Храни

Самый тёмный час перед рассветом.       «Прочь. Несите, лапы, прочь от косых плетей плеть огненного шара. Быстрей. Как можно быстрей скройте меня от его обжигающих боль глаз».       Гигантский волк преодолел половину пути до Приречья. На пути Лауриону встретился небольшой тенистый лесок. Он остановился, чтобы перевести дух. Зверь был достаточно силён и мог преодолеть путь от Хоббитона до Тукборо без остановок, но сегодня могучее тело подвело его. Полуварга трясло. Сердце бешенной птицей билось о рёбра. На чёрном носу полыхал вздувшийся след от кнута, а в пасти пересохло от долгого бега.       «Кровью окрашено небо. Кровь. Её скользкий дух заползает под шкуру, шарит, пытаясь отыскать лаз в душу. Зачем ему это?»       Лаурион скрылся в зарослях папоротника. Там журчал, призывно напевая, ручеёк. Полуварг, тяжело ступая, подошёл к источнику и, окончательно обессилев, ткнулся раненой мордой в холодную воду. Лау едва ворочал языком, лакая. Ледяная влага щипала нос. Он недовольно запыхтел, но продолжил пить. Жажда постепенно отступила, и зверь расслабленно вытянулся прямо около ручья. Дрожь утихала. Нежно-зелёную листву колыхал освежающий ветерок. Она звучала убаюкивающей мелодией леса, в такт раскачивая густые кроны. Янтарно-золотые глаза зверя устало сомкнулись. Ночь спустилась незаметно.       Лауриону снился сон: снег падал, подкошенный ветром. Вокруг белели сугробы, наполняя пространство мягким светом; два волка смотрели на него в упор; серовато-чёрный мрак сгущался сзади… Один зверь стоял твёрдо — его силу ничем не поколебать. В его глазах мерцало голубое сияние, и от него разбегались по серебристой шерсти витиеватые узоры — такие рисует мороз на окне зимой. Второй волк нетерпеливо склонил голову набок и выжидательно смотрел на Лауриона, искря медно-красным взором. Его хвост был призывно поднят вверх: «дай знак, и мы сорвёмся». Полуварг терзался, не зная чью сторону принять, за кем пойти.       «Впереди дом. Знакомые места, свой лес, где я хозяин. Но нет её. Больно. Я не нужен. Я только причиняю зло. Не могу. Больше так не могу. Она осталась позади, совсем одна. Собрат из стаи не сможет защитить её, он слишком слаб. Назад».       Запах тьмы — дурной, тошнотворный — разбудил зверя. Его глаза открылись, мягко светясь. Он поднялся и полной грудью вдохнул мрак. Иссиня-чёрные струи источника бурлили и клокотали, угрожая. Лаурион оглянулся, принюхиваясь. Едва слышный запах гнили был разлит в ночном воздухе. Но это не обычное тление, которое настигает всё живое рано или поздно. В нём затаились, пытаясь скрыться, ненависть, гнев и обнажённая злоба. Подёргивая носом, полуварг отогнал внезапную вспышку боли и настойчивый голод. Он повернул обратно. На восток теперь лежал его путь. Неведомо откуда взявшаяся тревога погнала Лауриона в сторону Бэг Энда.       «Что-то не так. Этот неуловимый запах беспокоит меня. Нужно проверить его источник. Ведь там она. Она совсем близко к нему!»       Покрыв меньше чем за час прежнее расстояние, Лау глубокой ночью добрался до Хоббитона. Здесь он ненадолго задержался.       «Её тёплый запах ещё здесь, а смрад опасности усилился. Я должен продолжить погоню, но сначала…»       Оголодавший зверь уничтожил добрую половину запасов лавки мясника. Цепной пёс, который охранял склад, попытался залиться лаем, но, увидев ночного вора, забился в конуру, жалобно поскуливая. Утолив голод, Лаурион продолжил путь. Преследуя невидимого врага, он добрался до пустошей Артедайна.       «Палящий круг проснётся только через пару часов, и воздух изменится. Я должен найти гниль. Она близко».       Угрожающая вонь стала нестерпима. Она была повсюду, пропитала каждую травинку, каждый камень на пути полуварга. Тлен разбился на множество мелких запашков, запутывая, но зверь уже взял основной след. В предутреннем тумане затерялся холмистый пригорок, изобилующий неглубокими пещерами и гротами. В них расположился отряд орков. Их было немного, всего девять или десять тварей.       Лаурион притаился.       «Я расправлюсь с ними без труда. Пф, кучка темнокожих уродцев воняет хуже навоза».       Орки спали в своих укрытиях, но у каждой пещеры был выставлен часовой. Серебряный зверь бесшумной тенью сеял смерть. Добравшись до последнего грота, он проник вглубь, надеясь уничтожить остатки орочьего племени на пограничных землях Шира. Неожиданно в кромешной тьме зажглись зелёные огоньки, рык десятка варгов сотряс каменные стены. Шерсть на спине Лауриона встала дыбом. Он предупреждающе зарокотал, оскалив измазанную чёрной кровью пасть, и начал медленно отступать к выходу. Огромный чёрно-бурый зверь наскочил на него, вминая в пыль перед пещерой.       Лаурион брыкался, извиваясь под мощной тушей нападающего. Варг попытался перегрызть ему глотку, но он, отчаянно взвизгнув, опередил врага. Горячая кровь залила горло, пьянящий вкус вскружил голову. Бешено озираясь, Лау стоял над остывающим трупом. Багровые капли падали, цокая, собирались в красную лужу. Остальная стая окружила его, взяв в плотное кольцо. Вперёд вышел старый, подслеповатый на один глаз зверь. Окинув Лауриона презрительным взглядом, он выплюнул, шамкая:       — Ты пойдёшь с нами. Готторм разберётся, как с тобой поступить, грязнокровка.       «Я не вернусь».

***

      Нилоэла проснулась около четырёх часов утра. Что-то буквально вытолкнуло её из сна, больше походящего на беспамятство. Резко дёрнувшись, она открыла глаза. Нога после ночного приключения совсем не болела.       «Чудеса, да и только», — подумала девушка, прислушиваясь к своему телу. Место пореза обволокло приятное тепло. Нило согнула ногу в колене, осторожно упираясь ступнёй в перину. Ничего. Как будто и не было вчера того злосчастного осколка.       Довольно улыбнувшись, Нилоэла тут же поморщилась от резкой боли, пронзившей голову. Она решила немного полежать с закрытыми глазами и подождать, пока боль стихнет. А за окном уже зарождался новый день, но луна, бледнея на розовато-голубом небе, не желала уходить. Ночное светило запустило в спальню серебристые нити, которые тут же оплели всё вокруг. Настойчиво зажёгся на груди каменный кулон. Головная боль немного отступила, но не прошла. Нило взглянула на часы, стоящие на прикроватном столике.       «Четыре часа. Скоро проснутся гномы. Пора и мне вставать», — прерывисто зевнув, отметила она.       Через пятнадцать минут Нило уже вовсю кашеварила на главной кухне. На аппетитные запахи начали подтягиваться члены гномьей компании. Разнося тарелки, она через силу улыбалась, когда гости хвалили её стряпню. Все мысли сейчас витали далеко. Рядом с волком, который исчез.       — Так значит, с нами идёте вы? — благодарно кивнул Торин, когда Нило опустила перед ним блюдо с глазуньей из шести яиц с ветчиной.       Нило окончательно проснулась. Растерянно заморгав, она оглянулась на Гендальфа, что сидел рядом и поглощал толстую свиную сосиску.       Старик, прожевав, весомо заметил:       — Волк Нилоэлы рыщет по окрестностям. Он напуган и озлоблен. Первостепенная задача мисс Тук — отыскать его.       Нило утвердительно кивнула, не смея встречаться с потемневшим взглядом подгорного короля.       — Хм, — недовольно протянул Дубощит, терзая вилкой кусок ветчины.       «Как хорошо, что я не на месте бедной свинки. Хотя мне бы тоже были против шерсти неувязки с делом, которое много значит для меня», — нервно сглотнула Нило, наблюдая из-под опущенных ресниц за Торином.       В этот момент в залу ворвались младшие гномы, братья Фили и Кили, племянники Торина, как успела узнать Нило. Несмотря на ранний час, они пребывали в весёлом расположении духа, в отличие от своего дядюшки, и заразили хорошим настроением всех присутствующих. Молодые гномы предвкушали поход больше остальных, стремились как можно скорее пуститься в путь.       Нилоэла старательно не обращала на воцарившийся балаган внимания, ковыряясь в тарелке с овсянкой, но когда Фили решил на спор поднять Бомбура, не удержалась и расхохоталась вместе со всеми, наблюдая за раскрасневшимся как рак шутником. Даже Торин забыл на минуту о своих тяжёлых думах. Он тихо посмеивался, глядя на расшалившихся племянников.       Когда завтрак был окончен, а Нило мыла грязную посуду, Бифур взялся помогать ей, вытирая насухо чистые тарелки и расставляя их по шкафам. Этот молчаливый гном, пришедший ночью ей на помощь, больше не пугал. Напротив, вызывал у Нилоэлы необъяснимый интерес. Девушке казалось, что от него она может узнать больше о своей семье, чем от кого-либо другого.       — Menu thun dab? Твоя земля предкa или откуда ты родом? — помявшись, спросила она, передавая ему чашку.       — Thun dabs? Земля предков? — поправил Бифур. — Men ribadub bi Khazad-Dum. Я родился в Мории, — ответил гном, и глухой голос его задрожал, а в глазах сверкнула боль о давно потерянном доме. — Dabrut bi Thakalgund bi Lugni urad. Живу в залах Торина в Синих горах, — собравшись, отчеканил Бифур.       Повисло неловкое молчание. Нило хотелось поподробнее расспросить гнома о Синих горах, но скромный словарный запас, которым она обладала, ставил её в некоторое затруднение.       — Tu ziat i bor? Ты знаешь, что значит этот камень? — вдруг задал вопрос гном, указывая на гладкий, молочно-белый кулон девушки.       — Umu. Нет, — покачала она головой.       — Niloab bar — anta izreyu hin. Лунный камень — дар любимому ребёнку, — поведал Бифур.       Нилоэла только отдалённо поняла, что он хотел сказать. «Оберег», — с теплотой заключила она, беря в руки овальный камень.       — Skiril? Руны? — поинтересовалась Нило, снимая кулон.       И передала его гному. Тот, отложив полотенце в сторону, внимательно рассмотрел необычное украшение. Глаза его поражённо расширились. Не веря себе, он благоговейно произнёс:       — Askashan: hin satta laiu tapaket upru boru. Ndar mano… tu — mahal angil.Сказано: дитя двух народов остановит мрак. Символ духа… ты — творец судеб,) — всё бессвязнее бормотал Бифур.       Нилоэла не поверила своим ушам.       «Что за странные речи? Какой из меня творец судеб?! Он, верно, что-то напутал», — тревога нарастала, сжимая горло холодными пальцами.       — Нилоэла!       Требовательный окрик Гендальфа спас её. Криво улыбнувшись, девушка выхватила кулон из рук поражённого гостя и поспешила на зов мага.       — Пойдём со мной, дорогая, — лучезарно улыбнулся старый маг, направляя Нилоэлу к выходу из норы.       — Куда мы идём? — поинтересовалась она, возвращая оберег на привычное место.       — Сейчас всё поймёшь, — не стал вдаваться в подробности чародей.       Они миновали плетёный забор Бэг Энда и направились в сторону лугов. Нило не надела сапоги. Земля ещё не успела прогреться, трава прохладным шёлком тёрлась о ноги. Селение едва очнулось ото сна, кое-где заливались, встречая солнце, петухи. Наслаждаясь погожим утром, полукровка забыла поделиться с магом своими недавними тревогами. Её сейчас больше интересовало, что же хочет показать Гендальф.       — Далеко ещё? — нетерпеливо вертелась девушка.       — Уже пришли, — откликнулся маг, останавливаясь. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, и колючий утренний воздух прорезал мелодичный свист.       — В чём дело? — обеспокоенно спросила Нило, посмотрев на старика.       Тот, умиротворённо улыбаясь, выжидательно всматривался в горизонт. Нилоэла начала замерзать. Она обхватила себя руками и стала пританцовывать на месте, следя взглядом за Гендальфом.       — Мы кого-то ждём? — с нажимом спросила она.       Маг лишь кивнул в ответ.       «Ещё немного, и он потащит обратно ледышку», — начала раздражаться Нило, но её негодование мгновенно испарилось, когда взгляд упал на алеющую полосу вдали. К ним во весь опор нёсся серовато-белый конь потрясающей красоты.       — Серогрив, — выдохнул Гендальф, выступая навстречу верному другу.       Нилоэла замерла. Ей показалось, что она уже встречалась с этим величественным животным когда-то давным-давно. Вот только она не понимала, зачем Гендальф взял её с собой? Если бы девушка повнимательнее пригляделась, то заметила бы, что за прекрасным скакуном поспевала приземистая кобылка. Упорно пофыркивая, она старалась не отставать от своего большого собрата и, надо сказать, ей это неплохо удавалось.       Любовно потрепав Серогрива по шее, чародей обратился к Нилоэле:       — Нило, тебе предстоит проделать немалый путь, ища Лауриона. Пешком далеко не уйдёшь, поэтому я решил подарить тебе эту замечательную пони. Её зовут Сиритх, что означает «поток» на языке эльфов. Знакомьтесь!       Нилоэла раскрыла рот от удивления.       — Не стоит благодарности! — добродушно усмехнулся Гендальф, наблюдая за реакцией Нило.       Совладав с эмоциями, девушка растерянно выдала:       — Спасибо, конечно, но я абсолютно не умею обращаться с лошадьми!       — Это не так сложно, как может показаться на первый взгляд, — заверил её старец, одобряюще похлопывая по плечу. — Ты великолепно держалась верхом на Лаурионе, а езда на лошади не многим отличается.       — Да, но седло, сбруя и всё такое, — скептически хмыкнула Нилоэла.       — Я объясню, что к чему, — пообещал чародей.       Кобылка тем временем вопросительно глядела на двуногих. Она была полностью белая, за исключением тёмно-серой гривы и хвоста. Глаза-бусинки упрямо изучали мир.       Преодолев поспешное желание скрыться, Нило не торопясь приблизилась к кобылке. Она протянула руку, давая той обнюхать себя. Сиритх легонько коснулась мясистым носом пальцев, но тут же отшатнулась, недовольно захрипев. Девушка резко отдёрнула руку.       — Видишь, Гендальф, я ей не нравлюсь, — поспешно заключила она, оборачиваясь к магу.       — Она чувствует запах хищника. Это поправимо, нужно только сменить одежду, — обнадёжил чародей. — Нилоэла, — неожиданно серьёзно произнёс он, — у меня есть ещё кое-что для тебя.       Сердце девушки взволнованно забилось. Митрандир вынул из кармана своего балахона два маленьких предмета, загадочно блеснувших в лучах восходящего солнца.       — Бриллиантовые запонки Геронтиуса, — понизив голос до доверительного шёпота, промолвил маг. — Держи. — Он положил драгоценные застёжки на ладонь внучки Старого Тука. — Теперь они твои.       — Я думала, что запонки потерялись, — так же тихо произнесла Нило, не веря своим глазам.       — Мне пришлось взять их на хранение после смерти твоего деда, — открылся Гендальф. — Эти малышки слишком ценны.       — Да? — полукровка оторвалась от созерцания фамильной реликвии.       — Знаешь ли ты, зачем я подарил тану эти застёжки?       — В знак дружбы? — предположила девушка, вернувшись к созерцанию миниатюрных круглых запонок, усеянных россыпью прозрачных камней.       — Ты права, — слабо улыбнулся старец, его лицо осветили воспоминания, он оглянулся на четвероногих друзей. Серогрив и Сиритх затеяли игру в догонялки. Вожак всех коней намеренно поддавался маленькой настырной кобылке. — Но это не единственная причина. Это не просто украшения, Нило, эти запонки были сделаны лучшими эльфийскими ювелирами.       — Они застёгиваются и расстёгиваются, только если сказать особые слова… — протянула Нилоэла.       — Да, — торопливо согласился маг, — однако у них есть волшебные свойства.       — Какие?       — Эти застёжки помогут хозяину найти потерянное, но только если он всем сердцем того желает.       — Какие полезные запонки, — расплылась в улыбке Нило.       — Мало того, — продолжил мудрец, — они защитят любого, кто их носит.       — Каким образом? — каждый раскрытый Гендальфом секрет приводил Нилоэлу в неописуемое волнение.       — Владельца украшений будет окружать магическая завеса, непробиваемый щит, но только если обе застёжки будут на теле. Одной недостаточно.       — А как понять, где искать потерянное? — невнимательно слушая, поинтересовалась Нилоэла.       — Бриллианты будут окрашиваться в фиолетовый цвет. От нежно-фиалкового, если цель далека, и до иссиня-пурпурного, если потеря близка.       — А если они не светятся?       — Если камни молчат, значит ты ищешь не там.