Сальва

Боль, тупая и давящая, пульсировала в висках, растекаясь жидким огнем по венам. Плечо жгло невыносимо, словно кожу содрали и в окровавленную плоть вонзали коготь за когтем. Сальва заметалась на постели, сминая шелковые простыни, нежные, как лепестки распускающегося бутона и застонала. Боль, терзающая ее до этого, пронзающая тысячью игл сознание и обжигающая до слез, отступала, оставляя лишь пустоту и жажду, но среди этого Сальва слышала зов. Он звал ее, звал уже с отчаянием, буд-то так давно кричал что охрип и не надеялся услышать ответа. - Лаура. - Ее тихий шепот разлился по комнате и исчез. Сальва чувствовала его рядом, слышала тихое дыхание, слышала его почти бесшумные шаги среди многовековых деревьев, гулко отдающиеся в предрассветной тишине, когда первые птицы только-только завели песнь. Дух слышал княжну и звал от этого еще громче, просил придти, забрать его из заточенья. Неужели прекрасный Лаура пленен? Кто напал на них в том светлом лесу, что был так приветлив и красив? - Лаура! - Вскрикнула девушка уже громко, резко сев на постели и открыв неестественные, нечеловеческого цвета глаза, дивно зеленые, изумрудного оттенка. Она была почти нагая, если не считать нижнего платья и подувший ветер приятно холодил саднящее плечо. За открытыми рамами, обвитыми красным плющом, виднелся разгорающийся на горизонте рассвет, лучи которого скользили по верхушкам деревьев, окрашивая листья всеми оттенками золотого. Комната, где Сальва была, находилась словно на возвышении, дальше был резкий спуск в долину и вновь густая роща над ней. Убранство комнаты достаточно обычное, не считая отсутствия в комнате застекленных окон: искусная резьба на двери, рамах, деревянное трюмо с большим зеркалом, несколько свечей на прикроватной тумбочке и испещренные узорами столбики большой кровати, не укрытой балдахином. Раны на плече не было, боль, что испытывала Сальва, была болью ее друга, в которого угодила меткая стрела. Она убедилась в этом, сняв нижнее платье и надев свое, зеленое, шитое по кайме золотистым узором переплетающихся ветвей. Оно было выстирано, как и тяжелая парадная мантия, которую Княжна оставила лежать на комоде. На трюмо нашлись разные расчески, от массажных до обычных деревянных гребней, украшенных незамысловатой резьбой, и какие-то странные кожаные шнурки, вроде, что бы заплетать волосы, чего никогда Сальва не умела. Закончив с утренним туалетом она неуверенно дернула за ручку двери, которая с легкостью поддалась. В следующей комнате было так же светло и свежо, как в прежней, чудесно пахло сосной, полевыми цветами и весной, запах которой пьянил и кружил голову не хуже всякого вина. Девушка искренни, беззастенчиво улыбнулась своим мыслям и вдохнула полной грудью запах свободы. Больше ни кто не будет указывать ей, ни кто не посмеет заставить или подчинить. Она свободна, словно птичка, может лететь куда хочется и беззаботно щебетать, любуясь рождением и смертью солнца вновь и вновь, тысячи рассветов и закатов... - Сальва... - Она непроизвольно вздрогнула, услышав свое имя. Неужели, друг? Он был огорчен, почти обижен - дух слышал как она дышит и о чем думает, так же, как слышала она. Нет, конечно целительница не бросит его, но помощь другу, не обременительная обязанность, она не забирает ее свободы. Вздохнув, девушка огляделась и пошла к арке, ведущей в коридор. Шаги ее были мягки и бесшумны, словно поступь кошки и столь же лениво-грациозны. Туфлей не нашлось и она, босая, ощущала тепло дерева, давно иссохшего. Несколько ступенек и взору Сальвы открылся двор, сливающийся с красивым, древним как эта земля лесом. Лес зашелестел, зашептал, смеющийся и беззаботный, позвал ее за собой. Она ступала осторожно, приветственно кивала раскидистым дубам и ласково касалась маленькой ладошкой могучих стволов. Останавливалась любоваться необычными цветами и причудливыми переплетениями красного плюща, вившегося по ветвям деревьев словно какая-нибудь змея. И с каждым шагом была все ближе к духу, который ждал ее, укрывшись в тени сада. - Кто ты? - Зеленоглазая дернулась и спряталась за стволом дуба-великана. Сердце ее билось, словно у пойманной пташки, а все конечности от страха словно заледенели, лишая возможности шевелиться. Опять тот незнакомый, но удивительно красивый язык, что она слышала в лесу где ранили Лауру. Что это за существа? Она слышала как стучит кровь в ушах, слышала, как перелетела с ветки на ветку птица, как заскрипела какая-то дверь, но не слышала шагов незнакомца. Целительница знала, что шаги любого смертного она бы услышала, знала, что люди на такое не способны - а он стоял перед ней. - Лаура! - Воскликнула Сальва, чувствуя себя совершенно беспомощной и не зная, что делать. Эльф был удивлен, он говорил на всеобщем, но и тогда она его не понимала. А сейчас, это слово из квэнья? Что за странная леди, не понимающая весторна, однако говорящая на языке эльфов? Она казалась здесь совсем чужой. Нельзя было причислить незнакомку ни к одной известной Элрохиру расе, ни к одному народу. Совсем не хоббит и, конечно, не гном. Слишком тонки и правильны ее черты лица, буд то неизвестный скульптор трудился над ними веками, слишком необычны глаза, изумрудно-зеленые, смотрящие прямо, но словно сквозь него, а рост и сложение - все это не свойственно человеку. Но не смотря на красоту и стать, на платье, расшитое искусно, она не принадлежит к его народу, о чем свидетельствуют уши, совсем обычные. Сальва выдохнула, собираясь с силами. Ей было очень страшно, она не знала этого языка и не понимала слов, не знала, что делать и как поступить, металась в сомнениях. Свобода действий, но что теперь с ней делать? Иногда, когда тебе наконец дают то, чего ты так долго хотел, ты просто не знаешь, что с этим делать. С чем-то таким нужным и вот - а зачем? - Я вас не понимаю. - Ответила княжна, отступая к лесу. И в этот самый момент целительница почувствовала спокойствие духа, его уверенность в безопасности, в том, что ни кто здесь не причинит им вреда и не станет нападать. Ей больше не было страшно, но она волновалась за Лауру, раненного стрелой, чувствовала его боль как свою собственную. Стрела, видимо, вошла достаточно глубоко, есть ли в ней силы справиться с таким ранением? Забыв о юноше, что стоял перед ней, девушка побежала к духу. Он лежал в тени огромного дуба, непоколебимо спокойный и величественный, смотря на все вокруг отрешенно, без интереса. В глазах цвета солнечного янтаря не отражалось ни одного чувства, но разве она не чувствует? Сальва опустилась пред ним на колени и стала гладить грубую шерсть, что-то бормоча себе под нос. Целительница звала силу. Свою и чужую, что может дать ей лес, силу земли и воды, ее стихий. Лес разом заговорил, зашептал, тысячью голосов на свой манер, заиграли солнечные блики на ручье золотом и серебром, и ручей зазвенел множеством крохотных колокольчиков. И пальцы переплетались, словно нити, изображая причудливый и неясный узор, а руки ее мерцали, словно предрассветные звезды. Это было сродни танцу: множество непонятных слов и движений, красивых в своей необычайности и удивительной слаженности, естественных, как сама природа. Едва девушка закончила, друг закрыл глаза. Он поблагодарил ее в своей обычной манере, не словами но самим чувством. И, когда уже почти уснул она услышала слово. И в интонации и в манере стало понятно - это имя. Имя для нее, на языке этих странных существ. Инвиниатарэ? - Задумчиво переспросила девушка, но Дух уже спал. Странное сочетание звуков, не столь мелодичное, сколько звучное, однако окончание придает мягкости. Красивое, но совсем не похоже на ее настоящее имя. Что, интересно, оно значит на языке остроухих... Сальва встала, отряхивая платье и подошла к стоящему поодаль юноше. Он, что-то сказал, кажется, представился. Назвался Элрохиром, а она не знала, как отвечать. Хотелось оставить все условности этикета, к которым она привыкла и вести себя так, как хочется. Но разве можно разом забыть то, чему учили множество соцветий? - Инвиниатарэ, - Представилась девушка, присев в реверансе и смущенно улыбнувшись. Ей понравилось это имя, звучное и красивое, вполне достойное дочери Князя. Он что-то ответил, весьма доброжелательно и предложил ей руку. Незнакомец повел ее обратно в дом, только уже другим путем, через галерею из сплетающих пальцы деревьев, увенчанную золотыми листьями и кроваво-красными ягодами. На пути им встречались другие, подобные Элрохиру, они вежливо приветствовали его и кланялись, некоторые заводили разговор, а девушка лишь улыбалась, рассматривая убранство комнат. Везде были цветы самого разнообразного вида, в вазах и горшках, в кадках и клумбах. То маленькие деревца, то цветущие сладко и нежно пахнущие кусты, то душистые бутоны распускающихся роз и всюду вьюн, оплетающий арки и резные рамы окон со своими маленькими сиреневыми колокольчиками. В мебели, отделке стен, пола и потолка преобладали деревянные мотивы, незатейливая но изящная резьба и естественные, пастельные цвета. Все гармонично сочеталось, создавая приятное ощущение завершенности, а безвкусные дорогие украшения и лишние предметы интерьера, какие часто можно встретить в богатых домах, совсем отсутствовали. В комнате, куда привел остроухий было много книжных шкафов, заставленных самыми разнообразными книгами и заваленных различными по формам и размерам свитками пергамента. На письменном столе стояли чернила, лежали перья и бумаги исписанные не ясными Сильве символами, буква за буквой складывающиеся в красивую вязь. Возле окна, сложив руки за спиной, стоял еще один, подобный Элрохиру и очень похожий на него внешне остроухий. Взгляд его был пронзителен, мудр и вместе с тем нельзя было не почувствовать внутреннюю доброту и справедливость незнакомца. - Доброе утро, отец, - Поклонился Элрохир, - Леди очнулась, она не понимает весторна и квенья, а назвала себя Инвиниатарэ. - Доброе, Элрохир, - Кивнул владыка отойдя от окна, - Вот как...целительница? Сальва с трудом понимала, о чем говорят используя лишь природную эмпатию и слушая интонацию. Они назвали имя, который дал ей друг, а второй - старший, по-видимому, остроухий был не мало тому удивлен. За окном тихо перешептывались деревья, веял легкий ветер и все так же потрясающе пахло весной, до того что кружило голову. - Она не от этого мира, - Юноша глянул на ушедшую в себя целительницу, мечтательно прикрывшую глаза, - Говорит на неизвестном языке и не похожа ни на человека, ни на эльфа, но лес говорит с ней как с нами. - Спасибо, Элрохир. Передай Эллиане что бы определила ей покои, пусть леди остается сколько пожелает. - Элронд обернулся к окну, вновь уйдя в свои думы. Девочка действительно была удивительной, даже в своей манере ходить, в жестах и внешности, не свойственной не одному из народов Средиземья. А лицо, с большими глазами цвета листвы и мечтательной улыбкой совсем детское, наивное. Без языка, без друзей и поддержки ей не выжить в этом далеко не сказочном мире.