***
На следующий день Гладкий мрамор приятно холодил босые ступни, свежий румянец играл на загорелых щеках, оттеняя веснушки, светло-карие глаза горели жаждой знаний. Недельное затворничество тяготило Нилоэлу, поэтому сегодня она решилась устроить себе маленькое путешествие. «Гендальф очень расхваливал здешнюю библиотеку. Что ж, посмотрим!» — предвкушала Нило, шагая по одной из открытых террас у центральных строений Имладриса. Последний Домашний Приют был прекрасен: затейливо резные парапеты и спуски; бесчисленное множество белоснежных стройных колонн, увитых цветущим плющом; величественные статуи воинов древности и прекрасных дев, живших не одну сотню лет назад; анфилады из арок, выводящие на маленькие уютные лоджии. У стен, приглашая присесть, стояли полукруглые софы, поражающие роскошеством в своей простоте. Изящные кадки и вазы с разнообразными деревцами и цветами создавали впечатление того, что ты находишься в огромной оранжерее, являющейся одновременно жилым домом. В столь ранний час белокаменные галереи пустовали. Звук собственных шагов показался Нило непозволительно громким, поэтому она немного сбавила темп и завернула за угол, уже не так бойко шлёпая по мраморным плитам. «Он-то мне и нужен! — поняла Нилоэла, замечая темноволосого эльфа, отдающего распоряжения другому остроухому. Его лицо выражало состояние крайней озабоченности и сосредоточенности. — Как же его зовут? — силилась вспомнить девушка, но имя управляющего никак не хотело всплывать из омута памяти. — Что-то похожее на «Митрандир». Я ведь запоминала! — начала паниковать Нилоэла, видя, что эльф закончил разговор и собирается поспешно ретироваться. — Командир, конвоир, палантир?!» — перебирала она слова, приходящие на ум, но ничего похожего на имя среди них не было. А менестрель владыки Ривенделла тем временем не знал, как поступить: сбежать или грудью встретить надвигающиеся неприятности. Поборов себя, он облачился в маску радушия, но мысленно проклял тот день, когда гномы переступили порог Последнего Домашнего Приюта. «Скоро на кухне вспыхнет бунт! — взволнованно думал Линдир, кланяясь девушке, с виду напоминающей ребёнка. Она неторопливо шла ему на встречу, застенчиво-нервная улыбка играла на её алых губах. — Благая Элберет! Неужели нужно ещё мяса?! Эти гномы вместе со своим волком и так уничтожили все скромные запасы! На одного только зверя уходит три туши оленя в сутки, слыханное ли дело?! Скоро придётся по нескольку раз в день выезжать на охоту, чтобы прокормить гостей. Сегодня же поговорю с лордом Элрондом!» «Ну, мистер «скукшу-ка я лицо, пока никто не видит», прояви чудеса самовыдержки и начни разговор, не то придётся применить обращение, которое приходит на помощь в таких щекотливых ситуациях», — мило улыбаясь, думала про себя Нило. Не то чтобы ей не нравились эльфы, она даже успела проникнуться невольным восхищением, отмечая, что эти громадины куда грациознее и бесшумнее людей, к тому же лекари Имладриса помогли вылечить Лауриона, но именно этот эльф заставлял её чувствовать себя по-детски несмышлёной. Вездесущего «командира» Нилоэла видела чаще всех в Ривенделле. Он был буквально повсюду и командовал, командовал и ещё раз командовал, но с таким учтивым выражением лица, что вменить ему за это было, ровным счётом, нечего. Однако прямой, как струна, эльф не собирался первым начинать беседу. Он и сам был не рад, что за столь необычными гостями приходилось приглядывать, словно за малыми детьми, но другого выхода у Линдира не было, иначе спокойствие сокрытой долины было бы бесцеремонно нарушено. Многим жителям Ривенделла и так было не по себе от того, что с ними по соседству обитает гигантский волк, а тут ещё гномы с их вопиющим поведением: пляски на столе, кидание едой друг в друга, вульгарные песни — такого Имладрис никогда не видывал. Натянуто улыбаясь, менестрель надеялся, что маленькая гостья пройдёт мимо. Эта милая девчушка тоже порядком потрепала ему нервы. Почти каждый раз, когда он встречал её, конопатая бестия пыталась либо залезть куда-нибудь повыше, либо украсить стоящие на террасах статуи венками из цветов. Одно грело душу щепетильному эльфу — эти проказы были крайне редки, потому как почти всё время юная смертная проводила у себя в покоях. Однако сегодня она выглядела так, будто решила присоединиться к ещё не свершившимся бесчинствам. — Извините! — нарочито вежливым тоном обратилась Нилоэла к Линдиру, остановившись в трёх шагах от него. Он вышколенным движением наклонил голову, давая понять, что внимательно слушает. — Я хотела бы побывать в библиотеке. Эльф скептически изогнул бровь, стараясь понять, нет ли в просьбе подвоха. Снимать не в меру активную гостью с книжных стеллажей не входило в список его дел на сегодня. Нилоэла, видя нерешительность управляющего и будто прочитав его мысли, с самым невинным видом произнесла: — Не беспокойтесь, я не собираюсь изучать верхние полки книжных шкафов… — она с удовольствием отметила, что непроницаемая маска вежливости слегка подёрнулась живым удивлением… — как бы мне этого ни хотелось, — уже чуть тише добавила девушка, опуская глаза и хитро улыбаясь. Озадаченный Линдир спустя пару мгновений сбивчиво отозвался: — Для посещения библиотеки необходимо получить одобрение лорда Элронда… Я при первой же возможности передам ему вашу просьбу. — В этом нет необходимости. — Из-за спины менестреля бесшумно выплыл владыка Имладриса. Он был облачён в золотисто-коричневые одежды, высокий лоб венчал витиеватый обруч, напоминающий причудливо переплетённые виноградные лозы. Нило и Линдир склонили головы в знак приветствия. — Наша юная гостья может в любое время посещать библиотеку. — Полуэльф смерил своего помощника многозначительным взглядом. Тот окончательно стушевался, не находя, что ответить. — Ривенделл всегда был, есть и останется сокровищницей добрых советов и мудрого знания. Мы никогда не отказываем тем, кто ищет соприкосновения с ними, — добродушно улыбнулся умудрённый веками владыка, обращаясь к Нилоэле. — Вам нужно пройти западную галерею до конца, а потом два раза свернуть направо. — Благодарю, лорд Элронд, вы очень любезны, — радостно ответила девушка, исподтишка бросая на Линдира победоносный взгляд. Полуэльф коротко кивнул, указывая рукой в сторону западной галереи. Нилоэла, трепеща, направилась в указанную сторону. Едва она миновала хозяина Последнего Домашнего Приюта и его неизменного помощника, как сорвалась на бег и во весь дух понеслась к заветной цели. Менестрель, обернувшись, проводил её тревожным взглядом. «Как бы что-нибудь не разбила», — мысленно посетовал он, а вслух произнёс: — Владыка, позвольте обсудить с вами один очень важный момент? — Конечно, Линдир. Прогуляемся до фонтана, а по дороге побеседуем, — откликнулся лорд Элронд, и они вместе направились в сад.***
Высокие двери из тёмного дуба, украшенные причудливыми коваными узорами, выросли перед Нилоэлой, стоило ей второй раз свернуть направо. Одна из створок была призывно открыта. Из неё сочился солнечный свет, вычерчивая на белоснежном полу широкую дорожку. Девушка медлила, не решаясь войти. Переведя дыхание, она поправила складки голубого платья, пригладила растрепавшиеся от бега волосы и, глубоко вздохнув, твёрдым шагом приблизилась ко входу. Робко заглянув внутрь, Нило чуть приоткрыла рот от удивления. Поистине огромная двухуровневая круглая зала была сплошь уставлена стеллажами, сделанными из бука, которые ломились от обилия книг. Большие и маленькие, объёмные и тонкие, в старинных переплётах «бумажные друзья» заполоняли почти всё пространство помещения. Сосновые столы с низкими скамейками стояли двумя широкими рядами около единственного окна, что было прорублено в стене, выходящей на юг. Ни с чем не сравнимый аромат пропитывал хранилище знаний. Запах старого пергамента перемешивался с едва различимым духом выделанной кожи. Скрип пера вывел девушку из зачарованного состояния. Тряхнув головой так, что две тонкие косицы, спускающиеся от висков до груди, метнулись в разные стороны, она наконец зашла в библиотеку. Звук на мгновение затих, и Нило прислушалась, стреляя глазами и затаив дыхание. Вскоре вновь заговорило перо, и девушка, поспешно петляя между расставленными полукругом шкафами, обнаружила Ори, торопливо что-то записывающего в свою неизменную книгу. Юный гном расположился на стуле с резной спинкой, стоящем между двух стеллажей. Он склонился к самым страницам и старательно корпел над своим трудом, любовно выводя чернилами руны Ангертас. Нило некоторое время следила за ним, не решаясь нарушить тишину, прерываемую сосредоточенным скрипом пера, но любопытство всё же взяло верх и девушка, набрав в грудь побольше воздуха, заинтересованно спросила: — Позволь узнать, что ты пишешь? Гном, в этот момент обмакивающий кончик пера в чернильницу, от неожиданности вздрогнул, и маленький пузырёк с чёрной жидкостью стремительно полетел на пол, угрожая выпачкать старинный паркет живописными кляксами, но Нилоэла успела перехватить его на лету, ловя несколько чернильных капель, успевших выплеснуться из сосуда. — Ловко ты… — поражённо выдохнул перепугавшийся было гном. Что не говори, но не все представители подгорного племени с лёгким сердцем относятся к собственноручно испорченному имуществу тех, у кого они находятся в гостях. — Пустяки, — отмахнулась Нило, смущённо улыбаясь. — Так над чем трудишься? — не оставила она попыток дознаться. — Я веду летопись нашего путешествия, — гордо произнёс Ори. — Если бы я могла читать на кхуздуле, то уже непременно попросила бы тебя одолжить мне её на вечер, — с грустной улыбкой откликнулась девушка. — А почему ты пишешь в таком неудобном месте? Сюда даже свет почти не проникает, — продолжила расспрашивать юношу Нилоэла. — Не хочу, чтобы меня заметили. Дверь была приоткрыта, когда я обнаружил эту потрясающую залу, поэтому не стал её закрывать, а столы находятся аккурат напротив входа, — пояснил Ори. — Да брось, — возразила девушка, — не думаю, что эльфы будут против. — Так я не от них скрываюсь, — слегка смутившись, поделился гном. — Просто Кили уже не даёт спокойно работать! То книгу спрячет, то постоянно вертится вокруг, засыпая просьбами в духе «Дай почитать!». Ну, а когда он в ударе, то может и разные рожицы на страницах нарисовать или вообще чернила спрятать! — вскипел летописец. — А ты в следующий раз скажи мне, я на него Лауриона натравлю, — с серьёзным видом предложила Нилоэла. Ори на минуту даже поверил, меняясь в лице, но когда девушка расплылась в задорной улыбке, с облегчением рассмеялся в ответ. — Пожалуй, теперь можно и пересесть, — довольно улыбаясь, согласился он, закрывая книгу, затем поднялся и переместился поближе к окну. Нило поставила перед ним пузырёк с чернилами и, потирая руки, наконец-то обратила внимание на то, ради чего пришла в библиотеку. Найти что-то определённое она не чаяла, просто изголодалась по чтению, одному из самых любимых своих занятий. Глаза разбежались от изобилия самой разной литературы. Заложив руки за спину, Нилоэла не торопясь обходила ряд за рядом. Где-то по правую руку от неё опять натужно запело перо. Чтобы осмотреть первые три стеллажа ушёл целый час. Она то и дело брала понравившуюся книгу с полки и начинала торопливо её листать, хватая содержимое по верхам. «Нет, так не пойдёт. Эта станет моим окончательным выбором», — мысленно воскликнула девушка, которую разрывало от желания прочитать одновременно всё. Нило закрыла глаза и, наугад вытянув руку, взяла с ближайшей полки первый попавшийся фолиант. Им оказалась книга, описывающая историю гномьего народа, его нравы и обычаи. Сердце полукровки сладко замерло. Она возвратилась к стоящим в центре залы столам и уселась поудобнее недалеко от Ори. Открыв своё сокровище, Нилоэла огорчённо вздохнула, видя, что основной текст был написан теми же рунами, что через два стола от неё заботливо выводил молодой летописец. — Это нечестно! — простонала Нило, резко захлопывая фолиант. — В чём дело? — не отрываясь от работы, осведомился Ори. — Книга, которую я выбрала, почти полностью написана на кхуздуле! И я не понимаю ни слова! — поделилась Нилоэла, пряча предательски заблестевшие глаза в побелевших ладонях. «Могу поспорить, что здесь полным-полно сведений, которые могут помочь найти ответы на давно мучающие меня вопросы!» — от оглушающего чувства беспомощности девушку начало немного лихорадить. — Знаешь, а ведь я могу попробовать научить тебя читать и писать, — робко предложил юноша, оторвавшись от своего труда. — Правда? — разворачиваясь к нему лицом, спросила Нилоэла. В её голосе сквозили слёзы. За окном раздался подозрительный плеск, кто-то шумно плюхнулся в воду. — Думаю, да, — поразмыслив минуту, ответил Ори. — Но есть одна загвоздка… — Какая? — тут же вопросила полукровка, старательно вытирая увлажнившиеся глаза и не обращая внимания на разрастающуюся снаружи суматоху. — Тебе нужно увеличить свой словарный запас, ведь одна и та же руна в некоторых смысловых оборотах может обозначать немного разные вещи и понятия. И ещё — письменная речь довольно ощутимо отличается от разговорной, поэтому тебе нужно дать общее представление о языке… — Так в чём проблема? — не совсем понимая собеседника, с нетерпением поинтересовалась Нилоэла. — Нам нужен тот, кто часто употребляет и то, и другое… скажем, Бифур! — нашёл выход из положения смышлёный гном. Он беспокойно оглянулся назад, привлечённый громкими голосами, которые иронично расхваливали умение эльфов обтёсывать камень. — А разве он пишет? — немного недоверчиво спросила Нило. — Ну не так, чтобы часто, — развернувшись и откладывая перо сообщил Ори, — но иногда помогает мне с хроникой. — Тогда нам нужно немедленно найти его и договориться! — вскакивая с места, обрадованно воскликнула девушка, а за окном кто-то уже на полном серьёзе признавался, что более уродливого каменного сооружения в жизни не видывал. — Возможно, он сейчас вместе с большей частью отряда развлекается у фонтана, — начиная догадываться, кому принадлежали едкие замечания в адрес эльфов, осторожно предположил юноша, наблюдая за взволнованной Нило. Снаружи уже доносился бурный плеск воды, сопровождаемый зычным гиканьем. Нилоэла тут же подбежала к окну и, высунувшись, прищурилась, силясь рассмотреть, что происходит внизу. — Что за переполох? — предчувствуя неладное, осведомился Ори, поднимаясь с места. — Я не могу понять, — прикрывая глаза одной рукой от слепящего солнца, с истерическим смешком произнесла Нило, — они там что, голые?! Юный гном в тот же момент оказался рядом с девушкой и ладонью перекрыл ей обзор. Нилоэла, всё ещё не веря тому, что увидела, глупо хихикнула и повернулась к начинающему розоветь Ори: — Да я ничего и не разглядела! Ну, может, самую малость… Гном налился краской до кончиков ушей. Чувствуя, как ладони начинают покрываться холодным потом, Нило постаралась сгладить возникшую неловкость: — У нас в Тукборо очень часто купаются в речке голышом, особенно летом, когда жарко. В этом ничего особенного нет, — лиловея, протараторила она. — А вот на Солнцеворот так просто традиция… «Лучше умолкни, Нилоэла Тук! Несчастный Ори сейчас в обморок грохнется, если ты не прекратишь нести чушь!» — разъярённо зашипел внутренний голос. Нило досадливо поджала губы, силясь обуздать настойчивое желание стукнуть себя по лбу. — Гномьи девушки мужчин, почитай, и не видят, вплоть до замужества, — наконец выдавил из себя Ори. Он тревожно покосился в окно, замечая неторопливо бредущих в сторону «оскверняемого» фонтана лорда долины и его собеседника. Лицо молодого гнома стало на полтона светлее. Нилоэла, уже пурпурная, как вереск на склоне недалеко от её покоев, проследила за взглядом собирающегося потерять сознание гнома и застыла, лишившись дара речи. К веселящимся от всей души гостям, оживлённо беседуя, приближались владыка Элронд и Линдир. Ещё мгновение, и они наткнулись на улюлюкающих представителей подгорного племени, которые, не замечая ничего вокруг, вели себя, мягко говоря, вольно. И тут Нилоэла не выдержала. Напряжение стало настолько велико, что прорвалось наружу бурным потоком звонкого смеха. Отдыхающие гномы почти одновременно вскинули головы вверх. Ори, выйдя из ступора, резко дёрнул ухохатывающуюся девушку вниз и, уже сидя на полу, сам разразился бурным хохотом.***
— Umu, odau. Нет, не так, — терпеливо вздохнул Бифур, накрывая миниатюрную ладошку Нилоэлы своей. — Starana. Жёстче. Нило несколько раз ударила камнем по инструменту, походящему на зубило с широким лезвием, но он в очередной раз сорвался, оставляя на сером валуне кривую борозду. — Ni lubat! Я устала! — скривила губы девушка. — Yane tekmin pus! Давай сделаем паузу! — Ma stanakat ghar phin mazarb? Ты решила овладеть мастерством резки по камню? — строго спросил гном. Полукровка согласно кивнула, от чего на глаза вновь съехала надоедливая чёлка: — Ni mere i, ne niy kurum abar! Я хочу этого, но моя левая рука отваливается! — Dau opkar i phir. Так не постигнешь это умение, — раздосадованно качая головой, произнёс мудрый гном. — Bara ware. Быстро сдаёшься, — лукаво прищурившись, заметил Бифур и поднялся, собираясь покинуть живописный сад, разбитый неподалёку от рокочущего водопада. Нило яростно фыркнула, но вновь взялась за работу. Она крепко сжала фелак* и начала размеренно бить по нему небольшим булыжником. Её учитель остановился, наблюдая за тем, как подопечная резкими движениями увековечивала себя на большом полукруглом камне, который навсегда сохранит имя полукровки в эльфийских владениях. Ряд глубоких бороздок напоминал косой частокол, который сверху кое-где украшали круглые углубления. — Ubra othon zigir. Достаточно небольшого усилия, — Бифур одобрительно похлопал Нилоэлу по плечу, а она вымученно улыбнулась, наклоняя голову то вправо, то влево, и придирчиво прищурилась, рассматривая результаты пятичасовых трудов. Вот уже второй день Нило постигала непростое мастерство. Бифур не признавал чернила и пергамент. Только камень и фелак. Поэтому пылающая желанием познать язык предков девушка с раннего утра и до позднего вечера «изводила» несчастный валун, который раньше вполне мог сойти за самый живописный булыжник в Имладрисе. — Ub or, idau ma yeeb tak u lo niy. Вполне достойно, теперь ты можешь упражняться и без меня, — тихим голосом подытожил Бифур, ласково приглаживая взлохмаченные волосы Нилоэлы. Заметив, как губы девушки смыкаются в тонкую линию, гном добавил: — Nin krimp abadag, ni ozut. Мы ещё непременно встретимся, я уверен. — Нило начала хлюпать носом. — Lagh, hin, onayeb. Пожалуйста, дитя, не плачь. — Но дрогнувший голос учителя сделал только больнее. Отложив инструменты в сторону, девушка порывисто поднялась на ноги и крепко обняла темноволосого гнома, чью голову кое-где посеребрили прожитые годы. Он рассеяно похлопал её по спине, призывая не лить понапрасну слёз, но Нилоэла не могла остановиться, а воспоминания о прошедшей неделе солёным теплом окутали украшенные веснушками щёки.***
Четыре дня назад Улыбающееся солнце прощалось с сокрытой долиной, длинными руками лаская вершины маячащих впереди гор. Вечер незаметно окутывал ущелье мягким покрывалом сизых сумерек. Небо цвета индиго, испещрённое нежно-алыми облаками, раскинуло свой богатый шатёр над головами жителей и гостей Имладриса. Воздух наполнили мелодичные голоса эльфов, тихими песнями льющиеся вслед уходящему светилу. Погрязший в своих мрачных мыслях Дубощит задумчиво опёрся на приятно холодящие кожу перила уютной белокаменной лоджии. Слегка влажные после недавней ванны волосы предводителя гномов вились у висков. Выносливое, будто высеченное из массивного монолита, тело сейчас было расслабленно. И на него подействовала умиротворяющая атмосфера сокрытой долины. Мелкие морщинки вокруг глаз разгладились, глубокая складка меж бровей стала менее заметна, но сердце короля без королевства даже здесь исподтишка подтачивал червь сомнений — вестник страха, глашатай отчаяния. «Сможет ли наследник Трора избежать той же участи, что постигла его деда и отца? Готов ли ты, Митрандир, поручиться за него? Рок, преследующий род Дурина, выкосит его под корень, если Торин Дубощит оступится», — резкие слова ледяным потоком обрушились на неторопливо прогуливающегося по озарённой закатом террасе гордого гнома. Он всё ещё считал посещение Ривенделла дурной затеей, однако нечаянно подслушанный разговор нежданным вечерним гостем прокрался в сердце. С самого первого дня, когда Торин, ещё будучи совсем юным, заметил в глазах деда искорки разрастающейся жажды золота, его мучил тот же вопрос, который минутой ранее владыка Имладриса задал Серому Магу. Но тогда, много лет тому назад, рядом с ним была она. — Khagan… Матушка… — давно непроизносимое слово пламенем дракона опалило пересохшие губы. Королева Эребора никогда не перечила, никогда не выступала против воли монаршей семьи. Но она всегда старалась оградить своих детей от уничтожающей силы сокровищ, которые множились подобно саранче. Невзначай оброненная фраза, частые скрытные вылазки в город людей Дейл и присутствующие в окружении наследников их сверстники из простых, порой даже бедных семей — вот как пыталась владычица последнего из гномьих королевств оградить лелеемых сыновей и обожаемую дочь от смертоносных клыков безумия. «Men asara saphadeb, al har gabil, atag mahalad. Ne mbakhet, khilet bad». «Вы должны помнить, что богатство — это огромная сила, дарующая большие возможности. Но вместе с этим, она делает вас своими заложниками, ибо за все последствия, порождаемые властью, придётся рано или поздно отвечать». С виду мягкая, мать наследников обладала внутренним стержнем, не уступающим в силе сердцу горы. Её тёмно-карие глаза согревали, а руки сладко пахли выпечкой, ведь даже будучи королевой, она всегда находила время побаловать Торина, Фрерина и Дис свежими булочкам и печеньем. Она была их невидимой тенью, их совестью, их зеркалом. «Anta okwareb pain. Настоящее богатство не потрогаешь руками, — нежно улыбалась она, поплотнее закутывая приболевшую принцессу в тёплое одеяло, но та капризничала и не хотела смирно лежать под удушливым покрывалом. — Not… Хотя… — огонёк свечи озорно блестел в сузившихся глазах королевы. Она неожиданно заключала ёрзающую Дис в крепкие объятия, а наблюдающие за этой картиной мальчишки, с воинственными кличами «Baruk khazad!» прыгали на постель своей маленькой сестрёнки и с двух сторон наваливались на хохочущую мать и готовую разреветься малышку». Редкая гостья — тихая улыбка — озарила лицо сурового воина, вспыхнула и, замирая каплей солнца, погасла, превращаясь в вопросительную гримасу. Уровнем ниже под куполом ажурной беседки послышался приглушённый смех и… слова на родном языке. «Кхуздул? Здесь? — немо вопросил он. Гном наклонился вперёд и прислушался. — Нет, не показалось». Перегнувшись через перила, Торин наткнулся взглядом на Бофура и Бифура, сидящих на траве неподалёку от беседки. Первый с упоением курил трубку, мурлыча что-то под нос, а второй тем временем заплетал кузену косицу, приняв при этом сосредоточенный, но немного отстранённый вид. Голоса, доносящиеся из беседки, становились всё громче, затягивая гномью песню. Насколько мог судить Торин — походную. И всё бы ничего, но среди низких мужских баритонов слышался девичий голосок. Он поначалу запинался, даже фальшивил, однако вскоре налился силой, звучно переплетаясь с остальными. Неожиданно, словно летние сумерки, короля накрыло приятное ощущение уюта. Да, ода восхваляла доблесть и силу, призывая бросить вызов судьбе, но мотив, взятый смешливыми певцами, которые то и дело прыскали, обрывая пение, навевал воспоминания о давно потерянном доме и близких, которых забрал огонь. Торин обратил внимание на млеющего от удовольствия Бофура. Он несколько минут подряд непрерывно буравил расслабленного гнома пристальным взглядом. Улыбчивый жизнелюбец наконец медленно открыл затуманенные глаза и, рассеянно осмотревшись, заметил насупленного короля, маячащего над ними. Тёмно-синяя рубаха оттеняла холодные глаза, блестящие немым вопросом. Бофур невольно подавился горячим дымом. Дубощит сделал ему знак подняться наверх. Кашляющий гном резко поднялся, а Бифур, всё ещё заплетающий родственнику волосы, удивлённо воскликнул, выпуская косицу из рук, и спросил, что произошло. — Belekub dilin. Угомони ребят, — коротко бросил Бофур, с трудом прочистив горло. У него проступили невольные слёзы, а сердце колотилось как безумное. Кузен весельчака недоумённо оглянулся. Приметив предводителя, он поспешно вскочил на ноги и засеменил к беседке, стараясь вести себя как можно естественнее. А запыхавшийся Бофур уже стоял около входа в лоджию Торина, не решаясь ни войти, ни спросить позволения на это. Он хрипло дышал, а круглые щёки на глазах превращались в спелые помидоры. — Проходи, — разрешил гномий предводитель. Походная песнь замолкла, умирая вместе с беззаботным смехом. Снизу донеслось обеспокоенное шушуканье и хрипловатые смешки. — Мы ведь это… — запнулся взволнованный Бофур… — чтобы взбодриться немного… — Я не против того, что вы поёте песни на нашем языке. — Торин приподнялся, обхватывая мраморные перила мозолистыми ладонями. — Разве кузина мастера Бэггинса знает кхуздул? Лицо добродушного гнома вытянулось от удивления. Такого вопроса он явно не ожидал услышать. Потоптавшись на месте, Бофур ответил так и стоящему к нему спиной Торину: — Да… почитай матушка-то её научила в детстве… Внук Трора медленно развернулся лицом к собеседнику, скептически изогнув правую бровь. Одной рукой он всё ещё держался за испещрённый тёмными разводами белоснежный мрамор, а другой плавно взмахнул, как бы говоря «Да неужели?» — Бифур занимается с ней, — торопливо проболтался бордовый, будто свёкла, гном. Про Ори он забыл упомянуть, а припомнив, решил не сдавать самого младшего участника похода. — Подойди, — Торин хлопнул по гладкому камню, вновь отворачиваясь. Краем глаза он заметил, как из беседки один за другим вышли его племянники, Ори и сияющая, как начищенная секира, Нилоэла. Она догнала весело щебечущего Кили и легонько коснулась пальцем его вымазанного в чернилах носа, что-то при этом произнося. Темноволосый принц остановился, озадаченно хлопая длинными ресницами. Фили дотронулся до плеча оторопевшего брата, после чего сорвался с места и побежал вслед за озорно смеющейся девушкой. Кили мгновением позже присоединился к шумной погоне. Бифур и Ори, идущие позади, выразительно переглянулись и покачали головами. Бофур, собравшись с духом, приблизился к Торину и остановился по правую руку от него. — Почему он делает это? Почему так заботится о совершенно чужой ему девчонке? Бофур неуверенно поджал губы и старался не смотреть в пронизывающие до самых костей глаза. — Даже не знаю… — тянул он слова, сминая в руках свою любимую шапку. — Наверняка ты догадываешься, — Торину даже не нужно было смотреть собеседнику в лицо, чтобы понять — Бофуру что-то известно. — Есть одна мысль, — медлил тот. — Рассказывай, — произнёс с оттенком приказа гномий предводитель. Потупившись, Бофур начал говорить. Обычно разговорчивому гному сейчас слова давались с трудом. Порой его голос срывался и замирал, тихим шёпотом возрождаясь вновь. — В Синих горах у Бифура родился ребёнок. Вы ведь помните, мой кузен был женат, но о существовании золотоволосой девочки знали только мы с братом и некоторые родственники его супруги, ведь по нашим обычаям дитя не показывают народу, пока ему не сравняется год. — Торин лишь коротко кивнул, соглашаясь. — Так вот, во время того страшного нападения на ваши Залы малышке было только полгода. Кхела* погибла тогда, а кроха Лавара* выползла из дома, в суматохе было не уследить, и порезалась об отравленный наконечник орочьего копья. Спустя сутки и её не стало. А Нило почти ровесница Лаваре. — Значит, это копьё Бифура, то самое? Бофур согласно кивнул. По его потухшим щекам текли слёзы. Торин, с виду казавшийся спокойным, остервенело сжимал кулаки, вглядываясь в наливающийся свинцовой тяжестью горизонт. «Эта полукровка тоже родом из Синих гор, того же возраста… Её отцом был хоббит… О существовании такого жителя в моих владениях я бы точно знал. Получается, её матерью была гномиха из клана гномов-карликов… предателей, ведь других гномьих поселений поблизости не существует».***
Уже почти целую неделю Бифур и Ори давали открытые уроки кхуздула. Просторная беседка, уставленная по периметру удобными скамейками, обитыми мягкой бордовой тканью, принимала под крышу любознательных гостей Ривенделла каждый вечер. Поначалу Нило была единственной ученицей, но вскоре тайный кружок привлёк внимание Фили и Кили, которые тоже изъявили желание освежить знания. Под присмотром Бифура занятия проходили в идеальном порядке, разве что Кили, даже под строгим взглядом наставника, норовил засунуть свой длинный нос в чужие пергаменты. Когда же Ори брал шефство над братьями и Нилоэлой, младший принц без зазрения совести списывал у всех. Однажды он настолько увлёкся переписыванием чужих текстов, что допустил грубую ошибку, над которой смеялся даже неулыбчивый Бифур. Вместо слова «nith» — «девушка», Кили написал «niph» — «дурак». — Okhaya u ang. <i>Не далеко от истины, — отметил столь забавное совпадение Фили, за что получил от брата увесистый пинок. Принцы принялись шутливо мутузить друг друга, из-за чего занятие пришлось прервать. После этого случая кареглазый лучник перестал лениться и стал больше полагаться на свои силы.</i> Как-то раз, возвращаясь к себе после занятий, Нило чуть было не наткнулась на вальяжно прохаживающихся по одной из ухоженных аллей Имладриса владыку Элронда и его загадочного гостя. Завидев издалека внушительные фигуры, она торопливо спряталась за ближайший пышный куст, вовсе не желая стать свидетельницей разговора, который напрямую касался именно её. Собеседник полуэльфа смутно напомнил Нилоэле Гендальфа, но отнюдь не вызвал желания довериться ему всей душой: это был древний старик, высокий и прямой, с иссохшим лицом и впалыми глазами, в которых ещё светилась огненная искорка. Лицо мага было чем-то омрачено. Он то и дело хмурил седые густые брови, а взгляд его сверкал зловещим огнём. — Странные нынче гости нашли приют в твоих чертогах… гномы, полурослик и полукровка. Но больше всего меня заботит исполинский зверь, которого, якобы, эта девчонка может контролировать… — За всё то время, что они находятся здесь, полуварг не причинил никому вреда… — Так значит, он тоже полукровка? — Да. И варг, и волк — из древнего рода garaferui, чьи потомки по сей день населяют земли Рованиона к югу от Быстротечной… — Занятно. Надеюсь, ты отговорил бедное дитя участвовать в этой безумной игре, что затеяли гномы? — Смутна её судьба, сокрыта туманом прошлого. Мне открылось лишь то, что Нилоэла должна отправиться в дальнейший путь без сопровождающих, кроме, конечно же, серебряного зверя. Через перевал Кирит Форн-эн-Андраф лежит дорога, которая приведёт полукровку к ответам, кои она давно жаждет отыскать… Я ещё не говорил со своей маленькой гостьей, но этот час близится. Ей необходимо выдвинуться раньше отряда, иначе дверь в дни минувшие может закрыться для дочери звёздного неба навсегда…***
Нило небрежно запихивала свои вещи в походный рюкзак. Девушка собралась покинуть Имладрис на рассвете. Владыка Элронд нашёл старательно прячущуюся от него Нило в библиотеке. Он поделился с полукровкой мыслями и предчувствиями насчёт её судьбы. А Нилоэле вовсе не хотелось покидать прекрасный край, где нет места тени; однако она сознавала, что если не сделает этот решительный шаг, то всю жизнь будет мучиться, коря себя за нерешительность. Грусть знобящим холодом обняла за плечи, опуская их. На прощание не осталось сил. «Напишу письмо…» — было её решение. Затянув потуже кожаные ремни, Нило тяжело вздохнула и спрятала собранный рюкзак под кровать. В открытом проёме, что заменял дверь, появился Лаурион. Шерсть полуварга стала заметно белее, чем почти две недели назад, и вновь отливала серебром. Очерченный рот вновь улыбался, а янтарные глаза светились игривым блеском. Он наклонился, вытянув вперёд передние лапы, как бы призывая хозяйку выйти. Девушка покачала головой, отказываясь. Полуварг вопросительно насторожил большие уши. От внимательного взгляда горящих глаз не ускользнуло, что хозяйка чем-то расстроена. Огромный зверь в мгновение ока превратился в маленького игривого щенка, прыгая из стороны в сторону и махая длинным хвостом. Он взвизгнул, покрутился на месте, вихрем пронёсся мимо, а потом жалобно заглянул в покои хозяйки. В конце концов Нилоэла не выдержала и выбежала навстречу развеселившемуся волку. Девушка не могла вспомнить, когда последний раз видела любимца в таком весёлом расположении духа. Они шумно резвились на лужайке, украшающей подступы к гостевому домику. Нило тщетно пыталась повалить увиливающего от неё питомца, но вскоре сама оказалась на траве. Мокрый шершавый нос неумолимо щекотал оголившийся живот. Нилоэла старалась одёрнуть задравшуюся рубаху, давясь выступившими от смеха слезами. — Целители эльдар могут излечить самые тяжёлые раны, нанесённые телу, но вернуть к жизни душу мучающегося под силу только тому, чья дорога переплетена воедино с судьбой страдающего… — задумчиво произнесла «дева, увенчанная сиянием». Она скрылась в алой тени своих покоев, возвышающихся над тонущей в свете заката лужайке. Лаурион сладко посапывал где-то внизу, тихим рокотом баюкая округу. Его хозяйка, умывшись, облачилась в ночное платье кремового цвета. Она уже было собралась закрыть кованые створки, выводящие на небольшой балкон второго этажа, как вдруг снаружи донеслась, заманчиво звеня, мелодия флейты. Нило медленно вышла на круглую лоджию. Легко ступая по ещё теплому полу, девушка приблизилась к перилам и, упершись в них ладонями, оглянулась вокруг. Флейта всё также игриво пела, заставляя Нилоэлу слегка пританцовывать. Сама того не замечая, она, куплет за куплетом, сложила песню:Как в сонных соснах по краю леса Проходит ветер, Как по озерам проходят волны, Сплетая сети Из серебра и изумруда, Как шхуны в дрейфе Проходят плавно по глади моря — Проходят эльфы. Проходят эльфы лесной тропою, Легко ступая. Проходят рядом — и все же мимо, Как жизнь чужая Проходит. Ладно, грустить не стоит, Пусть сердце бьется, Как билось раньше, пока биенье Не оборвется. Лаская флейту, по ней тихонько Проходят пальцы. О, отчего же под этим небом Мы все — скитальцы? Качнувши сосны по краю леса, Проходит ветер, Напоминая, что все проходит, Все, все на свете.
«Дорогой Бильбо! Прости меня! Прости, что в Ривенделле мы почти не виделись, и прости, что ушла вот так, не попрощавшись. Моё сердце неспокойно, оно требует ответов, а их нет. Знаю, ты не отпустишь меня одну в горы, но на этот раз рядом будет Лаурион. Ухожу скрытно, мне очень стыдно за это, но на прощания просто нет сил. Как и прежде верю, что мы расстаёмся не навсегда и однажды непременно встретимся, пусть уже и не будем прежними. Ты смелый и сильный, никогда не забывай об этом. Помни — гномы нуждаются в тебе больше, чем они думают. Знай, я всегда рядом. Соскучишься — взгляни в ночное небо.Твоя сестра Нилоэла. P.S. Простись от моего имени с гномами. Особенно с Ори, Фили и Кили. Пусть они передадут слова прощания Бифуру. В их лицах я обрела родных отца и братьев, которых не чаяла найти».
***
Утренний туман плотной дымкой наполнил Имладрис. Хрупкая фигурка, закутанная в шерстяной плащ, с неизменным рюкзаком за спиной бесшумной тенью пробиралась в конюшню. Среди спящих скакунов она отыскала белоснежную пони с тёмно-серой гривой. — До свидания, Сиритх. — Изо рта странницы вырвалось облачко белого пара, которое обдало теплом чувствительный нос неподвижной кобылки. Животное, сонно качнув головой, продолжило крепко спать. Густая шерсть полуварга и тепло, идущее от его сильного тела, не давали Нилоэле замерзнуть. Холодный ветер неприятно колол щёки, путался в капюшоне, расплетая высокий хвост. Мелкие камушки то и дело сыпались из-под мощных лап серебряного зверя, градом скатываясь вниз. Горы встретили путников неприветливо: высоко в небе клубились тучи, угрожая вот-вот обрушиться дождём, крутые склоны местами были покрыты скользкими проплешинами гладкого камня, угрожающая пропасть зияла под боком, странные звуки в пещерах холодили сердце по ночам. Переход через Мглистые горы оказался однообразен в своей тревоге. На третий день пути небо опустилось слишком низко, угрожая небывалой по свирепости бурей. Поднялся сильный ветер, неся с собой северную морось. «И среди этих полных опасностей скал я найду сведения о моей семье из Синих гор?!» — начинала злиться Нило. Терпение стремительно таяло. Вдали маячили поросшие соснами склоны. Осталось пересечь небольшой отвесный участок пустынного плато, и пугающие горные пики останутся позади. Ступив на, казалось, твёрдую поверхность, девушка сделала Лауриону знак стоять. Полуварг нетерпеливо урча, топтался на месте. «Странный участок, нужно его проверить. Тяжелому Лауриону здесь слишком опасно», — рассуждала про себя усталая путница. Ребристый камень под ней качнулся, и Нило с отчаянным визгом провалилась в каменный мешок. Наверху глухо зарычал полуварг. Нилоэла, потирая ушибленную голову, на самом отборном гномьем фольклоре, что только смогла припомнить, громко проклинала того, кто устроил ловушку. Подобные слова, Махал свидетель, его дети употребляли только тогда, когда того требовала ситуация. Нило же набралась труднопереводимых фраз от неугомонных наследников Эребора, которые, забываясь, порой нет-нет да сбалтывали влившейся в компанию девушке привилегированные ругательства. — Is dau za-ghal nolet men aharet urus-khanak? Кто это так усердно поминает меня именем балрога? — несказанно удивился приземистый незнакомец, направив угрожающе поблёскивающий меч, лезвие которого местами было покалечено многочисленными зазубринами, на готового к прыжку белого зверя.