же ты её не любишь. А Мелькор умел проникнуть в душу. Он бы её отогрел. Но и мы тоже справимся. Вот узнаем все и растопим этот айсберг! — Ага-ага! Главное, чтобы талой водой нас не затопило! — пошутил майа. — Как будем узнавать? — Пошли Тиниаровых близнецов. У них чутье на всякие тайны! — Эльдар теперь в Нуменоре нежеланные гости! Допрыгались валар, доодаривались. То ли еще будет. — Неумно твои родственники поступили. — За ними никогда большого ума не наблюдалась. — Это ты зря… — А приведи хоть один пример их мудрого решения? — глаза Волчика блеснули. — Освободили твоего Тано и скрыли это. В результате политика Эру осталась, но и возможность для маневра появилась. Можно наладить отношения с учениками Мелькора. — Ну да! Особенно со мной! Уж я им налажу, так налажу, что эпоху не забудут! — Ладно, оставим родственников, ибо среди них подчас попадаются пренеприятнейшие особи, — дейе поморщилась, вспомнив любезных дедусика с бабусиком. — Вернёмся лучше к нашим шкодам. — А чего к ним возвращаться? Пинком под зад, и пусть трудятся в Нуменоре. Нарви опять на них жаловался: испортили какой-то опыт, прокравшись в лабораторию и подменив один из ингредиентов. — Пива надо меньше пить, тогда никакие злоумышленники ничего не испортят! — Лиссэ не была склонна сочувствовать мастеру, прекрасно зная, что позавчера он вместе с этой веселой компанией и Ильбаром устроил попойку в честь удачного завершения одного сложного эксперимента. А уж то, что при этом пострадал новый опыт — так не нужно пить на рабочем месте! Технику безопасности надо соблюдать. Вот введет она тут учения по отработке действий при возникновении внештатных ситуаций — сразу все научатся аккуратными быть. Дейе кровожадно усмехнулась, но говорить о своих планах тревожно посмотревшему на неё Гортхауэру ничего не стала. Майа терпеть не мог эти самые учения ещё с конца Первой Эпохи, хотя в войсках их периодически устраивал. Надо будет и в университете ввести! Вот ученички порадуются!4
Близнецы с восторгом отнеслись к новому заданию, успев изрядно соскучиться за время отдыха. Нет, они трудились на самых разных поприщах, но своим настоящим делом считали исключительно особые поручения во благо Черных земель и харт’ана. От скуки Лаиртин с Таурмиром начинали устраивать всевозможные пакости. Судя по тому, как горели их глаза, объектом новой каверзы должна была стать Игмильбет. Возможно, Седьмой это пошло бы на пользу, но все же гораздо важнее узнать всю её подноготную. Получив задание, братишки замаскировались под нуменорцев, воспользовавшись старой легендой про купца и ожерелье. Игмильбет по какой-то неведомой причине приняла тогда правила игры и никому не раскрыла, кто скрывался под личиной богатого купца. Племянники торговца отправились с кораблём, нагруженным товаром, в Нуменор. Лиссэ надеялась на успех. Завести знакомства, найти нужных людей для обаятельных пройдох всегда было плёвым делом. Близнецам предстояло изучить прошлое не только родителей, деда и тетки Игмильбет, но и их близких друзей и даже подчинённых. Теперь оставалось ждать результата.5
Жизнь в Черных землях оказалось очень непростой. Здесь все разительно отличалось от привычного Игмильбет уклада, здесь не было знатных и простых, одинаковым уважением пользовались землепашцы и астрономы, скотоводы и ученые, портнихи и наставники. Более того, даже сам Чёрный майа безо всякого высокомерия общался с самым последним из жителей его земель. И что еще поражало — здесь не было нищих и богатых. В одну из прогулок по Тай-арн-Орэ Игмильбет восхитилась величественным высоким зданием с четырьмя башнями и предположила, что там обитает Саурон. Провожатая весело рассмеялась. — Харт’ан в таких хоромах жить не любит. У него, конечно, есть покои в одной из башен, где и остальным наставниками комнаты выделены, но он предпочитает вместе с хар-ману в небольшой башенке ближе к вулкану жить. Там спокойнее. — Чей же это замок? — Это наш Университет! А дальше — Школа, там детишки учатся. — Чьи детишки? — Всех, кто поблизости живет. А у других свои школы есть. Мы недавно даже еще один Университет открыли за горами. А то народу трудно сюда добираться, да и Тай-арн-Орэ — город небольшой, и климат здесь плохой. Темноволосая, с раскосыми глазами девушка по имени Салгха рассказала Игмильбет много необычного о жизни Черных земель: например, что самые красивые и богатые здания здесь никому не принадлежат и в них обычно располагаются школы, Целительские дома, дома для досуга и развлечений, а также мастерские, обсерватории и прочие необходимые для труда, науки, учебы и просто нормальной жизни заведения. Удивило молодую женщину и то, что здесь ни у кого нет слуг, каждый ухаживает за собой сам, а если требуется помощь по хозяйству из-за отъезда, болезни или какой-то еще уважительной причины, то можно на небольшой срок нанять помощников. Но относиться к ним следует с уважением, равно как и ко всем остальным обитателям этих земель. Достойный представитель любого труда носит в Мордоре почетное звание мастера, те же, кто пока не достиг в своем деле высокого уровня, считаются помощниками или подмастерьями. Странные обычаи, но, пожалуй, справедливые. Привыкнуть к новой жизни оказалось очень нелегко. Игмильбет не раз пожалела, что надела кольцо: в ином случае для неё все бы уже давно закончилось, а теперь непонятно, чего ожидать от Черного Властелина и его приспешников. Хотя Саурон, навестив её, когда она еще была слишком слаба и лежала в постели, был необычайно любезен и предупредителен. Он сообщил, что здесь она нужна, и раз Арта признала её, то ей предстоит стать одним из Хранителей мира, а пока следует набираться сил, ибо впереди учеба и знакомство с новой родиной. Игмильбет еле удержалась от смешка: разве этот чужой и мрачный край сможет заменить ей Нуменор? Она ждала неприятностей, но пока все были к ней очень добры: и сам Властелин, и целительница Йаххи, и её молодой помощник Никуш. Странное имя, да и сам молодой человек необычен: на вид молод и неопытен, но явно сведущ в своем деле, а взгляд подчас выдает немалый жизненный опыт. Кто он? Такие глаза, говорят, бывают у квенди, но Никуш, несомненно, человек. Если бы не Салгха, то нуменорка бы еще долго разбиралась, что к чему. Темнокосая смуглянка ей понравилась, хотя знакомство началось с недоразумения: Игмильбет приняла помогающую ей девушку за служанку. Хотя она всегда была со слугами сдержанна, неизвестность и слабость дали о себе знать, и она решила поставить чересчур осмелевшую, на её взгляд, девицу на место. Салгха дала отпор — сдержанный, но твёрдый, и тут же объяснила, что слуг в Черных землях нет, она помогает ей временно. Игмильбет поразилась: как же без слуг? Разумеется, она прекрасно разбиралась в домашних делах и многое могла сделать сама, но зачем же размениваться на повседневные мелочи, когда можно переложить их на плечи других? Человек образованный, умный и талантливый не должен тратить время на то, что могут сделать менее способные люди. Салгха фыркнула: — Любой труд нужен и почётен! Твои талантливые пропадут без плотника, кухарки и даже уборщицы! Впрочем, не переживай: у нас тут пыль почти не водится, а если готовить неохота и времени нет, всегда можно заказать еду на дом или в таверну сходить. Да и платье есть где заказать, коли шить не умеешь или некогда. — Как это пыли нет? — ухватилась за самое первое удивленная нуменорка. — А так! Квенди без неё живут, а мы слово особое знаем! — Колдовство? — Нет, просто у нас многие умеют слышать и договариваться с окружающим миром. Кто-то металл слышит — из тех знатные кузнецы выходят или ювелиры, кто-то ткани и нити — из них потрясающие мастера рукоделия получаются, иные дерево слышат. Знаешь, какие чудеса они из него творят?! А пыль — самое простое, её каждый ребёнок умеет убрать. Брови Игмильбет взметнулись: что же за народ здесь живет? Но удивляться предстояло еще многому. — Как же я закажу себе обед или платье, когда у меня сейчас даже малой серебряной монетки нет? Или мне надеяться на милость Властелина? — она растерянно думала, как вернуть часть своих денег. Не жить же на подачки Саурона. — Харт’ан своим всегда помогает. Раз тебя приняли, то ты одна из нас. А твое серебро или золото здесь без надобности. У нас каждый имеет право на еду, одежду, учебу и целительскую помощь, а также на возможность путешествовать или посещать дома для развлечений. Разумеется, если он учится, трудится или по состоянию здоровья нуждается в заботе. Впрочем, у нас даже увечные не любят без дела сидеть. — Саурон не позволяет? — съязвила Игмильбет. — Не называй так Гортхауэра! — голос девушки зазвенел от возмущения. — Саурианной его зовут в Ханатте. На их языке это значит Посланник Солнца. В Черных землях он носит звание харт’ана — вождя и повелителя. А имя его Гортхауэр. — И с чего же такая доброта у вашего Гортхаэура? — Это не доброта — просто так удобно и справедливо. Все мы живем на этой земле и трудимся, и посему все мы можем пользоваться её плодами и плодами трудов своих собратьев. Девушка была так забавна в своей уверенности и горячности, что Игмильбет не стала спорить. Сначала следует осмотреться. Вскоре её навестила очень красивая женщина с необычайно отвратительным вкусом и удручающе дурными манерами. Она сразу же уселась на край стола и стала раскачивать ногой в ярко-красной туфле. Туфли красные, платье зеленое с оранжевой каймой по низу, а пояс вообще синий! И это все при ярко-рыжих волосах! Ну разве так можно?! Игмильбет с трудом удержалась от замечания. А как громок был голос этой особы, и разве могут быть у порядочной женщины такие резкие движения? Хотя она была весьма доброжелательна: пообещала не давать никому в обиду и научить всему самому необходимому. Вскоре невоспитанная особа ушла, пожелав на прощание быстрее влиться в их дружный коллектив. Знать бы еще, что она имела в виду. — Что это за чудо? — со вздохом спросила Игмильбет у Салгхи. — Это сама хар-ману! Она удивительная! — в голосе девушки звучал неподдельный восторг. — Хар-ману? — подняла бровь женщина. — Мать рода, — пояснила временная помощница. — Чьего рода? — чужое воодушевление раздражало. — Нашего, а также всех тех, кто проживает в Черных землях. Лиисха — наша Повелительница, она учит, оберегает, заботится и помогает найти путь. — Повелительница? А Саурон, то есть Гортхауэр? — Гортхар — наш харт’ан, а хар-ману его спутница. Они идут рука об руку по дороге Эа и помогают найти свой путь остальным, — объяснила Салгха. Игмильбет поморщилась: эта бесцеремонная особа еще и правит, и учит, и к тому же спутница Саурона. И как его угораздило выбрать такое себе в жены? — Её сама Рагха благословила, и Великий Уллах тоже. — А эти еще кто? — Рагха — старейшая из Матерей и самая главная, она еще зарю Мира видела. Она мудра и прозорлива, к ней даже Уллах советоваться приходил. Но когда Великий харт’ан оставил нас, а Лиисха вернулась, то Рагха передала ей всю власть. Теперь Мудрейшая лишь помогает советом и правит в своем племени на дальних стойбищах. К ней и Аллуа обращалась, а она из эллери и ученица Великого Уллаха. Имена так и сыпались из уст возбужденной девушки, а голова Игмильбет грозила лопнуть от множества непонятных слов и названий. — Рагха — квенди? — спросила она, понимая, что человек так долго жить не может. — Конечно, нет, она иртха! — с гордостью сообщила Салгха. — Иртха?! Орка то есть? А Лиисха тоже орка? Но она совсем не уродлива! — Лиисха не иртха, она пришла со Звезд! А я разве уродлива? — в голосе девушки звучала обида. — Нет, ты прехорошенькая! — искренне ответила Игмильбет. — Вот видишь! А ты говоришь, что мы уродливые! — Так ты тоже орка? — изумилась женщина. — Да! У нас тут много иртхи, и люди есть, и квенди. Мы здесь в мире и согласии живем, не то, что вы там! — с вызовом ответила Салгха. Прикусив губу, благородная аданет молчала: спорить было бесполезно, помощница права во всем. Но как, как они могут так мирно и дружно жить — такие разные? Ответа не было.6
Игмильбет очень внимательно изучала все вокруг, словно прислушалась к совету из той забавной книги: «смотреть на все своими глазами». Впрочем, она никогда не смотрела чужими и раньше, или смотрела? Мир изменился так резко: незыблемое рухнуло, непривычное стало обычаем. В какой-то мере она была готова к этому, ибо всегда критически относилась к тому, что говорилось в преданьях, но многое оказалось неожиданностью. Взять хотя бы орков, об уродстве которых твердили все подряд. Но ничего ужасного в них не было. Необычны, непривычны, но красивы по-своему. Квенди, которых она теперь наконец-то увидела, изысканно утонченны, дивно прекрасны. Иртхи основательны, приземисты, черты их лиц более резки, но в этом есть свое очарование. Прелестная Салгха, внушительный широкоплечий Аррагха, очаровательная помощница йолэнны Рихха, да и сама Йаххи — полукровка, унаследовавшая от иртхи их бессмертие и резкие черты лица. Пожалуй, орки даже нравились Игмильбет и были более понятны, чем эльфы. По крайней мере, общаться с ними было гораздо проще, чем с дивным нолдо Тиниаром, который по неведомой причине считался братом хар-ману. Даже его языкастая супруга Мгрыха вызывала больше приязни, Тиниар раздражал, а подчас и пугал. Почему он решил жалеть её и читать лекции о Свете и Тьме? Почему вздыхает каждый раз при виде неё? — Как жаль, что Возлюбивший мир ушел, — произнес как-то раз Тиниар. — Меня ты не послушаешь, а Ортхеннер тебе не поможет. Если только Аннисильмэриэль… Но и её тепло ты отринешь. Бедняжка, как ты замерзла, а кругом только Тьма… — Замолчи! — не выдержала Игмильбет. — Сколько же в тебе Тьмы, девочка, — словно не слыша её, говорил нолдо. — Но нет в ней твоей вины. Он бы согрел тебя, а я не смогу… — Кто он?! О чем ты говоришь?! — она сжала руки в кулаки: только бы не сорваться, только бы не уронить себя. — Мелькор, Величайший из Айнур, — ответил Тиниар с мечтательной улыбкой. — Знаешь, сколько в нем было тепла и света?.. — Ты бредишь! — холодно бросила взявшая себя в руки женщина. — Мелькор был Властелином Тьмы. — Что знаешь ты о Тьме, и что о Свете? Для тебя это всего лишь пустые фразы. Ты сверкаешь, подобно Варде, но в тебе, как и в ней, темнота. Он носил темные одежды, но видел во Тьме истину, его сердце было переполнено болью, но сколько в нем было Света и любви… Не обманывай себя, ты знаешь ответы на все свои вопросы, но лжешь себе. Твой час еще не настал, но он придет… Медленно, склонив голову, Тиниар пошел прочь. С тех пор рядом с ним Игмильбет было не по себе: он знал о ней больше, чем она сама, он мог пробить её броню, а с чем тогда она останется? Лиисха, Аннисильмариэль или Лиссэ тоже оказалась весьма опасной особой. Аданет не раз ловила на себе пристальный изучающий взгляд медовых очей. Начинало казаться, что хар-ману, как и Тиниар, видит её насквозь. Игмильбет ежилась и выше вскидывала голову. Она не будет верить этим людям и нелюдям, она больше не допустит прежних ошибок. Её хорошо одной. Лиссэ усмехалась, словно читала её мысли. Отвратительное создание! Не умеет ни вышивать, ни рисовать, плохо разбирается в математике, не играет ни на одном музыкальном инструменте, может появиться с растрепанными волосами — чувство стыда и собственного достоинства этой женщине явно чуждо. И её все обожают и уважают. Благородная аданет искренне не понимала, почему Рыжую тут так любят, почему к ней так тянутся. Даже Первый, высокомерный и холодный, обращается с ней с искренним почтением и уважением. Хотя… эта рыжекудрая красавица умела быть разной и в то же время всегда оставалась собой. Она смеялась, сердилась, ругала, хвалила, учила, приглашала на обеды и прогулки, она раздражала своей бесцеремонностью и вызывала уважение своим умением объяснять. Игмильбет все чаще ловила себя на мысли, что ей хочется верить этой странной женщине, хочется рассказать ей все: она поймет. Но позволить себе этого благородная аданет не могла. Вскоре она поняла, что же помимо прочего держит Гортхауэра, не дает сломаться или ожесточиться: любовь этой столь несовершенной во всех отношениях особы. Каким-то непонятным образом хар-ману умела дарить всем радость и счастье. А помимо этого — возглавляла Университет и преподавала в нем сама, причем делала это отменно. Раньше Игмильбет никогда не доводилось учиться вместе с другими: наставники приходили к ней — внимательные, знающие, подчас строгие, но всегда предупредительные и уважительные. Здесь же приходилось сидеть за столами в одной зале с целой толпой учеников, и все они были очень разные — быстрые и медлительные, послушные и озорные, умные и не очень, и всех их наставники умело ставили на место и доходчиво объясняли свою тему. Совместное обучение вначале раздражало благородную аданет, но потом она привыкла. Схватывала Игмильбет на лету, отвечала лучше многих, но ни с кем из учеников так и не сблизилась. В Университете её ждал еще один повод для удивления — знаменитый эльфийский мастер Келебримбор, жестоко убитый Сауроном, преспокойно учил подрастающее поколение и создавал новые шедевры. А еще он дружил с этим самым Сауроном, а его женой была йолэнна Йаххи — полуиртха. Вскоре выяснилось, что в Тай-арн-Орэ обитает и Нарви, а уцелевшие квенди из Эрегиона основали свой город в одной из долин Черных земель и мирно уживаются с орками. Здесь Игмильбет узнала, что обаятельный молодой целитель Никуш — её собрат по кольцу, и лет ему очень и очень много. Он даже с самим Мелькором был знаком. Узнать о столь загадочной личности очень хотелось, но аданет сочла ниже своего достоинства расспрашивать. Вскоре она познакомилась и с остальными Хранителями. В Тай-арн-Орэ постоянно жили Никуш, Хонахт и Ульбар. Хонахт, сын вождя северных племен, уважительный, основательный и медлительный, внушил доверие сразу же, а через некоторое время к доверию добавилось и уважение. Молчаливый северянин оказался весьма неглуп и был способен дать вежливый, но твёрдый отпор. Ильбар, некогда бывший королем в далеких землях, новенькую почти не замечал: увлеченный мечтатель и ученый, он постоянно был погружен в свои мысли. Трое остальных — Денна, Хэлкар и Сайта — появлялись в столице Черных земель крайне редко. Но и о них Игмильбет составила свое мнение. Денна — сын короля Ханатты и её регент. Учтив, скромен, умен и отменно воспитан. С ним было легко и просто. Сайта — пират и вор. Беспредельно нагл, склонен к авантюрам, почтения ни к кому не испытывает. Седьмая справедливо полагала, что таким место на виселице, а не в Хранителях. Но Саурон придерживался иного мнения. По какому принципу он отобрал эту столь разношерстную компанию? Говорили, что назгулы нужны ему для завоевания мира, но с такими кольценосцами много не завоюешь. Значит, Мудрые, как всегда, ошиблись, и цель Черного властелина иная. Первый, тоже нуменорец, как и Игмильбет, долго был для неё загадкой. Сдержанный, гордый, учтивый. Породу и воспитание выдавал каждый его жест. Одним взглядом он мог укротить любого наглеца. Но кто он? Как попался на крючок к Властелину? Ответ пришел неожиданно. Она услышала, как Лиссэ назвала его по имени: «Элдамирион». Элдамирион! Меч Нуменора! Погибший в боях с Черным властелином! Еще с одной тайны сорваны покровы. — Ну и каково это — предать свою родину? — резко спросила его Игмильбет, вонзившись взглядом в бесстрастное лицо. Ни одна черточка его не дрогнула. — Я никого не предавал! — холодно бросил Хэлкар. — А твоя служба Саурону? — Мы служим Арте. — Арта! Ну, конечно! А Эленна, по-твоему, ничто? — Эленна — мой дом, но он закрыт для меня, — голос мужчины был спокоен. — Ты обнажил меч против своих, защищая Саурона и Ханатту! — Пришлось исправлять свои ошибки. Война принесет Нуменору лишь беды. — Пока страдают лишь те, к кому пришел Нуменор, а ему войны приносят славу и богатство. — Ты сама ответила на свой вопрос, — холодная улыбка коснулась бледных губ. — Нуменор следует остановить, пока чаша горечи не переполнилась. Я добавил немало слез и крови в неё, значит, мой долг защитить мир и дать народам жить по своим законам. Ты же понимаешь, что закон Острова не для Эндорэ. — Иногда мне кажется, что Закона на Острове уже нет или скоро не будет, — с горечью произнесла Игмильбет. — И это страшно, — тихо ответил Хэлкар. На миг протянулась незримая нить, соединяя двух оторванных от своей отчизны людей. У них было очень много общего, но еще больше разделяло. — Ты бы мог добиться трона и исправить ошибки! А ты бросил своих, — в её голосе уже не было упрека — лишь печаль. — Нет, не мог! Я нужен Звезде, она позвала меня, — тихо и торжественно ответил Элдамирион. — Звезда? Какая? Неужели ты веришь в сказки? — В сказки — нет. Я верю своим друзьям, Гортхауэру, а больше всего Миру. Ему нужна защита, и я готов отдать ради него всего себя — и душу, и кровь, и сердце, — в его словах не было пафоса, лишь уверенность, смешанная с легкой грустью. — А во что веришь ты, Игмильбет? — Мне не нужна вера! — Ошибаешься — без веры, надежды и любви все мертво, а особенно душа… — Ты стал проповедником, Элдамирион? — не без яда поинтересовалась аданет. Первый покачал головой. — Ты все поймешь сама. Раз Арта приняла тебя, она тебе поможет, — он развернулся и пошел прочь. — Мне не нужны ни Арта, ни помощь! — бросила она вслед. — Не лги себе! — Хэлкар резко повернулся к ней. На миг серые глаза встретились с синими. Игмильбет будто огнем обдало. Она оперлась рукой о стену, ноги подкосились. Неимоверным усилием воли заставив себя выпрямиться, женщина покачала головой. — Я никогда не лгу. Элдамирион ушел, не ответив. На душе было тошно. У Хэлкара есть его Звезда, у Ульбара исследования, у Денны Ханатта, Сайта живет морем, Хонахт занят животными и растениями, Никуш лечит. У всех Хранителей есть дело по душе, у всех есть свое место, только у неё нет ничего. Мир она не слышит, Звезде не верит, а судья и дознаватель в Черных землях не нужны. Преступлений здесь почти не бывает, а если и случаются, то с ними разбирается стража. Участь преступников обычно решает Мать рода, из которого он вышел, в некоторых случаях вождь. А если дело оказывается сложным, то им занимается харт’ан, но такое случается крайне редко. Обитатели Мордора на удивление законопослушны и добродетельны, они ценят общественное мнение, и нет для них большего позора, чем вызвать неодобрение общества. А оное общество живет по очень странным законам, которых больше нигде она не встречала. Впрочем, этот уклад весьма справедлив и разумен. Только что же ей делать? И зачем Арта её выбрала?7
Концы с концами упорно не сходились. Бывший дознаватель хмурился, и даже немилосердная тряска по неровной дороге не могла отвлечь его от размышлений. Куда могла исчезнуть Игмильбет? И умерла ли она? Ни стражники, ни Таризанон, ни тем более приглашенный целитель ошибиться не могли, но кому понадобилось тело внучки Кириамона? Таризанон рвал и метал, прикончил одну из служанок, отравил своих сообщников — лишь бы никто не узнал. Но со второй служаночкой он дал маху: девица оказалась хитрее и сумела сбежать, а потом разыскала Хирандира, хоть и боялась его гнева. Молодой дознаватель некогда вытащил девицу из нехорошей истории, а потом приставил её к госпоже наместнице, чтобы охраняла и заботилась. Помочь Игмильбет девушка не сумела, зато рассказала правду. Несмотря на охватившие его гнев и горе, юноша сумел встретиться с новым наместником и не подать виду, что все знает. Горе не скрывал: о его любви многим в колониях было известно, но ненависти не показал. Напротив, чуть ли не с обожанием смотрел на родича своей трагически погибшей любимой и готов был скорбеть вместе с ним, благо Таризанон прикинулся искренне опечаленным. Будто и не он пытался оговорить тетку перед государем. Но Тар-Телемайте не поверил, хоть и приказал доставить Игмильбет в Нуменор, но не как преступницу, а с достойным её положения эскортом. Запала ему в душу гордая красавица. Бурандор потер занывшее колено. Никому она не досталась, его бедная девочка… Или все же она жива? Разум твердил: этого быть не может, но надежда упрямо пыталась пустить корни. Может быть, внучка Кириамона подаст весточку? Не ему, так хоть Хирандиру. Достойный молодой человек и способный, далеко пойдет. Игмильбет оставила для него крупную сумму, остальное досталось Бурандору. Зачем старому и больному человеку столько денег? Карету снова тряхнуло. Бывший дознаватель с трудом удержался от стона: не в его возрасте и не с его ногами ездить на такие расстояния. Ему уже помирать пора, но надо было найти Хирандира и поговорить с ним. Разговор получился интересным, хоть и непростым. Молодой дознаватель сразу ему не поверил, но в итоге они нашли общий язык. Хирандир жаждал отомстить, и Бурандор поддержал его. Вдвоем они продумали план мести Таризанону. Бывший дознаватель смог помочь младшему соратнику лишь советом, осуществлять задуманное Хирандиру предстояло одному. Но что же все-таки случилось с его звездочкой? Узнав об исчезновении тела, Хирандир искал Игмильбет долго и упорно, но не нашел и следа. Где она? Может быть, отправилась в Ханатту? Туда рука Нуменора точно не дотянется. Экипаж остановился: дознаватель и не заметил, как приехал домой. Тяжело опираясь на трость, Бурандор с трудом вылез из кареты. С каждым днем ноги слушались его все хуже и хуже. Давал о себе знать возраст, да и осень в Нуменоре, кажется, стала более промозглой. А он даже не оставил ключей служанке. И та, разумеется, не смогла подготовить дом к его возвращению — ни обеда, ни теплого камина. Лишь пыль да холод ждут его. Кутаясь в теплый плащ, бывший дознаватель прошел полутемным коридором в кабинет. Как ни странно, холода не чувствовалось. Он распахнул дверь и остолбенел. В камине весело плясало пламя, а на столе у окна сидела удивительная женщина: ярко-рыжие волосы её сверкали в неровном свете, красное платье, казалось было соткано из огня. Да и вся она сияла, искрилась, и от неё исходило тепло. Как она сюда попала? Хотя о чем он? Она ведь не человек. И не квенди. Бурандор и сам не мог понять, почему так решил. Вдруг вспомнилась старая сказка, что рассказывал ему отец. В ней говорилось об удивительных существах, живущих в огне. Они были прекрасны, могли одарить за заслуги, а могли и жестоко наказать за недобрые дела. Как же их называли? Огневки? Огневушки? Кажется, огневушки. Там, откуда была родом мать Бурандора, их чтили, им оставляли подношения, надеясь на помощь. И вот теперь это чудесное существо почему-то решило осчастливить своим визитом старого дознавателя. Страха не было — чего ему бояться в таком возрасте? Бурандор прямо посмотрел в лицо сказочному созданию. Точеные черты, лучистые глаза цвета меда, чуть насмешливая улыбка. — Ты пришла за мной? — вырвались сами собой слова. — Нет, к тебе, — усмехнулась огневушка. — Ко мне? — изумился он. — Но зачем? — Помощь нужна, — она качнула ногой, подол платья чуть приподнялся, ярко-жёлтая туфелька со стуком упала на пол. — Чем может быть полезен старый человек огненному духу? Женщина рассмеялась: словно искры рассыпались. Пламя зашумело в камине. — Прелесть какая! Уж за Ахэрэ меня никто никогда не принимал! — Ахэрэ? — Вы их балрогами зовете, — пояснила огневушка. — Никогда не думала, что похожа. — Нет, я не о балрогах, я о тех, что в пламени живут и сами пламенем бывают. В землях матери легенда такая была. Там вас почитали, — стал серьёзно объяснять Бурандор. Огневушка зачем-то испытывает его. Пусть. Видеть её — уже счастье. Он вдруг согрелся, и даже колени перестали ныть. — Премного признательна! — фыркнула женщина и церемонно сообщила: — Но к пламени я отношение имею только по мужу. — А кто у тебя муж? — разговор получался престранным. — Крылья Темного пламени, — улыбнулась огневушка. — Красиво звучит! — Ты бы сел, а то ноги болят. Я, пока тебя ждала, немного похозяйничала: пирог испекла, — она показала на блюдо, накрытое салфеткой. Вскоре они вместе пили горячий травяной отвар с необычайно вкусным пирогом. Ощущение нереальности не исчезало: чудесным образом он попал не домой, а в сказку или уснул в карете и ему все это снится. Но проснуться не удавалось. — Для ног я тебе мазь пришлю и немного травок — поправишь здоровье, — деловито говорила огневушка, наливая себе в чашку медово-пряную жидкость. — Так ты еще и целительница? — Целитель у меня муж. Пожалуй, самый лучший здесь. А его отец вообще равных в этом искусстве не имел. — И кто же был отцом у Крыльев Темного Пламени? — привычка докапываться до истины не оставила его даже сейчас. — Разумеется, само Пламя, — хмыкнула огневушка. — Он один из творцов мира, связавший все воедино. Самый сильный из всех, и сейчас его здесь нет. — Мелькор… Вот как, значит, — тихо проговорил Бурандор. — И почему я верю, что ты не причинишь мне зла? — Потому что не дурак! — отрезала женщина. — Делать мне нечего, как тащиться за тридевять земель, чтобы причинять зло. Зло, знаешь ли, творить очень тяжело и накладно. Поэтому такими вещами мы занимаемся исключительно по необходимости. Забавная особа. Но что ей нужно? — Пришла я к тебе с известием и просьбой. Игмильбет жива… — Где она? — перебил её Бурандор. — Что вы с ней сделали? Почему она не пришла с тобой? — Мы с ней ничего не делали. А не пришла, потому что моими путями она пока ходить не умеет, а обычной дорогой добираться сюда для неё опасно. Игмильбет ничего не грозит, кроме неё самой. — Она в Мордоре? Что с ней будет? — Она будет жить — долго, а вот счастливо или нет, зависит от тебя… — От меня? — Что сковало её холодом? Что не дает жить? Она не расскажет, а мы, не ведая, помочь не сможем. — Зачем вам помогать аданет из Нуменора, жене покойного наместника? — Бурандор впился в огневушку взглядом. — Потому что она одна из Хранителей Мира, — спокойно объяснила та. — Хранителей? Саурон превратил её… — Он не превращал. У неё есть дар, и этот дар нужен Арде. Ты умный человек, не стоит верить слухам. Миру не нужны ни призраки, ни рабы, ни завоеватели. Ему нужны защитники. Вспомни сказания светлых — девять Аратар. В сказаниях темных, которых ты не знаешь, упоминается про девять рун, но одной не досчитались. Теперь будет девять колец — девять волшебников, олицетворяющих девять стихий. Игмильбет — Закон. — Почему ты раскрываешь мне свои планы? — Ты не глуп, ты никому о них не скажешь, и нам нужна помощь. Расскажи об Игмильбет. Он сжал руки. — А если не расскажу? — Когда-нибудь мы все узнаем сами, но время не ждёт. Не расскажешь — я уйду, оставив тебе лишь сомнения и сожаления. Бурандор молчал очень долго. Огневушка, или кто она там, снова залезла на стол и стала играть туфелькой, покачивая ногой. Игмильбет не хотела бы, чтобы о ней знали… Но если эта женщина и впрямь поможет? У Игмильбет никогда не было друзей, подруг, она никому не доверяла. Так жить нелегко, а если жизнь растянется на вечность — холодную, одинокую, бесприютную… Даже думать об этом было страшно. А уж… — Хорошо, я расскажу, но обещай, что, кроме тебя и мужа, никто об этом знать не будет! — Клянусь своим даром, именем и сутью! — торжественно подняла руку огневушка. Пламя в камине взвилось до потолка и с шумом опало.8
Из Нуменора Лиссэ возвращалась весьма довольная собой: удалось получить ценную информацию, да и перемещение прошло успешно. Честно говоря, она немного опасалась, используя кольцо для построения портала. Для столь опытной волшебницы создать перемещающую арку нетрудно, но только не на Арте. Здесь использовать силу нелегко. Координаты места ей передали близнецы, сумевшие немного порыться в доме Бурандора и опасавшиеся возвращения хозяина. Столь опытный дознаватель сразу заметил бы, что у него произвели обыск, хотя эти шалопаи были весьма искусны в таких делах. Решение пришло сразу же: пока старый друг Игмильбет отсутствует, нужно попасть к нему в дом и убедить рассказать о его бывшей подопечной. С некоторым опасением дейе повернула кольцо, влила чуточку силы и задействовала координаты. Перемещение прошло на удивление легко. С Бурандором тоже оказалось несложно: помогли старые суеверия его матери, разожжённый камин и кулинарное искусство дейе. Мужчина слишком устал, слишком исстрадался по теплу, в большей степени душевному. Госпожу Совершенство этот прожжённый циник искренне любил и желал ей счастья. Мистрис была этим тронута и в благодарность исцелила его ноги, да и в остальном чуточку подправила здоровье. Гортхауэр сделал бы гораздо больше, но его здесь не было. Впрочем, Бурандор и от её жалких усилий заметно приободрился. Закончив свои дела, Лиссэ снова повернула кольцо, пожелала попасть домой и исчезла прямо на глазах ожидающего нечто подобное дознавателя. Все-таки от старых легенд бывает польза. Все прошло прекрасно, лишь история Игмильбет заставляла сжимать кулаки и шептать запоздалые проклятия. Ледяную красавицу было искренне жаль. Но какая же сильная женщина: столько перенести и не сломаться! Хотя… Лиссэ в свое время тоже не сломалась. — Рыжая, ты головой хоть иногда пользуешься? — раздался прямо над ухом раздраженный голос супруга. Гортхауэр ожидал её в кабинете, готовый устроить разнос. Дейе скривилась и бодро ответила: — Разумеется! Когда ем, волосы расчесываю, шляпу надеваю, а заодно и всевозможные планы продумываю. — Свои планы ты продумываешь не головой! — взвился вдруг майа. — Ты чем думала, когда перемещалась в Нуменор?! — Волчик, ты чего? — растерялась Лиссэ. — Надо же было с Бурандором побеседовать, близнецам он бы ничего не сказал. — А если бы тебя там схватили?! Рыжая, я чуть было за тобой не рванул, когда почуял, что ты куда-то переместилась, а уж как понял, куда… Да я бы их всех, вместе с их поганым Островом!.. Гортхауэр подскочил к ней и крепко схватил за плечи, глаза у него были совсем шальные: то ли ударит, то ли поцелует. — Серенький, — она коснулась рукой его щеки. — Не родился еще тот, кто меня схватит. — Почему ты меня не предупредила?! Как ты могла?! У тебя хоть совесть есть?! — Совесть — это лишнее при нашей жизни, — хмыкнула она. — А если бы я тебя предупредила, ты бы меня не отпустил, а если бы ты меня не отпустил, то я бы ничего не узнала у Бурандора… — Да пошел он!.. — Он-то пойдет, а вот Игмильбет… — мистрис многозначительно замолчала в надежде, что супруг справится с эмоциями и поинтересуется добытыми ею сведениями. Но Гортхауэр, возгоревшись аки пламя, гаснуть не собирался. — Да пошла она!.. Плевать я хотел на эту ледышку! — На ледышку плевать не конструктивно. К тому же она одна из Хранителей, и ты сам хотел знать, что скрыто в её прошлом. — Ну что там может быть скрыто? Кража бантика у подружки или романчик с заезжим менестрелем? — хмыкнул супруг и еще крепче вцепился в жену. — Если бы все было так просто, — вздохнула Лиссэ, уронив голову на надежное плечо любимого. — Как же хорошо, что у меня есть ты, серенький. Майа нежно поцеловал её в макушку. — Не сердись, я как лучше хотела, а Бурандор бы никому не рассказал, — прошептала она виновато. — В следующий раз нужно предупреждать, а уже потом я решу, что тебе делать, — проворчал муженек. Ишь какой быстрый! Решит он! Если бы она на чужие решения всегда полагалась, то где бы сейчас был его обожаемый Тано? Хотя Волчик обычно действует эффективно. Наверно, надо было посоветоваться. — Конечно, предупредю*, — покладисто ответила Лиссэ. — Так я тебе и поверил! — фыркнул майа. — Но что ты там такое узнала? Он подхватил жену на руки и уселся со своей ношей в кресло. Поуютнее свернувшись в его руках, Лиссэ начала свой рассказ. Гортхауэр слушал, мрачнея с каждым словом. — Мда, если бы я знал… Но каков негодяй! — его глаза сверкнули багровым. — Достойных одарили мои родственнички! — Там не все такие, — возразила мистрис. — Отрадно, — майа усмехнулся. — Плохо же валар понимают людей, впрочем, и квенди они понимали не лучше. — Они и себя понимают не каждый день, — фыркнула Лиссэ, вспомнив своё приключение в Благословенной земле. — И что теперь делать с нашей Седьмой? — задумчиво произнес муж. — Пожалуй, она не будет рада тому, что мы раскопали её подноготную… Если только ты… — Нет, лучше её не трогать. Время придет — расскажет сама, не расскажет — не надо. Главное, чтобы прошлое не убило её будущее. Найди ей дело. — Какое? — Она же Закон. Вот пусть и изучает законы других народов. — А заодно и обычаи. Да и самих людей, их поступки, нравы. Осчастливлю её завтра парочкой фолиантов. — Не только фолиантов. В путешествие отправь. — Отправлю, но не сразу. Только с кем бы её? Одну пока не стоит. Все-таки женщина… — Ага-ага, как наведет везде справедливость — мало никому не покажется, — хихикнула Лиссэ. — Тебе бы все смеяться, — муженек взъерошил ей волосы. — Лучше скажи, кого мы дадим Игмильбет в сопровождающие? — Хонахта! — сразу же ответила мистрис. — Он и здесь нужен. Их с Ильбаром опыт наконец-то пошел как надо. Скоро у нас будут летающие ящеры. Поднимутся в небо наши Хранители. — Чур, я первая! — Только вместе со мной, — отрезал Волчик. Вот ведь вредный, хотя летать с мужем, наверно, очень весело. Лиссэ аж зажмурилась от предвкушения. — У тебя кони есть, которые при мне так ни разу и не летали, — притворно возмутилась она. — Время не пришло! — отрезал майа. — Может, лучше Сайту? Все равно он сейчас самый свободный. — Чтобы они прибили друг друга? — Пусть учатся ладить. Хотя ты права, — Гортхауэр скривился. — Пока Сайту с ней посылать рано. А Хонахт у нас уважительный, обстоятельный, он её в обиду не даст и ей никого обидеть не позволит. К тому же это еще когда будет. На том и порешили.