Скачка бесконечных серых дней Мир приводит в мерное движенье. Много ль нас, непрошеных гостей, Потерялось в этом отраженьи? Частый сон: как будто мир не весь, Не прогнать воспоминаний странных: Вроде, раньше я жила не здесь, А в далёком городе янтарном. Хельга эн-Кенти
1
В работу мистрис втянулась легко, испытывая наслаждение от занятия любимым делом. Правда, без скандала не обошлось. Дражайший Тано решил, что беременной вредно учить некромантии. И вознамерился оставить сношеньку сидеть дома, то есть не только дома и не только сидеть. — Гуляй, отдыхай, развлекайся, наслаждайся, — увещевал он. — Я не люблю каждый день готовить обеды! Я ненавижу убирать в доме, а также шить, вязать и вышивать! Я скорее изрисую стены черепами, чем свяжу какие-нибудь пинетки! — раздраженно отбрыкивалась дейе. — Фрола приготовит и уберёт. В конце концов, этим могу заняться и я. Мне только в радость заботиться о любимых. Пинетки и прочее свяжет бабушка Пакиты. Лиссэ, девочка моя, тебе следует отдыхать, ходить в гости к подругам, читать книги, играть с кошками, гулять по паркам и лугам, — увещевал Мелькор. — Только не надо работать. Учить деток — это слишком утомительно, особенно некромантии. И может быть вредно для здоровья — твоего и малышки. — Пошел ты лесом, кмыргов Вала! — возмутилась она. — Я, Мелькой беременная, вовсю магичила: и учила, и кладбища поднимала, и упокаивала, а здоровье мое только улучшилось! И Мелли у нас расчудесная выросла. Мой ответ — некромантия здоровье лишь укрепляет! Вот если бы ты занимался некромантией, то Гортхауэр… — Лиссэ, о чем ты говоришь?! — вскричал ошарашенный Изначальный. — Я не могу делать столь ужасные вещи! — Ужасные? — нехорошо прищурилась мистрис. — Ты, между прочим, оскорбляешь любимую жену своего сына, своего лучшего друга Клемента, а также добрую половину преподавателей и учеников нашей Школы! — Ну да! Оскорбишь их! — фыркнул Мелькор. — А что, у Ортхеннера есть еще и нелюбимая жена? — сделал он попытку уйти от ответа. Тщетную, надо сказать. — Нету! — отрезала Лиссэ. — А если бы такая нашлась, то я бы ей все космы выдрала, и Волчику заодно. — Хорошо-хорошо, я согласен, что некромантия — самая полезная на свете наука, — сдался Мелькор. — Только не переутомись. — Даже и не подумаю, — мистрис задрала нос кверху. Одна часть проблемы была решена, осталось добиться перераспределения часов. Драконата терпеть не могла перекраивать расписание посреди года, а Лиссэ не собиралась вместо некромантии вести какие-нибудь «Основы мироустройства», «Магическую химию» или «Начала проклятьеведения» у младших классов, которые как раз начинались во второй кварте. К тому же преподавать у собственной дочери дейе считала неэтичным. Если надо, она Мельку дома всему научит, но ставить ей оценки и прочее в классе… Это перебор. Как, интересно, Мелькор умудряется быть для мелкой и любящим дедом, и строгим учителем? Может, пройти у него стажировку по сему сложному делу? Но стажировка не понадобилась, ибо всё разрешилось к вящей радости и Лиссэ, и Драконаты с Клементом, а заодно и мистрис Морри, которая жаждала вернуться в родной мир к своему возвратившемуся из долгого странствия другу. Лиссэ достались старшие классы, причем курс был с углубленным изучением любимых ею предметов. Клемент милостиво согласился взять на себя «Проклятьеведение» у младших. В Мелькином и параллельном классе на этот раз обучалось больше творцов и магов природы, чем ведунов и некромантов. А для натворителей и природников углубленное изучение некромантии бесполезно, им главное знать основы, чтобы уметь обнаружить и при возможности нейтрализовать некротические и прочие темные воздействия. «Магической химией» тоже никто не собирался её осчастливить, ибо Кильдебранд был на месте, равно как и Сиренэ. С подругой они крепко обнялись после долгой разлуки и выпили по несколько чашечек травяного настоя, который неутомимая сильфида только недавно изобрела. — Совершенно новое сочетание трав и ягод: шалфей, смородина, вишня, черника, черная рябина, шиповник и немного мёда, — рассказывала целительница, с нежностью взирая на допивающую четвертую чашку подругу. — А ты не лопнешь? — заботливо поинтересовалась она. — Нет, я сейчас, наверно, и море бы выпила. — Море — соленое, — печально вздохнула подруга. — А мне сейчас больше хочется сладкого. — Может, ты тоже ждешь ребенка? — Беременных как раз на соленое тянет, — Сиренэ снова вздохнула. — Мне так хочется дочку, но пока не получается. — Значит, еще не время, — философски отметила Лиссэ. — Зато у тебя чудесные сыновья. — Да, сыновья отличные. Дедушки даже подрались за право назвать своего наследника. — Спорю, победил отец нашего гнома! — дейе азартно потёрла руки. — Угадала. Он чуть не выдрал моему отцу косу, правда, и батюшка оттаскал его за бороду. Но из-за страха лишиться своей роскошной косы сдался. Большинство сильфов слишком изнеженны, — неодобрительно покачала головой сильфида. Мистрис пожала плечами. Сильфов она не жаловала, за исключением Сиренэ, а отец подруги был под стать горячо нелюбимому Анфисиному дедусику. Чтоб ему икалось в его мире! Какое счастье, что сюда достойный эльфийский владыка не доберётся! И какое счастье, что у неё есть Волчик и Мелькор! Только сейчас, после долгой разлуки, Лиссэ поняла, что Тано ей почти как отец. Впрочем, по людским обычаям своего мира она и должна считать родителей мужа своими. И это её вполне устраивает. Тем более, Вала сильно изменился. Теперь он стал спокойнее и увереннее, перестал скрывать свою замечательную ироничность. К нынешним ученикам относился заботливо, но строго. Увидев, как её обожаемый свёкор ругает в очередной раз проштрафившегося Фердика, а потом Силя с Риком, Лиссэ опешила. И это некогда сдержанный и вежливый Изначальный?! Куда он, интересно, исчез? Хотя этот энергичный и язвительный нечеловек нравился ей гораздо больше. И еще ей очень нравилось, что он занимается домашними делами.2
С чистой совестью сбросив заботы по хозяйству на Мелькора и Фролу, дейе занялась любимым делом. Новые ученички были весьма энергичны, правда, тратили это полезное качество на всякую чушь. Сперва они, разумеется, попытались проверить новую учительницу на прочность. Не на такую напали! Лиссэ все уловки и пакости учащихся знала наизусть, а ничего нового они придумать не смогли. Как же мало воображения у нынешней молодежи: никакого творчества. Вот она в их годы… О, они с Сиренэ такое творили, что если бы эти обормоты узнали, то их бы удар хватил от зависти! Но рассказывать о своих проказах мистрис не собиралась: пусть сами мозги напрягают. Избаловались слишком! Мэтресса Морри их совсем распустила, чувствуется, что мысленно почтенная мистрис была не в Школе. Настоящий учитель должен всей душой отдаваться процессу обучения. А еще учеников надо любить, даже самых бестолковых и вредных. Вот взять, к примеру, Мелькора или Клемента. Они так основательно учат, что любо-дорого посмотреть. Кстати посмотреть, как преподает Мелькор, дейе пару раз довелось. Гилмантия внезапно куда-то унесли кмырги, то есть у него появились какие-то важные и неотложные дела в его мирах. Которым он, к слову сказать, дал полную свободу и не посещал давным-давно. Исключением был мир, из которого пришла Лиссэ, где этот ушлый Древнейший основал Школу магии и периодически успешно играл роль директора оного заведения. В общем, Гилмантий слинял по неведомым делам, и Лиссэ даже не успела повидаться со своим старым учителем. Но дело было совсем не в этом, а в том, что убытие одного Изначального ударило по другому. Говоря попросту, Мелькору досталось преподавание «Основ миросоздания» в старших классах. Вала схватился за голову, засел за учебниками и кристаллами, да так прочно, что забыл пожелать Мелиссе спокойной ночи. Мелкая обиделась и не разговаривала с дедом два часа, хотя до этого утверждала, что она уже взрослая, а всякие эти «спокойной ночи» и целовашки-обнимашки только для маленьких. Дочь вела себя нелогично, но была права: истинная женщина никогда не позволит, чтобы о ней забыли, и сумеет отстоять своё. Примирение с Мелиссой заставило заботливого деда оставить столь тщательную подготовку к урокам, что оным пошло лишь на пользу. Первое занятие прошло отлично, а последующие дались легче. Мелькор сумел не поддаться на провокации старшеклассников и успешно прошел испытание на «вшивость». По крайней мере, ученики нового наставника уважали, задания выполняли тщательно и дисциплину на уроках соблюдали, судя по их словам. Тано, разумеется, на детей не жаловался, но, зная прохвостов из своего класса, дейе как-то явилась к свекру на урок, сообщив, что ей негде проверять тетради. В учительской слишком шумно, свободных кабинетов нет. В общем, пустите бедную сиротку. Мелькор хмыкнул, но присутствовать на уроке позволил. Лиссэ и впрямь начала проверять контрольные работы, но вскоре забыла обо всем на свете, в том числе и о дисциплине. Объяснять Тано умел и делал это блестяще. Вовлекая учеников в обсуждение темы, он словно бы постигал давно ему известный предмет вместе с ними. Сложное и заумное в его объяснении становилось удивительно простым и понятным. Мистрис заслушалась и поймала себя на мысли, что ей хочется стать ученицей. Детишки то внимали, затаив дыхание, то наперебой стремились поделиться своими соображениями. Вала давал высказаться всем, задавал наводящие вопросы, поощрял споры. Радостно улыбался, когда наконец-то ученики добирались до нужного ответа. В итоге казалось, что ребята до всего доходили самостоятельно. Они были счастливы, горды и благодарны учителю, а обсуждение темы урока продолжалось и на перемене. Уходить из аудитории, оставлять окруженного учениками Тано не хотелось, но Лиссэ ждали свои занятия. Жизнь текла размеренно, немного скучно, хоть и не без своеобразного уютного очарования. Ранний завтрак, совместное отбытие в Школу, редкие встречи между уроками, вечерние беседы на кухне, походы с Мелиссой и другими мелкими в лес, потом они сидели в библиотеке, готовясь к предстоящим урокам — Мелли выполняла домашнюю работу, а они с Валой подбирали материал для своих занятий. Частенько в гости заглядывала Эйллиэ. Лиссэ, мило поболтав со Снежинкой, оставляла их с Мелькором одних. Пусть пообщаются, глядишь, и потенциальная свекровь станет настоящей. Дейе долго размышляла, чем бы помочь этим странным Изначальным. Все у них не как у людей: сами маются и другим покоя не дают. Хотя нет, других они не трогают, но все же как хочется, чтобы Вала и Сейнеллиир были счастливы. Да и Лиссэ будет проще оставить дочерей, зная, что о них позаботится не только дедушка, но и бабушка. Все-таки девочкам нужно женское внимание. Только вот никак не удавалось придумать нечто такое, чтобы Мелькор набрался духу и признался Эйллиэ в своих чувствах, либо оная Эйллиэ перестала скрывать свое прошлое. В том, что Снежинка темнит, дейе не сомневалась. Разумеется, ничего страшного Изначальная скрывать не может — не такая натура, да и нет в её молчании страха. Скорее грусть и толика обиды. И это казалось совсем странным. Иногда мистрис встречалась с друзьями и коллегами, чаще всего с Клементом или Сиренэ. Праздники, будни, дружеское общение, мелкие склоки — обычная жизнь. Что-то в любимой Школе осталось прежним, что-то изменилось. К примеру, Драконата, ставшая еще строже и суше. Вечно поджатые губы, недобрый взгляд, холодный, даже чуть обвиняющий тон. Будто кругом одни злодеи и негодяи. Поди от неё и удрал Гилмантий. Наверно, больно смотреть, как та, кого ты любил, кого помнишь очаровательной женщиной, превратилась в сушеную воблу. Дейе Дрейкн ко многим преподавателям придиралась нещадно, но Лиссэ и Мелькора не трогала. Хотя подчас так выразительно смотрела, что мистрис тянуло начертить ограждающий знак вокруг себя и свекра. К Мелиссе, кстати, Драконата была расположена. Зато Мелька её гордо не замечала. Дочка не прощала тех, кто недобр к её близким. И правильно делала: за своих можно и пасть порвать. Вскоре Лиссэ познакомилась с основной причиной недоброжелательного отношения главной помощницы Клемента к Изначальному: Нгирит — личная ученица Валы. Угловатая, бледная, пыльным мешком прихлопнутая девица. Но способная и совсем не такая слабая и беззащитная, какой казалась на первый взгляд. Лиссэ она даже понравилась — преданностью, целеустремленностью и острым умом. Талантливая девочка. — Она — Плетущая, — объяснил Мелькор. — Их Миры погибли в незапамятные времена, и Нгирит — последняя надежда её народа на обретение собственного дома. А леди Дона почему-то архин не любит. — Не любит — это мягко сказано, по-моему, она их ненавидит. Только вот за что? — пробормотала дейе себе под нос. — Их привел сюда Гилмантий, вопреки воле своей подруги. Считалось, что архейны вступили в сговор с грызглами и способствовали гибели нескольких миров. А потом что-то пошло не так и погиб их собственный дом вместе со всеми Плетущими, кроме одной девочки, которую спасла Укита. Нгирит долго спала, но её пробудили. — Сколько же тайн, — недовольно покачала головой мистрис. Вот ведь как бывает: возвращаешься в родной мир, такой уютный, понятный и безопасный, а оказывается, он полон загадок и, возможно, весьма зловещих тайн. Впрочем, все это было: архины, архейны, ненависть Драконаты, загадки Эйллиэ, только не замечалось. Мелькор будто сдернул покровы, и надежно сокрытое неотвратимо полезло наружу. Что-то их точно ждет впереди — яркое и незабываемое. Ясно одно: скучно не будет! — Я собираюсь добиться для Нгирит и детей архин права учиться в Школе магии. Запрет Доны несправедлив, — поделился далеко идущими планами Мелькор. — С нового учебного года Клемент изменит состав Совета Школы. — Ты туда войдешь? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла мистрис. — Я и Ладомира. — То есть? — подняла бровь Лиссэ. — В совет входят лишь Изначальные. — Природница — из величайших магов. Она равна Йаванне, — Вала хмыкнул, глядя на открывшую от изумления рот Лиссэ. — Ну и дела! — фыркнула дейе, наконец-то сумев подобрать отвисшую челюсть. — Да вы тут скоро всех на уши поставите. — Нет, на ушах неудобно учить и учиться, — в тон ей ответил свекор. — Мы просто внесем необходимые для дальнейшего развития изменения. — Да не надо ничего вносить, оно само внесется, раз ты тут оказался! Изначальный лукаво улыбнулся и ничего не сказал. Только Лиссэ была твёрдо уверена: архины и Нгирит с нового учебного года пойдут в школу обязательно. И не факт, что Драконата останется на своем месте, да и вообще в этом мире. Мелькор — добрая душа, её и не подумает выгнать, но вот сама она уйти может. Слишком амбициозна и злопамятна. Что же ей эти злосчастные архины сделали?3
Иногда бывает, что день не задается с утра. И нынешний как раз таким и оказался. Встреча с дейе Дрейкн в учительской была неприятной неожиданностью. Последнее время Драконата редко покидала свой кабинет, но на этот раз решила сделать исключение, и все ради одной бедной мистрис. — Дейе Лисицына! — окрик поймал Лиссэ у двери. — Задержитесь! — Что вам угодно, дейе Дрейкн? — вежливо спросила мистрис и улыбнулась. Драконата слегка позеленела и еще строже продолжила: — Вам не стоит забывать свое место! И вашему свекру тоже! — Как можно, леди Дона! — широко распахнула глаза Лиссэ. — Я всегда помню свое место. Меня с детства этому научили. И я до сих пор своему наисветлейшему дедушке за науку признательна, — она и впрямь была признательна, ибо подчас полезно применять полученные при Светлом дворе навыки. — А уж Мелькор так и вовсе ученый-преученый. У него знаете какой строгий Сотворивший был? Не дай Многоцветная никому такого! Главная помощница магистра скривилась. — Передайте своему Изначальному, что ему лучше прекратить индивидуальные занятия с недостойными. Иначе у вас могут быть крупные неприятности! — Видите ли, уважаемая дейе Дрейкн, у меня очень плохо с передачей сведений. С детства. Я вечно что-то путаю. Может быть, вы все-таки лучше сами? А то получится как в кривом зеркале — не та картинка, — Лиссэ все так же мило улыбалась, хотя ей до боли хотелось плюнуть почтенной даме в лицо. И отнюдь не воспитание удерживало её от столь неподобающего действия. От избытка манер мистрис никогда не страдала. Просто не стоит злить Дону раньше времени, к тому же плевки бывают разные, и её слова — это тоже отпор. — Постарайтесь на этот не перепутать! — холодом в голосе Драконаты можно было океан заморозить. — Увы, в подобных вещах я редкая бездарность! Посему позвольте откланяться. А то мне надо по «Проклятьеведению» работы проверить до следующего часа. — Проверите позже! — Увы, у меня сейчас в голове одни проклятия, больше ни на чем сосредоточиться не могу, того и гляди парочку самых заковыристых озвучу! — Лиссэ присела в церемонном реверансе и, пользуясь минутным замешательством начальницы, выскользнула за дверь. Интересно, а можно ли проклясть Изначального, самой не будучи Изначальной? Эта во всех отношениях привлекательная мысль некоторое время занимала Лиссэ, но потом она все же стала проверять контрольные. Последующие занятия прошли как-то вяло, ребята не слишком хорошо подготовились — даже не смогли создать простейшее умертвие. Стыд и позор! И это на последней ступени Школы, к тому же будущие некроманты. Да таким бездарям даже охранять кладбища не доверят.4
Назначив время для дополнительных занятий, Лиссэ решила навестить Клемента. Жаловаться на Драконату она не собиралась, но поподробнее разузнать о бывшей спутнице Древнейшего не помешало бы. О врагах надо знать все, впрочем, и о друзьях тоже. В просторном коридоре, ведущем в главное здание, было светло и уютно. Стены, украшенные мозаикой из малахита в серебряном обрамлении, полы из светлого дерева и множество всевозможных цветов в кадках. Сразу видно: здесь потрудились природники. Дойдя до библиотеки, Лиссэ почувствовала непреодолимое желание попудрить носик и направилась в туалетную комнату. — Эй ты, стой! — послышался окрик. Дейе, даже не подумав принять невежливое обращение на свой счет, продолжила путь. — Я к тебе обращаюсь, подстилка Изначального! А ну стой! — не унималась невоспитанная особа. Лиссэ пожала плечами и взялась за ручку двери, ведущей в вожделенное место. Сзади раздался быстрый стук каблучков, и через миг рядом с мистрис оказалась слегка запыхавшаяся молодая особа в студенческой мантии. Красивая девица, только недобрый блеск глаз да кривая улыбка портят. А так все на месте: и грудь высокая, и талия тонкая, и бедра крутые, и черты лица точеные, и волосы густые. Хороша! Была бы, если бы воспитание не подкачало да умишком Многоцветная не обделила. Хотя и без того на такую красоту многие позарятся. Студентка встала перед ней и вызывающе уставилась. Лиссэ прищурилась: надо же, а дева из будущих Творцов. — Убирайся в свой мир, ничтожество! Здесь тебе не место! Такие, как ты, недостойны даже рядом стоять с Изначальным, а ты к нему в постель залезла! — нарушила молчание девица. Какой чудак, чтобы не сказать покрепче, её творил? — Вы бредите, деи? — холодно поинтересовалась мистрис. — Родила ребенка от Творца! Водишь этого старого придурка за нос и думаешь, что… — Что я думаю, деточка? — ласково улыбнулась дейе и, сделав шаг к студентке, ловко заломила ей руку за спину и втолкнула в туалетную комнату. — Ты что делаешь? Пусти! — девушка попыталась освободиться. Но мистрис держала крепко. Девочка брыкалась, но вырваться не могла. Явно никогда не дралась, а использовать силу вне уроков студентам Школа не позволяет. — Анайр тебя изничтожит! Так это Анирит — сотворённая Анайра. Клемент рассказывал: тот обрек ученицу на гибель у Трех звезд, но Мелькор её спас, а Гилмантий пригрел эту змею в Школе. Пожалуй, такую неблагодарную дрянь ни спасать, ни учить не стоило. К тому же с недобрым сердцем миры ей все равно не сотворить. — Твой Сотворивший тебя предал, он не будет заступаться. — Нет! Ты не понимаешь! Отпусти меня, жалкая полукровка! — Обязательно отпущу, только немного поучу правилам этикета. Знаешь, заинька, в моем мире деткам, грязные слова употребляющим, мыли рот с мылом, — спокойно произнесла Лиссэ, запихивая голову дурочки под кран с холодной водой. Девица взвыла, затрепыхалась еще сильнее, но ловкий удар под коленную чашечку заставил её на время затихнуть. — Да ты!.. — засунутый в рот кусок мыла помешал Анирит сказать очередную глупость. Красотка мычала, из глаз её текли слезы, но Лиссэ не испытывала к ней ни малейшего сочувствия. Наверно, следовало бы написать на оскорбившую её студентку докладную и потребовать её отчисления, но мистрис не на шутку разозлилась, к тому же разбирательство даст ход сплетням, а это и для неё, и для Мелькора лишнее. Да и Мельке будет неприятно. Ничего, Лиссэ и сама успешно заткнет рот этой мерзавке. — Еще одно грязное слово в адрес моих близких, и ты пожалеешь, что не досталась грызглам, — мистрис резко отпустила девицу. Та не удержалась и упала на мраморный пол. Мокрая, пускающая пузыри, с красным носом и полными непролитых слез глазами, она уже не выглядела даже хорошенькой. Жалкая дура. Игрушка в ловких руках. Не сама же она додумалась до такого? Уж не подсунул ли Анайр в Школу шпионку? Пожалуй, Клементу придется рассказать об этой неприятной сцене. Пусть примет к сведению. — Вы не имели права, — потрясённо прошептала Анирит, избавившись от мыла. — Я же студентка… — Не моя, — равнодушно ответила Лиссэ. — Учти, если хоть кому-нибудь расскажешь придуманную тобой грязь или оскорбишь еще раз моих родственников, то тебя и Многоцветная не спасёт! Окинув взглядом сидевшую на мокром полу девицу, дейе вышла из комнаты.7
Дона Дрейкн задумчиво перебирала бумаги. Её не оставляло ощущение совершенной ошибки. Не стоило угрожать Лисицыной, не стоило и предупреждать. Действовать надо неожиданно и быстро, именно в этом залог грядущей победы. Кажется, так любил говорить её старший брат. Как давно она его не видела! И не уверена, хочет ли увидеть снова. Её нынешнюю он бы не одобрил. Дархан был против её союза с Гилмантием. Впрочем, и не запрещал. Нервный стук в дверь оборвал причинявшие боль воспоминания. — Войдите! — разрешила Драконесса. Терзавшая душу тоска в голосе не отразилась. Дверь с грохотом распахнулась, и пред глазами дейе Дрейкн предстала Анирит. Но в каком виде! Волосы мокрые и встрёпанные, глаза красные, губы кривятся, нос опух, мантия измята. — Кто позволил вам передвигаться по Школе в таком виде?! — тон был ледяным. — Я… меня… Как она посмела! Я так не оставлю! Она не имела права! — гневные возгласы перемежались рыданиями. — Со мной так никто… никогда… Я не могуууу! — деи, завывая, опустилась на пол и замолотила кулаками по паркету. — Прекратить истерику! Немедленно! — грозный рык заставил девушку заткнуться и вскочить. — Успокоитесь, приведите себя в порядок, а потом напишите объяснительную о причинах своего недостойного поведения! — сухо распорядились Дона. Не осмелившись ослушаться, Анирит покинула кабинет. Спорить с Древнейшим Изначальным Драконом редко кто осмелится, особенно когда тень истинного облика стоит за его спиной. Хотя Мелькор не испугался, да и Лисицына, пожалуй, не струсила бы. О Клементе и думать не хотелось. Где Гилмантий разыскал это проклятое создание? И зачем притащил сюда? Спору нет, с обязанностями Главы магистр справляется успешно и силу свою держит в узде. Но все же… Зачем Гилмантий так поступил? Неужто из-за неё? Прав был Дархан: не стоило связывать судьбу с Изначальным не своего вида. Но они были так юны, наивны и, пожалуй, романтичны. Только таких слов тогда не знали. Все было в диковинку: и окружающее пространство, и Сила, бурлящая в крови. Хотя крови тогда не было, и облика постоянного — тоже. Была лишь жажда творить и познавать все сущее. Ей, не так давно осознавшей себя, все казалось таким ярким, загадочным и чудесным. Она стремилась к знаниям. Драконы неторопливы, спокойны, они знали: впереди вечность, и спешить не стоит. Но она постоянно куда-то рвалась, и Гилмантий оказался таким же. Стремление творить и познавать — сейчас и все сразу, свело их на долгие тысячелетия. Только Дона всегда стремилась к справедливости и никогда не могла пройти мимо нарушений, а тем более злодейств. Вот и не прошла. Будь прокляты архины! А Дархан не явился на Круг, и никто из Драконов не пришел, кроме неё. Этого хватило, чтобы вынести приговор, чтобы потерять привычный мир. Впрочем, он исчез гораздо раньше. Дона до сих пор не могла простить своего спутника, что бросил её тогда одну. Он всегда был слишком ленив и благодушен. Гилмантий никогда не понимал, что и Мирам, и Сотворенным, и более молодым Изначальным нужна твердая рука. Главное — соблюдать закон. Но некогда любимому было плевать на все законы. Поэтому сейчас он позволил Мелькору взять в ученицы эту Плетущую. Она избавится от девчонки, обязательно. С Клементом и Мелькором связываться не стоит. Проклятый Гилмантий! Все из-за него! Все! Дона опустила голову на руки. Ничего, она сильная и справится. В дверь осторожно постучали. — Войдите! Анирит, причесанная, умытая, в свежей мантии, с бумагой в руке. — Доброго дня, дейе Дрейкн! Прошу принять от меня жалобу на дейе Лисицыну, унизившую меня действием и словами, — девица протянула лист бумаги. Дона внимательно прочитала, потом еще раз и недоуменно посмотрела на студентку: — В подобное трудно поверить. Дейе Лисицына на такие действия не способна… без повода, — добавила она после недолгой паузы. — Я не лгу! — возмутилась девица. Не лжёт, но и всей правды не говорит. — Чем вы отличились? Отвечать сотворённой Анайра очень не хотелось, но пришлось. Спрашивать Дона умела, тем более, эта девчонка не Мелькор, не Лисицына и даже не Мелисса. Анирит не слишком умна, воспитывалась в дурном обществе. Анайр — мерзкий тип, хотя может оказаться полезен. Это стоит обдумать. Но как скверно он обучал свою сотворённую, да и здесь она, видно, пропускала занятия. Лисицыну поставить на место хотелось, очень хотелось. Но не с этой же нелепой историей! Огласка сделает посмешищем не только Анирит, но и саму Дрейкн. К тому же… — Вам придётся извиниться перед мистрис, — твердо сказала дейе. — Никогда! Я её!.. Вы не имеете права! И она! — Как глазки-то заблестели от обиды. — Она имеет право, — подчеркнула последнее слово Дона. — Вы должны быть благодарны, что вас не прокляли, деи. — Сотворённую Изначального не сможет проклясть какая-то полукровка. — Она не какая-то и не полукровка, — поморщилась Дрейкн. — Она истинная подруга Защитника Мира. — Ну и что! Как все запущено. — Завтра вы сдадите мне экзамен по «Основам анализа силы Творцов и подобных им». — Зачем? — вытаращила свои красивые глазки девица. — Иначе я не смогу допустить вас к дальнейшему обучению. Потом вы сдадите мне «Основы проклятьеведения» и «Основы истинного права» — Но какое это имеет отношение к тому, что меня обидели? — искренне недоумевало прелестное создание. Может, её испепелить? Конечно, она потом все равно возродится, но хоть какая-то передышка будет. Дейе Дрейкн вздохнула: испепелять учеников запрещено правилами Школы, а жаль. — Дейе Лисицына — некромант, и весьма значительной силы. Все некроманты очень трепетно относятся к своим близким, которых у них обычно не так много. И за оскорбление своих родных имеют право проклясть или вызвать на магическую дуэль, которая почти всегда кончается гибелью обидчика. В вашем случае — развоплощением. — Но я же её сильнее! — все еще не понимала девица. С трудом сдерживаясь, Дона продолжила объяснять. — Само мироздание или Многоцветная помогают им в этом. Посему вы должны быть благодарны почтенной мистрис за то, что она пожалела глупую студентку. Иначе бы вы тут не стояли. Завтра же перед первой парой в моем присутствии попросите прощения. Если нет — то отправитесь к своему Сотворившему. Полагаю, он будет очень рад? — Дона пристально посмотрела на девицу. Та отвела взгляд и, побледнев, пролепетала. — Я все сделаю, только не гоните. — И с чего это вы стали разбрасываться столь нелепыми обвинениями? — поинтересовалась Драконесса. — Я… он просто мне очень нравится, и я думала… — Неужто умеете? — хмыкнула дейе, но Анирит двусмысленного вопроса не услышала. Пробормотав еще нечто столь же невнятное и нелепое, она решила удалиться. — Стоять! — рявкнула Драконесса и сухо продолжила: — Я вас еще не отпускала. После принесения извинений отправитесь на кухню и займетесь чисткой котлов. Это ваше наказание за неумение себя вести. Заодно поможет избавиться от всяких глупых мыслей. Думать надлежит об учебе, а не о наставниках! Вам ясно? — Да, дейе Дрейкн, — Анирит присела в низком реверансе. — Можете быть свободны. Девица ушла. Пару раз вдохнув и выдохнув, дейе медленно прошлась по комнате, стараясь держать спину ровно и не сжимать руки в кулаки. От Гилмантия одни проблемы: зачем притащил сюда ученицу Анайра? Не подумал, что она может быть подослана? Но уж Клемент должен был бы сообразить. Значит, снова какие-то игры — странные и опасные. Как же она устала! Хотелось принять истинный облик, распахнуть крылья, сжечь все до основания и умчаться в бескрайнюю даль вселенной. Увы, этого ей не позволят, да и сама она себе так распуститься не разрешит. И с Анайром не станет связываться даже ради того, чтобы уничтожить Плетущую. Она сумеет обойтись своими силами. Пусть супруг играет в нелепые игры, пусть Мелькор изменяет хоть все на свете. Дона это переживет. Но последняя архейна должна исчезнуть.