На женский норов нет угадчика. Пословица
1
Денек выдался сумрачным, свинцовые тучи затянули небо, временами налетал порывистый ветер. А на душе было легко и радостно, вопреки погоде и мрачному Гортхауэру, возглавлявшему их отряд. Как хорошо ехать навстречу неизведанному! Лиссэ всю жизнь любила путешествия и переезды. Кот радости хозяйки не разделял. Оррик предпочитал уют и покой. А путешествия – это тряска, холод, ветер, зной и прочие пакости. Одно дело путешествовать по собственной воле или во имя высокого чувства, совсем другое, когда тебя насильно стащили с насиженного местечка и затолкали в корзинку. То, что корзинка была просторной, а в ней лежала мягкая подушка, кот предпочитал не замечать. Он заунывно жаловался на свою горькую участь и поносил хозяйку последними словами. Оррик с радостью бы остался в том большом доме у грустного хозяина и поснимал с него немного черных ниточек. Однако шебутная хозяйка понеслась неизвестно куда. А бестолковый хозяин даже не заметил его желания остаться. Оррик обиделся и позволил посадить себя в корзинку. Все же старая хозяйка лучше новых, даже если они такие интересные. И чего этот понурый дяденька других котов не держит? Глупый он, совсем глупый! Лиссэ кошачьи вопли предпочитала не замечать, Оррика все равно не заткнуть. А её настроения сейчас не испортит ничего. Коварный майа попытался подсунуть ей какую-то полудохлую клячу, но она выбрала норовистую гнедую кобылку. Дейе улыбнулась, вспоминая, каким было лицо Повелителя воинов. Он явно предвкушал её полное поражение, но обманулся в своих ожиданиях. Кобылка и впрямь оказалась вредной, однако они поладили. Аннифируэль любила лошадей и особенно с характером. Теперь и лошадь, и всадница наслаждались поездкой. А вот у Гортхауэра явно болели зубы, так иногда бывает, если переучишься. - Зубки болят, голубчик? – участливо спросила она, подъезжая к первому ученику. Вороной конь шарахнулся в сторону, а Ортхэннэр нелюбезно ответил: - У майа зубы не болят! - Утешно! – порадовалась за него мистрис. – Может, тебе с уроками помочь? - С какими еще уроками?! - Которые тебе Учитель твой задал! - Он мне ничего не задает, - Гортхауэр сделал вид, что любуется пейзажем. Пейзаж был неплох, но Лиссэ не торопилась составить компанию раздражительному мужчине. - А чего тогда ты такой смурной? - поинтересовалась она. В ответ ей достался лишь еще один злобный взгляд, и лучший ученик Мелькора, пришпорив коня, понесся вперед. Каков наездник! Хорош! Если бы не характер, можно было бы сосватать его какой-нибудь подруге. А так не стоит! Во-первых, подруги далеко, а во-вторых, за такое дело огребешь проклятий по полной. Снимай потом, силы расходуй! Лиссэ хихикнула своим мыслям. Но Гортхауэра, пожалуй, больше дразнить не стоит. Прибьёт еще в порыве негодования. Конечно, тогда она покинет этот нелепый мир… А вдруг нет? Кто её знает, эту гадскую сферу! Ни в Мандос, ни на Пути людей ей, понятное дело, не попасть. Останется мистрис на Арте первым неупокоенным духом, будет летать по ночам и кричать: ууу! Нерадостная перспектива. Лучше еще пожить. Никогда не стоит торопиться в мир иной. Жить нужно хотя бы ради врагов, а то им будет скучно. А скука – это так печально! Печально было покидать Темного Властелина. И когда она успела так привязаться к нему? Мелькор при расставании был молчалив. Если бы сказал хоть одно слово – она бы не поехала. Но он не сказал. И правильно! Не дело всю жизнь в беседах с ним провести. К тому же она еще вернется! Поправив выбившуюся из прически прядь, Лиссэ приступила с расспросами к одному немолодому рыцарю. Сначала мужчина держался отстранённо, но разговор о детях их сблизил. Суровый воин разулыбался, рассказывая о своем младшем сынишке.2
Проклятая рыжая все же умудрилась и здесь достать его. Гортхауэр обреченно вздохнул и погнал коня навстречу ветру. Прочь от рыжей, от забот и волнений, от огорчений и бед. Странная гостья Тано удивительно раздражала его. Повелитель воинов обычно не терял головы даже в самых сложных ситуациях. Спокойствие и сдержанность не изменяли ему и в самой щекотливой беседе. Единственный, кто мог его задеть, единственный, чьим мнением он дорожил, был Тано. Но его он уважал и почитал, о нем он беспокоился. А эта рыжая! Наглая, бесстыжая, отвратительная… Она не понравилась ему с первого взгляда. Он сразу же подумал – лазутчица! Но Учитель сказал ему, что женщина пришла из других миров. Как она сумела? Отсюда невозможно уйти никому, кроме людей после смерти, а эта пришла… Первая за сколько лет… Поразительно! Кто её подослал? Валар? Или Эру расстарался? Ясно одно – добра не жди! Тано так добр и доверчив! Поверил, окружил заботой, допустил до себя. Майа видел, как он её слушает – глаза так и горят, будто часть груза забот и печалей с плеч сбросил. И ведет он себя с рыжей не как с другими. Совсем иным был Учитель в разговорах со странной гостьей, Гортхауэр таким его никогда раньше не видел. И это было еще одной причиной не доверять рыжей. Мерзавка явно что-то замышляла. Повелитель воинов упорно пытался поймать её с поличным. Его ловушки были изощрённы и коварны, но не оправдали себя. Рыжая их даже не заметила. Её интересовала какая-то чепуха. Она совала свой нос всюду, но только не туда, куда бы его сунул шпион. Слишком хитра? Или просто чересчур взбалмошна? От этих женщин одно зло. Гортхауэр сейчас был рад лишь одному – он забрал рыжую от Тано, пока она не причинила ему вред. Даже если допустить, что она не шпионка, доверять ей нельзя, ибо она женщина. Черный майа уже давно относился с недоверием к представительницам женского пола. Эти создания слишком непостоянны, они вечно хотят сами не знают чего. Но хотят постоянно. Они думают одно, говорят другое, а делают третье. Доверять им слишком опасно. Прелестные существа могут совершенно искренне пообещать, а потом не выполнить обещанное, из-за того что у них внезапно изменились взгляды. Или того хуже, они легко поклянутся, твердо собираясь поступить наоборот. Они лгут как дышат и никогда не раскаиваются в своей лжи. И вовлекают в неё других. Взять хотя бы жену злосчастного Горлима. Из-за этой дамы Гортхауэр вынужден был нарушить слово и пойти на обман. Иначе майа поступить не мог. Он же злодей и пропитался насквозь Тьмой. Это лишь светлые держат слово, несмотря ни на что. Улыбка, тронувшая его красивые губы, не была злой и язвительной. Что ни говори, он был рад, что поступил именно так. Эйлинель совсем не была избалована вниманием супруга; любящий муж предпочитал разбойничать. В редкие часы встреч он отъедался и отсыпался. На долю супруги он оставил лишь ожидание, одиночество и тревогу. Он даже не смог защитить её. Спас другой. Другой оказался заботливым, ласковым, любящим. Когда она узнала, что он враг, ей уже было все равно. Сердце было отдано. И не только сердце. Черный рыцарь был готов на все ради спасенной женщины, вдруг ставшей судьбой. Гортхауэр не мог разлучить их. Ради поддержания порядка он выразил недовольство. Женщина всхлипнула, попросив пожалеть еще не родившееся дитя. Майа махнул рукой – одним пятном на черной репутации больше, другим меньше – разницы не было. Супругу, подвергшуюся надругательству темных тварей, Горлим бы мог простить, но дитя… Дитя бы не пощадили. Для Светлых все всегда просто - кто не с ними, тот против них. Это лишь Мелькор и его чудовища не смотрят ни на веру, ни на происхождение, для них все равны. Светлые слишком исполнены света. Это Тано позволяет всем жить, как они хотят, запрещая лишь убийство стариков, детей, женщин и поедание разумных. Правильнее было бы сказать – условно разумных. Без них было бы гораздо лучше, особенно без первоблинных. Отличное определение и такое меткое. Все же от рыжей может быть польза. Гортхауэр отбросил упавшую на глаза прядь волос и помчался дальше. Под стук копыт думалось легко, а бьющий в лицо ветер помогал справиться с раздражением. Тот случай был для майа уроком на будущее. С тех пор он старался, чтобы в рядах его воинов было больше женатых людей, и чтобы те уделяли достаточно времени своим женам. Женщины не могут долго пребывать в одиночестве, пренебрегать ими слишком опасно, особенно если в семье нет детишек. Да и семейные люди надежнее, ответственнее, и им есть за что сражаться. Гортхауэр всегда старался, чтобы родичи его сподвижников находились под надежной защитой. Тано тоже позволял жить в Аст Ахэ семьями. Конечно не рядом с ним, но крепость была большой, и места хватало всем. Учителю, если честно, очень нравилось соединять любящих, но он почему-то старался держаться подальше от детей и семейных пар. Хотя счастью многих именно он и посодействовал. Иногда глаза Тано, когда он смотрел на влюблённых,туманила непонятная печаль. Сам Гортхауэр совершенно не стремился обзавестись ненужной ему обузой. От женщин следует держаться подальше. Разумеется, он никогда не обижал эти хрупкие на вид создания, хоть и подозревал, что они крепче и выносливее драконов. Даже бестолковой дочери Мелиан он ни за что не причинил бы вреда. Он отправил бы её с этим грязным разбойником в Аст Ахэ. Тано бы их не обидел. Он бы их с радостью соединил, а сильмариллы были для этих ненормальных совершенно лишними и вредными. Как потом и подтвердилось. Гортхауэр скривился. Ту историю он терпеть не мог вспоминать. Невоспитанная девица даже не поздоровалась при встрече, а сразу же затянула какую-то заунывную песнь. Пока он собирался с мыслями, на него напал этот мерзкий выкормыш Оромэ. Повелитель воинов скривился еще раз. Все же хорошее воспитание иногда мешает жить. Рыжая сразу бы огрела девицу чем-нибудь тяжелым. Она от излишней вежливости не страдает. Гортхауэр повернул вороного и поехал навстречу отряду. А то еще эта особа заведёт его воинов в какие-нибудь дебри. Мерзкая женщина оживлённо беседовала с самым хмурым рыцарем. Тот, как ни странно, улыбался и отвечал на её вопросы. До чего отвратительная баба. Подобные иногда встречаются среди варварских жен у северных племен. Но эта знала и другое обхождение, иногда она была так изысканно вежлива и утонченна, что даже в Валмаре сошла бы за образец хороших манер. Неужели все же лазутчица? Майа вспомнил, как заглянул тогда в широко распахнутые глаза рыжей, рассчитывая напугать и заставить раскрыть свои замыслы. Редко кому удавалось устоять перед силой его взгляда. Странная гостья устояла. В медовых озерах её глаз майа не увидел и тени страха. А своих мыслей она даже не скрывала. Лучше бы скрывала. Такой чехарды Гортхауэр никогда не встречал: её мысли скакали, прыгали, обгоняя друг друга. У майа даже голова закружилась. Но коварных замыслов он так и не обнаружил. Непонятная особа и впрямь была не отсюда. Ни у кого из эльдар не могло быть в голове такого сумбура. Майа она тоже не могла быть, да и ни один сотворенный так странно не мыслит. Ближе всего люди, но рыжая все же не человек. Так кто же она? Нет, наверно, она и впрямь сюда случайно попала. Эру такое чудо точно не послал, он бы от одних её дум растворился. А еще этот кот! Очень необычная зверюга. Гортхауэр часто видел кошек - независимые, хитроумные, они были ему симпатичны, но волков он любил больше. Этот котяра был наделен некоей силой, делающей его подобным творениям Тано. Хотя бы Драконам. Потому майа и решил, что его сотворил Учитель. Мелькор часто гладил Оррика, позволял ему сидеть на своем троне рядом с короной. Иногда зверь забирался к нему на плечи и висел наподобие воротника. Но еще чаще кот ходил за рыжей. Сначала майа решил – Тано не доверяет женщине и приставил соглядатая, потом ему показалось, что зверь охраняет гостью от него – Гортхауэра. Как будто он мог обидеть женщину?! Тот случай был всего лишь недоразумением. Он просто хотел напугать непонятную гостью и вынудить раскрыть свою суть. Но эта проклятая рыжая не испугалась и не оскорбилась, она вообразила себе невесть чего. Как ей могло прийти в голову, что он хотел её поцеловать?! Опешив, майа не сразу понял - рыжая издевается. Гнев помутил разум. Он оттолкнул её, боясь изничтожить на месте, и не рассчитал силы. Придя в себя, Гортхауэр тут же хотел извиниться, но она сказала очередную гадость. Странно, что её еще никто не прибил! Черный майа потер рукой лоб. Он сбережёт эту мерзавку ради Тано. На прощание Учитель лишь сказал ему: «Таирни, она мне дорога». Других слов и не нужно было. С рыжей ничего не случится - он не допустит. Бросив еще один недовольный взгляд на женщину, Гортхауэр подумал - задача будет сложной. Она уже доставляет ему трудности. Отказалась от спокойной и выносливой лошади, выбрав самую норовистую кобылку. Правда, они на диво сошлись характерами. Словно две горошины в одном стручке. Отряд приближался. Рыжая делала вид, что не замечает его. Черный кот сидел у неё на плече. Тано потом сказал, что кот прибыл с гостьей… но в рыжей не было силы, необходимой, чтобы создать такое существо. Как ни странно, коту майа доверял больше, тем более, что шрамы у Тано не расходились, когда на его плечах сидел Оррик. Зачем Учитель отпустил с этой отвратительной женщиной такое полезное животное? Теперь придётся беречь и кота. Но возможно, рыжая испугается орков и вернется в Аст Ахэ. Гортхауэр уже и сам не понимал, чего он хочет.3
В Аст Ахэ Черный майа направлялся с некоторой тревогой: рыжая возвращаться наотрез отказалась. Что теперь скажет Учитель?! Тано наверняка огорчится. Проклятая особа, вопреки всем предположениям Повелителя воинов, совсем не испугалась орков. Напротив, женщина выглядела очень заинтересованной. Вскоре Гортхауэр уже пожалел, что взял её с собой. Лиссэ ухитрилась влезть в каждую дырку и достать абсолютно всех, удивительно, что на неё не обижались. Оберегать рыжую мерзавку от опасностей оказалось необычайно трудно. Черный майа весь извелся, опасаясь, что её прибьют орки, что она утонет в речке, увязнет в болоте, разобьется, упав со скалы или крыши башни. Эта безумная даже залезла пару раз на крышу. А еще больше он боялся, что в пылу гнева прибьет её сам, и старался держаться подальше. Как ни странно, и она его будто не замечала. Предводителю орков он пригрозил снять шкуру живьем, если этой женщине будет причинен вред. Лучше было бы запереть рыжую в каком-нибудь не слишком сыром каземате, разумеется, для её же пользы, но Учитель подобное не одобрит. Тано и без того последнее время казался почти прозрачным. Гортхауэру казалось, что с потерей каждого из учеников уходит и часть Учителя. Мелькор всегда привязывался к ним ко всем и душой, и сердцем, как бы ни отрицал этого. А люди так мало живут! Иногда таирни думалось, что Тано будет всегда и вечно, а иногда, как сейчас, он чувствовал его уязвимость перед миром. Все эти войны, вся эта кровь, щедро льющаяся на землю Арты, причиняли Тано боль и отнимали силы. Оголтелые мстители принесли войну на земли Эндорэ. Теперь все передрались со всеми, и будут продолжать свое пресветлое дело и дальше. Отправить нолдор в Мандос оказалось бы благом для всех. Их надо было уничтожить в самом начале, но Мелькор запретил. Он хотел мира. Мира не получилось. Мира и не получится. Нолдор не успокоятся никогда. Уничтожить их всех труда не составило бы и сейчас, но приказано – не трогать! Но с этим вражьим гнездом под боком он разделается, несмотря ни на что. А тут еще эта наглая особа! За рыжей майа то следил сам, то приказывал волкам. Но женщина не интересовалась ни учениями, ни планами, ни оружием. Черный кот завоевал всеобщее уважение. Он показал себя прекрасным охотником, переловил всех мышей и крыс в крепости и стал ходить в лес за птицами. Даже волки признали его своим. Однажды Гортхауэр из верхнего окна увидел Оррика спокойно сидящим на дорожке, несмотря на то, что, на него мчится волк. С ужасом поняв, что не успевает, майа все равно выскочил прямо из окна. Но спасать кота не пришлось. Вожак волчьей стаи остановился в шаге от небольшого черного зверя, обнюхал его и дружелюбно ухмыльнулся. Кот вскочил ему на спину, волк принял это как должное и повез Оррика осматривать крепость. С тех пор кота часто можно было видеть с волками. Орки сочли этого зверя священным животным, да и люди относились с благоговением. Улыбками озарялись суровые лица воинов, когда Оррик терся об их ноги или позволял себя погладить. Черный майа поймал себя на мысли, что гладить кота на редкость приятно: шкурка была удивительно шелковистой, урчало животное на диво мелодично и успокаивающе, даже острые коготки, впивающиеся в тело, приносили облегчение душе. Рыжая тоже умудрилась добиться уважения у всех. Даже сам Гортхауэр почти перестал её подозревать. Вожак волчьей стаи и тот её принял, а уж люди просто обожали. Женщина неплохо готовила. Даже смешно было видеть, как суровые воины осторожно выясняют - не хочет ли госпожа Лиссэ что-нибудь приготовить и не нужно ли ей для этого чего-нибудь добыть. Молодежь с удовольствием слушала её невероятные истории.Лишь орки держались от неё на почтительном расстоянии, помня угрозу Повелителя воинов. Она же с огромным интересом наблюдала за ними. - Боишься? – как-то спросил Гортхауэр женщину. - Кого? Тебя, что ль? – она даже не повернулась, продолжая месить тесто для пирогов. - Ирхи. - А чего их бояться? Ирхи как ирхи, - бросила Лиссэ и, видя, что он не уходит, предложила: - Может, начинку для пирогов нарежешь, раз тебе все равно делать нечего? - Не забывай о своем месте, женщина! – майа хлопнул дверью, не желая слышать колкости в ответ. Но все равно услышал негромкое фырканье: - Ишь, нашелся сердитый… мужчина! И почему рядом с ней ему изменяет выдержка? Раньше он лишь посмеялся бы... Последнее время рыжая проводила много времени с кузнецами. На вопрос Повелителя воинов, не выпытывает ли она каких секретов, мастера сообщили, что женщине понадобилась особая посудина. Посуда Гортхауэра не заинтересовала, зря, как он понял через некоторое время.