Не умеешь — не берись, Не умеешь, — но дерись. (Алькор)
1
Учебный год заканчивался. На деревьях распускались клейкие светло-зелёные листочки, цветы тянули к яркому солнышку свои нежные головки, на грядках проклюнулись посаженный под зиму лучок и загодя посеянные морковка, петрушка и прочая зеленушка. Ученики сменили зимнюю шерстяную форму на легкие светло-зеленые и синие платьица и костюмчики. Успеваемость резко упала в связи с ранним потеплением: никому, даже самым усердным, не хотелось корпеть над книгами. Студенты ночи напролет шастали по улицам, пели песни, ухаживали за девушками. Студентки шили новые платья, завивали локоны, варили крема, помаду и прочую чепуху, призванную украсить их и без того приятные лица. Учителя выражали недовольство, но особо не зверствовали: понимали — весна. Лиссэ тоже не слишком изгалялась над учениками: несколько ночных занятий на кладбище, а в остальном — теория. Практику пусть на экзамене показывают. Она как раз к этому времени родит, вот и отыграется за все на этих легкомысленных. Беременность мистрис переносила на редкость легко, даже перепады настроения не мучили. Мелькор следил за ней, как заботливая наседка, но, к счастью, после бала Встречи года его внимание несколько рассеялось. Наладившаяся личная жизнь — это прекрасно! И не только для самого Изначального, но и для окружающих. Мрачный или печальный Творец может быть опасен или, по крайней мере, трудно переносим. Впрочем, Вала никогда свое настроение не показывал, даже на Арте: вечно чувства скрывал, чтобы не огорчить близких, но близкие ведь не слепы. После объяснения с Эйллиэ Мелькор на диво похорошел, да и Снежинка тоже. С серыми или серо-зелеными глазами Сейнеллиир явно было лучше. Обретшие друг друга Изначальные везде ходили, держась за ручки, и общались не столько словами, сколько взглядами. Мистрис искренне радовалась за Мелькора — уж он-то счастье точно заслужил. И прошлое свое знать тоже заслужил. Теперь Черный Вала вспомнил о себе все, хотя и не на все загадки нашел ответы. — Не хочу тебя в это впутывать, — как-то вечером сказал он в ответ на вопросы Лиссэ. — Тайн и в этой части Вселенной хватает. Ныне я больше понимаю Эру, хотя оправдать его все равно не могу. — А говорят, понять — значит простить, — раздумчиво произнесла дейе. — Не всегда, девочка, кое-что простить нельзя, — Вала сложил пальцы домиком. — Когда-нибудь я найду способ вытащить из небытия Миры у Трех Звезд. Обязательно найду. Я не знаю, что сделала моя Сотворившая. Звезда ночи умела быть скрытной. Многое о ней не знал и её супруг, хотя они любили друг друга. Не всегда понимали и принимали, но все же были единым целым. Остаться без своей половинки — страшно и горько. — Но ты сумел это перенести. — Я не помнил, да и Эйллиэ не погибла, она всегда была в моем сердце, пусть я и не ведал об этом. Знать своё прошлое, найти самого себя, а в придачу любовь — не каждому удается. Мелькору повезло. Тано изменился: стал увереннее, энергичнее и счастливее. Он и Эйллиэ словно от сна проснулись и теперь радовались жизни, да так, что смотреть на них было сущим удовольствием. По крайней мере, Лиссэ откровенно наслаждалась: вид чужого счастья тоже согревает душу, к сожалению, не у всех, некоторые страдают от зависти. Ну и пусть мучаются: зависть — один из худших пороков. Весна бушевала. Солнце, как ошалевшее, ломилось в окна, не давая как следует выспаться. В одно такое далеко не прекрасное утро Лиссэ поняла, что срок настал. Следовало быстро нейтрализовать Тано: не хватало, чтобы он стенал под дверью или, того хуже, вломился в самый неподходящий момент в спальню. Хотя стенать не в его стиле, он — натура деятельная. Вот пусть и делает. Мелиссе было дано указание занять деда чем-нибудь полезным. Дочка кивнула и помчалась озадачивать Изначального. Принимать роды примчалась Сиренэ, но раньше неё в углу комнаты материализовалась Эйллиэ. Драгоценная свекровушка уже совсем обнаглела, даже в спальню научилась просачиваться. Надо потом защиту покрепче поставить: пусть Клемент поработает. Лиссэ ворчала про себя, но на самом деле была рада. С Сейнеллиир они ладили и общались скорее как две подружки, нежели как мать с дочерью. Да и присутствие Изначальной при родах не помешает.2
Мама и раньше просила убрать дедушку из дома, когда придет время рожать, и у Мелиссы уже был подготовлен замечательный план с участием Дракошика, но теперь все менялось. Дедуся на ночь остался дежурить в Школе и теперь, поди, уже домой собирался. Мелли растерялась: как задержать деда? Уроков-то у него сегодня нет, у их класса практическое занятие в лесу, которое проведут дейе Ладомира и Лихшачич. Вот ведь незадача! Мелька покачала головой и помчалась еще быстрее. Она обязательно что-нибудь придумает. А может, лучше просто объяснить дедушке, что мама волнуется и её не надо тревожить? Деда ведь такой чуткий, он все поймет. Правильно: надо честно сказать. И зачем мама столько всего накрутила? Могла бы и сама с ним поговорить. За мать Мелли не боялась, она точно знала, что все будет хорошо, и уже предвкушала встречу с сестренкой. Они обязательно подружатся. И сестричка у неё будет очень необычная, не из Творцов, но и не простая волшебница. Вот дедушка удивится, когда поймет. Мама уже что-то подозревает, а бабушка точно знает. Замечательные у неё бабушка с дедушкой, и родители тоже отличные. Еще бы с отцом познакомиться. Но и папа скоро будет с ними рядом. Наконец-то они станут настоящей семьей — большой и дружной. Лихо перепрыгнув через три ступеньки, Мелька движением руки сотворила портал и перенеслась в Школу. Просторные коридоры, высокие своды, в окна так и льётся свет, множество цветов на подоконниках и в вазонах. В Школе красиво и уютно всегда, но весной по-особенному. Природники стараются украсить её залы, кабинеты и коридоры всевозможными растениями, а по вечерам тут горят замысловатые фонарики, созданные мастерами огня. Красота! Но любоваться на неё сейчас некогда. В комнате для дежурных Мелькора не оказалось. Зеркало наблюдений работало в самостоятельном режиме, переводя картинку на записывающий кристалл. Днем дежурные наставники обычно у зеркала не сидели: своих дел хватает. Дежурные брали с собой мини-кристалл, который мог предупредить о нарушениях, опасности или о чем-то необычном. Но где же дедушка? Мелли призадумалась. Родную кровь она всегда почувствует и сможет к ней переместиться, но задействовать силу в Школе вне уроков запрещено. Ей и так может влететь по самые уши за несанкционированное перемещение. Ну и пусть! Была не была — одним нарушением больше, одним меньше! Махнув рукой, девочка привычно призвала магию и, почуяв дедушку, переместилась поближе к тому месту, где он сейчас находился. Появляться прямо перед ним она остереглась: дедусик добрый, но строгий. Мелькор стоял в дверях кабинета математики, откуда доносились обжигающие душу гитарные переборы и хрипловатый баритон дейра Вирхаса. Математик уверял кого-то, скорее всего, самого себя, что когда некая «она» уйдет, то ему больней не станет, потому что «дорогая самая у него гитара, и никогда он не расстанется с ней». И зачем так упорно врать? Ведь даже по голосу ясно, что ему больно оттого, что дейе Ладомира его не замечает, и дорогая самая именно она, а вовсе не гитара, пусть даже дейр и вправду не расстается с любимым инструментом. Забавные существа эти взрослые! Даже дедусика взять: ведь так долго не замечать очевидного — это уметь надо! Мелли сразу сообразила, что Эйллиэ — её бабушка, и прямо сказала деду об этом. Но дедушка ничего не понял, а ведь мудрейшее создание. А мама? Ну, зачем она себя накручивает? Зачем уверяет в том, что дедушка будет страдать под дверью, когда она рожает? Не будет он такого делать, он же чуткий и редкая умница. Да и бабушка тоже хороша: вместо того, чтобы сразу сказать правду Мелькору, она устроила целый спектакль из намеков, протяжённостью в несколько лет. Глупые эти взрослые, невзирая на весь их ум! Вот ей все ясно, и драмы на пустом месте она устраивать не склонна. — Доброе утро, дейр Мелькор! — Вирхас отложил гитару. — А я вас и не заметил. И снова обманывает: все он прекрасно слышал и видел, только хотел допеть. — Я только что подошел, — проявил вежливость дедушка, входя в кабинет. Снова эти взрослые игры: оба врут, оба знают, что врут, но делают вид, что верят друг другу. И всё это безобразие соблюдением приличий называется. А на взгляд Мельки, от лжи сплошные неприличия! Но что со взрослых взять, все они жизнью испорчены. Неужели и она такая будет? Интересно, они долго будут расшаркиваться или сейчас разбредутся по своим делам? А то ведь еще на урок надо успеть. Дейе Ладомира опоздавших строго наказывает. — Извините, что помешал. — Ну что вы, я всегда рад! — в кабинете продолжали упражняться в правилах этикета. — Не буду отвлекать! — дедушка повернулся, чтобы уйти. — Напротив! — раздался звук прыжка. Дейр Вирхас, вестимо, играл, сидя на столе, а сейчас резво спрыгнул. Не пожелал оставаться наедине со своей тоской. — Я как раз хотел поделиться с вами расчетами по временным коконам. — Вы уже начали работы? Это прекрасно, — а вот радость в голосе дедушки была искренней. Мелли знала, что Мелькор стремится проникнуть за стену у Трех Звезд, но прежде считает нужным все изучить и рассчитать. Не на один год работа, скорее на десятилетия, если не на века. — Мне пока не хватает данных, раньше я никогда не занимался изучением свойств временного кокона, но кое-какие наметки есть. Посмотрите, — раздался шорох бумаги, скрипнул стул. Прокравшись на цыпочках, Мелли осторожно заглянула в кабинет. Дедушка и математик увлеченно склонились над столом, шелестя бумагами и обмениваясь короткими и малопонятными фразами. Увлеклись! Теперь этих двоих за волосы друг от друга не оттащишь. Пока они все изучат, проверят, обсудят, целая куча детишек успеет родиться. Удачно все сложилось! Мелли тихонечко пошла прочь. Звук звонка на урок показался оглушительным. Опоздала. Тьфу ты! Подхватив юбки, девочка опрометью бросилась на занятия. Ой, а урок сегодня в лесу, тут за миг не доберешься, а третий раз призывать силу не стоит. Влетит ей за опоздание, и ребят она подвела. Ладомира из-за неё может и остальных наказать. Хотя… Мама-то рожает. Так она дейе преподавательнице и скажет, и это будет чистая правда!3
Как же хорошо утром в лесу! Мягкий ковер из высокого мха скрадывает и без того легкие шаги. Высокие сосны устремлены в небесную высь. Разгоревшаяся заря окрашивает их красноватыми бликами. Медленно плывущие по небу пушистые облачка кажутся розоватыми в свете пробуждающегося солнца. С небес слышится задорная птичья песенка. Вот качнулась ветка сосны. Нгирит подняла взгляд: по стволу резво взбирался золотисто-красный зверёк с пушистым хвостом. Белка. Какая хорошенькая! Лес и его обитателей юная архейна любила, но особенно хорошо было в чаще по утрам. Есть в этих ранних часах неповторимая прелесть. Просыпается солнце, пробуждается жизнь. До начала урока еще есть время. Нгирит пока не ученица в Школе, но её Учитель добился для неё права посещать занятия в качестве слушательницы. Сегодня одно из самых интересных — практика у Творца Жизни. Для неопытной Плетущей это настоящий подарок. Дейр Мелькор многому её научил, он искусен во многих науках. Он способен собрать все воедино, запустить все процессы, необходимые для жизни мира. Он один из главных Творцов, без которого не создать живой Планеты, и Нгирит станет такой же. Посему ей нужно в совершенстве изучить все науки, необходимые для сотворения. Яркий луч солнца пробился через густую крону деревьев, нежно коснулся щеки. Девушка улыбнулась и, поставив на тропинку корзину с нитками, закружилась в танце. Легкое, сплетенное из светло-серых нитей платье развевалось, пушистые волосы растрепались, а на губах витала улыбка. Раскинув руки, маленькая архейна танцевала под густой сенью сосен. Она была счастлива. Встреча с наставником — огромнейшая удача для неё и для её народа. Последняя из Плетущих обладала памятью рода, но та включала в себя лишь некоторые умения, а не знание событий прошлого. Что случилось тысячелетия тому назад в родной Сети миров, она не ведала. Выжила лишь малая часть её народа, благодаря своим нитям и дейру Гилмантию, давшему приют архинам. К счастью, они сумели сохранить кокон с еще не рожденной Плетущей. Мать в последний миг смогла создать его, тем самым оставив уцелевшим надежду на будущее. Долго спала маленькая архейна, пока срок не пришел. Архины боялись будить свою последнюю надежду, но пришлось. Иначе Плетущая погибла бы, так и не родившись. Укита, одна из Мудрейших, благодаря Нитям смогла скрыть суть названной внучки. Но девочка росла, росла и её сила. Её надо было учить, но учить Плетущих архины не умели. Они не Творцы и даже не маги, пусть их нити и обладают необычными свойствами замедлять время. Поэтому восьмилапые могут жить долго, время от времени погружаясь в глубокий сон на десятилетия или века. Архин мало, у них почти нет детей, а если не сплести Миры, то скоро они совсем исчезнут с лика необъятной Вселенной. Отчаяние жило в их душах. Кто обучит архейну? Кто спасет их род? И вот случилось чудо: маленькая Пакита нашла себе подружку. Юная Сотворительница Мелисса не побрезговала дружбой с архиной. Светлая и чистая душа! А её дедушка оказался сущим подарком Великой восьмилапой. Творец! Да не простой, а искушенный во всех дарах! И еще большей удачей стало его согласие взять в ученицы будущую сотворительницу. Архины были счастливы, хоть и старательно скрывали свою радость: как бы не сглазить. А юная Грити за Учителя, его внучку и учеников готова была жизнь отдать! Он вдохнул в неё силы, помог расправить крылья, избавил от вечного страха разоблачения и неминуемой смерти. Ведь архейн до сих пор считали предателями и опасными для всех миров существами. Грозная Драконница дейе Дрейкн жаждала погубить маленькую Плетущую. Нгирит буквально кожей чувствовала исходившую от главной помощницы магистра ненависть, но Учитель вступился за неё и не дал уничтожить. Хотя капелька страха все равно осталось. Дейе Дона сильна и упорна, легко она не сдастся. Ненависть способна перевернуть горы, и все же любовь сильнее. Так утверждает Учитель, а значит, это истина! Юная Плетущая кружилась в предрассветных лучах, розоватые блики ложились на светло–серые кудри, окрашивали румянцем бледные щеки. Она так легко танцевала, что, казалось, еще миг, и взлетит в небеса. Пел в высоком небе жаворонок, в изумлении застыв, смотрела на девушку белка. Небо вдруг потемнело, смолкла задорная птичья трель, белка стремглав бросилась прочь, даже мох под ногами поблек и начал засыхать. Нгирит чуть качнулась, опустила руки и, тревожно втянув в себя воздух, застыла. Она мало знала и мало видела, но сейчас память рода подсказывала ей, а сила пела в крови. Она чуяла, она осознавала, что нарушило покой ясного весеннего утра. Только одно существо так пахнет, только одно существо заставляет замирать все живое. Подгрызающие ткань миров, несущие в себе небытие для всего живого — не-живое, не-мертвое. «Твари Пустоты» — говорил о них Учитель. «Грызглы» — так называли их во Вселенных Многоцветной. «Растворяющие нити» — так подсказывала ей Память Плетущих. Как они проникли сюда? Мысль мелькнула и пропала. Это не важно, главное, сколько их и где они? Мало, одна тварь, и она слаба. Сила радостно забурлила. Нгирит справится. Где же? На лужайке, там, где собираются ученики. Мелька, Силь, Рик, близнецы… Она не успеет позвать на помощь, она не успеет добежать, она не успеет предупредить. Перед глазами потемнело. Ответ на извечный вопрос, терзающий многих, пришел сразу. Только нельзя, запрещено, её за это убьют. Ну и что, зато Мелисса будет жить, зато Учителя не коснется снова боль от потери учеников. Нгирит вскинула вверх руки, глаза сверкнули фиолетовым, волосы заискрились, и вот вместо хрупкой девушки на лесной тропинке стояла Восьмилапая плетущая. Восемь тонких, но сильных рук, похожих на лапы, вытянутое туловище, огромные глаза навыкате. Членистые руки мелко и быстро плетут паутину. Миг, и нити устремляются вперед — схватить, опутать, уничтожить. Не-жизнь и не-смерть не успевает сбежать, она схвачена и бьется в тонких серебристых паутинках, которые прочнее всего, что есть во всех Мирах необъятной Вселенной. Она успела. — Маленькая дрянь! Преступница! Убийца! — грозный рык. Дракон. Какой огромный! Дейе Дрейкн пришла её убить. Ну и пусть. Хотя, почему пусть? Архейны не сдаются. Нгирит щелкнула жвалами, и надежная стена из паутины отделила её от разъяренной леди Доны. — Я не убийсцца! — прошипела юная архейна. — Ты призвала тварь из-за Стены! — рычала драконница. — Нет! А откудда вы шшшнате про Тварь? Почуяли? — голос девушки стал тише. — Но пошшшему бросились ко мне? Во всем происходящем было что-то неправильное. Главная помощница Магистра прежде всего должна была защитить учеников, а уж потом разбираться с Нгирит. И как она смогла её почувствовать и так быстро успеть? Грызглы оставляют более заметный след, чем Плетущие, пусть даже атакующие Плетущие. Как дейе Дрейкн узнала о ней? И ведь она же должна понять, что Нгирит поймала грызгла. Тогда почему? Всего мига хватило, чтобы понять, но Драконница бросилась на нити, разрывая и сжигая их. Нгирит ясно поняла, что пришел её последний час. — Дейе Дрейкн, а чего это вы так возбудились? В вашем возрасте такое вредно, — раздался чересчур невинный голосок.4
Мелька наконец-то ушла, радуясь, что её слежка осталась незамеченной. Наивное создание! Как будто он способен не почувствовать внучку. И как будто он не знает, что сейчас происходит с Лиссэ. Она ведь тоже ему не чужая, но волноваться не о чем — здоровая женщина, рядом отличные помощники. Все будет хорошо. Черный Вала был в этом твёрдо уверен и не собирался стенать, страдать и переживать — пусть эта рыжая-бесстыжая и не надеется. Он её любит и бережет, но изводить себя не станет. Видящий он, в конце концов, или нет? — Как вы полагаете, если нам переместить вектор… — голос дейра Вирхаса заставил сосредоточиться на работе. Они склонились над бумагами и принялись выверять вычисления. Потом Мелькор пытался применить расчеты Вирхаса, создавая небольшие модели миров. Пока не получалось, но лиха беда начало. Вирхас хоть и не Творец, зато ученый отличный. Теорию он как орешки щелкает, а с практикой Мелькор и сам разберётся. Если бы можно было поработать в открытом пространстве, но пока об этом говорить рано. Вот вырастет Мелисса, и тогда они втроем — он, Эйллиэ и Мелли — попробуют кое-что сделать. А сейчас и на моделях можно потренироваться. Тревога пришла внезапно. Происходило что–то нехорошее. С Лиссэ? Нет. Мелькор отложил в сторону карандаш и прикрыл глаза. — Что-то случилось? — насторожился Вирхас. Вала не ответил. Он прислушивался к миру и к себе. Нечто чуждое, жаждущее, голодное. Когда-то он встречал подобное, но то существо было уверено в себе и стремилось убивать, это же таилось и боялось, хоть и несло в себе зло. Нет, не зло, а чуждое, иное… И рядом ненависть! Какая ошеломляющая, яркая, горевшая темным пламенем! Ненависть Изначального, вставшего на путь разрушения. И совсем близко отчаяние, страх и решимость. Только бы успеть! Мелькор вскочил из-за стола, готовясь открыть портал. — Я с вами! — подскочил к нему математик. — Вы не поможете. Там нечто вроде грызгла и кто-то еще, — Мелькор догадывался, кто, но говорить об этом пока не стоило. — Где — там? — В лесу! — он уже создавал портал и отправлял сообщение магистру. — Ладомира! — воскликнул Вирхас и бросился вслед за Мелькором.5
— Дейе Дрейкн, а чего это вы так возбудились? В вашем возрасте такое вредно, — раздался чересчур невинный голосок. Между Нгирит и леди Доной стояла Мелисса. Что она тут делает?! — Почему вы не на уроке, деи Лисицына? — возмутилась главная помощница магистра. — А я как раз на него, в смысле, на урок и иду, — ни капельки не смутившись, ответила Мелька. — По лесу? — прорычала дейе Дрейкн, грозно изогнув шею. — У нас практическое занятие где-то рядом. — Это не оправдание! Тем более, что от урока прошла уже треть! — А у меня мама рожает, вот я и задержалась. Причина была уважительной, и Драконница задумалась: а что на такое ответить? Нгирит, поняв, что её убиение откладывается, склонилась к Мельке и прошипела ей, чтобы она убиралась отсюда. Но девочка, обернувшись, изумленно захлопала глазищами. — А чего это вы тут такие интересные? Играете или тренируетесь? — Деи Лисицына!!! — взревела Драконата. — Ну вот, я же говорила, что в вашем возрасте возбуждаться вредно: уже и давление подскочило! — Вон отсюда!!! — Вы это, потише, а то и удар хватит, — обеспокоилась Мелли. Нгирит глухо застонала и попробовала сдвинуть внучку своего учителя с места, но та даже не шелохнулась. — А можно я тоже с вами потренируюсь? — спросила она. — Нет, нельзя! — раздался строгий голос Учителя. Мелькор встал рядом с внучкой, положив руку ей на плечо. — Мелли, иди на урок! — Что ты, деда? Тут так весело! — возразила маленькая хулиганка. — Забирай Нгирит и иди к дейе Ладомире. — Дейр Мелькор! Что вы здесь делаете? — наконец-то обрела дар речи дейе Дрейкн. — Позвольте задать тот же вопрос вам, леди Дона: что вы делаете в лесу в таком виде и рядом с моими учениками? — Вашша ученицца, — зашипела вдруг Драконата. — Убийцца! — Нет, я не убийцца, я… — вскинулась архейна: неужто учитель поверит этой нехорошей Изначальной? — Нгирит, прими должный вид и помолчи, — коротко бросил наставник через плечо. И хотя он не рычал, не шипел и не угрожал, ослушаться девушка не осмелилась. — Вашшша ученица пррритащщщила грррызгла! — дейе Дрейкн раздраженно дернула хвостом. — Она должна быть уничтожена! — И где же оный грызгл? Откуда и как его притащила моя ученица? — в голосе Изначального явственно слышалась насмешка. — Она его спрррятала! — Не спрятала, а обезвредила, — из зарослей малины появился дейр Клемент, небрежно смахнул с плеча несколько листиков и картинным жестом предъявил нечто маленькое, оплетенное серыми нитями. — А я его подобрал. — Уничтожить! — взревела леди Дона. — Уничтожить! — вскричала Нгирит. Существо на ладони у мэтра задергалось. — Дамы, какие же вы кровожадные, — покачал головой Глава Школы. — Нет чтобы пожалеть маленькое создание, а вы… Создание и впрямь было небольшим, но Плетущая отлично знала, что такие существа способны погубить целый Мир. — Нгирит, оно никого не погубит, слишком мало, его кто-то забросил сюда, — укоризненно посмотрел на неё магистр и, покачав головой, спросил: — А вот зачем его притащили в Мир Девяти Радуг? — Кажется, у меня есть ответ на этот вопрос, — Мелькор пристально посмотрел на Древнейшую. — Ваша ученица исполнена злобы, подлости и коварства, — холодно проговорила дейе Дрейкн, наконец-то овладев собой. — Всего лишь ваше ни на чем не основанное суждение, к тому же за пределы мира Нгирит не выходила и пока еще не умеет действовать в пространстве Вселенной, — ответил Мелькор. — Она могла обмануть… — Меня и Школу? — поднял бровь магистр. — Не смешите меня, дорогая Дона. Я отлично знаю, кто сюда приходит и как выходит. — Вы не в состоянии отследить Изначальных! — вскинула голову Драконесса. — У вас на редкость неполная информация обо мне, — вздохнул мэтр. — Печально, неправда ли, потратить столько сил и проиграть из-за того, что недооценил противника… — Я не обязана перед вами отчитываться, я одна из Древнейших! Я жила еще тогда, когда создатель вашего мира на свет не явился, жалкий мальчишка!.. — Полагаете, это должно извинить ваши нынешние действия? — магистр ничуть не смутился. Дейе Дрейкн пришла в бешенство и взмахнула хвостом. Нгирит вскинула руки, готовясь сплести защитную сеть, чтобы прикрыть Учителя и его внучку. А Мелькор даже не шелохнулся, лишь крепче сжались его пальцы на плече у Мелиссы. — Успокойтесь! — раздался негромкий голос мэтра Клемента. Его глаза сверкнули нестерпимым зеленым светом, а со свободной руки пополз зеленовато-серый туман. — Чудовище! Разрушитель! — вскрикнула леди Дона, принимая обычный облик. — Ты сам хуже любого грызгла. Гилмантий явно спятил, когда притащил тебя сюда! — Не стоит здесь обсуждать действия почтенного мэтра, — все так же негромко посоветовал Глава Школы, но от его тихого голоса Нгирит почему-то захотелось завернуться в паутину. — А почему это не стоит? — на тропинке появилась Ладомира с дейром Вирхасом под ручку. За ними шли ученики. — Столько всего любопытного вокруг, а вы хотите от нас это скрыть? — Дейе, но не при учениках же, — поморщился Мелькор. — Так они тут и без того по самые уши замешаны, — возразила природница. — Вирхас! — укоризненно произнес Черный Вала. Математик смутился, правда, самую малость. — Он не виноват, это я настояла! — фыркнула наставница и вдруг, принюхавшись, внимательно посмотрела на мэтра Клемента. — Ой, а кто это у вас в руке? Неужели грызгл? Ну-ка, ну-ка, дайте глянуть! — Он опасен, — глухо проговорила дейе Дрейкн. — Ну что вы, он один и маленький! — дейе Ладомира устремилась к магистру. Глаза её буквально горели от любознательности. Ученики рванули следом за ней. — Грызгл, где грызгл? Мы никогда не видели грызглов! Дайте его сюда! Пустите меня, а то не видно! — наперебой орали ребята. Какие они странные: это же страшное зло, это ужас всех миров, а им интересно. Юная архейна была в растерянности. — Магистр, это вы его поймали? А что мы с ним будем делать? — раздавались голоса. — Его следует хорошенько изучить! — Правильно, только грызгла мне и не хватало для исследований! — хором произнесли Вирхас с Ладомирой и тут же заспорили: — Сначала я его изучу! — Нам с Мелькором нужнее! — Вот еще! — Мы работаем над коконом! — Вот и работайте! — Мелькор, скажите ей, что грызгл нужен нам для расчетов! — Перебьешься! Взрослые, а того и гляди подерутся. — Может, вы его вместе будете изучать? — предложил Учитель. Какой он все же умный! Эти двое сразу перестали спорить и заинтересованно посмотрели друг на друга. — В этом что-то есть! — А можно мы тоже примем участие? Да, дейе Ладомира? — кричали ученики. Дейе Дрейкн стояла под сосной, обхватив себя за плечи, словно ей стало холодно. Нгирит тоже было не по себе, и, как ни странно, она испытывала некое сочувствие к Изначальной.6
Мелькор потер лоб. Трагедия превратилась в настоящий балаган. Он готовился сражаться, защищать, а придётся, как обычно, восстанавливать дисциплину, раз Клемент не собирается вмешиваться. Или все же подождать, недаром друг пока терпит это безобразие. Вовремя магистр здесь оказался. Вала покосился на явно довольного собой мэтра. Наверняка почуял грызгла сразу же, но затаился, чтобы поймать с поличным. Вот и поймал. А Мельке он все же уши надерёт. Негодница! Так рисковать собой! Все это он и сказал внучке в самое ухо. — Да я знала, что вы придете. Время тянула, — в голосе Мелли не слышалось ни малейшего раскаяния. — А то бы наша грымза прибила Нгирит. — Ты в этом уверена? — Еще бы. Разве наша паучишка может кого-то обидеть? А эта разоралась: убийца, предательница. Сама она предательница! — Не спеши судить. Мелли фыркнула. В младые лета трудно посмотреть на вещи с разных сторон, а уж понять мотивы разумных и того сложнее. — Сбрендила она! Чего тут сложного! — сообщила внучка. Мелькор покачал головой. — Все не так просто, маленькая. И все же кавардак пора было заканчивать. Он собрался вмешаться, но Клемент его опередил. — Тихо-тихо, совсем запугали грызгла, — сказал он. — Вот еще! Эту гадость не запугаешь! — сверкнула глазами дейе Дрейкн. — Вы… — А вас не спрашивают! — возмутилась Ладомира. — Насколько я знаю, над грызглами никогда никаких исследований не проводилось, поэтому мы не можем отрицать наличие у этих существ определенных чувств, в том числе и страха. — Разумеется, — поддержал её Вирхас. — Без научных исследований все наши определения голословны и могут не соответствовать истине! — Но это же грызгл! — прошептала Нгирит. — Успокойся, девочка! — Мелькор погладил ученицу по растрепавшимся волосам. — Ты умница, обезвредила его. Но он мелкий, а нас много. Не надо беспокоиться. — Леди Дона… — в глазах архейны стыла тоска. — Почему она так?.. Вала вздохнул. — Не знаю. — Вы ей не поверили? — голос девушки дрожал. — Ей никто не поверил. Все знают тебя и меня… Не огорчайся, — он старался говорить как можно ласковее. Бедняжке досталось. Почему же Дона так ненавидит Архейн? Почему? Что они ей сделали? Надо бы узнать. Сама дейе Дрейкн ничего не скажет, особенно сейчас.7
Словно услышав его мысли, Древнейшая направилась к Мелькору. — Мне надо с вами поговорить, дейр, пока эти… — она досадливо поморщилась, бросив взгляд на Клемента, обсуждающего что-то с Ладомирой и Вирхасом, и галдевших рядом с ними учеников, — заняты всякой чепухой. Вала внимательно посмотрел на её побледневшее лицо, от его острого взгляда не укрылись и тени под глазами. — Хорошо, — медленно кивнул он и обратился к внучке и ученице: — Мелли, Нгирит, идите к магистру! — Нам и тут хорошо, — возразила его девочка. — Мелисса! — Мелькор добавил строгости в голос. — Ладно, но учти — я рядом. — Хорошая у вас внучка, — заметила дейе Дрейкн, когда Мелисса и Нгирит удалились на значительное расстояние. — Заботливая. — И что же вы собираетесь мне поведать, достопочтенная дейе? — вежливо осведомился Вала, словно не так давно они не готовились к схватке, словно она не покушалась на его ученицу и не подвергла опасности Мир Девяти Радуг, доставив сюда грызла. Впрочем, Мир бы точно не пострадал: Драконата из тех, кто тщательно все просчитывает и держит под контролем. Хотя интриги не по её части, вот Гилмантий умеет играть в эти опасные игры. Да и сам Мелькор в своё время научился плести сети, хоть и не очень искусно. Ортхеннер преуспел в этом искусстве больше. Но ирни далеко, а Нгирит и Драконата рядом. — Итак, я жду, — повторил он, обращаясь к своей собеседнице. — Вы же любите внучку, вы же не хотите войн, крови и смертей, — медленно начала леди Дона. — Вы устали от бесконечных битв и потерь. Я вижу, что вы — талантливый учитель, что хотите блага своим ученикам, более того, я чувствую — вы полюбили этот Мир! Чересчур много патоки для Драконаты: значит, сейчас последует та самая пресловутая ложка дегтя. — Во имя Мира! Во имя Мелиссы избавьтесь от Архейны! Она должна исчезнуть! — голос дейе Дрейкн прозвучал на редкость страстно, чуть ли не с придыханием. Вала отшатнулся. — Почему? — спросил он, не надеясь на внятный ответ: это было бы слишком просто. — Она — Плетущая, её родные виновны, они предали, погубили. — Они, а не Нгирит. Девочка не виновата в чужих преступлениях, если они вообще были. — Преступления были, — хмуро усмехнулась Древнейшая. — И невиновных нет! Нгирит несет в себе Зло! Мелькор передернулся: как же он устал от разговоров о Зле. Просто не хватает зла на всех этих радетелей о Добре. — Если вам так её жаль, то наденьте оковы, ограничьте её силу. Пусть эта маленькая дрянь проживет жизнь обычной волшебницы. Архины обойдутся без своего мира, если на то пошло, их можно потерпеть и здесь, как терпели до того. Ваша совесть будет спокойна, а Миры в безопасности. Оковы, ограничение… Как это все знакомо. Только сейчас палачом предлагают стать ему. Мелькор сухо бросил в ответ: — Нет, этого я делать не буду — никогда и ни за что! — И это вы так говорите?! Вы, который должен понимать, что ради великой цели можно принести любые жертвы! — Великие цели, ради которых приносят великие жертвы, обычно оказываются очень даже низкими. Впрочем, чаще всего они такими и бывают с самого начала, просто их низость прячут за мишурой из красивых фраз! — Глупый мальчишка! — чуть ли не плюнула ему в лицо Дона. — Вот Эру бы меня понял! — Не сомневаюсь, — равнодушно ответил Мелькор. — Можете поискать его на досуге. Тонкий батистовый платок полетел в траву изорванным в клочья, Драконата резко выдохнула и попыталась успокоиться. Как ни странно, у неё получилось. — Вы же сами пожертвовали ради Мира своими учениками. Вы могли спасти их, победив в той войне, но предпочли оставить на смерть. Она знала его историю, но ничего в ней не поняла. — Я не мог спасти никого из них, — Мелькор посмотрел Дрейкн прямо в глаза. — Никого, кроме себя. И то, вряд ли я остался бы прежним после такой победы… В глазах Драконаты появилась тоска. — Все бесполезно. Вы слепы, как и другие, — обреченно прошептала она. — Так откройте мне глаза! Расскажите поподробнее. Приведите доводы, поделитесь фактами. Почему вы так ненавидите Плетущих? Что такое грызглы? Что произошло на малом Круге Миров? — Ничего там не произошло! — рыкнула вдруг Дона. Её глаза сверкнули алым, а зрачки стали вертикальными. — Вы еще пожалеете о своем прекраснодушии! Вы еще вспомните меня, но будет поздно! Клемент, я ухожу! Навсегда! — обратилась Древнейшая к магистру. — Не возражаю, — отозвался мэтр. — Заявление сами напишете, или мне вас уволить за покушение на ученицу? — Вы!.. — задохнулась от гнева Драконата. — Я это я, а вот вы всегда настаивали на правильном ведении документации, — покачал головой Клемент. Гордо вскинув голову, дейе Дрейкн медленно пошла прочь. Мелькор вздохнул: снова ничего выяснить не удалось. А Драконату даже жаль. — Не переживайте! — подойдя к нему, произнес магистр. — Пусть уходит, раз так решила. Судить её бесполезно, переубедить пока невозможно, а держать рядом врага чревато. Без дейе Доны кое в чем нам будет проще. Хотя остаться без главной помощницы в конце года несколько печально. Но раз так получилось, то следует… — Следует её проводить, прежде всего, — вмешалась в их беседу Ладомира. — А то еще натворит со зла чего-нибудь. — Не сможет и не захочет, а провожать её точно не стоит: она уже оставила нас. Черный Вала посмотрел на тропинку, по которой уходила Древнейшая: там никого не было, а чутье Изначального подсказывало, что дейе Дона покинула Мир Девяти Радуг. Столько времени здесь прожить, вложить свою душу, силы — и так уйти. Ему стало тоскливо. — Так вот, нам следует решить… — Что делать с грызлом, — договорил за магистра мэтр Вирхас. — Сколько можно перебивать руководство? — риторически вопросил Клемент. — С грызглом разберемся чуть позже, у нас экзамены на носу. — Это серьезно, — поддержал его Мелькор. В конце концов, грызгл нейтрализован — вон какую аккуратную клетку из линий силы сплел ему магистр, а учащиеся способны доставить в десять раз больше хлопот, чем сотня грызглов. А уж перед экзаменами и во время оных… Как бы Школу не разнесли, показывая свои сомнительные знания. Ладомира и Вирхас явно тоже прониклись, посему ученики были отправлены на практику под руководством Лихшачича, в помощь которому была дана Нгирит, как самая старшая. — А заодно пусть девочка отвлечется, — заявила лихо распорядившаяся чужой ученицей природница. — Труд — лучшее лекарство от расстроенных нервов и прочих отклонений. Вала возражать не стал: юной Плетущей практика на природе пойдет на пользу, а забота о других поможет отвлечься от дум о недавнем происшествии. К обсуждению предстоящих экзаменов и будущей работы Школы перешли прямо на полянке. Клемент не стал созывать совет. — Раньше начнем — быстрее закончим. К тому же, не стоит рассказывать о том, что произошло с дейе Дрейкн. Учителя согласно кивнули. — Новую главную помощницу нам так быстро не найти, посему предлагаю распределить обязанности. Дейр Вирхас отвечает за расписание… — Так на уроки уже все составлено, — поднял бровь математик. — Расписание экзаменов, — терпеливо пояснил магистр. — А также, вместе с дейром Мелькором, за безопасность во время проведения оных. Вирхас поморщился. Вала не удивился — друг, как и всегда, принял разумное решение, хотя чутьё подсказывало: одной безопасностью его новые обязанности не ограничатся. Следующие слова Главы Школы подтвердили предчувствия Изначального. — Также на вас ляжет ответственность за среднее звено. Младшие будут на попечении Ладомиры. Старших возьму на себя я, а бумажную работу мы поделим. — А может, нам лучше подыскать вам помощницу? — предложила ничуть не обрадованная предстоящей перспективой природница. — Может, дейе Эйллиэ согласится? — поддержал её Вирхас. — Дейе Сейнеллиир не согласится, — отрезал Мелькор, который не представлял Снежинку на месте Драконаты. — Ей это не интересно, — добавил магистр, слегка поморщившись. — А может, Кшиир или Мьярра? — Ладомира явно не желала возиться с младшей группой. — О нет! — воскликнул магистр. — Кшайших в этой должности Школа не переживет, к тому же они не согласятся. Может, лучше Живана? — Нет, матушке некогда, — чересчур быстро ответила природница, чуть побледнев. — Тогда приступим к выполнению своих новых обязанностей, — распорядился Клемент.8
— А когда мы будем изучать грызгла? — хором спросили Вирахс и Ладомира. — Времени не остается. — А мы его изучать не будем, — усмехнувшись, сказал магистр. — Как? Почему? — два голоса, в которых смешались удивление, недоумение и негодование, были ему ответом. Мелькор промолчал. Клемент фыркнул и, покачав клеткой с существом из-за Грани, произнес: — Потому. Изучать его вне родной среды невозможно, поведение будет другим, к тому же грызгл не игрушка, а существо разумное, пусть и чуждое нам. — Но мы должны понять, с чем мы боремся, — возмутилась природница. Её и без того алые щеки стали еще ярче. — Грызглы несут опасность для наших миров, они враги! — поддержал её математик. — А с врагами церемонится не стоит, не так ли? — с легкой усмешкой произнес магистр. Черный Вала насторожился: друг явно знает больше, чем они. Его самого от идеи изучения грызгла почему-то коробило, да и вся сегодняшняя история оставила на редкость неприятное чувство. Они упускают что-то очень важное и лежащее на поверхности. Но вот что? Иногда проще найти ответ на запутанный вопрос, нежели понять очевидное. — Вы правы, — сам же ответил на свой вопрос мэтр. — Но враг врагу рознь, некоторых лучше держать на расстоянии. К тому же это существо — еще дитя, а с детьми мы вроде бы не воюем, по крайней мере, с младенцами. — Клемент, откуда ты знаешь, что этот грызгл настолько мал? — раздраженно спросила Ладомира. — О них же ничего не известно. — Ничего — это сильно сказано, Мира, — покачал головой мэтр. — А что касается возраста, то взрослая особь больше, и вряд ли одна Изначальная, даже Древнейшая, смогла бы спокойно её сюда дотащить. Грызглы, прорвавшиеся за Стену, лихорадочно поглощают энергию наших миров, они губят все живое. Даже эта малявка наделала столько шуму в этой части леса, что юная архейна приняла боевую форму. — Девочка действовала по обстоятельствам, — вмешался Мелькор. — И правильно действовала. Разобраться в грызглах сложно. Но я много беседовал с Кшайшими, лучше всех разбирающимися в этих созданиях. Мы не удержим здесь это существо без вреда для нас и наших миров. Мы не сможем его изучать, потому что оно не будет естественно вести себя в чуждой ему среде. — Так что же, нам придется его уничтожить? — в голосе Ладомиры звучало сожаление. — Зачем? — возразил Клемент. — Вернем его обратно. Кшайшие помогут. Мьярра скоро прибудет сюда. — И когда вы успели пригласить её? — поинтересовался Вирхас, огорченно взирая на грызгла. Математику явно не терпелось начать опыты, а его лишили объекта изучения. — Когда Охрана сообщила о проникновении грызгла на нашу территорию. Поняв, что у нас все под контролем, я попросил уважаемую Кшайшую появиться чуть позже, и она была настолько любезна, что согласилась. — Не быть с вами любезной просто невозможно, дражайший магистр, — промурлыкала, появившись из серебристого пушистого облака, Кшайшая. Мягкие движения, легкая полуулыбка, зеленоватый блеск очей, пышная прическа. Мьярра была такой же, как и в их последнюю встречу. Даже платье и нитка жемчуга, казалось, были теми же. Кшайшая только пуховую шаль накинула на плечи. — Добрый день, дорогой дейр, — приветливо кивнула она Мелькору. — Рада видеть вас, милая Лада, — ласковый взгляд достался природнице. — И вас тоже, дейр Вирхас. Вы уже нашли путь к сердцу своей любимой кошечки? Математик скривился и промолчал. — Не стоит быть таким букой, — вздохнула Мьярра. — Кошечки не любят мрачных, не правда ли, Ладушка? — Кошечки вообще очень разборчивы, насколько я знаю, — не слишком дружелюбно ответила природница. — Как Великий маг Жизни и Природы, вы должны хорошо разбираться в этом, милочка. — Вы правы, она очень талантлива, — вмешался в беседу магистр, и вовремя: глаза у Ладомиры уж слишком нехорошо заблестели. — Но, любезная Мьярра, нам следует подумать о грызгле. — Долг прежде всего, — согласилась Кшайшая. Она небрежно взяла у Клемента клетку с опасным созданием и, тщательно обнюхав, вынесла вердикт. — Это существо нужно вернуть домой. Под воздействие оно не попало. Доброго вам дня, пушистые мои, — махнула она на прощание рукой и, превратившись в мохнатый шар, растаяла в воздухе. — А я только хотел расспросить её о грызглах, — вздохнул Вирхас. — От Мьярры лучше держаться подальше, — посоветовала ему Ладомира. — Информацию проще получить у Кшиира. — Он слишком надменный и наглый! — возразил математик. — Зато меньше говорит гадостей и почти не строит козни, — ответила природница. — Но она кажется довольно общительной, хоть и вредной. — Это только кажется, — хмыкнула молодая Изначальная. — Не все, что кажется, существует на самом деле. Ты это хотела сказать, милая Лада? — поддел её Вирхас. — Не каждому позволено сокращать мое имя, — возмутилась природница. — И ты к числу избранных не относишься! — Но некоторые, кажется, избирают себя сами и позволения не дожидаются. — Этих некоторых тут уже нет, а если бы они были… — То ты бы вцепилась этой кошке в волосы? — Я могу вцепиться в волосы кому-то еще, — чрезмерно ласково ответила природница и двинулась к математику, явно нацелившись на его черные кудри. — Эй, Лада, я пошутил! — вскричал Вирхас и спрятался за Мелькором. — Вы не забыли, что у вас урок? — магистр склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на наставников, разошедшихся не хуже шкодливых учеников. — У меня — пока еще нет, — отозвался Вирхас. — Уже есть, — ответил мэтр. — Назначаешься помощником к Ладомире на сегодняшнее практическое занятие. — У меня вечером консультация. — До вечера как раз успеешь помочь коллеге. — Нужен он мне! — возмутилась природница. — Согласно моему приказу — нужен, — отрезал Глава Школы. — Вам еще предстоит объяснять ученикам, что им не придется изучать грызгла. — Ох! — раздался двойной вздох. — И вечно всякая гадость достается мне! — пожаловалась Ладомира. — Это несправедливо, магистр! — попробовал оспорить решение Вирхас. — Ваши ученики — ваши объяснения, а справедливость тут ни при чем. — Ученики не мои, а Мелькора, — сообщила природница. — Но урок, дорогая дейе, ваш, потому вам и карты, в смысле, объяснения, в руки. К тому же идея привести сюда учеников и изучать грызгла тоже ваша. — Это Вирхас виноват! Он сообщил нам, что здесь что-то произошло! — И сказал, что надо уходить подальше! — Вирхас опешил от несправедливого обвинения. — Ты собрался идти на помощь Мелькору и его ученице! — Ну да! А ты должна была забрать учеников! — Конечно, вот я и пошла за Мелиссой! — И потащила остальных! — Я приказала им остаться, а ты … — Я сказал, что одних учеников оставлять нельзя! — Вот видишь! — торжествующе подытожила природница. — Ты во всем и виноват! Ты велел забрать учеников и уйти, но при этом учеников одних оставлять было нельзя. Вот я и пошла с ними за последней ученицей, чтобы увести ее и потом уже всем вместе отправиться в безопасное место! — Ага! Ринулась к Хмарышу на рога с детишками! — Я соблюдала технику безопасности! — Мелиссе рядом с дедом ничто не грозило! — Кроме грызгла и Драконтаы! — Ну и что! Я же пошел к ним на помощь! — Ну конечно, ты круче всех Изначальных! — Самая такая! Что бы ты одна сделала против Древнейшей? — А ты её, что ли, дифференциалом прибил бы?! — Я мужчина! — А я женщина! — Прежде всего, вы — преподаватели, уважаемые! — вмешался в их спор магистр, громко хлопнув в ладоши. — Будьте добры, приступите к своим непосредственным обязанностям. — Да мы это… — замялся Вирахс. — Как раз и собираемся, — сообщила Ладомира, подхватывая математика под руку. — Да-да, мы уже почти с учениками! — сказал тот, поднимая с пенька корзинку природницы. — Только дойти осталось! Так, под ручку, они и удалились. Мелькор рассмеялся. Ну чисто дети! Клемент взглянул на друга и тоже расхохотался. — Какое счастье, что у нас все и всегда превращается в балаган, иначе бы тут горы трупов были или лазареты переполнены, — сказал магистр, когда они отсмеялись. — Не хотите пройтись по лесу? — спросил Вала у своего друга. Пожалуй, настало время расспросить Клемента о многом, в том числе и о грызглах. — Прекрасен лес в середине весеннего дня, — промурлыкал себе под нос мэтр. — Кажется, я неуклонно теряю ваше доверие, мой дорогой друг? — спросил он серьезно. Зеленые глаза на миг заледенели. — Нет, просто хотелось бы кое-что узнать. — А в уютной комнате этого сделать нельзя? — зелень в глазах стала чуть теплее. — До неё еще переместиться надо, а здесь так уютно, к тому же вот этот милый воробышек сообщает мне, что вокруг нас никого нет, — Мелькор посмотрел на притаившуюся на ветке птичку. — Тогда лучше присядем на этот уютный пенек, под которым, как подсказывает мое чутье, нет никаких муравьев, — улыбнулся Клемент. — Сердитесь из-за Драконаты? — Нет, я понимаю, что вам надо было её выставить. — Леди Дона стала слишком непредсказуема и тем опасна. А развоплощать её мне не хотелось бы. Слишком трудно, да и не заслуживает она такого. — А вы можете развоплотить Древнейшую? — прищурился Черный Вала. О странных свойствах своего друга он слышал, но как-то не сознавал этого до конца. — Могу, на какое-то время. Убить Изначального невозможно, только убрать на пару-тройку столетий или тысячелетий, чтобы одумался, — слова прозвучали почти как извинение. — Подобное сделать мне пришлось только один раз, но там нельзя было иначе: товарищ спятил и стал уничтожать свои Миры. Дескать, они недостаточно совершенны. Кстати, спятил после весьма тесного общения с грызглами. Потому я и запретил изучать этого. — А что сказал Круг Миров? — Его не собирали. Никто не знает об этом случае, кроме Гилмантия, Живаны и теперь тебя. Действовать пришлось очень быстро. — А грызглы? Ведь ты знаешь о них больше остальных. Ты сумел догадаться, что это существо маленькое, легко сковал его и не дал изучать. Неужели только из-за того безумца? — Мелькор и сам бы не смог объяснить себе, почему не верит, что все сведения о самых опасных существах Вселенной получены от Кшайших. — Видишь ли, — Клемент вертел в руках травинку. — Я могу их чувствовать и немного понимать. С Кшайшими я подружился именно из-за этих своих свойств. Коты и впрямь знают о грызглах много, в том числе то, чего не ведает сейчас почти никто, кроме них. Забыли или захотели забыть. Было время, когда грызглы сидели у себя смирно и к нам не лезли. Они слишком иные, их не понять даже Мыслеобразующим. То, что для наших Миров жизнь, для них — Смерть, и наоборот. А потом они странным образом стали попадать сюда и, проникнув, менялись, начиная уничтожать все вокруг. Кшайшие вначале отправляли их обратно: не хотелось убивать соседей. Но те, побывав здесь, лезли и лезли, словно им тут мяун-травой обмазано. Пришлось сражаться. Многие Творцы не верили в опасность грызглов, за что дорого поплатились. До того, кроме Кшайших и, возможно, родичей Снежинки, никто эти создания за разумных не почитал. Это кшаурры считали, что грызглы разумны, только разум у них другой. Но коты и сами весьма своеобразны, хотя не до такой степени. Кшайшие заметили, что если грызгл молод, то его можно убедить вернуться, и он больше к нам не пойдет. Но если пробудет слишком долго, то придется убить. Мы пытались договориться с остальными, долго пытались, — Клемент устало вздохнул. — Об этом не знает никто, кроме моих сообщников. Гилмантий тоже не знает и, надеюсь, не узнает. — Магистр пристально посмотрел в яркие глаза Валы. — Я никому не скажу, даже Эйллиэ, — спокойно встретил взгляд друга Мелькор. — Эйллиэ, пожалуй, можно и рассказать, но лучше не сейчас, — Клемент сорвал новую травинку и принялся скручивать её в колечко. — У нас ничего не получилось: нас не услышали или не поняли. Мы тоже не поняли их. Мыслей у этих созданий не было — они желали жрать и больше ничего. — Так может, они и впрямь неразумны? — предположил Мелькор. За стволом ели мелькнул рыжий хвост лисы. — Они были разумны! Понимаешь, были! — Клемент вдруг усмехнулся. — Но перестали такими быть. Хотя молодые разумны, и эта мелочь тоже соображала. — Что они говорят? Как ты можешь их понимать и почему? — Как много вопросов, и почему это? — насмешливо протянул магистр. Вала не обиделся: на друзей не обижаются, их принимают со всеми их секретами, капризами, проблемами и горестями. А иначе какая же это дружба? — Я хочу понять, — просто ответил он. — Понять трудно, иногда легче простить, но прощать меня в этом случае не за что, так что попробую объяснить, — Клемент надел на указательный палец травяное колечко и принялся плести новое. — Так вот, их речь, если она у них есть, я не понимаю. Лишь ловлю эмоции и, может, какой-то отблеск мысли, и то не уверен. Это существо было напугано, хотело домой и искало защиты. Нападать оно не желало. Наш Мир казался ему страшным. Это ответ на первый вопрос. Как я могу понимать? Легко и непринужденно, благодаря нежданно и незвано доставшейся мне дополнительной силе. Это и ответ на второй вопрос. — Что тебе досталась за сила? Если не секрет. — Она была чужой для этой Вселенной, но стала своей. Ей нужно было тепло и понимание, и, получив это, она стала частью меня. Видишь ли, Мелькор, я совершил престранный поступок — пожалел мировое зло, — Клемент насмешливо улыбнулся. — И что, Зло оказалось бедным мышонком? — поднял бровь Мелькор. — Скорее котенком — обиженным, испуганным, шипящим и выпускающим когти на всех подряд. Но когда киску накормили и погладили, она оказалась весьма послушной и приличной: эдакий домашний зверек, беленький, пушистенький. — А может, чёрненький? — Он всякий, какой захочет — и беленький, и розовенький. Обычно спит, а когда мне очень надо, то помогает. Грызглов оно немного понимает, чует и умеет с ними расправиться. И не только с грызглами. — Вот оно как! — протянул Вала и с сочувствием посмотрел на друга. — Трудно тебе с этой силой? — Она часть меня, и мы уже давно приняли друг друга. — Это оно угрожало твоему Миру? — Моему миру угрожали исключительно глупость и косность его спасителей, — отрезал Клемент. — А также недобросовестность и безответственность его Творца. Ох, если я когда-нибудь встречу этого недоумка, то дам ему по физиономии со всей силы. — Изначальному? — А почему бы и нет? Если заслужил по шее, то получишь, независимо от своего положения. За все надо платить, а за ошибки особенно. — Что будем делать с грызглами, учитывая, что их нельзя изучить? — решил не отвлекаться от главной проблемы Вала. — Почему нельзя? — поднял бровь магистр. — Нам с тобой и Кшайшим как раз можно. Я отдам тебе свои записки о впечатлениях от грызглов, а ты попроси Мьярру поделиться сведениями. Кшайшей ты нравишься, и она пойдет навстречу. Мелькор удивился: Мьярра была одной из тех, кто запутал и усложнил его отношения с Эйллиэ. Хотя… В итоге все получилось к лучшему. Кто знает этих Кшайших, возможно, именно так и высказывают они свое благоволение. Как бы то ни было, а ему следовало поговорить с ученицей и возвращаться домой. Мелькор точно знал, что Лиссэ уже родила девочку, и мечтал познакомиться со второй внучкой. А Дрейкн, грызглы и прочие проблемы пусть подождут!9
Как и Мелиссу, вторую дочку Лиссэ родила легко. То ли помощницы хорошие, то ли силы, влитые Мелькором, помогают. Ведь после той древней истории детишек у неё и быть-то не должно, однако ж… Спасибо одному щедрому Изначальному. Позаботился Тано о своем таирни. Мистрис не жалела, что родилась девочка. Дочке Волчик больше рад будет, да и свёкор порадуется. И сама Лиссэ не чувствовала в себе достаточно сил и желания, чтобы воспитывать сына: девочки как-то ближе. К тому же им столь тщательного воспитания не требуется, дочки, они обычно как-то сами воспитываются. В них сильнее природа, поэтому испортить их воспитанием не получится. Как и её саму: сколько ни воспитывали, сколько правила приличий ни прививали, сколько жить с оглядкой на других ни заставляли, а все одно получилось: уверенная, рыжая, наглая и бесстыжая. Дочка была маленькая, ладненькая, с пепельной чёлкой и отчаянно-зелеными глазами. — Потом посветлеют, серого добавится, — проговорила Эйллиэ, подавая ей ребёнка. — Твоя копия! — прошептала Лиссэ, осматривая девочку. — Правильно, все совершенно правильно, вторая должна быть похожей на меня, — гордо провозгласила Снежинка. Сиренэ недоуменно подняла бровь. — Изначальные, что с них возьмешь, — ответила на невысказанный вопрос подруги Лиссэ. — Как назовешь? — деловито поинтересовалась сильфида. Мистрис задумалась. — Пусть Тано называет, — через некоторое время выдала она. — Первого ребенка назвала я, второго полагалось бы назвать мужу, но Волчик далеко, поэтому пусть Мелькор проявит фантазию. — Верно, — одобрила Сейнеллиир. — Нам с ним её воспитывать, поэтому ему внучку и именовать. — Чего это вам? — возмутилась Лиссэ. — Я её мать! — Ты за мужем уйдешь, а дочек с собой не потянешь. Мелли ты воспитывала с младых лет, лишь потом Мелькор появился, а эту лишь вскормишь, а воспитаем мы. Ты не волнуйся, Лис, мы её как должно воспитаем. Своё предназначение она с честью исполнит! — А у неё уже и предназначение есть? — хмыкнула дейе, прикладывая ребенка к груди. — Оно у всех есть, только одни от него бегут, другие не там его видят. Впрочем, свободы воли оно не отменяет. Но счастлив будет лишь тот, кто себя обрящет и по своему пути пройдет. — Такую заумь вещай своему Многоцветной данному, — отрезала дейе. — А мне голову ахинеей не забивай. Дитя только родилось, а ты хочешь ему всю жизнь расписать. Эйллиэ не обиделась: лишь кротко улыбнулась и промолвила: — Всему свое время. Ты мудра, Лис. — Разумеется! — гордо задрала нос дейе: раз свекровь утверждает, что она мудрая, значит, так оно и есть. Свекрови обычно не хвалят попусту. Сиренэ посмеивалась, глядя на их беседу. А мистрис с некоторой тревогой ждала Мелькора: и чего это он задерживается? Как он назовёт ребенка? Не приведи Хмарыш, придумает нечто полынно-горькое. Тогда она ему уши оторвет. — Мой любимый мудр, добр и чуток, Лис, — нежно проговорила Эйллиэ. — Он не даст дурного имени. Мелькор и не дал. Появился он после обеда, слегка всклоченным. То есть волос лежал к волоску, и на лице улыбка, но Лиссэ почувствовала, что он несколько взволнован, и не только рождением внучки, а чем-то произошедшим до того. Ну ничего, она все выяснит, а сначала пусть нарекает ребенка. Смотреть на то, как трепетно он брал на руки девочку, было и смешно, и трогательно. Держал на руках, аки статуэтку из наитончайшего фарфора. А уж когда узнал, что ему доверена высокая честь — придумать имя, то радость его не знала границ. — Лиссэ, ты чудо! — растроганно проговорил он и задумался. И правильно: ребёнка назвать, это вам не огород прополоть, это дело важное, ответственное, требующее основательного подхода. Чуть слышно сорвались с губ Изначального слова языка его первых учеников: — Илсэгэле, гэлли, илниэ, файэрэ, энно, илтэ, элхэнэйа. Лиссэ насторожилась, услышав нечто похожее на полынь. Как траву полынь мистрис любила, но в качестве имени с некоторых пор не признавала. — Гэллиа, Геллиэн, ты согласна, Лиссэ? — спросил не без тревоги Черный Вала. — Гэлли — звезда? — Да, или Илтэа — серебро? — А мне и то, и то нравится, — задумчиво ответила мистрис. Её девочка и впрямь как звёздочка, серебряная звёздочка. — Эт Элхэ тайа Гэллиа, — прошептала вдруг Эйллиэ. Мелькор вздрогнул, глаза его вдруг расширилась, а губы побелели. — Айа? Йалла? Снежинка загадочно улыбалась. — И что все это значит? — грозно вопросила дейе. — Вспомни свой сон, девочка, — в глазах Эйллиэ мерцали звезды. — Какой сон? — насторожившись, спросил Мелькор. — Она знает, а ты поймешь. — Вот ведь Хмарыш! — выругалась дейе, вспомнившая своё видение. — Бедная моя девочка! Ну-ка давайте мне мою Серебряную звездочку. А то знаю я вас, обормотов, замучаете ребенка. — Рыженький, как тебе не стыдно, — укоризненно проговорил Вала, передавая ей дочку. — Мне никогда не стыдно, — мистрис нахально показала язык и прижала свою деточку к груди. Никакой досады она не испытывала. Кто бы там ей ни снился, кого бы она ни приглашала к себе, но её дитя — маленькая девочка, и она будет такой, какой её воспитают родители и дедушка с бабушкой. Лиссэ строгим взглядом окинула Мелькора. Нет, на любителя граблей он не похож, к тому же рядом будут Эйллиэ, Мелисса и Клемент, а у них не забалуешь. Да и она пока никуда отправляться не намерена. — Ух ты, какая хорошенькая! — раздался восторженный голос старшей дочери. Мелисса бросилась к маме, обняла за шею, расцеловала в обе щеки и внимательно оглядела сестричку. На всё пара мгновений ушла. — Можно я о ней заботиться буду? — Конечно! — чуть ли не хором ответили Лиссэ и бабушка с дедушкой. — Она такая милая, а потом мы будем вместе играть! — Ага, всю школу на уши поставите! — хмыкнул Мелькор. — А как же?! — разулыбалась Мелька. — На том и стоим! — Скоро стоять будет не на чем, — продолжил ворчать Вала. Мистрис рассмеялась. — Школа крепкая, выдержит двух моих девочек. — Но выдержу ли их я? — вздохнул Изначальный. — Придется, — обняла его за плечи Эйллиэ. — С тобой я все вынесу, душа моя! — в его глазах, обращенных к Снежинке, засияло столько любви и нежности, что Лиссэ необычайно остро почувствовала, как ей не хватает Волчика. Где же ты, мой серенький? У нас с тобой дочь родилась, а тебя все нету. Где же ты, свет очей моих?