Из колоды тащим за руки судьбу, А она опять обратно тянет нас! Алькор
1
Гнедая кобылка Лиссэ шла рядом с вороным Гортхауэра по узкой горной тропинке. Сопровождающие держались в отдалении. - А времени помириться не будет? – осведомилась Лиссэ. - Мы не ссорились! – отрезал мужчина. - Я не про нас с тобой, герой-победитель, - отмахнулась она. – Я про ваши разногласия с нолдор и присными. - У нас нет разногласий, - сухо ответил майа. - А ваше противостояние? Он усмехнулся. - Либо мы, либо они. Все просто, рыжая. Если бы не Тано, я бы их… - Гортхауэр сжал руку в кулак. - И что их? Убил бы всех разом? Или на колени бы поставил? - прищурила свои медовые глазищи дейе. – Так в Валиноре убитые воскреснут, а с колен обычно поднимаются и дают хорошего пинка… Тем, кто поставил. Повелитель воинов насупился, тонко очерченные брови сошлись вместе. - Они нас не поймут и не оставят в покое. От своих клятв не откажется никто. - А если им эти камни отдать? – предложила дейе. - Как ты смеешь? – взвился он. Даже конь заплясал под всадником. - Просто, - спокойно ответила Лиссэ и сердито добавила: – Я понять хочу и выход найти, ясно?! - Тут нечего понимать, и выхода нет! - Выход всегда есть. Обычно рядом с входом или напротив! - И где тут вход? - Откуда мне знать?! – пожала она плечами. – А камни для твоего сотворителя, как игла для Кощея? - Какой еще Кощей? Тебе бы только Учителя оскорбить! – и ведь как только догадался, что Кощей отрицательный персонаж? Хотя и не везде. Да и не персонаж, а мирно существующий маг. Оболгали бедного Кощеюшку. Сколько он всего хорошего сделал, а его так в сказаниях приложили! Но зато маги помнят и ценят. До сих пор на консилиумы, то есть, тьфу, на симпозиумы приглашают. - Да не хочу я твоего Учителя оскорбить, мне просто интересно, - примиряюще сообщила женщина, – не сокрыта ли в них его сила? - Нет, но Тано не отдаст камни. Они зло! – сподобился все же объяснить Гортхауэр. - И охота ему зло в короне носить. Вот ведь незадача! А если их этим валинорцам отдать? - Ты что?! – опять вскинулся он. Попил бы котовника для успокоения, что ли? - Я-то ничего! А вот ты бы пораскинул мозгами. Впрочем, лучше не надо, а то ведь не соберешь потом. Что тогда твой Тано делать будет? - Если бы не Тано… - Повелитель воинов осекся, не в силах продолжать. - То мир во всем мире ты бы начал устанавливать с меня, - кивнула Лиссэ. – Я ведь без шуток. А если отдать и не отдать эти камни? - То есть? - Ну, посвятить их кому-нибудь такому влиятельному и начать понарошку поклоняться. - Что за бред! Кому еще посвятить? Ты любого заморочишь! – Гортхауэр провел рукой по лбу. - Да хоть дедушке! - Дедушке?! А бабушке не хочешь?! – внезапно проснулось у него чувство юмора. - Так бабушки у тебя, кажется, нет. Хотя странно сие, - вздохнула дейе. - Слушай, Лиссэ, у нас не как у людей. И если Тано меня сотворил, то это не значит, что Эру мне дедушка. Я бы этого Эру… - А вот Эру и посвятить! Пустить слух, что у вас они, дескать, по велению Эру находятся? Откуда узнают что не так? Эру сюда, кажется, не захаживает и остальные в укромном месте окопались. Можно что-нибудь такое его глас имитирующее придумать… А в черном вы в знак скорби, а не из-за Тьмы… Мелькорово чадо даже слегка позеленело. - Что за глупость лезет тебе в голову? Ты замолчишь или нет, - простонал майа. - И чем тебя мой вариант выхода не устраивает? Конечно, над ним еще думать надо… - С Эру такие штучки не проходят! Не лезь не в свое дело! Как Тано решит, так и будет! Гортхауэр вцепился в поводья и помчался прочь.Нервный больно. Кажется, его Сотворитель на него плохо действует!2
Рыжая достанет и глухонемого. Конечно, майа уже привык ко многим её выходкам, но сейчас он был в несколько расстроенных чувствах. Эта нахалка словно догадывается, что он дал Тано слово беречь её и лезет с дурацкими предложениями.Резко выдохнув пару раз, Повелитель воинов сумел успокоиться. Умная нашлась! Выход там, где вход! Как будто он выхода не искал… Только не поможет! Ничего не поможет! Как Тано решил, так и будет! Эльдар не успокоятся. Он выиграл несколько десятилетий мира и больше ничего. Гондолин нужно было захватить... Ради этого хрупкого мира, ради шанса для иных. Черные рыцари всегда защищали мирное население, они упорно старались избавить земли от нашествия диких орков. Эльдар тоже отстреливали орков, только всех подряд и воинов Твердыни заодно. Им же все равно кто перед ними: если служишь врагу, значит, и сам враг. Теперь будет легче. И Тано понимал его, он разрешил… Точнее, не запретил. Гортхауэр всегда старался быть честным перед самим собой. Лгать можно лишь врагам. Обман близких и самого себя обходится слишком дорого. Учитель рассердился не из-за города, а из-за беженцев. Майа специально послал за ними отряд с орками и одного из Ллах’айни. Приказ был – задержать, не причинив вреда. Кто же знал, что там будут такие отчаянные воины? Воины Гортхауэра выполняли приказ, до последнего щадя беглецов, потому и большая часть беженцев ушла. И мальчишка… Надо было действовать самому и хитростью. Тано понял его и опять не до конца. Сотворивший не сказал ни слова, принимая объяснения, лишь смотрел: внимательно, испытующе… Да и зачем слова, когда есть мысли. Мальчишка… Ты все же хотел его… Нет! Я не собирался убивать! Лишь посмотреть… Он на самом деле не хотел убивать. Никого. Он хотел притащить мальчишку в Аст Ахэ. К Тано. Шестилетний ребенок… Он бы забыл. Он бы понял. А теперь? Замысел трудно переиграть. Лишь иногда можно… Мы сделали все, что могли… Осталось лишь жить… В прозрачных глазах понимание и сочувствие. У нас будет мир... - он что-то придумает. Соберёт войско. Время еще есть. У нас теперь будет больше времени учить. Целая жизнь человеческая без войны, - улыбка Учителя, словно дымка предрассветная. Он его никогда больше не оставит, что бы ни случилось. Повелитель воинов окинул взглядом свой отряд. Воины, мастера из Аст Ахэ, согласившиеся помочь рыжей учить орков. На просьбу Мелькора откликнулись многие. Лиссэ и Тано то вместе, то порознь подолгу разговаривали с кандидатами. Отобрали лучших. Пожалуй, ему тоже стоит поговорить с рыжей. Вдруг она может ему помочь? Гортхауэр решительно направил вороного к женщине.3
Мелькорово чадо все же соблаговолило вернуться. - Послушай, а сколько ты можешь, как говоришь, поднять? - смущенно спросил он. - Поднять? - женщина вскинула на него свои медовые очи. – А, покойников? Смотря каких… - Воинов? - То есть не животных, - деловито уточнила она и прикинула в уме. – Штук десять здесь. Дома могла бы сорок. - Мало, - разочарованно вздохнул он. - Угу, армии не получится, - подтвердила дейе. Лиссэ солгала. Поднять она могла даже здесь штук пятьдесят, а вот упокоить бы столько не получилось. А первое правило некроманта: сколько поднял, столько и упокой. Резерв рассчитывается заранее. К тому же мистрис не собиралась создавать войско нежити ни за что на свете. Да и Мелькор бы её не понял, а обижать Владыку Лиссэ хотела меньше всего на свете. Не потому что боялась, - уважение утратить не хотелось.4
Гортхауэр и не слишком надеялся, что пугающий и таинственный дар Лиссэ сможет помочь им. Однако разочарование оказалось неожиданно острым. Он стиснул зубы. Что ж, так лучше! Не стоит прибегать к таким силам. Черный майа не спеша ехал рядом с женщиной и вспоминал разговор с Тано. Тогда он спросил, что натворила рыжая, чем она так огорчила его. Усмехнувшись краешком губ, Учитель рассказал о танцующих скелетах животных, о пляшущих на кольях черепах, о мертвенном зеленом сиянии, которым светились потревоженные. - Это некромантия, объясняла Лиссэ. Страшная сила способная принести много зла, - прихрамывая, прошелся по комнате Мелькор. – Но это лишь одна сторона. Помнишь Ллисс? Гортхауэр помнил ту первую встречу, первый разговор… Сколько времени прошло. Как безвозвратно далека та безмятежность, та наивная любознательность, то ожидание и предвкушение чуда. Тано ответа не ждал, он знал – забыть невозможно. - Та же двойственность. И благо, и вред. В некоторых мирах эта наука - спасение от нежити и нечисти. У нас их нет. Надеюсь, и не будет. Лиссэ еще умеет возвращать души. Я видел… Майа затаил дыхание, когда Мелькор говорил о рыжей, он словно в давние счастливые времена возвращался. За это Гортхауэр и был благодарен вредной женщине. - Она не причинит никому зла. Я знаю. - Тогда почему ты огорчился? – спросил таирни. - Я не огорчился. Мне стало страшно… За неё. Эта сила чужда Арте. Её могли заметить… Другие… А я хочу уберечь её. Пока о ней не знает никто. Ведь есть же я – Исказитель, душитель, воплощение зла… - Тано! - Мне даже не горько. Они так видят. Мне не дано открыть им глаза… Гортхауэр опустил голову. Если бы он мог помочь! - Лиссэ рассказала, что столь необычный дар дается лишь тем, в ком есть человеческая кровь. Остальные никогда не смогут достичь в этом искусстве должных высот… - Сотворивший медленно ходил по залу. Стройная тонкая фигура. Ему бы взлететь, но сломаны крылья. - Например, мы не сможем: ни ты, ни я. Я рад этому! Майа стало чуть обидно: неужели Учитель усомнился в нем? Он бы никогда… Даже ради Тано? Майа и не понял, откуда появилась эта мысль, но ответ был ясен. - Береги её! Слышишь, таирни, береги! - голос чуть дрогнул. – О ней, о её Школе должны знать немногие. - Ирхи не расскажут. Они её почитают. Говорят, что ради них пришла она со звезд, - Гортхауэр фыркнул, словно предлагая Учителю разделить его недоумение по поводу такой нелепости. - Кто знает, ради чего пришла она? - Мелькор был серьезен. - Может, и ради ирхи, а может, ради всей Арты? Кто знает?! Но у неё все получится! - Она упорная! – кивнул ученик. - А почему мы не стали их учить? - Мы? Нас так мало. Ты воевал, у меня люди, - еле слышный вздох. – А люди так мало живут… - Можно ведь было найти других наставников? - Кого, таирни? Чтобы учить, мало знаний, мало терпения – нужна любовь! - в светлых глазах вспыхнула искра. – Без любви все мертво! Можно познать весь мир, но без любви знания обернутся прахом. Можно желать изменить мир, но без любви и цветка не вырастить. А тут детей учить, да каких! Они говорят: со звезд Лиссэ пришла? Она сама – звезда, что каждого обогреет. Её любви на целый мир хватит! Береги её, береги, пуще глаза своего! Ради меня, ради Арты! Глаза Учителя горели огнем, что солнца ярче. Даже шрамы исчезли. На миг лицо стало почти юным. Гортхауэр затаил дыхание. - Я сберегу! Клянусь! - голос майа прозвучал хрипло и тихо. Ради Тано он любого сбережёт, а к рыжей нахалке он и сам привык. Только теперь придется ей столько всего объяснить и рассказать из прошлого. А то с неё станется начать Учителя расспрашивать. Вдруг про этого клятого Морхэллена спросит? Гортхауэр скривился. Как же не хотелось ворошить прошлое. А придется. Ради Тано! Ох уж эта рыжая!