Только рука друга может вырвать шипы из сердца. Клод-Адриан Гельвеций
1
В полузабытьи юноша пробыл еще долго: сознание то возвращалось, то уплывало туманной дымкой. Он видел склонившихся над ним людей, их исполненные сочувствия взгляды. Он принимал их заботу и не понимал, что за дело им до чужого человека. Кто он им? Ни родич, ни друг. Почему к нему подчас так добры чужие, но столь жестоки свои? Ответа не было, да он и не нуждался в ответе. Слабость не оставляла, равно как и безразличие, и все же где-то в глубине души теплился огонек надежды. Он нужен Миру! Ведь ему это не приснилось? Или все же то был бред? Сомнение снова поднимало голову. Кому нужен слабый, полусумасшедший человек? — Ничего, все пройдет, — пробивался сквозь туман мелодичный женский голос. Он помнил её, прекрасную, как звездная ночь, и столь же таинственную. Морэйно знал: это она вытащила его из рук обезумевших жителей деревеньки. Синеглазая часто приходила и сидела рядом, в её бездонных очах светилась нежность. И Морэйно почему-то был уверен, что эта нежность лишь для него, а с другими она холодна и недостижима, как звезда. И имя у неё было подходящее — Игмильбет — звездное слово. И еще она была несчастна. Неведомая беда выстудила её душу, лишь капля тепла осталась в ней, и эту каплю синеглазая красавица дарила ему. Ах, если бы раньше у него была такая сестра или тетушка! Еще одно дивное лицо являлось ему в бредовых видениях. Белая кожа, точеные черты, яркие губы и глаза цвета меда. Они были исполнены тепла. Если она звезда, то, без сомнения, Солнце — ласковое и нежное с достойными и обжигающее с теми, кто заслужил его гнев. Были и другие люди и нелюди, проводившие у его кровати дни и ночи. Зачем он им всем? Когда туман, окружавший его, немного рассеялся, Морэйно с ужасом осознал, что почти не чувствует своего дара. Он столько раз мечтал избавиться от него, и вот теперь… Как будто саму душу вынули. Стало страшно, в глазах вновь потемнело, сердце сжалось, горло перехватило. — Тише, мальчик! — тонкие, но сильные пальцы коснулись его руки. Дыхание выровнялось, сердце забилось снова. — Твой дар с тобой, но сейчас он спит. Ты слишком слаб, чтобы видеть… — Что видеть? — Морэйно слегка приподнялся. — Видеть прошлое тех, кто окружает тебя. Пройдет время, и твоя сила к тебе вернется. Ты научишься владеть ею, — лицо говорившего было сурово, но голос звучал ласково. — Зачем я вам всем? — прозвучало жалко и тоскливо. — Твой Дар — величайшая драгоценность. Арте нужен Видящий, — ответил мужчина и, чуть помолчав, принялся рассказывать. Говорил он долго, и говорил преудивительные вещи. Что-то из этого Морэйно уже видел, блуждая по тропам чужой жизни, теперь увиденное обретало смысл. От грандиозности задачи захватывало дух, и тут же рождались сомнения: сможет ли он быть полезным? Вечный неудачник, жалкое ничтожество. Он жаждал лишь покоя, а теперь… — Ты можешь снять кольцо, — ответил на невысказанный вопрос Черный майа, ученик и наследник величайшего из айнур. — Но Арта приняла тебя… Юноше послышались в его голосе волнение и некоторая неуверенность или вина. Но что может смутить душу столь могущественного существа? — Я не смогу… Я боюсь не оправдать доверия… Нужен иной — сильный и смелый, настоящий герой, а я… — Мы все боялись и боимся. Но если не мы, то кто? — строго и печально ответил его собеседник. — Когда-то и я считал себя недостойным, но кроме меня было некому. Если все поддадутся сомнениям и неуверенности, если будут ждать великих и могущественных героев… — усмехнулся майа, — то мир погибнет, так и не дождавшись. Поверь, мальчик, героями не рождаются — ими становятся, и подчас незаметно. Гортхауэр, Властелин Черных земель, часто беседовал с ним. Морэйно и верил, и не верил. Нет, он верил его рассказам, но не верил в свои силы. — Ты больше не один, — как-то раз сказала ему рыжекудрая супруга Черного майа. — У тебя есть семья. Пусть мы не родня по крови, но родство по духу подчас важнее. Её улыбка согревала, внушала надежду. Морэйно любил, когда хар-ману, как здесь её называли, сидела у его постели. Приходили и другие: строгая и заботливая целительница Йаххи, целитель Никуш — его собрат по кольцу. Добрый, внимательный, умелый. Еще был холодный и неприступный Хэлкар — самый первый из братьев, способный повести за собой других. Но холодным он казался лишь поначалу: ледяная маска скрывала горячее сердце и страстную душу. Именно Первый и нашел слова, победившие сомнения юного Видящего. В тот час Морэйно было невероятно тоскливо, жизнь виделась лишь в темных красках, он снова мечтал о смерти. А Хэлкар был таким уверенным, сильным. — Я недостоин кольца! — горячо прошептал юноша, комкая в руках край одеяла. — Я не смогу быть Хранителем! Я ничего не хочу — только смерти. И зачем я появился на этот свет?! Нуменорец осторожно опустился на край кровати. — Ты ошибаешься, Морэйно. Мы рождаемся не просто так, а для чего-то. У каждого есть предназначение, пусть незначительное, но оно есть. Умереть легко, жить сложнее — я знаю, — слова прозвучали так, что юный Видящий понял: Хэлкару непросто досталось это знание. — Но умереть, не свершив предначертанное — огромная ошибка и предательство. Настанет миг для нашего свершения, а нас уже не будет… И что тогда? Тебе дан величайший дар, и дан во имя Арты. Тебя, как и всех нас, ведет Звезда, и нам не должно предавать её. Твой путь был горек, и впереди ждет еще много бед, но ты больше никогда не будешь один. Теперь у тебя есть братья и сестра. Морэйно вздохнул: — Меня ненавидела родная мать. Разве достоин я вашей любви и уважения? Первый мягко коснулся его руки. — Ты не прав. Разве не проводила она дни и ночи около твоей кроватки, когда ты болел? Разве не плакала она над тобой? Но она оказалась слишком слаба. Страх убил любовь. Устами её говорила не ненависть, а боязнь: за себя, за дочерей, за устоявшийся быт. Любить вообще трудно, любить не похожих на других — труднее во сто крат. Слабая душа, слабый ум… Не вини себя, не вини её, — Хэлкар покачал головой. — Если сможешь, то пожалей и прости. От слов Первого обида и вина растаяли, как лед под лучами солнца. Теперь Морэйно смотрел в прошлое иными глазами: не затуманенными тоской и горечью, а ясными и широко открытыми. Теперь он видел морщинки у губ, опущенные глаза, рвущие платок пальцы, теперь он ясно видел страх. Сердце сжалось от боли, но сомнения ушли прочь. Ему стало жаль мать — несчастную, ограниченную женщину, которая никогда никого не любила горячо и смело и которую тоже никто так не любил. Лишь средство, игрушка, вещь… Ландис не смогла стать личностью, она осталась лишь тенью. И пусть сейчас его дар спал, но он ясно видел: впереди у матери безысходное одиночество, тем более горькое, что она никогда не сможет понять, что создала его своими руками. На миг явилась мысль прийти и утешить, но тут же исчезла: ему не дано. Нелюбимый, чужой — он только напугает и смутит её душу. — Оставь её самой себе, — посоветовал Хэлкар, осторожно сжав в своей сильной руки слабые пальцы собрата по кольцу. Теперь Морэйно жаждал учиться, жаждал служить, но слабое тело никак не хотело выздоравливать. — Всему свое время, — говорил харт’ан. — Набирайся сил, я немного отпущу твой дар, и хар-ману тебя поучит. А уж потом придет время иных занятий. Морэйно кивал и просил разрешения прочитать старинную Черную книгу. И снова слышал отказ. — Рано. Гортхауэр умел говорить твёрдо и веско: с ним не поспоришь. С хар-ману тоже не поспоришь, хотя она вечно смеется и шутит.2
В уютную комнатку Видящего Лиссэ вносила шум, веселье и беспорядок. — Давай немного поиграем! — однажды предложила она. Морэйно вздохнул: он ждал урока. — Ты думаешь, учеба — лишь пыльные фолианты, серьёзные лица, монотонные лекции и зубрежка? — соболиная бровь поползла вверх. — Ты ошибаешься! Сегодня мы будем гадать на королеву! Она сняла с пояса зеленый бархатный мешочек и вытащила из него пачку разноцветных картинок. Юноша таких никогда не видел. С одной стороны картинки покрывал одинаковый травяной узор, а с другой на них были нарисованы странные знаки и числа, а на некоторых и фигуры. — Четыре масти: Вода, Земля, Огонь и Воздух, — Лиссэ начала объяснение. — Короли, дамы, кавалеры, остальные воины, слуги и ремесленники, — она раскладывала перед ним прямоугольники. Морэйно почудилось в них некое сходство. Например, в даме огня он увидел черты хар-ману, а король этой стихии чем-то напоминал харт’ана. Закончив расклад, хар-ману положила перед четырьмя королями даму Огня и предложила юноше догадаться, что они о ней думают. Видящий опешил. — Смелее, — подбодрила его наставница. — Сначала говори, что увидишь, а потом я расскажу тебе значения карт. Он робко попытался рассказать, что видит, получалось из рук вон плохо. Соотнести эти картинки и свои предчувствия оказалось нелегко. — Всему своё время, — утешила его наставница и продолжила объяснения. «Семерка» — встреча, «Шестерка» — дорога, «восьмерка» — разговор, — длинные тонкие пальцы быстро раскладывали цветные картинки. — Еще значение имеет масть… Морэйно внимательно, хоть и чуть недоуменно, слушал хар-ману. Он все еще не понимал, зачем нужны карты, если он и без них может попытался увидеть загаданное Лиссэ. — Их надо перетасовать, потом настроиться на предмет гадания и разложить рубашками кверху. Рубашка — это одинаковый узор оборотной стороны, — пояснила наставница. — Потом надо будет открывать и толковать. Ну же, попробуй! Спорить юноша не решился. Перемешав картинки, он стал осторожно раскладывать их. Предсказывать по картам на определенную тему оказалось неожиданно сложно: раньше видения приходили сами. Конечно, иногда Морэйно мог и по собственному желанию увидеть будущее или прошлое, но обычно он этого не желал: будущее таит в себе беды, его знание лишь омрачит оставшиеся дни, а в прошлом может быть сокрыто слишком много горьких и страшных тайн. Зачем пробуждать тягостные воспоминания? Да и кому бы он стал предсказывать? Соседи его сторонились, родная мать боялась, отчим не спрашивал, лишь сестры иногда приставали с просьбами. Но юноша неизменно отказывал: слишком жива была память о том, как он не смог уберечь отца, и Морэйно снова боялся увидеть что-то ужасное и не суметь предотвратить это. Поэтому видения всегда были внезапны и не зависели от его воли. Он попытался объяснить это наставнице. Хар-ману пожала плечами. — Ты не прав, зайчик мой. Во-первых, будущее вариативно, и то, что ты видишь, не обязательно сбудется. К тому же, кто предупрежден — тот вооружён. Всегда можно попробовать исправить. — У тех, кому я предсказывал, не получилось ничего изменить, — вздохнул Видящий. — Они и не пытались. Поверь, коли захочешь, то многое сможешь сделать. Главное — не сидеть сложа руки. Черный синеглазый кот, часто приходивший вместе с наставницей, неожиданно громко мявкнул. — Вот видишь, Оррик со мной согласен, — Лиссэ почесала вспрыгнувшего к ней на колени зверя за ушками. — Этот черный гад, как и все его собратья, способен видеть множество вариантов будущего одновременно. К примеру, кошка, принимая ухаживания котов, уже знает, от кого будет самое здоровое потомство, а этот хитрец всегда прыгает за мгновения до того, как появится мышка или птичка. Потому что он знает, когда она появится. Коты всегда живут в трех временах: в прошлом, настоящем и будущем, которого для них к тому же сотни вариантов. И при этом, заметь, они всегда спокойны, веселы и игривы. Они не беспокоятся понапрасну, и знание грядущего не сводит их с ума. Бери пример с Оррика. Морэйно слушал, широко распахнув глаза. Такого ему никогда еще никто не рассказывал, о таком он не читал даже в древних фолиантах. — И не прочитаешь, — наставница снова угадала его мысли. — Эти знания не для всех, ибо могут принести огромный вред — и людям, и котам. А коты никогда не допустят в мир то, что опасно для них. — Разве коты что-то решают этом мире? — поразился юноша. — Ха! Коты решают все! В некоторых мирах существуют люди, уверенные, что все происходящее — лишь сон гигантской кошки, а в других мирах многие думают, что Вселенная как раз и была сотворена Изначальными котами. Кстати, у Изначальных котов получились гораздо более удобные и уютные миры, чем у остальных Творцов. Слова Лиссэ звучали как сказка или бред, но Морэйно почему-то верил ей. Жаль, он никогда не побывает в мирах, созданных котами. — Но довольно о кошках и мирах, перейдем к твоему обучению. Так вот, дар надо обязательно использовать. Его не стоит бояться, его следует принять и подчинить, иначе он погубит тебя. А все эти гадания как раз и учат контролировать силу. Не стоит устраивать ураган, если можно обойтись небольшим ветерком, равно как не стоит выливать ведро воды, чтобы полить комнатный цветок. А ты поступаешь именно так, поэтому учись, мальчик, и твои способности еще послужат людям на благо. — А ты тоже можешь видеть будущее? — спросил юноша. — Только в порядке исключения, — усмехнулась наставница. — Я оказалась на редкость бездарной ученицей. Мэтресса Сибил даже запретила мне приходить на её уроки: мои толкования вечно вызывали всеобщий хохот и веселье среди одноклассников, а я лишь поощряла их шутки. — Как бы я хотел учиться в такой школе! — воскликнул Морэйно. Он уже знал, что супруга Гортхауэра пришла со звезд, что она видела другие миры, училась в магической школе, а потом учила других. Как же, наверно, хорошо быть рядом с единомышленниками, с теми, у кого твои способности вызывают не страх, а уважение! Впрочем, жаловаться ему совсем не стоит: пройдя через тяжкие испытания, в Черных землях он нашел тех, кому был нужен, тех, кто понимал его. И пусть хар-ману не способна предсказывать, зато она сможет помочь ему научиться обращаться с собственным даром. А потом с ним будет заниматься харт’ан. Мысль об этом вызывала трепет и тревогу. Ведь Черный майа учился у самого Мелькора, который был сильным и умелым Видящим. Сможет ли Морэйно оправдать ожидания Гортхауэра, вдруг окажется никчемным? — Ничего, мы тебя и здесь обучим, — прервал его мечты и опасения голос Лиссэ. — Теперь попробуй еще раз рассказать, чего мне сегодня ждать от этих четырех красавцев.3
В следующий раз они бросали кости, раскладывали камешки. Потом вытаскивали дощечки с рунами, лили на воду растопленный воск, сыпали на пол зерно, открывали наугад книжные страницы и отсчитывали загаданные строки. И снова гадали на картах. Лиссэ заставляла Морэйно предсказывать погоду на следующий день, приход нежданного гостя, урожай яблок и многое другое — мелкое и незначительное на первый взгляд. На их занятиях неизменно присутствовал Оррик — то игривый, то молчаливый, то шумно требующий внимания, то скромно вылизывающийся в сторонке. Как ни странно, гадать в присутствии кота было легче. — Коты всегда на пороге, отделяющем мир зримый от мира незримого, они всегда на перепутье, поэтому рядом с ними на предсказание тратится меньше сил и дается оно легче, — пояснила хар-ману, когда ученик поделился с ней своими наблюдениями. — Советую завести со временем кота. Хотя, — она дернула себя за тугой рыжий локон, — лучше приручи кошку. Оррик поможет. У него есть на примете несколько совершенно очаровательных созданий. К тому времени Морэйно уже вставал с постели. Каждое утро он выходил на балкон и смотрел на расстилающийся внизу город, иногда гулял в небольшом зимнем саду, созданном Хонахтом. Юноша мечтал быстрее окрепнуть, познакомиться с остальными Хранителями и посетить библиотеку Университета. Как рассказывал харт’ан, там хранились весьма редкие издания. Ждал Видящий и того, когда наконец-то сможет подчинить себе дар, а пока занятия с Лиссэ продолжались. — Потом будет концентрация и общение с миром. Но главное — не спешить, — охлаждала его порывы наставница. Становилось немного обидно, но Морэйно был благодарен хар-ману — за доброту, за уроки, за легкие насмешки, побуждающие к действию, и даже за пироги, хотя в еде Видящий предпочитал овощи и фрукты. — Питаться надо хорошо, — Лиссэ хмурилась, глядя на почти нетронутую тарелку с кашей и чуть надкушенный пирожок. — Иначе тебя ветром унесет. К тому же настоящее обучение отнимает много сил, и ты просто не вынесешь нагрузки. Ты даже своего салатика вкушаешь буквально две ложки. Цветочные духи больше тебя едят! Приходилось допивать бульон и доедать кашу, щедро сдобренную фруктами. Юноша понимал, что его болезнь слишком затянулась. Слабое тело снова подвело его. Уже сколько времени он в Черных землях — и все никак не может выйти за порог, познакомиться поближе с остальными собратьями. Гортхауэр, Хэлкар, Игмильбет и Никуш частенько скрашивали его дни, иногда навещал Хонахт, один раз посетил Ульбар, заинтересовавшись вдруг его даром. — Конечно, желательно было бы подвести под предвидение научную базу. Меня всегда интересовало, как это происходит! — Не все можно измерить линейкой и проверить математикой! — хмыкнула Лиссэ. — Смотря с какой линейкой и с какой стороны подходить! — возразил Второй, почесал свой длинный испачканный в чем-то синем нос и покинул комнату, бормоча какие-то странные слова. — Ученый наш! Талантище! — с нежностью посмотрела вслед ему наставница. — И к тому же пирожки мои любит. Ты не смотри, что он такой тощий: это у него от природы и из-за битвы с порождением Пустоты. А силы и выносливости ему не занимать! Как-то во время урока заглянул Сайта. Рыжего капитана Морэйно видел пару раз. Он заходил вместе с Денной. Скромный, доброжелательный хранитель Ханатты Видящему понравился с первого взгляда. Рядом с ним было надежно и тепло, почти как с Хонахтом. А вот в присутствии Пятого Морэйно всегда смущался. И сейчас, увидев входящего в комнату капитана, юноша съежился в кресле. — И чего это ты так сжался? — подняла соболиную бровь Лиссэ. — Сам же его приход предсказал — мог бы и подготовиться. Морэйно вспомнил карту кавалера вод, держащего ближнюю дорогу к хар-ману ради незначительного разговора. — Мир тебе, Айанта, мир тебе, Морэйно! — весело поприветствовал их волшебник. — Зачем явился? — не слишком дружелюбно поинтересовалась хар-ману. — Братца новенького захотел проведать, — лениво потянувшись, Сайта уселся во второе кресло. — А то сидит, бедолага, в своей комнатке, аки птах в клетке, и носа на улицу не кажет. — Поправится и покажет вам всем, оболтусам, и не только нос! — ответила сидевшая, по своему обыкновению, на краешке стола наставница. — А чего это вы тут такое интересное делаете? — капитан устремил взгляд на разложенные на столе карты. — Гадаем. — О как! А мне погадаете? — оживился рыжий. — Ну-ка, скажи, малец, будет ли мне удача, когда вскоре на дело пойду? Попадется ли нам с ребятами богатый кораблик? Возьмём мы его на абордаж? Не помешает нам конвой псов-нуменорцев? Может, обнажим мы свои мечи для быстрой схватки? А то что-то истомились мои молодцы от тихой и мирной жизни. — Я разбойникам не предсказываю! — звенящим от напряжения голосом выкрикнул Морэйно. — Да разве я разбойник?! — деланно удивился Сайта. — Это я шучу так, дружочек! А на самом деле мы с ребятами — люди мирные, дружелюбные. Если в море и выходим, так только исключительно с мыслью о ближних, спасения их ради. Знаешь, уже скольких избавили мы от горькой участи сгинуть в морской пучине? То-то! — пират покачал головой и продолжил. Наставница молча усмехалась. — Так вот, нуменорцы — люди глупые, нагрузят суденышки свои на материке до самого верху, того и гляди потопнут. А тут мы подоспеем и избавим их по доброте сердечной от излишнего груза, да проводим с почетом до самых родных берегов, чтобы сдуру не вернулись и не нагрузились по новой. Иногда, конечно, бывает — попадутся люди совсем уж бестолковые да невоспитанные. Тогда поучим их немного разумению да обхождению приличному. Помнится, мой папаша сказывал: обхождение приятное способствует нахождению общего языка с другими людьми и вследствие этого существенно облегчает жизнь. Так вот, руководствуясь исключительно любовью к ближнему, учим бедолаг. Да так отменно, что они потом столь страстные мольбы валар шлют, что те, поди, глохнут от их воплей. В общем, благое дело делаем! — Сайта! — Лиссэ укоризненно посмотрела на рыжего. — Не пугай мальчика. — Да разве его испугаешь? — хмыкнул капитан. — У нашего Восьмого сила духа еще та, хоть тело дохленькое. Но ничего: у нас окрепнет! — И ты правда никого сейчас не убиваешь? — решился задать вопрос Морэйно. В сказки о спасении неразумных он не поверил, просто пират таким образом мешал грабить людей с материка, и благим делом было как раз это. Но все же… Убийство, кровь — это так страшно! — Как тебе сказать, — почесал голову пират. — Иногда приходят на наши земли невоспитанные гости, вооруженные до зубов, и начинают хозяев обижать, из дома выгонять, посуду бить, девок портить. Приходится их встречать и, оружие отобрав, домой отправлять. А мечи да стрелы — штуки опасные, бывает, что некоторые ненароком поубиваются либо поранятся. Но разве в том мы виноваты? Не мы же им в руки мечи давали, не мы же их в чужие земли звали? И не мы их безобразничать заставляли. Так что скорби по оным невежам я не испытываю. Равно как и по тем, кто иногда при абордаже слишком за чужое добро держится. Каждый ведь сам выбирает — жить или грабить. Не так ли, мальчик? — неожиданно в глазах капитана блеснула молния. — Так, — склонил голову юный Видящий. Он знал, что высокие люди с запада не с добром приходят на земли Эндорэ, он слышал, как они относятся к местным жителям, подчас даже не считая их за людей. — Наш рыжик в целом неплох, — Лиссэ внимательно посмотрела на Морэйно. — Сейчас Денне помогает. Да и море его любит… — Не только море, но и Уиненн, и даже Оссэ не ревнует, — к Сайте снова вернулось игривое настроение. — Ха! Удивительно не отношение Оссэ, а то, что Уиненн за вами со скалкой не бегает! — хар-ману подержала легкомысленную беседу. — Ты и вправду видел Оссэ? — решился спросить Морэйно. — Чего я только не видел, — ухмыльнулся пират. — Рассказать? Юноша, чуть покраснев, кивнул. — Но только когда урок закончится… — он робко посмотрел на наставницу. Хмыкнув, Лиссэ соскочила со стола и, подхватив на руки возмущенно мявкнущего кота, направилась к двери. — Развлекайтесь, мальчики! — А занятия? — Если хочешь, можешь считать рассказы Сайты продолжением урока! — она плотно прикрыла за собой дверь. Пират, сверкнув белозубой улыбкой, начал рассказ о своих приключениях. Таких невероятных историй Морэйно не читал ни в одной книге: знакомство с водяными драконами, попойки с Оссэ, поиски сокровищ на затонувших кораблях, спасение прекрасных дев от коварных похитителей, взятие на абордаж кораблей, оборона Умбара, бескровный захват Керанана и многое-многое другое. Видящий слушал, затаив дыхание, и в то же время отлично понимал, что большую часть рассказов рыжего капитана следует делить даже не на два, а на десять. Хотя многое, безусловно, было правдой. Рассказывал Пятый и о своём разгульном прошлом — о хитрых обманах доверчивых простаков, о грабеже караванов и захвате нуменорских судов. Юный Видящий морщился: эти истории напоминали ему об отчиме. А ведь он так верил Галендиру. Может, и Сайта столь же коварен и лжив? Но нет, Арта не приняла бы такого Хранителя. — Не беленький я, Морэйно, но и чёрненьким меня назвать нельзя, — заметив гримасу отвращения на лице Восьмого, сказал пират. — Много я накуролесил, но зазря жизни никого не лишал, вдов да сирот не грабил и девиц не обижал. Вот этого точно не было, — пират вдруг чуть подался вперёд. — Я ведь тебе кого-то напоминаю из прошлой жизни? Расскажи! — Не хочется, — мотнул головой юноша, волосы закрыли его лицо. Смотреть на собрата по кольцу стало тяжело. — А ты захоти! — потребовал Пятый. — Не таи в себе — выплесни. Легче будет. Морэйно крепко сжал руки: капитан был прав, но рассказывать все равно не хотелось, тем более ему. А кому? Лиссэ или Игмильбет? А еще можно Хэлкару. Ну конечно, у Первого только и забот: младшего братца утешать! Юноша стиснул зубы. — И чего ты так страдаешь? Обманул тебя тот, кому ты верил? Дело обычное — мошенников хватает. А ты еще неопытный, юный. — Галендир не мошенник, он был моим отчимом, и я думал, что нашел близкого по духу человека! — неожиданно твёрдо ответил Морэйно и поднял голову. Отвел волосы с лица и стал рассказывать — четко и ясно. Неожиданно заговорил юноша и об отце. — Я считал его таким честным, благородным, а он… — Был слаб до женского полу, — закончил Сайта. — Бывает! Я тоже неплохо погулял в свое время. Правда, я ни на ком не женился, с девицами не связывался и сразу честно говорил: со мной каши не сваришь и дома не построишь, но и обижать не буду и обеспечить смогу. Твой папаша тоже своих женщин не обижал и о детках заботился. Вот помер рано, но то не его вина. — Он нам лгал! Так поступать бесчестно! — Не спеши судить! Бесчестно девок портить, а потом с дитем без гроша бросать. Да и отчима строго не суди. Хитрец он изрядный, хоть и дурак дураком: сам себя перехитрил, — Пятый покачал головой. — Молодой ты да наивный, а я бы этого прохвоста проучил. — Избил? — Зачем? Я бы его кинул. Нашёл бы заказчика, сам бы с него денежки стряс, а папашка неродной пусть бы локти кусал с досады. Порядочные люди в таких вещах в долю берут! — Порядочные люди своими детьми не торгуют! — Правильно! — кивнул пират. — Они находят для своих детей хорошее место в жизни, а не строят козни за спиной. Галендир — сволочь еще та, но тебя он воспитал, обучил и в обиду не давал. Так что и на него не злись. Мамаша безмозглая тебя бы угробила, а благодаря отчиму все же немного радости и покоя тебе досталось. — Зато потом… — А потом тебе повезло: ты сумел удрать и попал к нам, благодаря нашей судье на выезде. Только Игмильбет свою историю лучше не рассказывай. — Почему? Сайта помрачнел: — Любит наша красавица справедливость восстанавливать, а я думаю, ты все же для своих родичей не только справедливости хочешь. А? — взгляд капитана стал тяжелым. Морэйно смутился: зла он никогда не хотел — ни матушке, ни отчиму, ни тем, кто хотел сжечь его… Он никогда никого не проклинал. Просто было очень горько и больно, а иногда противно. — Нет, я бы даже хотел им помочь. Наверно, теперь у Галендира неприятности… Он же деньги взял… — Как взял, так и отдаст! Еще не хватало жалеть прохиндеев! — Я не о нем беспокоюсь, а о сёстрах и матушке. Как они? — Замуж выйдут, а матушка… Я бы твою матушку! Да ладно, чего уж тут! — Сайта махнул рукой. — Съезжу я как-нибудь туда, разведаю. — Благодарю тебя! — Экий ты церемонный! — отмахнулся пират. — А та деревенька… — вдруг вспомнил Морэйно: тревога ледяными пальцами сжала сердце. — Я видел беду! Как они? — А туда Хонахта пошлем, но, говорят, многие ушли оттуда. Игмильбет посодействовала. — И ты считаешь её жестокой! — укорил юноша своего собрата. — Это с тобой она нежная, мальчик. У нашей сестренки ледяное сердце, и если ты растопишь его, то все тебе будут по уши признательны. — Я постараюсь, — легкий румянец окрасил его бледные щеки. — Она очень хорошая, просто несчастная. Не мне будет дано избыть её горе, — сжав руки, юноша замолчал: неясные картины будущего пронеслись перед ним. Он видел Игмильбет смеющейся вместе с какой-то девушкой, он видел её кладущей руки на плечи высокому черноволосому мужчине. Потом видения исчезли. Но на этот раз ни страха, ни боли, ни тоски они не вызвали. Значит, эти странные уроки хар-ману все же помогли. — Ты что-то увидел? — Да… Нет… Пока не знаю, — он никому об этом не расскажет, чтобы не спугнуть ожидавшееся счастье. — Ну и дракон с тобой! Погадай–ка мне лучше на одно дельце, — взгляд Сайты стал почти умоляющим, лишь в глубине глаз прыгали смешинки. Морэйно вдруг рассмеялся: капитан сейчас был удивительно похож на Оррика, подмазывающегося к Лиссэ. — Хорошо, погадаю! — ответил он и стал раскладывать карты.4
Юный Видящий потихонечку приживался в Черных землях. Сайта верно сказал: сила духа у юноши была огромная. Другой бы на его месте давно уже спятил или помер. Но Морэйно сохранил и рассудок, и жизнь, невзирая на все испытания и слабое здоровье. Единственной его бедой была даже не излишняя наивность — недостаток, обычно проходящий с получением жизненного опыта, — а нежелание принимать свой дар. Но тут его вины не было: матушка родимая постаралась, да и остальное окружение добавило. Будь на то её воля, Лиссэ с превеликим наслаждением оттаскала бы почтенную Ландис за густые косы. Остальным бы тоже досталось — за черствость, тупость, трусость и бездушие. И почему люди подчас настолько самодовольны и ограниченны, почему все странное их так пугает? Не похожий, не такой — значит, зло или в лучшем случае изгой! Значит, его надо либо изгнать, либо замучить, либо показать ему все его несовершенство. И из неплохого человека, одаренного, умного, но не понятого другими и впрямь получается кмырг знает что! Особенно если оный человек наделен от природы ранимой душой, амбициями и силой духа. А потом окружение либо потирает руки — мы так и знали, — либо плачет — нас-то за что?! К счастью, Морэйно амбиций был лишен напрочь, зато полон сострадания и участия ко всем ближним и дальним. Он даже за тех, кто его избил до полусмерти и сжечь собирался, переживал. Впрочем, это уже перебор, дейе в данном случае была полностью согласна с Игмильбет: негодяи и подлецы должны получать по заслугам, чтобы другим неповадно было. И вообще, количество зла в мире надо сокращать всеми доступными способами, главное — не увлечься. Хмыкнув, мистрис дернула себя за локон. А мальчишка уже почти научился владеть даром, теперь его следует немного откормить и можно передавать Гортхауэру. Хотя не мешает заодно и от излишней незлобивости избавить: доброта не всегда приводит к добру. Впрочем, Волчик кого угодно от иллюзий избавит. И Сайта с Хэлкаром ему в этом помогут. А вот Игмильбет своим отношением к Восьмому приятно удивила: буквально пылинки была готова сдувать со спасенного юноши. Вот и хорошо, ей полезно проявить сострадание, тем более, что Морэйно нежность и ласка просто необходимы. Лиссэ и саму так и тянуло погладить Видящего по головке. Нашелся сыночек! Мистрис вздохнула: как там её девочка с Мелькором? Тано, конечно, внучку в обиду не даст, да и любви в нем на сотню дедушек хватит, и все же так хотелось увидеть дочку, прижать к груди. Но место Лиссэ рядом с мужем, а Гортхауэр пока покинуть Арту не может. Значит, остается лишь приближать знаменательный день, когда воцарится мир во всем Мире, а Хранители смогут занять положенное им место. И до этого дня еще ехать и ехать: Восьмого учить, Девятого искать, да и за остальными присматривать. Волчик — умница, справится, а она ему поможет. Замечательная, все же, они команда — Черный Властелин со своей рыжей женой-некроманткой. Ещё Хранителей обучат, и все враги с воплями помчатся лесом. Рядом требовательно мявкнул Оррик, и Лиссэ мысленно поправилась: как раз лесом гнать врагов нельзя. Их надо бережно убедить, что угрозы от сил Зла и Тьмы Арте нет, и еще более бережно сплавить куда подальше. Хоть тем же лесом. Главное, не перепугать валар и не спровоцировать Эру на всякие нежелательные действия, а тихо и мирно утащить Арту у них из-под носа. Мир имеет право на собственную жизнь, и не всяким там Эру решать, жить ему или нет. Хотя валар не так и плохи, им бы наставника получше, а потом самостоятельности побольше, так и цены бы не было Творцам Мира сего. Да и сами бы, глядишь, счастливее стали. Дейе прекрасно помнила, как мало дружбы и радости было среди Величайших. Оррик завопил снова и вскочил ей на плечо. Оборвав заскочившие не туда мысли, дейе бодро направилась к ученику, сегодня им снова предстояло гадать. Разумеется, вскоре появился Сайта. Пират обожал подначивать Видящего, вынуждая погадать ему на какое-нибудь противоправное дельце. Морэйно не обижался, лишь качал головой и тихо улыбался.5
С гаданием сегодня не заладилось, возможно, потому, что Оррик удрал по своим весенне-кошачьим делам. — Может, кости бросим, а? — предложил пират. — Развлечемся маленько. Он уже давно азартно поглядывал на эти гадальные принадлежности, ибо играть в кости умел и любил и головы никогда не терял. Состояние проиграть ему не грозило, а вот раздеть до нитки противника мог запросто. — Гадальные кости и карты для игр не используют, — наставительно произнесла Лиссэ. — Так в картинки тоже можно играть? — глаза у капитана заблестели. — А как? — Экий ты азартный, ученик! — Покажи, Айанта! Век твою науку не забуду! — Если слово дашь других не учить и на ценности не играть, то научу, — после недолгого раздумья ответила хар-ману. — Только нужно другую колоду нарисовать. — Это мы мигом! — пообещал Сайта и удрал, прихватив карты. — Вот ведь зараза! — звонко рассмеялась наставница. Морэйно тоже улыбнулся: волшебник вод был необычайно обаятельным и притягивающим. В его прошлом, несомненно, было много дурного, но зла в нем Восьмой не почувствовал. На следующий день пират принес новую колоду, пожалуй, даже более красивую, чем гадальная. Король и королева Воды были необычайно похожи на Оссэ и Уиненн, а их кавалер очень смахивал на самого Сайту. Повелители Огня приобрели еще большее сходство с Лиссэ и Гортхауэром. Остальных Морэйно не опознал, но и они, несомненно, были известными лицами: стройный король Воздуха с необычайно красивым и надменным лицом и его королева, в чьих волосах сверкали звезды, могучий владыка земли и его спутница с цветами в волосах вместо короны. Хмыкнув, Лиссэ заставила Сайту дать требуемую клятву, почему-то приказав держать руки перед собой. После этого она принялась обучать пирата нескольким несложным играм. Но так как играть вдвоем было неинтересно, вскоре Пятый принялся уговаривать Морэйно составить им компанию. Видящий играть не собирался, азарт ему был чужд, и подобные забавы он считал пустыми занятиями. Но капитан сумел его переубедить. Сайта, пожалуй, смог бы переупрямить или обвести вокруг пальца и Эру. — Мы же просто для развлечения! Чего ты все с книжками сидишь? Надо уметь веселиться, к тому же подобные игры оттачивают внимание и укрепляют память. — Ага-ага, — покивала наставница, — а еще они ловкость рук позволяют развить. — Мы — честные люди, Айанта, — с легкой укоризной проговорил Пятый. — Но если кое-кто из этих честных людей вдруг станет бесчестным, — Лиссэ строго посмотрела в нагло прищуренные глаза пирата, — то его ждут очень большие неприятности. Ты понял?! — Так точно, хар-ману!6
С тех пор они изредка играли после занятий. Выигрывала с неизменным успехом наставница. Сайта хмурился и притворно злился. Морэйно улыбался, глядя на его ужимки и внимая его жалобам. В один из вечеров к ним заглянула Игмильбет. Морэйно радостно вскинулся ей навстречу, но лицо Седьмой будто окаменело. — Какой позор! Ты, — её взгляд впился в лицо Сайты, — вовлекаешь мальчика в дурное дело. И при твоем попустительстве! — теперь она обвиняюще посмотрела на хар-ману. — Меня никто не вовлекал! — вскинулся юноша. — Это просто… часть урока, и как отдых… — Морэйно, — мягко произнесла Игмильбет. — Азарт опасен, а любая игра может сделать тебя добычей мошенников. К тому же я что-то не припоминаю такого развлечения… — она недоуменно посмотрела на карты. — Она не понимает, она не знает, но она уже осуждает! — хмыкнул Пятый. — Тебя никто не спрашивает! — Зато я отвечаю. Ради прекрасной госпожи судьи я готов на все: даже отвечать на незаданные вопросы! В синих глазах сверкнула молния, Игмильбет сделала шаг к пирату. Морэйно вскочил с кресла, капитан нагло ухмыльнулся. — Успокоились! — голос Лиссэ прозвучал необычайно холодно и веско. Седьмая плотно сжала губы, Сайта прекратил ухмыляться, а Морэйно словно против воли опустился обратно в кресло. — Итак, объясняю специально для вновь прибывших: все, чем мы здесь занимаемся, входит в программу обучения, даже если кажется для непосвященных странным. Это раз. В карты на Арте не играют и, надеюсь, впредь играть не будут. Это два. К тому же мы не собираемся шельмовать и играть на ценности. Это три. Не стоит во всем видеть дурное, особенно в безобидном развлечении. Это четыре. О взаимопонимании и уважении я, так и быть, упоминать не буду, — все это хар-ману произнесла очень тихо и спокойно, но в воздухе повисла гробовая тишина. Даже Сайта притих. Морэйно и подумать не мог, что Лиссэ может быть такой строгой. — Не переживай, мальчик, — наставница вдруг нежно коснулась его волос, — эти двоим вечно не хватает острых ощущений. Вот и приходиться выливать ушат воды на разгорающийся пожар. У Игмильбет еле заметно дернулась щека, она собралась сказать что-то резкое, но, посмотрев на Видящего, опустила глаза и тихо проговорила: — Мне трудно доверять Сайте, но ты, Лиссэ — наша наставница, и было самонадеянно с моей стороны усомниться в правильности твоих действий. Я приношу свои извинения. — Они приняты, — также церемонно ответила хар-ману. — Морэйно, я зайду к тебе в другой раз, — судья сделала шаг к двери. Вскочив, юноша протянул к ней руки. — Игмильбет, я… прошу тебя… — он сбился, понимая, что, наверно, выглядит глупо, но ему так не хотелось, чтобы сестра по кольцу уходила. С ней легко и уютно, и он тоже нужен ей. Видящий твердо знал это: Седьмая не должна сейчас уйти, но слова куда-то делись. — Присоединяйся к нам! — вдруг улыбнулась Лиссэ. — Надо же знать врага в лицо. Вот и изучишь, — взгляд наставницы стал лукавым. Безупречное лицо Седьмой на миг застыло, потом она улыбнулась уголками губ и, махнув рукой, села за стол. — Только ради тебя, Морэйно, — она внимательно посмотрела на разложенные на столе картинки. — Сейчас я изучу, как пользоваться этим безобразием, а потом… — улыбка вдруг стала шире, — А потом мы с тобой покажем этим рыжим! — Правильно! Черненькие против рыженьких! — рассмеялась хар-ману. — Нас ждет сражение века! На душе у Морэйно вдруг стало необычайно легко, все печали будто водой смыло и ветром унесло. Он все же нашел свой дом, здесь его родные и близкие — не по крови, а по духу и Арте.