А все так хорошо начиналось!

1

Темное небо казалось бы бездонной пустотой, если бы не бесчисленные огоньки звезд, мигающие и искрящиеся в его завораживающей выси. Они мерцали, озаряя уснувшие горы и долины призрачным светом. Река в их зыбком сиянии светилась чистым серебром. Внезапно заревом пожара поднялся ярко-желтый диск луны. Все выше и выше стремилось ночное светило, бледнее с каждым мигом. И вот уже бело-желтым кругом луна поплыла по небосводу. Звезды притихли, присмирели, небо словно стало шире и еще выше. Откуда-то появились облачка, играя, они набегали на луну, скрывая её чудесный лик, и снова открывали его. Через некоторое время луна включилась в их причудливую забаву и побежала от облачка к облачку. Природа спала, лишь луна, облака и звезды вели свою вечную замысловатую игру. Под неё так легко думалось о самых странных вещах. Лиссэ, наверно, полагает, что он ушел мечтать об Эйллиэ и готовить Чертоги к её приему. Но до зимы еще далеко, да и он уже не беззаботный юный Изначальный, чтобы предаваться романтическим мечтаниям. Как это ни забавно, но, стоя на вершине башни своего замка, Мелькор думал о себе, вспоминая былое. Глупые выходки Анирит, странная песня Эйллиэ, разговор с Лиссэ, а главное, книги: учебники и научные труды, хроники и сказания. Все это заставило по-другому взглянуть на самого себя. Изначальные творят своих детей лишь в паре, причем с той самой — Единственной. Сотворенного можно создать и одному, но только если он был замыслен со второй половинкой. Таково правило, такова природа Изначальных. И даже валар подтверждали это. Варда и Манвэ, Йаванна и Ауле, Намо и Вайрэ, Ирмо и Эстэ. Лишь у Тулкаса и Нессы не было майар, но Воитель пришёл на Арду ущербным, часть его по воле Эру затерялась. Илуватару нужен был покорный исполнитель его Замыслов, а прежний Тулкас не стал бы убивать беззащитных. Несса одна творить майар не пожелала. Мелькор поёжился, словно его охватило студёным ветром. Лишь сейчас ему стало понятно, насколько ужасна участь подруги Воителя — вечно смотреть на того, кто лишь тень себя прежнего. Она так мечтала быть вместе с Тулкасом, и вот её мечты сбылись. Воистину, бойтесь своих желаний, ибо они исполняются! Где-то вдали завыли волки, слаженно и мелодично исполняя свой гимн царице ночи. Под их пение Вала вспоминал своих собратьев по Песни Творения. Ниенна одна, и Ульмо тоже. Хотя есть Оссэ и Уиненн, но майар ли они? Может быть, просто духи воды? А может, у Владыки вод осталась в Чертогах Эру подруга? Как знать… Но общая картина соответствовала тому, что здесь считалось Законом. Лишь он и Эру — исключения из этого Закона. Или просто мятежный Сотворённый чего-то не знал об Илуватаре и самом себе? Недаром же после путешествия в Эа так изменилась его внешность. Тогда Мелькор обрёл себя, смысл своей жизни. Получается, Илуватар сотворил его как-то неправильно? Или не творил, а нашел? Или зачем-то изменил задуманный вместе с кем-то облик? Мелькор вцепился пальцами в ажурные перила балкона. С кем задуманный? И где она — спутница Илуватара? Была ли, или это его домыслы? Зачем Эру отрицал множественность миров? Зачем придумал мир, в котором нет времени? Зачем запретил Солнце и Луну? Зачем укрыл свои Чертоги Пустотой? Зачем? Черный Вала ударил кулаком по каменной стене. Боль в сбитых костяшках помогла справиться с чувствами. Итак, что мы имеем? Невесть откуда взявшегося Эру с кучей айнур в придачу. Откуда эти Изначальные? Созданы или призваны Эру? У Изначальных бывает не более четырех Сотворённых, если они не Кшайшие. Такова их природа. Наверно, могут быть исключения, но не в таком же масштабе! Значит, призваны. Откуда? И почему они не ведали о других мирах? Еще одна загадка. Впрочем, начинать надо сначала: откуда появился Эру? Он явно того же рода, что и Гилмантий, Анайр и прочие. Он не Кшайший, не Плетущий, не Призрачный. Возможно, он из этого Круга Миров, а возможно, из подобного этому. Связок или Кругов довольно-таки много. Итак, Эру откуда-то пришел и не сумел найти себе помощников. Нет, не так. Вала устало потер лоб. Эру решил создать Мир, не похожий на другие и в стороне от всех остальных. Он ведь испугался, когда его первенец пришёл к нему в одеждах Тьмы и стал говорить о звездах. Тогда Мелькор этого не понял. Он был юн, его душила обида, а вот сейчас, с высоты прожитых тысячелетий, Вала отчетливо видел в своих воспоминаниях страх Илуватара. Страх и… боль. Да, там была и боль. Почему? Что заставило могущественного Изначального так вести себя? Страшная потеря? Горькая утрата? Если бы знать… Надо еще порыться в старинных книгах. Может, дейр библиотекарь посоветует что-нибудь путное. А еще надо поговорить с Клементом, в том числе и об Анирит. Он давно собирался, но все никак не удавалось. Сейчас еще слишком рано. Ночь непроглядна, звезды погасли, луна, утомившись от игр, спряталась за облаками. Тишина, покой, волки давно замолчали. Лишь еле слышный плеск доносится с ближнего озера. Длинные тени сосен ползут по воде, стройные кудрявые березки меланхолично роняют в воду пожелтевшие листочки, и они лениво кружатся по чернильной глади. Острый глаз Изначального при желании способен подметить многое: и свернувшегося в норке зайца, и белку в дупле, и уснувшую лягушку, и притаившуюся на ветке птичку. А он сам как сумел сотворить Ортхеннера и Морхэллена? С кем он задумал их? Ни с кем, у него никого не было. Он ведь Изначальный, он не мог забыть. Или мог? Память подсунула лица забывших прошлое детей эллери. Йолли, с обожанием и благоговением взирающая на Манвэ, по воле которого был сожжён её дом, убиты родители и друзья… Она не помнила. Может, и он что-то не помнил. Ведь Ирмо знал, как убить память, а Манвэ ведал, что подобное можно сделать. Манвэ, который лишь исполняет волю Илуватара… Значит, Эру знал и умел. Улыбка искривила губы. Что ж, даже от дурочек бывает польза: благодаря нелепым притязаниям Анирит он задумался о самом себе. Хотя нет, он начал размышлять из-за песни Эйллиэ. «Помнишь ли ты…» «Помню ли я…» Увы, он не помнит, но зато теперь знает, где искать свою память. Три звезды. Стена мрака. Бездонные синие очи, волны черных волос, обрамляющие узкое лицо с резкими чертами. Незнакомка из видения была так невыносимо похожа… на отражение в зеркале. Только цвет глаз иной, синие очи достались Манвэ. Он найдет свою память. Только вначале ему нужно позаботиться о близких. Лиссэ должна родить и вернуться к Ортхеннеру, а он вырастит двух девочек. Пока Гортхауэр привязан к Арте, приключений на свою голову искать не стоит. Он жил, не помня многого, и не рассыпался. Теперь труднее: он знает, что следует искать. Но подождёт. Усмехнувшись, Черный Вала посмотрел на туманную полоску зари. Вот и утро наступает. Пожалуй, следует посетить библиотеку. Лиссэ еще спит, да и к Клементу вламываться неудобно.

2

Библиотека неожиданно встретила некоторой суматохой. Пожалуй, в любом другом месте это выглядело бы как чинная и неспешная работа, но под этими монументальными сводами, среди строгих рядов массивных стеллажей с древними фолиантами, сие казалось чем-то из ряда вон выходящим. Дейр библиотекарь и его худенькая помощница — невзрачная кшарра — распаковывали коробки с книгами. — Я не вовремя? — спросил Мелькор. — Нет, — сухо ответил дейр Мурзилл. — Новые поступления разбираем. Можете посмотреть, только не меняйте книги местами. — Благодарю, — ответил Вала. Он почувствовал себя польщенным: редко кто удостаивался такой чести, как возможность изучить еще не расставленные на стеллажи книги. — Прикоснуться к новой книге — огромная радость. По мне, так мало что сравнится с её тонким запахом и предвкушением от познания её содержания. — К сожалению, не все это понимают, — с досадой бросил дейр библиотекарь. — Всевозможные кристаллы, диски и записи кажутся нынешнему поколению более удобными. — Они слишком молоды и пока не понимают… — с нежностью касаясь коленкоровой обложки, ответил Изначальный. — А где-то есть еще и движущиеся картинки, а еще говорят, что есть места, где на кристаллах и дисках записывают сцены из книги, разыгрывая их, как пьесы. Вот бы такое увидеть! — мечтательно проговорила худенькая кшарра, чуть не рассыпав стопку книг. — Осторожнее, Мурра! — строго сказал Мурзилл. — Не стоит думать о всяких глупостях во время работы. К тому же ни одна картинка, даже движущаяся, никогда не заменит книги. — Но иногда так хочется увидеть воплощение своих представлений. Наверно, это так здорово, когда книга оживает! — в голосе деи библиотекаря слышался неподдельный восторг. Седоватый кшаурр поморщился. — А мне думается, что это может оказаться совсем не здорово, — задумчиво произнес Мелькор. — Пожалуй, я бы не отказался такое увидеть, только дело все в том, что ни одно представление не сможет заменить воображения. Читая, мы сами оживляем героев, мы видим их, и никто не способен так точно передать написанное, как наша мысль, — он помолчал и, усмехнувшись, продолжил: — тем более, что ведь каждый читает свою книгу. Мурра растерянно посмотрела на него. — Ты уверена, девочка, что твое видение совпадет с представлением других? Не разочарует ли тебя показанное? — Не знаю, может быть, — девушка пожала плечами и продолжила разбирать книги. Взяв пару заинтересовавших его томов, Черный Вала прошел в зал для чтения и устроился в высоком кресле около окна. На улице еще было темно, но мягкий свет светильников в зале создавал уютную атмосферу. Мелькор надеялся скоротать время до утра за приятным занятием. Увы, сбыться надеждам оказалось не суждено.

3

Тихонько скрипнув, отворилась дверь, и в залу просочилась Анирит. Мелькор закрыл книгу и, не скрывая досады, глянул на девицу. Недовольство учителя навязчивая студентка предпочла не заметить. Поправив обтягивающее её, как кожа змею, ярко-алое платье, девушка прижала руку к тому месту, где, как она, видимо, считала, находится сердце. Она слегка ошиблась и приложила длань к желудку, хотя, возможно, именно там располагался орган её чувств. Вала усмехнулся. Усмешки Алийнит тоже не заметила. На редкость невнимательная особа. Страстно захотелось взять её за шкирку и выкинуть вон, как нашкодившую кошку, но не всем своим желаниям можно, к сожалению, давать волю. Еле удержав вздох, Мелькор сухо поинтересовался: — Студентка Анирит, что вы изволите делать в такой час в библиотеке? — Я жажду встречи с вами! — горячо прошептала она и облизала губы. — Встречи со мной следует ждать на лекции. Или вы хотите сдать зачет? — Нет, то есть да, то есть не зачет, — запуталась в словах девушка. — А раз не зачет, то отправляйтесь к себе в комнату. — Я не могу! Я так ждала этой встречи! Я следила за вами днем и ночью! Я не смыкала очей! — Деи Анирит, меня не интересуют ваши ожидания, а следить за кем бы то ни было — недостойно разумного и порядочного создания. — Мне все равно! Я стражду и жажду! В моей душе горит пожар! Я непрестанно мечтаю лишь об одном! — она снова облизала губы и, вперив горячий взор куда-то на уровне карниза, пылко продолжила: — Я мечтаю о вашем жезле! — О чем? — опешил Вала, у которого никогда не было никакого жезла. — Я мечтаю стать для него ножнами! — с придыханием сообщила эта ненормальная. — Жезлам ножны не нужны! — отрезал Мелькор. — А вам следует навестить целителей и выпить что-нибудь успокоительное. К примеру, отвар душицы с мятой. — Мне не поможет мята, — печально покачала головой юная Сотворённая. — Я мечтаю стать пещерой… Изначальный вытаращил глаза: такого бреда он еще никогда не слышал. — Девочка, тебе стоит отдохнуть… — Нет-нет, я хочу стать пещерой для вашего жезла, нефритового жезла! — Что за глупости ты говоришь?! — Вы так горячи и страстны, а я… я изнемогаю, меня сжигает огонь. Моя маленькая норка так мечтает о встрече с вашим жезлом… — Довольно! У меня нет никакого жезла и никогда не было! — Мелькор шагнул вперёд, намереваясь, скрутив обезумевшую студентку, доставить её целителям. Он и представить не мог, что Изначальные могут сойти с ума. — Жезл есть у всех! — безапелляционно заявила Анирит и, потянув шнуровку платья, с неожиданной легкостью выскользнула из него. Под платьем ничего не было. Мелькор поднял руку, намереваясь призвать очередное облако, но дева шустро прыгнула на него. Почти не задумываясь, Вала сделал шаг в сторону, и студентка врезалась в стеллаж. С полок посыпались книги.

4

— Это что?!.. Ах, мерзавка! — в читальный зал ворвался разъяренный дейр библиотекарь. Всегда сдержанный и чопорный кшаурр был не похож сам на себя. Усы топорщились, хвост бил из стороны в сторону, а из пальцев вылезли когти. — Кто тебя пустил?! Ловким движением когтистой лапы он подхватил Анирит и каким-то хитрым заклинанием пришпилил её к простенку, в это время его хвост, действуя будто сам по себе, расставлял упавшие книги. Вала тем временем окутал девицу уже привычным мороком. — Это я её пустила, — раздался из-за двери покаянный голос Мурры. — Ты?! — почти рыкнул дейр Мурзилл. — Она просила разрешить позаниматься, дескать, не успевает подготовиться к зачету…  — Еще и лгунья! — припечатал библиотекарь, грозно взирая на нарушительницу. — Исключить за порчу библиотечного имущества! — Мурзилл строго посмотрел на Мелькора. — Её принимал Гилмантий, к тому же она нездорова. У неё помутился рассудок. — Ничего, как помутился, так и прояснится. Вот отхожу её хвостом пару десятков раз, живо мозги на место встанут. — Не надо, — пролепетала студентка. — Я всего лишь мечтала о жезле! — Вот и мечтай, но не в библиотеке! — отрезал кшаурр и активировал заклинание вызова глав Школы. — Пусть они с этой поганкой разбираются. Мелькор кивнул в знак согласия. Анирит ему изрядно надоела, но все же её надо лечить, а не исключать. К тому же у Клемента на деву явно какие-то виды. Наверняка хочет использовать ее в своих играх, сливая нужные сведения Анайру. Через пару минут в библиотеке появились магистр и дейе Дона. — Что здесь произошло? — строго спросила Драконата. — Студентка сошла с ума. Несла какой-то бред о норах, жезлах и пещерах, — сообщил Вала. — И нанесла ущерб библиотеке, нарушив правильность расстановки книг посредством их сбрасывания с полок. К тому же некоторые издания пострадали из-за падения на пол. Я требую исключения нарушительницы! — важно сообщил Мурзилл. Он уже успокоился и снова был сдержанным и церемонным кшаурром. Дейе Дрейкн обвела присутствующих недоуменным взглядом. Клемент молчал, держа у лица платок. Мелькору послышалось из-за платка сдержанное хихиканье. И чего он веселится? Девушку лечить надо! — Студентка Анирит Алийнит, на каком основании вы проникли в библиотеку и, говоря какую-то глупость, нанесли ущерб библиотечному имуществу? — гневно посмотрела на девушку Драконата. — И почему вы в таком виде? — Не просто имуществу, а фондам, — наставительно поправил главную помощницу магистра Мурзилл. — И это существенная разница, весьма существенная. — Отвечайте! — Дона проигнорировала слова Мурзилла, продолжая сверлить студентку взглядом.  — Это дейр Мелькор укутал меня в облако, — ответила на последний вопрос Анирит. — Почему? — перевела взгляд на Валу Драконесса. — Потому что она сняла платье, — ответила за него Мурра и, хихикнув, прикрыла рот рукой. — Что за неуместное веселье? — растерялась дейе Дрейкн, услышав смешок еще и со стороны Клемента. — Все так печально, — прошептала Анирит. — Почему вы сняли платье? — продолжила недоумевать почтенная дама. — Это просто неприлично! Неужели вы этого не понимаете? — Я понимаю, но я так мечтала о жезле дейра Мелькора, я представила, как он проникает в мою пещеру… — Какая мерзость! — схватился за голову дейр Мурзилл. Мурра слабо пискнула, а Клемент расхохотался. Мелькор опешил. — Что за чушь?! — возмутилась Драконата и, вдруг поняв, процедила: — Откуда вы набрались такой гадости? Как вам не стыдно? Я настаиваю на исключении! Ваш Сотворивший непременно узнает о вашем поведении, позорящем честь всех Изначальных! Такого безобразия еще никогда не было в этих стенах! — Нет, не надо! — заверещала девица. — Дейр Мелькор, спасите меня! Вы не можете! Я же люблю вас!.. Я хочу быть с вашим жезлом!.. — Заткнитесь! — рявкнула Дона, и Анирит, с лязгом щелкнув зубами, больше не смогла произнести ни слова. — Ну, зачем так сурово? — укоризненно проговорил магистр. — Как мы узнаем, откуда она набралась столь полезных выражений? — Я не желаю ничего знать! — отрезала Драконата, на её впалых бледных щеках ярко горели два красных пятна. — Мне все понятно! — А мне нет! — возразил магистр. — И дейру Мелькору тоже! Сжав руки, Вала сухо произнес: — Да, мне непонятно. Хотя я догадываюсь теперь, что имела в виду эта особа, но… — Вот именно, есть одно важное «но», — поднял палец Клемент. — Сотворённая не должна знать таких выражений. — Нормальная Сотворённая должна с уважением относиться к наставнику, — гневно блеснула потемневшими очами дейе Дрейкн. — Давайте пока об этом не будем. Анирит, отвечай, какого кмырга ты говорила всю эту чушь? — мэтр взмахнул рукой, и к студентке вернулся дар речи. — Я жажду своего наставника! — простонала Алийнит. Мелькор скривился: он тоже жаждал: прибить эту ненормальную. — Это понятно. Я спрашиваю, зачем ты употребляла столь странные выражения и вела себя, как… — магистр на миг замялся и, покосившись на Драконату, продолжил: — как недостойная особа. — Я достойная, — возмутилась студентка. — Просто хотела добиться внимания учителя. Я хочу быть всегда с ним рядом. — Зачем? — поинтересовался Мелькор. — Ну, я же сказала, что моя пещера…  — Нормальным языком отвечай! — перебил её мэтр. В его зеленых глазах танцевали смешинки. — Я хотела быть рядом, чтобы дейр Мелькор стал вместо моего Сотворившего. Я хотела сидеть у его ног и внимать его речи! — И все? — Ну, чтобы он защищал меня от всех! Он спас меня у Трех звезд, и я решила, что рядом с ним буду в безопасности. К тому же он такой красивый! У него такие дивные очи и волосы! Я хотела бы вечно любоваться его чертами… — Платье-то зачем срывать? — покачал головой Клемент. А Мелькор подумал, что ему совсем ничего не понятно: Сотворенная вела себя как девица на удивление облегченного поведения, а на самом деле всего лишь хотела быть его личной ученицей. Впрочем, Анирит он не желал видеть рядом ни в каком качестве. — Чтобы понравиться ему! — захлопала глазами студентка. — Кто тебя надоумил так себя вести? — пристально посмотрел на неё магистр. — Никто! Я сама! Только не отдавайте меня Анайру. Он будет недоволен! Я его так боюсь… — из голубых очей покатились крупные слезы. — Если скажешь, как дошла до жизни такой, то Анайру тебя не вернут, — пообещал Клемент. — Я не позволю ей здесь остаться! — заявила леди Дона. — Пока еще Школу возглавляю я, к тому же никто и не говорит, что девушку следует оставить здесь, — магистр холодно посмотрел на помощницу. Его зеленые глаза сейчас казались ледяными. — Учтите, что я против! — вскинула голову Древнейшая. — Учту, — спокойно ответил мэтр и снова повернулся к студентке. — Я жду ответа. — Прочитала в книжке, что если так себя вести, то можно легко завоевать сердце мужчины. Мужчинам нравится, когда к ним льнут, снимают одежду и говорят о жезлах и пещерах. — Где ты нашла эту мерзость?! — вскричал дейр Мурзилл. — В моей библиотеке таких книг нет, не было и быть не может! — Мне дала почитать деи Глори. Я сказала ей, что ничего не знаю о любви и мужчинах. И она принесла мне несколько романов. Они такие увлекательные! Там все героини так себя вели, и все они нашли себе покровителя! Вот я и решила, что дейру Мелькору тоже понравится. Вала чуть не схватился за голову. Клемент присвистнул. Драконата прошипела что-то неразборчивое. Дейр Мурзилл, грозно сведя брови, сообщил: — Отыне деи Глори Нэйли вход в библиотеку запрещен. До тех пор, пока она не избавится от своей макулатуры, да и потом я еще подумаю. Это ведь надо же — портить вкус юным созданиям! Да за такое изничтожать надо! — Изничтожать мы пока никого не будем, — возразил Клемент. — А запрет я поддерживаю. К тому же не думаю, что её потянет читать. Почему ты вела такие беседы с деи Глори? — он снова посмотрел на пришпиленную в простенке Анирит. — Мэтр Гилмантий поручил ей рассказать мне все о Школе и помогать на первых порах. — Этот старый дурень совсем очумел, — еле слышно процедила Дона. — Значит, ты хотела стать личной ученицей? — спросил Клемент. А Мелькор подумал, что ни за что не станет её учить, даже если его всей Школой на коленях просить будут. Словно почувствовав его настроение, магистр подмигнул левым глазом. — Да, — пролепетала девушка. — Хорошо, — повернув кольцо на пальце, мэтр тихо произнес. — Дейе Ладомира, будьте добры прибыть в библиотеку. — Зачем вам природница? — спросила Дона. — Неужели не догадываетесь? — белозубо улыбнулся мэтр. Поджав губы, главная помощница отвернулась. Догадалась она или нет, Мелькор не понял, но сам сразу же сообразил: его изобретательный друг, кажется, нашел применение для этой странной Сотворенной. Появившаяся через пару минут Ладомира выглядела слегка сонной и чуть недовольной. Надеть платье она не удосужилась, лишь накинула на лимонно-желтую кружевную рубашку бархатный халат насыщенно-зеленого цвета, который даже не потрудилась запахнуть. На неодобрительный взгляд Драконессы она, зевнув в ладошку, ответила: — Слишком торопилась исполнить распоряжение начальства, даже на переодевание время тратить не стала. — Поверьте, дейе, я оценил, — церемонно произнес Клемент. Леди Дона поморщилась. Природница обвела взглядом собравшихся, насмешливо прищурилась и проворковала: — Весело у вас тут! — У нас всегда весело, — хмыкнул магистр, — но на этот раз остро не хватало тебя. Картинку я тебе при вызове сбросил. Познакомилась? — Угу, — кивнула дейе, прикусив губу, чтобы не рассмеяться. — Так вот, возьмешь себе личную ученицу, — магистр кивнул на Анирит. — Ну-ка, посмотрим, что тут мне собираются подсунуть, — с видом заправской торговки Ладомира осмотрела все еще висящую в простенке студентку, потом взмахнула рукой, и девушка мягко опустилась на пол. — Пойдешь ко мне в личные ученицы? — неожиданно строго спросила она. — Я… я… — Анирит растерянно заозиралась. На миг Мелькору стало её жаль. Он даже чуть было не вызвался сам взять её в ученицы, но тут же передумал, вспомнив нелепые выходки оной особы. — Я согласна, — жалко пролепетала Сотворённая. — А вы меня Анайру не отдадите? — Не для того беру, чтобы класть туда, откуда тебя взяли, — усмехнулась природница. — Так что приноси клятву. Положенные слова были произнесены, заверены магистром и недовольной Драконатой. — И когда же вы найдёте время для личной ученицы, уважаемая дейе? — тон леди Доны удивительно не соответствовал выражению её лица. — Ведь вы так заняты. А из студентов, я надеюсь, она теперь исключена? — Драконата выразительно посмотрела на Клемента. — Этот вопрос я оставлю решать дейру Мелькору и дейе Ладомире, — преувеличенно любезно ответствовал магистр. — Я не возражаю против дальнейшего обучения деи Анирит, — твёрдо сказал Мелькор. — В конце концов, девушка не виновата, что её воспитанием и образованием несколько пренебрегли. — Я против! — резко возразила дейе Дрейкн. — Вы почти всегда против, так даже неинтересно, — с лёгкой печалью в голосе произнес мэтр Клемент. — Здесь не балаган, чтобы вам было интересно! — отрезала Драконесса. — А мне кажется, что здесь как раз он самый и есть, и мы в главных ролях. — Что-то я подобного не заметила! — Изнутри трудно понять, как выглядит происходящее снаружи. — А вы, полагаю, находитесь снаружи, раз сумели заметить? — раздраженно проговорила Древнейшая. — Нет, просто мне иногда подвластно великое искусство: посмотреть на себя со стороны, — все так же любезно сообщил магистр. — Как же мне надоели вы и ваши остроты! — в сердцах воскликнула помощница мэтра. — Сожалею, что утомил, и не смею вас более задерживать, леди Дона, — взмахом руки мэтр открыл дверь и активировал портал в покои своей помощницы. Скривившись, словно отведала лимона без сахара, Изначальная покинула библиотеку. Присутствующие облегченно выдохнули, даже выглядевшая побитой собакой Анирит. — Рада, что вы не против дальнейшего обучения этой девочки, — серьезно произнесла Ладомира, после ухода дейе Дрейкн плотно запахнувшая халат и пригладившая волосы. — Я тоже считаю, что занятия пойдут Анирит на пользу. Но не сейчас. Пока ей следует немного осознать себя и свое место в мире, а заодно получить некоторые сведения об оном мире. Я имею в виду все Круги миров. Анирит испуганно посмотрела на новую наставницу. — Не бойся, — ласково сказал ей природница. — Тебя никто не обидит, но учиться придется. Хотя у меня для тебя и впрямь нет времени, но Живана сейчас свободна. Она в своем мире и не откажется от обучения одной глупышки. — Живана? — удивился Вала, никогда прежде не слышавший этого имени. — Моя Сотворившая, одна из Древнейших, — пояснила Ладомира. — Пойдем, Анирит, нам предстоит много дел, и надо успеть сделать их до завтрака, — подхватив личную ученицу под локоть, природница покинула зал для чтения. — Уф! — выдохнул Клемент. — Честно говоря, я боялся, что она заставит её поработать наглядным пособием на своих уроках! — Я тоже, — рассмеялся Мелькор. — А с Живаной вы знакомы? Она это ходячее недоразумение образумит? — О! Живана — это нечто. Это такая вечно зеленая мощь и сила, что дух захватывает. Страшная женщина, в смысле прекрасная. И рука у неё тяжелая! — Откуда вы знаете про руку? — поднял бровь Вала. — Видел пару раз, как она расправлялась с нарушителями спокойствия, её собственного и её миров. Ладомира верно рассудила: ей самой заниматься с ученицей некогда, а вот её матушка с удовольствием тряхнет стариной. Последнее время у Живаны учеников не было, а преподавать здесь она не хочет. К тому же у неё сложные отношения с нашими двумя Древнейшими. — Ох, уж эти Дона с Гилмантием, — покачал головой Вала. — О нет! Обсуждать их поутру в библиотеке я не готов! — воскликнул Клемент. — Вот у меня в кабинете, за чашечкой чего-нибудь бодрящего можно и поговорить о делах наших скорбных.

5

И как он мог так ошибиться! Верно говорят: тысячелетия живи — тысячелетия учись. Гилмантий чувствовал себя прескверно, даже вишнёвая наливка, приготовленная умелыми ручками бывшей ученицы, не радовала, и съеденный в один присест пирог с мясом и овощами тоже не прибавлял хорошего настроения. Лишь только мысль о том, как взвилась бы Дона, увидев их пьющими и вкушающими пищу среди бела дня в кабинете Главы Школы, несколько утешала. Она бы не одобрила: дескать, неприлично, и Клементу тоже бы досталось. Только магистру все равно: его ничем не проймешь, даже Доной. Правила его самоуверенный друг устанавливает сам и ничуть этим не смущается. Вот и сегодня Гилмантий, отправившись к Главе Школы за разъяснениями, застал оного Главу пьющим вино вместе с Мелькором. И это в самый разгар занятий! — Надо быть проще, — ответил Клемент на незаданный вопрос. — Уроков у нас сегодня нет, совещаний тоже не намечается, и опьянеть с пары бутылок сухого нам не грозит. Тем более, Изначальные не пьянеют, если не захотят. И я тоже, хоть и не Изначальный. Так что присоединяйтесь, мой дорогой коллега по несчастью. И Гилмантий присоединился. А что ему оставалось? Спорить с магистром себе дороже. К тому же Древнейший и сам не видел ничего плохого в том, чтобы вкусно поесть и запить съеденное. У него, кстати, с самого утра маковой росинки во рту не было, а дражайшая половина его встретила не хлебом да солью, а претензиями и обвинениями. Клемент тут же отдал распоряжения, и домовушки вмиг притащили наливку с пирогами. Сам магистр лениво цедил свое зеленое вино, удобно расположившись в кресле у стола, а чуть поодаль у окна точно так же восседал Мелькор, только с бокалом красного. Спелись. Может, не надо было их знакомить? А что он мог сделать, когда мальчишка Изначальный сумел найти дорогу в дом магистра? Не иначе проделки Многоцветной, а с ней не поспоришь. Уровень не тот. Хотя Клемент может попробовать, да и Мелькор, пожалуй, тоже. Древнейший покосился на друзей. Оба молчали, только Мелькор смотрел куда-то в сторону, а Клемент улыбался, да так, что хотелось эту его улыбку стереть кулаком. Тряхнув головой, Гилмантий задал интересующий его вопрос: — Что произошло с Анирит Алийнит? — А разве дейе Дрейкн вас не просветила? — лениво поинтересовался мэтр. Древнейший помрачнел. Дона так шипела, так злилась, что он ничего не понял, кроме того, что его воспитанница отмочила что-то не сообразное с правилами этикета, а он сам — невоспитанный, неумный, бестолковый тип без чести и совести, а самое главное, без малейшего понятия о приличиях. Попытки урезонить разгневанную Драконессу ничего не дали, и Изначальный позорно бежал. — Значит, моя глубокоуважаемая помощница была в своем неподражаемом стиле, — сделал вывод Клемент, так и не дождавшийся от Гилмантия ответа. Отпив немного вина, он поставил бокал на подлокотник и, сложив пальцы домиком, принялся рассказывать — четко и кратко. Настроение совсем упало. Кто мог подумать, что Сотворенная способна учудить такое? И кто мог подумать, что она так плохо образованна? — Как объяснила свои действия дейе Глори? — спросил он. — Об этом её никто не спрашивал, — ответствовал мэтр. — Почему? — А зачем? Рекомендовать книги не возбраняется, к тому же Анирит не ребенок, а Глори не Изначальная, — Клемент пожал плечами. Гилмантий залпом выпил стакан наливки и принялся доедать пирог с капустой. На время в кабинете воцарилась тишина. Солнечный зайчик заглянул в окно, пробежался по стенам, коснулся графина, замер и вскоре попрыгал дальше. — И куда вы дели бедную девочку? — спросил Древнейший. Губ магистра коснулась улыбка, тончайшая, как весенняя паутинка. — Ладомира поручила её своей матери. — Живане?! — ахнул Гилмантий. Энергичную Древнейшую он помнил еще по Предначальным дням. Уже тогда у неё был на редкость отвратительный характер, и с тех пор он ухудшился в разы. С Доной они никогда не ладили, и ради мира в семье и собственного спокойствия Гилмантий держался от сестрицы по Творению как можно дальше. Судя по редким встречам, Живана тоже не стремилась продолжать общение. Известно о Древнейшей было немного, только то, что Ладомира её младшая сотворенная и копия матери. И вот в лапы этой взбалмошной, самоуверенной и не знающей пощады особы угодила наивная девочка. И что теперь делать? Этот вопрос он и озвучил. — А ничего! — махнул рукой магистр. — Анирит принесла клятву ученичества Ладомире. Её дело — слушаться наставницу. К тому же Живана не так ужасна, как ты о ней думаешь. — Ты её плохо знаешь, — проворчал старый мэтр. — Напротив, мы отлично провели время, когда я побывал по приглашению Ладомиры в одном из миров её Сотворившей. Живана — дама обстоятельная, ей можно доверять. — Она слишком жесткая, — возразил Древнейший. — Ну что ты! Добрейшей души Сотворительница! Звери к ней так и льнут. — И ты был готов, — пробурчал Гилмантий себе под нос и с укором посмотрел на Клемента. — А это уже мое личное дело, — парировал магистр. — Раньше надо было думать, когда Анирит в школе оставлял. Теперь она адаптируется к жизни в мирах, а уж потом продолжит обучение в Школе, если пожелает. — Анайр будет недоволен. — Ха! Как будто он обрадовался, когда мы его Сотворенную в Школу приняли! — Одно дело Школа, а другое дело Живана. — Ну конечно, — кивнул головой Клемент. — Сведения о мирах Живаны Анайру неинтересны, да и Анирит теперь чувствует себя защищенной и шпионить для Сотворившего не станет. — С чего бы? — недоверчиво покосился на него Древнейший. — Теперь у неё Учитель есть, и Анайр над ней власти не имеет. — Так она поэтому так к Мелькору пристала? — сообразил Гилмантий. Ну и шустра девица! Только путь избрала ложный. Бедняга Изначальный, поди, чуть не рехнулся, когда студентка к нему чувствами воспылала. — Надо же, догадался! — нарочито удивился мэтр, и Древнейшему снова захотелось стереть с его лица улыбку. Самоуверенный и наглый мальчишка! И все-таки он нужен и полезен на этом месте. — В следующий раз уделяй больше внимания студентам. А то такой хороший способ дезинформации пропал, — посетовал Клемент. Гилмантий лишь вздохнул: он и впрямь взял девчонку, чтобы немного проконтролировать Анайра, но не получилось. Недосмотрел! Кто бы мог подумать, что она проявит такую прыть. Дура дурой, а выход нашла. — Ну что ж, раз с Анирит разобрались и вопросов больше нет, то я пойду! — Древнейший поднялся со стула. — Спасибо за угощение, Клемент! Не держите на меня обиду, Мелькор, за студентку. Я и подумать не мог… — А не мешало бы, — раздался холодный голос молодого Изначального. — Юные создания требует внимания и заботы. Но я не обижаюсь на вас из-за этого инцидента. Меня больше интересует другое… — он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Древнейшему. Гилмантий даже поежился под взглядом наполненных тьмой очей. — Как вы организовали прорыв грызглов у Трёх звезд? Охнув, Древнейший опустился на стул. Догадался! Кто бы мог подумать, что юный Изначальный из закрытого мира сможет так легко просчитать его игру? Или это Клемент помог? — О чем ты? — О той самой битве с грызглами, где мы обрели Анирит, — усмехнулся Черный Вала. Весьма неприятно усмехнулся. А Гилмантий вдруг вспомнил, что не так уж и юн Мелькор, а опыт у него побогаче, чем у многих других Творцов. За свою недолгую жизнь он многое изведал, и седина его не печать времени, а последствие трудных испытаний. — Или вы просто сообщили кому-то, что мы с Эйллиэ отправляемся в миры Кшайших, а остальное было делом рук наших тайных врагов и ваших соратников? — Ну уж нет! — возмутился Древнейший. — Никаких соратников среди ваших тайных врагов у меня нет. Да еще неизвестно, есть ли эти враги. Лично я с ними не знаком. Но кое-что я и впрямь предпринял… — он поморщился. Не лучше ли все отрицать? Но они ведь уже не поверят, и отношения окончательно испортятся. — Ослабил слегка защиту, ну грызглы и рванули. Опасности почти не было: кшаурры умелые воины, да и я наблюдал. В случае чего помог бы. А вот Анайр зачем подсуетился, не понимаю. — Чтобы осчастливить нас своей Сотворённой, — хмыкнул Клемент. — А вот зачем ты подсуетился, ослабляя стену? Не иначе хотел избавиться от нашего друга? — Да как у тебя язык поворачивается такое говорить! — в сердцах воскликнул Гилмантий. — Он у тебя прямо жало змеиное! — Мне счесть это комплиментом? — поднял бровь магистр. — Да чем хочешь считай! Достал ты меня! Сил больше нет! — взвыл Древнейший. — Мешаю козни строить? — Какие козни? Клемент, опомнись! Как тебе не стыдно?! — Вот уже и к совести взывать начал. Ясно — дело нечисто. — Да чтоб тебя! — Гилмантий хлопнул ладонью по столу.  — Не получится! Не расточусь, не растворюсь и даже не проклянусь. Таким уж уродился, — белозубо улыбнулся мэтр. — Напрасно обижаешь Древнейшего, — заступничество Мелькора оказалось неожиданным. — Он просто хотел навести меня на некую мысль, которую в силу неких причин сам озвучить не мог. — И что же ему помешало? — подозрительно посмотрел на Гилмантия Клемент. — Древний, как Эа, способ: клятва. Полагаю, её он дал леди Дрейкн. Не так ли, мэтр? Гилмантий чуть не подпрыгнул. Уж лучше нападки магистра, чем столь верные догадки Валы. — Так я тебе и сказал, — пробурчал старый Изначальный. — Ответа не требуется, по реакции понятно, — подвел итог Клемент. — Синеглазая Звезда Ночи, как полагаю, является моей Сотворившей? А Солнцеозаренный — наверняка Эру? — медленно продолжал делиться своими догадками Мелькор. — Думаю, Сотворившая каким-то образом сумела спасти своего сына, а уж потом её опечаленный супруг отправился творить свой особый мир, над котором будет не властно ничто, кроме его воли. Сотворённому или сотворённым стер память. Хотя второго сына, скорее всего, он создал сам. А вот откуда взялись другие? — Вытащил, поди, детишек других Творцов из миров у Трех звезд. — К тому же мысль может стать материальной, — медленно произнес Изначальный. Не иначе, у Эйллиэ набрался сведений. — И никому не пришло в голову узнать, помочь, поддержать… — У нас не принято лезть не в свое дело. — Разумеется, только не следует забывать, что чужие беды, от которых вы отмахнулись, могут сами прийти к вам. Однажды, — хмуро проговорил Клемент. — Для этого надо уметь думать, а думать вредно, — хмыкнул Мелькор. Сукин сын! Научился гадости говорить! Или просто скрывал свое умение? — Дураков среди Творцов нет, заруби себе на носу, — рявкнул старый мэтр. — У нас есть обычаи, и им полагается следовать! — Косность и дурость: синонимы или нет? Вот в чем вопрос, — пробормотал себе под нос магистр. — Преступны ли косность и дурость — вопрос не менее интересный, — вторил ему Вала. — Нечего мне тут судилище устраивать! — продолжил возмущаться Гилмантий. — Не доросли еще! — А что, для выражения своего мнения и требования справедливости надо дорасти? Как-то на Эру похоже… — Мелькор, хватит! Я тебе дурного ничего не сделал… — Всего лишь пытался отправить к грызглам. — Ну, раз ты все вспомнил… — Я не вспомнил. Я догадался. И как бы ни хотелось вам, и как бы ни хотелось мне, — все так же сухо продолжал Мелькор, — но к грызглам в зубы во имя старых тайн я не полезу. У меня внучка, дочь, сын, ученики. Бросить их я не имею права. — И ты недавно распинался о взаимопомощи, — в сердцах бросил Древнейший. Он уже давно понял, что план полетел в трубу, но оставалась надежда, что Мелькор заинтересуется, сообразит, что многого не помнит, и рискнет отправиться к Трем Звездам: один или вместе с Эйллиэ, а может, и Клемент ему поможет. Но нет, он не вспоминал, а докопался, и даже теперь не рвется вернуть свое прошлое и спасти миры. — Если Миры в коконе спят, то для них не имеет значения время. Если нет, то все уже давно погибли, и спешить опять-таки нет смысла, — словно отозвался на его мысли Изначальный. — А память тебе не нужна? — голос Гилмантия прозвучал глухо и почти жалко. — Без неё я жил очень долго. — Какой благоразумный! — Жизнь научила, — темные, как бездна, глаза смотрели в упор. Где-то в их бесконечной глубине вспыхивали языки пламени. Лицо Изначального казалось высеченным изо льда. Он и впрямь был Владыкой: темным, уверенным, твердо идущим к своей цели, способным жертвовать ради неё не только другими, но и самим собой. Гилмантий вздохнул. Опять он ошибся. Когда-то не смог просчитать Клемента и снова встал на те же грабли с Мелькором. Теперь все будет не так, как хотелось бы. Но одному можно порадоваться: рано или поздно эта молодёжь до всего докопается, узнает то, что он — могущественный, мудрый, древний — так и не смог выяснить. И, возможно, будущее изменится, став более светлым. Хотя бы для них — молодых, отчаянных и сообразительных. — Что ты хотел там найти, Гилмантий? — на этот раз в голосе собеседника послышалась капелька участия. — Миры все же надо выручать, — Древнейший отвел глаза. — Мне туда не пройти, а для тебя защита может сделать дверку. — Какое благородство! — Клемент захлопал в ладоши. — Не ерничай! Что мог, то и сказал! — Возможно, что-то нам подскажут предания. Не хотите ли посоветовать, на что обратить внимание? — предложил Мелькор. — Как будто я там не искал! — Древнейший с досадой дернул себя за бороду. — Не оторви, — хмыкнул магистр и обратился к другу: — Сам же сказал, что его клятва держит. — Но иногда клятвы получается обойти. — Когда получается, тогда и обхожу, — не скрывая неудовольствия, пробурчал Гилмантий. — Все с тобой понятно, — махнул рукой Клемент. — Возможно, все это следует запить? — К вечеру можно, а сейчас не стоит, — Древнейший решительно поднялся и быстрым шагом направился к двери. Он чувствовал себя и обиженным, и обнадежённым.

6

— Вовремя он появился, — откинув голову на спинку кресла, произнес Клемент, когда за Древнейшим закрылась дверь. Мелькор усмехнулся: — Смотря для кого. — Для нас, разумеется. Ты и впрямь не собираешься к кмыргам на рога? — он пристально посмотрел на друга. — Во имя чего? Тайных интересов нашего собрата? Спасения Миров и родной Сотворившей? Но я понятия не имею, как их спасать. Узнаю, тогда отправлюсь. — Мелли на меня сбросишь? — Зачем? Полагаю, к тому времени она вырастет, а Ортхеннер вернется. Вытаскивать миры из кокона — задача непростая. Пока её решения я не вижу. Эйллиэ тоже не знает. — Ты сказал ей о своих догадках? — Пока нет, — Мелькор печально вздохнул. — Не хочу спешить, не хочу вынуждать её принимать решение. Она нужна мне, именно мне, а не тому мальчику, которого я не помню. И нужна именно теперешняя, ведь её прежней я не знаю. Пусть и она поймет, кто ей нужен: призрак или настоящий живой Изначальный со всем его непростым прошлым. — А ты изменился, — одобрительно отметил Клемент. — Стал увереннее. — Не совсем так, просто привык к тому, что мне есть ради чего жить, — Вала провел рукой по глазам. — Раньше я знал, во имя чего стоит умереть, а теперь… Мелли, Лиссэ, еще не рождённая внучка. И Эйллиэ. Когда-то я приучил себя к мысли, что любовь не для меня, что у меня не может быть личной жизни. А теперь появилась надежда… И я надеюсь. — Ты не только надейся, но и действуй! А то одними надеждами сыт не будешь. — Разумеется, у меня есть план, — Вала хитро улыбнулся, глаза его засверкали. — Да и до новогоднего бала не так много времени осталось. — Значит, ждем следующего года! — Клемент отсалютовал ему бокалом.